Церковь Сан-Витале в Равенне (середина VI века)

Праздники и реликвии.

 

Основанный императором и находящийся рядом со Священным Дворцом, храм должен был играть свою роль в жизни двора. Праздник его святых покровителей торжественно отмечался 7 октября. [23] Он не подразумевал присутствия императора, но василевс отправлялся в храм во вторник после Пасхи. Он шел туда прямо из своих покоев, и у дверей его встречал игумен, кадивший ему. Сначала он поднимался на галереи, чтобы помолиться там в часовне Богоматери, которая находилась над царскими вратами, потом он направлялся в ложу, возвышавшуюся над храмом, из которой он принимал участие в литургии. Во время приобщения клир торжественно приносил ему туда причастие. После церемонии он шел в свой покой, куда приглашал на завтрак некоторых лиц. Наконец, он уходил, пройдя через галереи, в то время как игумен кадил ему. Патриарх не присутствовал на церемонии, поскольку он отправлялся во Влахерны. [24]

Сведения, данные паломниками, кратки и не полностью согласуются между собой. Около 1190 г. английский аноним пишет: Suptus autemin ypodromio iuxta magnum palatium est monasterium sanctorum martirum Sergii et Bacchi. Sunt autem in ipso monasterio capita eorum et clamide. [25]Десятью годами позже Антоний Новгородский выражается так: «У подножия горы находится церковь святых Сергия и Вакха, так же как рука Сергия и его кровь; кровь святого Епимаха там заключена в раку». [26] Около 1350 г. Стефан Новгородский говорит: «Недалеко (от Дворца) находится монастырь Сергия и Вакха, и мы лобызали их главы». [27] Наконец, в 1393 г. писец Александр пишет: «Рядом с императорским дворцом Константина находится монастырь святых Сергия и Вакха; от их мощей есть только их головы». [28]

Возможно, именно в Свято-Сергие-Вакховом монастыре Раббан Сома, посланец монгольского короля и несторианского католикоса, видел в 1427 г. головы святого Иоанна Златоуста и святого папы Сильвестра: «Оттуда он спустился к морю и видел на берегу монастырь ромеев (греков), в сокровищнице которого находились две серебряных раки: в одной была глава Мар Иоанна Златоуста, в другой — глава папы, крестившего императора Константина». [29]

 

-В качестве украшения в церкви находилось более двенадцати цепочек из посеребренной меди, которые брали оттуда во Дворец, чтобы украсить большой триклин Магнавры в день, когда там принимали иностранных послов. [30] Для освещения храм получал сумму в размере одной золотой монеты. [31]

Монастырь в последний раз упоминается в 1427 г. и просуществовал, вероятно, до самого взятия города турками (1453). Храм был превращен в мечеть между 1506 и 1512 г. Хусейном, агой белых евнухов, чье тело похоронено в тюрбе рядом со зданием. [32] Монастырь полностью исчез.

Здание.

В настоящее время храм малообоснованно носит название Малой Святой Софии (Küçükayasofya). Это неправильный четырехугольник, увенчанный пониженным куполом. Однако купол покоится не на четырехугольнике, а на восьмиугольном барабане по той же системе, что употреблена в Святой Софии. Главный купол состоит из шестнадцати выпуклых долей. Размеры храма — 34 на 30 метров, при абсиде глубиной 3.60 м и двухметровом нартексе. Внутренняя высота купола — 16.33 м. Его поддерживают четыре мощных опоры и шестнадцать чередующихся колонн из зеленого мрамора с прожилками и из красного синнадского мрамора. По верхнему ярусу, подобным же образом чередуясь, стоят восемнадцать колонн. Над нижними колоннами идет фриз с надписью в честь Юстиниана и Феодоры, творение придворного поэта. [33] Восточный пролет свободен и не имеет второго яруса, чтобы оставить открытой абсиду. Она удлинена за счет циллиндрического свода, который увенчан куполом абсиды.

 

Опоры купола сделаны из камня, наличники и капители — из белого проконнесского мрамора, колонны — из разных сортов мрамора, как мы сказали выше. Остальное — из кирпича. Белая окраска с арабесками закрывает византийскую отделку, которая, похоже, не содержала мозаик, поскольку от них не обнаруживается никаких следов.

 

-Расположение южной стены заставило Зальценберга предположить, что именно там находилась церковь Святых Петра и Павла. Действительно, она отличается от северной, и там, как кажется, можно различить части постройки.

Во время балканских войн (1912–1913 гг.) и во время войны 1914–1918 гг. двор и подсобные помещения служили обиталищем для беженцев. Поэтому здание несколько пострадало от этого соседства. После этого оно было отремонтировано. <<<

 

Досюда Жанен.

 

 

2.ХРАМ СВЯТОЙ СОФИИ В КОНСТАНТИНОПОЛЕ

Следует отметить, что такие храмы возводились не в честь святой женщины по имени София. Святая София — Премудрость Божия, в представлении греков IV в., была выражением идеи Сына Божия, Логоса (в Его вечном существовании) до воплощения в Иисусе Христе. На толкование Софии в смысле Логоса указывает и бывший некогда праздник Святой Софии — 24 декабря, как раз накануне Рождества Христова.

