У меня к Ирине вопрос в продолжение темы бронирования билетов. Какой срок бронирования, по Вашему опыту, наиболее эффективен?

ИРИНА ПАГИЕВА В нашем театре мы решили, что оптимальные сроки, которые можно озвучивать зрителю – это два дня. Если озвучиваете больше, зритель забывает, и не приезжает. Поэтому два дня - оптимальный срок, мы всем говорим, что бронь завершена, на такую-то фамилию, выкуп брони сегодня-завтра, со стольких до стольких, касса работает без перерыва, подъезжайте. По истечении двух дней в этой программе эта бронь высвечивается другим цветом, то есть, вы если заходите в распоясовку зала, то вы видите, какие-то брони обычные, белого цвета, другие, допустим, красные, они уже просроченные и кассир, заходя, буквально, одним кликом мышки выводятся все просроченные брони. Тогда он обзванивает зрителей, которые забыли за эти два дня выкупить и напоминает, что у вас была бронь, и спрашивает, продлить ли ее еще на один день. Если у зрителя какие-то причины, он просит продлить на неделю, на шесть дней или больше, можно продлить, но стандартно мы выставляем два дня, и редко кому мы выставляем до дня проведения самого спектакля, потому что, как правило, эти билеты не выкупаются. Мы выставляем бронь до дня проведения только для людей из других городов, а те, кто находится в Москве, для них стандартно два дня и дополнительные дни только по просьбе зрителя.

АНДРЕЙ ЕМЕЛЬЯНОВ Сразу дополню здесь Ирину. В системе предусмотрены две функции, одна – автоматическое снятие брони, вторая – о которой Ирина говорила, когда красным высвечиваются и, соответственно, менеджер или специалист вашего театра уже принимает решение, обзванивать или снимать бронь. Связано это с тем, что в Москве автоматическое снятие брони, которые изначально было заложено в систему, приводило к ряду мелких, скажем, выяснений отношений между покупателем, который в пробке застрял, приехал на час позже, его бронь на очень популярный спектакль сняли и уже пустили в продажу. Поэтому, в силу того, что в Москве у ряда театров достаточно трепетное отношение к своим зрителям, была сделана функция ручного снятия брони по усмотрению работников театра. Система также фиксирует каждое действие того или иного сотрудника, и есть скрытый журнал, сразу скажу, недоступный никому, кроме одного человека (обычно нашего системного администратора), который позволяет узнать, кто когда что делал, чью бронь снимал, кому отдавал, и для чего.

ВОПРОС

Я представляю маленький частный театр, у нас всего 120 мест. Ирина и Татьяна Николаевна говорили, что существует определенный круг зрителей, которые являются своего рода семьей, с которыми вы здороваетесь, кто хорошо вас знает, кто бывает на всех премьерах, кто отслеживает вашу деятельность. А существует ли некий черный список? Практикуете ли вы какую-то систему отслеживания каких-то нежелательных зрителей?

ИРИНА ПАГИЕВА В нашей практике такое случалось, и это было разное, и невыкуп брони, и какие-то скандалы, связанные не только с бронью. Например, если зрители себя как-то не очень хорошо вели в зале, допустим, спектакль идет, и зал у нас очень маленький, 100 мест максимальной рассадки, двое зрителей в первом ряду демонстративно начинают зрители начинают целоваться – отвлекают актеров, смущают весь зал. Администраторы выясняют, на каких местах они сидят –  в программе фиксируются фамилии, контакты все, кто выкупил эти билеты. Данные передаются в кассу с тем, чтобы впредь на эту фамилию и номер мобильного телефона не продавать билеты. Также мы поступаем, если были какие-то скандалы с выкупом брониями, с выкупом или что-то еще. Формируется список пофамильно с номерами телефонов. Мы ведем электронную базу зрителей.  

ТАТЬЯНА СОЛОВЬЕВА Некоторых нежелательных зрителей я по телефону уже по голосу узнаю. Потому что из года в год, когда у нас аншлаговый спектакль, представляются, конечно, из Управления делами Президента. В ответ просишь прислать официальную заявку и умудряются присылать документы с ложными печатями. Сейчас через копирование и сканирование можно все, что угодно, сделать. По голосу и в лицо знаем также многих спекулянтов. Стараемся их очень ограничивать. Это могут быть и такие амбалы молодые, которые у нас стоят у Большого театра, или женщины с характерным жаргоном, которые не в состоянии правильно произнести ни режиссера, ни называние спектакля. Это очень неприятное знакомство. Не продать им билет мы не можем, но всячески ограничиваем.

Что касается бронирования, мы стараемся его делать по возможности меньше и стремимся, чтобы люди к нам приехали, потому что у нас море информации по спектаклям, кассиры, которые все расскажут. Для наших собственных касс важнее тесное общение с людьми. Бронирование при наших продажах скорее прерогатива билетных агентств, с которыми мы сотрудничаем.