Почему я не христианин

Лорд Бертран Рассел (1872-1970) – известнейший английский философ и логик ХХ века, внесший значительный вклад в развитие современной математической логики и философии языка. Создал множество работ по философским проблемам естествознания, также является автором исследований «История западной философии» и «Мудрость запада», широко используемых в России как учебные пособия. Рассел считал, что сущностью философии является логика и логический анализ. Стоял на позициях субъективного идеализма, полагал, что психология есть существенная составляющая часть всякой эмпирической науки. Является основателем неопозитивизма, как активный участник движения за всеобщее разоружение стал лауреатом Нобелевской премии мира.

◘

Ч еловек — часть природы, а не что-то ей противоположное. Его мысли и движения следуют тем же законам, что и движения звезд и ато­мов. По сравнению с человеком фи­зический мир велик — он больше, чем считали во времена Данте, впрочем, он не так велик, как это казалось еще сто лет назад. Как вширь, так и вглубь, как в большом, так и в малом наука, видимо, достигает пределов. Считается, что Вселенная имеет ог­раниченную протяженность в про­странстве и свет может пропутеше­ствовать вокруг нее за несколько со­тен миллионов лет. Считается, что материя состоит из электронов и про­гонов, которые имеют конечные раз­меры, и что их число в мире конеч­но. Вероятно, их движения не непре­рывны, как раньше думали, а происходят скачками, каждый из которых не меньше некоторого минимально­го скачка. Законы этих движений, судя по всему, суммируются в не­скольких очень общих принципах, с помощью которых можно рассчитать прошлое и будущее мира, если дана любая малая часть его истории.

Физическая наука, таким образом, приближается к этапу, когда она будет завершена и станет поэтому неинтересной. Если мы знаем зако­ны, управляющие движениями элек­тронов и протонов, то все осталь­ное — просто география, собрание конкретных фактов, говорящих о рас­пределении частиц по каким-то от­резкам мировой истории. Общее чис­ло фактов географии, необходимых для того, чтобы рассчитать мировую историю, видимо, не слишком велико. Теоретически их можно было бы записать в большую книгу, а кни­гу поместить в Сомерсет Хаусе вмес­те с вычислительной машиной: по­ворот рычага позволил бы исследо­вателю найти новые факты, принад­лежащие другому времени, нежели то, к которому относятся факты уже за­регистрированные. Трудно предста­вить себе что-либо более скучное и непохожее на ту радость, которую вызывало до недавней поры даже самое небольшое открытие. Кажется, будто мы штурмуем неприступную гору, но на покоренной вершине ра­ботает ресторан, в котором подают пиво и работает радио. Но во време­на Ахмеса даже таблица умножения, вероятно, вызывала восторг. Человек тоже частица этого скучного физи­ческого мира. Его тело, подобно всей остальной материи, состоит из элек­тронов и протонов, которые, как мы знаем, подчиняются тем же законам, что и электроны и протоны, состав­ляющие животных или растения. Некоторые ученые считают, что фи­зиологию никогда не удастся свести к физике, но их аргументы не очень убедительны — разумнее даже было бы считать их неверными. То, что мы называем «мыслями», зависит, видимо, от организации извилин в мозгу — точно так же, как путешест­вия зависят от дорог и иных путей сообщения. Явно химического происхождения используемая для мыш­ления энергия. К примеру, недоста­ток йода в организме превращает ра­зумного человека в идиота. Феноме­ны сознания, вероятно, связаны с материальной структурой. Если это так, то единичный электрон или про­тон не могут «мыслить» — точно так же, как один человек не может сыг­рать футбольный матч. У нас нет так­же оснований полагать, что индивидуальное мышление продолжает су­ществовать после смерти тела: ведь смерть разрушает организацию мозга и рассеивает потребляемую изви­линами энергию.

Бог и бессмертие — эти централь­ные догмы христианской религии — не находят поддержки в науке. Не­льзя сказать, что они существенны для религии вообще, поскольку в буд­дизме их нет. (Что касается бессмер­тия, это суждение может показаться неточным, но по существу оно пра­вильно.) Однако на Западе их при­выкли считать обязательным мини­мумом теологии. Люди будут и впредь верить в бога и бессмертие, потому что это приятно — так же приятно, как считать самих себя добродетель­ными, а врагов своих погрязшими в пороках. Но, по-моему, эти догмы необоснованны. Не знаю, смогу ли я доказать, что бога нет или что сата­на — это фикция. Христианский бог, быть может, и существует, а может быть, существуют боги Олимпа, Древ­него Египта или Вавилона. Но каж­дая из этих гипотез не более вероят­на, чем любая другая: они даже не могут быть отнесены к вероятност­ному знанию; поэтому нет смысла их вообще рассматривать.<...>

Выживание после смерти тела, однако, отличается от бессмертия и означает лишь отсрочку психической смерти. А люди хотят верить именно в бессмертие. Верующие в него не со­гласятся с физиологическими аргу­ментами, вроде тех, что я приво­дил, — они скажут, что душа нечто совсем иное, чем ее эмпирическое проявление в наших телесных орга­нах. Думаю, что это — метафизичес­кий предрассудок. Сознание и мате­рия — удобные в некоторых отноше­ниях термины, но никак не послед­ние реальности. Электроны и протоны, как и душа, — логические фик­ции, которые имеют свою историю и представляют собой ряды событий, а не какие-то неизменные сущности. Что касается души, это доказывают факты развития. Любой человек, наблюдающий рождение, выкармлива­ние и детство ребенка, не может все­рьез утверждать, что душа есть нечто неделимое прекрасное и совершен­ное на всем протяжении процесса. Очевидно, что душа развивается, подобно телу и берет что-то и от спер­матозоида, и от яйцеклетки. Так что она не может быть неделимой. И это не материализм, а просто признанием того факта, что все интересное в ми­ре — вопрос организации, а не пер­вичной субстанции...

Не думаю, что идея бессмертия вообще возникла бы, если бы мы не боялись смерти.

В основе религиозных догм, как и в основе многого другого в челове­ческой жизни, лежит страх. Страх перед человеческими существами (индивидуальный или групповой) во многом управляет нашей обществен­ной жизнью, однако религию порож­дает страх перед природой. Различие ума и материи является, видимо, иллюзорным; но есть другое, более важное, различие — между вещами, на которые можно воздействовать, и вещами, на которые воздействовать невозможно. Граница между теми и другими не является ни вечной, ни непреодолимой — с развитием науки все больше вещей подпадает под власть человека. Тем не менее что-то все время остается по ту сторону гра­ницы, например, все великие факты нашего мира, которыми занимается астрономия. Только событиями на поверхности Земли или рядом с ней мы можем как-то управлять, хотя и здесь наши возможности очень ог­раничены. И не в нашей власти пред­отвращать смерть; мы можем только отсрочить ее.

Текст печатается по изданию: Р а с с е л, Б. Почему я не христианин / Б. Рассел; пер. с англ. -  М., 1987.  - С. 65-69.