Титусу Войцеховскому в Карлсбад

 

Париж, 20 августа 1849 Square d’Orléans, Rue St. Lazare, 9

 

Дражайший Ты мой.

Надо же, чтобы я был так болен, как сейчас, и чтобы я не мог двинуться из Парижа, когда Ты приезжаешь в Остенде (Остенде — курортная местность на побережье Северного моря.). Но я надеюсь, что бог Тебе позволит добраться до меня. Доктора не разрешают мне никаких путешествий. Пью в комнате прирейнские воды, а Твое присутствие было бы для меня ценнее всех лекарств.

Твой до смерти Фридерик.

 

ЖОРЖ САНД — ЛЮДВИКЕ ЕНДЖЕЕВИЧ В ПАРИЖ

 

Ноан, 1 сентября [1849]

 

Дорогая Людвика.

Я узнала, что Вы в Париже, — я этого не знала. Я наконец-то получу через Вас правдивые известия о Фридерике. Одни мне пишут, что он болен намного серьезнее, чем обычно, другие же, что он лишь слаб и нездоров, каким я его всегда видела. Напишите мне словечко, я осмеливаюсь просить Вас об этом, ибо можно быть забытой и покинутой своими детьми, не переставая их любить. Напишите мне также о себе и поверьте, что я не прожила ни одного дня в моей жизни, не вспоминая о Вас с нежностью. Память обо мне была искажена в вашем сердце, но мне кажется, что я ничем не заслужила всё то, что выстрадала.

Всей душой преданная Вам Жорж.

Передайте привет Вашему мужу.

 

На это письмо Жорж Санд Людвика Енджеевич не ответила.

 

ЖОРЖ САНД — ГРИЙ ДЕ БЕЗЛЕН В ПАРИЖ

 

Ноан, 1 сентября [18] 49

 

Дорогая мадам.

Я узнала, что сестра друга, о котором мы с Вами беседовали, находится с ним. Я надеюсь, что это явится его спасением, так как эта сестра — ангел, и он горячо ее любит. Теперь мне представляется случай сделать то, что Вы желали, не вызывая у больного беспокойства за его состояние. Справляясь у г-жи Людвики о состоянии ее здоровья, я смогу выказать знак сердечного внимания ее брату.

Чем больше я осознаю, сколько я выстрадала, тем менее я убеждена, что он желает вспомнить обо мне. Людвика будет этому наилучшим судьей и или скажет, или не скажет ему о моем письме. Надо будет попросить м-ль де Розьер, чтобы она не вручала его ей в присутствии больного.

Мне писали, что он чувствует себя намного лучше, но лица, которые видят его в разное время и в разных его настроениях, столь по-разному судят о его состоянии, что я не знаю, что об этом думать.

Простите, милостивая государыня, что я пишу Вам так мало, но я так устала, что у меня нет сил. Тяжелая эпидемия свирепствует в наших краях, и у меня не остается и часа на отдых; видеть, как страдают и умирают, — очень печально, но успех в спасении придает силы.

Я желаю удачи Вам и всему, что Вы любите. Спасибо за Ваше хорошее письмо, — и тысяча нежных приветов.

Жорж Санд.

 

ТИТУСУ ВОЙЦЕХОВСКОМУ В ОСТЕНДЕ

 

Париж, 12 сентября 1849

 

У меня было слишком мало времени для того, чтобы хлопотать о разрешении на Твой приезд сюда (Французская граница была в то время закрыта для русских подданных, и для въезда во Францию требовалось специальное разрешение посольства, получить которое поляку было трудно.). Не будучи в состоянии сам ходить за этим, лежа половину дня в постели, — я попросил одного друга, имеющего влияние, выручить меня. Только в субботу я буду знать что-нибудь определенно. Я уже хотел было отправиться, но несколько дней тому назад не был в состоянии доехать до Ville d’Avray близ Версаля к моей крестной дочери (Дочь друзей Шопена, Альбрехтов.), и доктора не позволяют мне выезжать из Парижа. Они поэтому даже не пускают меня на зиму в более теплый климат. Вина моя, что я болен, иначе я приехал бы к Тебе куда-нибудь в Бельгию.

Может быть, Тебе удастся добраться сюда. Я не настолько эгоист, чтобы звать Тебя ради одного себя; так как я болен, Ты получил бы несколько часов скуки и разочарования вперемежку с несколькими часами радости и приятных воспоминаний; а я хотел бы, чтобы часы, проведенные вместе, были бы часами полного счастья.

Навсегда Твой Фридерик.

 

ОГЮСТУ ФРАНКОММУ В ТУР

 

[Париж,] 17 сентября] — Понедельник [1849]

 

Дорогой Друг.

Я очень огорчен тем, что Вам пришлось претерпеть в Мане. Зато теперь Вы в Турени, небо которой будет для Вас более милостиво. Что касается меня, то мне скорее хуже, чем лучше. Гг. Крювейе, Луи и Блаш (Блаш (1798—1871) — профессор медицинского факультета Парижского университета и член Академии наук.) решили на консилиуме, что мне не следует сейчас уезжать, а только взять квартиру с окнами на юг и остаться в Париже. После многих поисков была найдена очень дорогая кв [артир] а на Вандомской площади, № 12, удовлетворяющая всем требованиям — сейчас там помещается контора Альбрехта. — Меара (Речь идет о докторе О’Меара, отце Камиллы Дюбуа, одной из наиболее талантливых учениц Шопена.) мне очень помог в поисках этой кв[артир] ы. — Наконец-то я Вас всех увижу ближайшей зимой, — хорошо устроенный [слово зачеркнуто]. Моя сестра остается со мной, если только ее внезапно не вызовут домой. Я люблю Тебя — вот и всё, что могу

Тебе сказать, — потому что изнемогаю от усталости и слабости. Сестра будет очень рада повидать госпожу Франкомм — и я также, от всего сердца. — Это в руках божьих.

— Самые дружеские приветы господину и госпоже Форэ. — Как бы мне хотелось провести несколько дней с вами. Не у моря ли также госпожа де Ловержа? Не забудь передать ей от меня привет, так же как и г-ну де Ловержа. Обнимаю Твоих малышей, напиши мне словечко.

Весь Твой Ш.

 

Моя сестра обнимает г-жу Франкомм.

 

Оригинал на французском языке. Адрес: «А Monsieur Monsieur Aug. Franchomme, Tours chez Monsieur Jules Forest, rue de la Guerche».

 

Это последнее из известных писем Шопена — оно написано ровно за месяц до его кончины.

 

 

ПРЕДСМЕРТНАЯ ЗАПИСКА ШОПЕНА

 

[Париж, до 17 октября 1849]

 

Так как этот кашель меня задушит, заклинаю вас велеть вскрыть мое тело, чтобы я не был похоронен живым (Последний автограф Шопена — небольшой листок, вырванный из блокнота; буквы нечеткие, зигзагообразные, свидетельствующие о тяжелом состоянии пишущего. Высказывалось предположение, что предсмертная записка была написана не Фридериком Шопеном, а Миколаем Шопеном, однако доводы, приводимые в пользу этой гипотезы, не вполне убедительны. Записка публикуется в настоящем собрании писем Шопена, хотя принадлежность ее Ф. Шопену не бесспорна.).

 

Оригинал на французском языке.