Перенос – контрперенос

Переносом в аналитической психологии называется частный случай проекции. Это понятие используется при описании бессознательной эмоциональной связи, возникающей у анализанда по отношению к психоаналитику и соответственно у аналитика в отношении к анализанду. Последнее обычно именуется контрпереносом.

Изначально термин был введен Фрейдом. Буквально немецкое слово «Ubertragung» означает «перенесение чего-либо с одного места на другое», в метафорическом смысле оно означает также перевод из одной формы в другую. Психологический процесс переноса является частной формой более общего процесса проецирования. Проецирование же есть общий психологический механизм по переносу субъективных содержаний и компонентов любого вида на объект. Например, если я говорю: «Этот цветок красный» или «Звук низкий, голос бархатный» и т. д., то это заявление ко всему прочему есть и проецирование. Ибо всем известно, что цветок вовсе не красный сам по себе, а голос не бархатный,— красный он только для нас и бархатный тоже для нас. И цвет, и звук составляют содержание нашего субъективного опыта.

Перенос — это процесс, происходящий между людьми, а не между субъектом — человеком и физическим объектом. Механизм и проецирования, и переноса не является волевым осознанным актом, ибо невозможно проецировать, когда знаешь, что проецируешь (переносишь) свои собственные компоненты, а зная, что они твои собственные, невозможно приписать их объекту. Вот почему осознание факта проекции разрушает ее.

Бессознательные содержания вначале неизменно проецируются на конкретных людей и конкретные ситуации. Многие из проекций в конце концов возвращаются обратно к индивиду, как только он распознал их субъективное происхождение; другие же противятся такой интеграции: их можно отделить от первоначальных объектов, но тогда они переносятся на доктора. Среди таковых важную роль играет связь с родителем противоположного пола, то есть связь сына с матерью, дочери с отцом, а также брата с сестрой (Юнг, 1998а, § 357).

Перенос, как и контрперенос, может быть положительным или отрицательным. В первом случае возникает чувство привязанности и почтения, во втором — враждебности и сопротивления. Эмоции пациентов всегда отчасти заразительны для аналитика, но дело осложняется тогда, когда содержание, проецируемое пациентом на психотерапевта, идентично собственному содержанию последнего. В этом случае оба погружаются в пучину бессознательного и становятся соучастниками. Это явление взаимопереноса также впервые было описано Фрейдом. Соучастие — ведущий признак первобытной психологии, то есть того психологического уровня, на котором отсутствует осознанное различие между субъектом и объектом. Но в ситуации аналитик — пациент общее бессознательное совершенно недопустимо, поскольку в этом случае теряются все ориентации, и такое лечение в лучшем случае оказывается безрезультатным. Интенсивность отношения переноса у человека всегда эквивалентна важности субъективных содержаний. Когда перенос теряет силу, то не исчезает бесследно, а проявляется в чем-то другом, как правило, в измененном отношении к чему-либо.

Для одного типа личности (называемого инфантильно-протестующим) положительный перенос является — для начала — важным достижением с исцеляющим эффектом; для другого (инфантильно-послушного) он — опасное отступничество, удобный способ избегнуть, ускользнуть от жизненных обязательств. Для первого отрицательный перенос означает расширение неповиновения, а следовательно, отступничество и уклонение от жизненных обязательств, для второго — это шаг в направлении исцеления (Юнг, 2000а, § 659).

Все то бессознательное и нуждающееся в здоровом функционировании, что пребывает в анализанде, спроецировано на аналитика. Оно включает архетипические образы целостности с тем результатом, что аналитик получает статус мана-личности. В задачу анализанда входит понимание таких образов на субъективном уровне; иными словами, пациент должен образовать в себе внутреннего аналитика.

Важным целеполагающим элементом в переносе является эмпатия. С помощью эмпатии анализанд пытается подражать изначально более здоровой установке аналитика и тем самым выйти на более значимый уровень адаптации. Юнг считал, что анализ переноса крайне важен для возвращения спроецированных содержаний, необходимых для индивидуации анализанда. Но он также указывал, что даже после того, как проекции возвращены назад, между двумя сторонами остается сильная связь. И эта связь есть результат инстинктивного фактора, имеющего в современном обществе свой выход, нечто вроде отдушины — родственное либидо.

В общем виде ранняя форма переноса представляет собой ожидание быть вылеченным тем же самым образом, каким когда-то пациент находил помощь и поддержку у своего родителя (того же пола), что и психотерапевт или аналитик. Однако в глубоком переносе после анализа этих поверхностных аспектов обнаруживается, что перенос базируется на проекции самости на аналитика. Аналитик становится носителем, обладателем внушающей страх и благоговение силы, близкой к авторитету божества. И пока такая проекция будет сохраняться, аналитик — желает он того или нет — будет оставаться хранителем высших жизненных ценностей. Это происходит потому, что самость является центром и источником психической жизни и контакт с ней должен быть сохранен во что бы то ни стало. Пока аналитик сохраняет в себе эту проекцию самости, связь с ним остается эквивалентной связи с самостью, без которой полноценная психическая жизнь невозможна. Но по мере того как перенос становится сознательно различимым, зависимость от психотерапевта прогрессивно начинает замещаться внутренней связью с самостью. Самость интериоризируется. При этом потребность в психических костылях переноса ослабевает: пациент постепенно достигает прозрения и осознания своей внутренней силы, и доселе спроецированный авторитет начинает обнаруживаться и проявляться внутри него самого.

