Конституционная мифология

Не включая конституцию (ее общие и конкретные нормы) в число факторов, влияющих на нашу жизнь, мы, по сути, отказываемся от того главного, что стоит за документом под названием «Конституция», — от конституционализма. Венгерский исследователь Андраш Шайо дал замечательно емкое определение этого понятия: «Конституционализм — это ограничение государственной власти в интересах общественного спокойствия. Он стремится охладить текущие страсти, не угрожая эффективности управления» 3. Мы пока еще далеко отстоим от понимания конституционализма, например, средним американцем. Британский исследователь Лари Зидентоп заметил: «Конституционные формы и порождаемые ими установки в ряде случаев способны заставить народ отказаться от своих первых побуждений. Отношение американского народа, обычно глубоко переживающего моральные проблемы, к разоблачению сексуальных прегрешений президента Клинтона служит тому самым недавним и ярким примером. Находясь под сильнейшим воздействием того определения «серьезных преступлений и правонарушений», которое дается конституцией, подавляющее большинство американцев не поддержали кампанию по отрешению президента от должности. Ощущение нерушимости конституционных норм возобладало над похотливостью и над моральным осуждением. Конституция Соединенных Штатов сдержала популистские инстинкты» 4.

Если где и нужно было бы России «догнать и перегнать Америку», так это по уровню конституционного сознания. Однако не следует строго судить наше общество. Во-первых, само постсоветское институциональное устройство системы публичной власти таково, что отнюдь не прибавляет всем нам конституционного сознания. А во-вторых, интеллектуальная элита, одна из главных задач которой — насыщение общества новыми идеями, осмысление их и т. д., не заботится о том, чтобы, по крайней мере, не повторять замшелых мифов, — вероятно, потому, что не дает себе труда учитывать исторический контекст их появления либо просто заглянуть в первоисточники. Показательный пример — то «глубокомыслие», с каким иные эксперты рассуждают о «сталинской» (1936) и «брежневской» (1977) конституциях СССР, которые, мол, были вполне демократичными, поскольку закрепляли основные права и свободы граждан, только (вот беда!) не соблюдались.

Между тем для понимания «конституционной мифологии» не надо даже обладать высокой юридической квалификацией — достаточно лишь прочитать тексты советских конституций. Тогда становится ясно, почему ни власти, ни граждане Советского Союза никогда не апеллировали к ним всерьез. Мне могут напомнить известный лозунг, выдвинутый советскими диссидентами в 1970-х годах: «Соблюдайте собственную конституцию». Действительно, такая установка служила хорошим средством в борьбе за политические и личные права, но на самом деле власти как раз соблюдали конституцию, правда, сами этого не осознавая. Просто она им не мешала, и они ее не замечали: их политика, с одной стороны, патерналистская, а с другой — репрессивная, вытекала непосредственно из того, что было зафиксировано в самих советских конституциях. Подробный анализ этих документов здесь вряд ли уместен, поэтому остановлюсь лишь на главном.

Во-первых, уже в самих формулировках политических свобод — слова, печати, собраний, митингов, шествий — присутствовало условие: «в соответствии с интересами трудящихся и в целях укрепления социалистического строя» (ст. 125 Конституции СССР 1936 г.). Спустя сорок лет, поскольку «эксплуататорские классы» были окончательно ликвидированы, в этой формулировке «интересы трудящихся» превратились в «интересы народа» (ст. 50 Конституции СССР 1977 г.). Едва ли стоит объяснять, почему при оговорке «в соответствии и в целях» не то что об оппозиционной деятельности, но даже о несанкционированной критике не могла идти речь.

Во-вторых, не надо забывать, что Советское государство было построено на ленинской доктрине полного разрыва с парламентаризмом и с принципом разделения властей; на доктрине, предполагавшей «отмирание государства» (см., например, преамбулу к Конституции СССР 1977 г.). Такая государственно-партийная машина (идеократия) даже формально-юридически не могла быть ничем и никем ограничена. Другими словами, советские конституции не только фактически, но и юридически не признавали конституционализма.

Если мы исследуем устройство и функционирование современного российского общества и государства, руководствуясь советскими стереотипами, то получаем искаженное представление о подлинных причинно-следственных связях. В результате общество оказывается дезориентировано и не способно формировать действительно актуальный социальный заказ. В итоге консервируется архаичная модель отношений между государством и обществом. Таким образом, пренебрежение к «фактору конституции» не только со стороны народа, но и со стороны экспертного сообщества оборачивается консервацией патриархальщины. Попытаюсь это доказать.