Юнговская идея переноса в рамках аналитического взаимоотношения близка фрейдовской, за исключением нескольких важных разночтений, базирующихся на юнгов-ском представлении о психическом. Соглашаясь с Фрейдом в том, что явление переноса состоит из мыслей, чувств и фантазий, заимствованных из других отношений, как правило, прошлых и пережитых заново в текущей межличностной связи, Юнг, в отличие от Фрейда, считал, что перенос не строится только на материале личного бессознательного, он может в равной степени содержать и архетипи-ческие элементы, находящие тот или иной отклик в душе. Можно получить перенос отцовской фигуры на аналитика, выходящий за пределы всего, что пациент когда-либо переживал в отношении своего отца, воспринимать аналитика как нечто большее, чем жизнь, как мифически идеализированную фигуру. Соответственно такое переживание следует называть архетипическим переносом.

Хотя и Фрейд, и Юнг считали, что перенос присутствует во всяком межличностном отношении, Фрейд рассматривал перенос и его аналитическую противоположность, контрперенос, как по большей части явления патологические в сфере отношений между людьми — иррациональные, несоответствующие, лишенные реальной ориентации. В силу этого Фрейд относился к аналитическому переносу как к материалу для постоянной, сконцентрированной аналитической работы, в которой оба (и аналитик, и пациент) должны стремиться к осознанию соответственно своего контрпереноса и переноса, к последующей их проработке и окончательному разрешению.

Юнг, однако, рассматривая психическое как естественное явление, исключил перенос — контрперенос из области психопатологии, поскольку считал их неизбежными, а порой и весьма полезными. По этим причинам он отмежевывался от психоанализа, придерживаясь того взгляда, что реальное отношение между аналитиком и пациентом гораздо более целительно в своей потенции и что отсутствие переноса является позитивным фактором в аналитических отношениях. В дальнейшем Юнг рассматривал перенос личного или архетипического материала на личность аналитика прежде всего как неизбежность, с которой необходимо считаться, но и потакать которой не следует. Поэтому в рамках юн-гианского анализа перенос и контрперенос вполне легко легализуются и прорабатываются, не становясь единственным фокусом аналитической работы. В свете юнговской теории коллективного бессознательного легко увидеть, что разрешение переноса означало бы осознание целого океана коллективного человеческого опыта, а это заведомо невозможно. Юнг работал над тем, чтобы сделать осознаваемой ту целостность, которую представляют бессознательные отношения переноса или контрпереноса, тем самым надеясь привести в осознание глубокие уровни существования, которые пациент переживает в рамках аналитической взаимосвязи.

Развивая свой преобразующий взгляд на динамику аналитических отношений переноса — контрпереноса, Юнг использовал символику алхимического процесса — процесса, преобразующего «неблагородные» металлы в золото, в буквальную возможность которого верили средневековые алхимики. Юнг же рассматривал это как проекцию внутреннего психического процесса на внешнюю материальную реальность. Сутью аналитического процесса в юнговском понимании является преобразование «неблагородных металлов» неисследованного, спроецированного переживания в «золото» объединенного, лич-ностно интегрированного опыта, а не простое разрешение переноса на уровне личного бессознательного. Впечатляюще глубоко изученный Юнгом алхимический символизм в его отношении к аналитическому переносу, изложенный им в обстоятельной работе «Психология переноса», позволяет легко увидеть отличие юнговского аналитического процесса от фрейдовского психоаналитического лечения.

Среди аналитиков-юнгианцев существует широкий спектр различных мнений о месте переноса — контрпереноса в анализе. Ряд аналитиков, принадлежащих в основном к так называемой лондонской школе, считает анализ переноса основным компонентом аналитической работы. В других постъюнгианских школах направление анализа может фокусироваться на иных клинических аспектах — символическом переживании самости или работе над образной системой.

Литература

Перри К. Перенос и контрперенос // Кембриджское руководство по аналитической психологии.— М., 2000. С. 211-243.

СэмуэлсЭ. Юнг и постъюнгианцы.— М., 1997. С. 40-41.

Юнг К. Г. Некоторые ключевые моменты в психоанализе //

Юнг К. Г. Критика психоанализа,- СПб., 2000. С. 202-242.

Юнг К. Г. Проблемы современной психотерапии //

Юнг К. Г. Практика психотерапии.- СПб., 1998. С. 65-88.

Юнг К. Г. Психология переноса //

Юнг К. Г. Практика психотерапии- СПб., 1998. С. 181-350.

Юнг К. Г. Терапевтические принципы психоанализа //

Юнг К. Г. Критика психоанализа.- СПб., 2000. С. 119-171.

Якоби М. Аналитическая встреча: Перенос и человеческие отношения,-М., 1997. С. 32-131.

Индивидуация

Юнг считал, что, поскольку коллективное бессознательное представляет источник психического роста, рабочие отношения между сознательными и бессознательными уровнями существования очень важны для психического здоровья и душевного благополучия. В этом контексте рабочей связью между сознанием и бессознательным является описанное Юнгом отношение между индивидуальным Эго-комплексом и архетипом Самости, архетипом целостности и завершенности, представленным символами, которые Юнг постоянно обнаруживал в снах и фантазиях своих пациентов. Он заметил, что, когда сознание и бессознательное, Эго и Самость взаимосвязаны, человеку нетрудно поддерживать в себе ощущение собственной индивидуальности, с одной стороны, и осознавать свою связь с коллективным опытом человеческого существования — с другой. Это позволяет такому человеку жить подлинно творческой, символической жизнью. Уделяя внимание голосу, идущему изнутри, человек обретает новое единство сознания и бессознательного.

Этот процесс обретения психического равновесия Юнг назвал индивидуацией, принципом и процессом, которые он считал лежащими в основе любой психической деятельности. Тенденция психического устремляться в сторону целостности и равновесия является фундаментальным постулатом юнговской психологии. Называемый по-разному: телеологическим, целенаправленным, синтетическим, конструктивным или финальным,— этот принцип, согласно которому психическое всегда направлено в сторону целостности, содержит в себе и другой типично юнговский постулат, гласящий: реальная человеческая жизнь состоит из противоположностей, ищущих своего единства в человеческой душе. Обретение такого единства противоположностей в психическом заключается в способности их носителя образовывать объединенную, логически последовательную и вместе с тем единственную в своем роде индивидуальную личность со всей присущей ей глубиной и живым великолепием. Индивидуация, или процесс развития индивидуальной личности, как раз и может быть понят из этой этимологии, то есть как собственно процесс становления нераздельным или единым с самим собой: «...только тот, кто сознательно внемлет силе внутреннего голоса, становится личностью» (Юнг, 19956, с. 200).

Одной из целей юнгианского анализа и является помощь в организации процесса индивидуации, особенно на архетипическом уровне. Юнг рассматривал индиви-дуацию главным образом как вопрос психологического развития во второй половине жизни, то есть тогда, когда внешние достижения молодости и ранней зрелости начинают ощущаться как не столь важные. Хотя, конечно же, в рамках анализа могут появляться многие вещи, которые отнюдь не ставят во главу угла помощь на пути индивидуации (например, проблема разрешения житейских драм или простого эмпатического понимания), наивысшая цель анализа остается прежней: содействие в продвижении анализанда по пути индивидуации путем исследования и переживания архетипических символов и фигур в снах, видениях, грезах, активном воображении и повседневной жизни.

Говоря об индивидуации в контексте внутренней жизни, не следует забывать, что она предполагает также активное участие в жизни внешнего мира. Сам Юнг, например, проявлял живейший интерес к вопросам швейцарской политики, выступал в печати по различным вопросам общественной жизни, ежегодно проходил двухнедельные армейские сборы. Невозможно достичь подлинной индивидуации, замкнувшись в башне из слоновой кости. Об этом Юнг писал:

Мы живем во времена великих потрясений: политические страсти воспламенены, внутренние перевороты привели национальности на порог хаоса, сотрясаются даже сами основы нашего мировоззрения. Это критическое состояние вещей имеет огромное влияние на психическую жизнь индивида, так что доктор должен принимать во внимание эффекты такого воздействия с особым тщанием. Раскаты грома социальных потрясений слышны не только на улицах и площадях, но и в тишине консультационных кабинетов. И если психотерапевт ответственен перед своими пациентами, то он не смеет уводить их на спасительный остров тихой природы теорий, но сам же должен постоянно погружаться в пучину мировых событий, для того чтобы участвовать в сражении конфликтующих страстей и мнений. Иначе он не сможет правильно понять и оценить сущность проблемы пациента или помочь выйти ему из недомогания, выглядывая из своего убежища. По этой причине психолог не может избежать схватки с современной историей, даже если его собственная душа страшится политического волнения, лживой пропаганды, дребезжащих речей демагогов (Jung, С. W., vol. 10, р. 177).

Среди основополагающих работ, посвященных индивидуации, следует назвать «Исследование процесса индивидуации», «Символ трансформации в мессе», где Юнг проводит параллели между ритуалами богослужения и символическим действием Самости в индивидуацион-ном процессе.

Литература

Юнг К. Г. Индивидуация //

ЮнгК. Г. Психология бессознательного.— М., 1994. С. 235-315.

Юнг К. Г. Исследование процесса индивидуации //

Юнг К. Г. Тавистокские лекции.- М.; Киев, 1998. С. 211-283.

ЮнгК. Г. О символизме мандалы //

ЮнгК. Г. О природе психе.— М.; Киев, 2002. С. 95-182.

ЮнгК. Г. Символ трансформации в мессе //

Юнг К. Г. Ответ Иову.— М., 1995. С. 288-348.

Юнг К. Г. Современность и будущее //

Одайник В. Психология политики.- СПб., Ювента, 1996. С. 205-265.

Юнг К. Г. Сознание, бессознательное и индивидуация //