В IV в. император Константин построил в Царьграде базилику (небольшую церковь прямоугольной формы) и назвал ее церковью Святой Софии, т. е. Премудрости Божией. В 404 г. эта базилика сгорела, но в 415 г. император Феодосии Младший отстроил ее заново, однако во время мятежа 532 г. церковь снова была сожжена. Царствовавший тогда император Юстиниан уже готовился было бежать из страны, но в Константинополь вошел с войсками полководец Велизарий, который подавил восстание. В честь этой победы на месте сгоревшей базилики император Юстиниан решил воздвигнуть великолепный храм, который своими размерами и пышностью затмил бы все, что было возведено в Константинополе до него. Для работы над проектом храма император пригласил известных зодчих — Анфимия из Тралл и Исидора из Милета. Закладка фундамента храма состоялась 23 февраля 533 г., а строилась Святая София всей империей. Все доходы империи за 5 лет не покрыли расходов на сооружение храма; например, только на амвон и хоры был потрачен годовой доход от Египта. По приказу императора все провинции и города империи поставляли в Константинополь самые замечательные остатки античных зданий и мрамор. Рим, Афины и Эфес прислали колонны, которые до сих пор вызывают восхищение всех, кому довелось видеть их. Из Проконеза доставляли белоснежный мрамор, из Каристоса — светло-зеленый, из Ясоса — бело-красный, из Фригии — розовый с прожилками.

Много необычного было в строительстве храма Святой Софии, например, известь изготовляли на ячменной воде, в цемент добавляли масло. Для верхней доски престола был изобретен новый материал: в растопленное золото бросали ониксы, топазы,- жемчуг, аметисты, сапфиры, рубины — словом, все самое дорогое. Постройка храма, его размеры и украшения производили на современников неизгладимое впечатление, поэтому неудивительно, что вокруг Святой Софии сразу же стали складываться легенды. Рассказывали, что план здания был вручен императору Юстиниану во сне ангелами. Когда между императором и архитекторами возникали споры (например, сколько делать окон над главным алтарем), Юстиниану во сне снова явился ангел и повелел сделать три окна во имя Святой Троицы. Император Юстиниан хотел, чтобы и внутреннее убранство Святой Софии не имело себе равных. Он даже собирался изнутри стены храма снизу доверху выложить золотыми плитами, но мудрецы не советовали ему искушать потомков, которые в погоне за золотом непременно разрушат Святую Софию.

Строительство храма разорило народ, даже чиновникам почти перестали платить жалованье. Но император Юстиниан достиг своей цели: храм Святой Софии действительно создавал впечатление ослепительного великолепия. Византийский хронист VI в. Прокопий так писал о нем: «Этот храм являет собой чудесное зрелище. Тем, кто его видит, он кажется исключительным; тем, кто о нем слышит, — невероятным. Он взмывает ввысь, словно до самого неба, выделяясь среди других зданий, как ладья на бурных водах моря... Он весь полон света и солнечных лучей, и можно было бы сказать, что не снаружи идет это освещение, а само оно рождает этот дивный блеск, так чудно светел этот храм». В архитектурно-художественном и техническом отношении наиболее эффектной частью сооружения является его купол, в плане очень близкий к кругу. Для сводов купола были использованы такие легкие кирпичи, что дюжина их весила не более одного куска черепицы. Купол храма покоится на четырех опорах, и тот же летописец Прокопий так описывал производимое им впечатление: «Кажется, что он покоится не на каменной клади, а свисает с неба на золотой нити».

Храм Святой Софии был самой пышной византийской постройкой и гордостью императора Юстиниана. В день освящения храма, 27 декабря 537 г., он подъехал к главному входу на колеснице, запряженной четверкой лошадей, быстро прошел до середины собора и, подняв руки кверху, воскликнул: «Слава Богу, Который дал мне возможность закончить эту постройку. О, Соломон! Я превзошел тебя!». Землетрясения и пожары наносили Святой Софии огромные повреждения, но каждый раз храм заново восстанавливали. Во время землетрясения 558 г. купол обвалился, к этому времени Исидора и Анфимия уже не было в живых, и восстановление храма поручили племяннику Исидора — Исидору-младшему. Он приподнял купол на 9 метров, в результате чего тот потерял свою легкость, восхищавшую всех. Вторично купол обвалился в 986 г., реконструировал его архитектор Трдат из Армении. Этот купол и сохранился на Святой Софии до наших дней. Когда-то верхняя часть стен первого этажа храма и стены галерей были покрыты мозаикой на библейские и евангельские сюжеты, а также портретами византийских императоров и патриархов. После разгрома и разрушений, учиненных крестоносцами, многое из внутреннего убранства Святой Софии так и не было потом восстановлено. В XV в. Константинополь стал столицей Османской империи, и турки переименовали город в Инстанбул (Стамбул). Переделывая храм Святой Софии в мечеть, они изрядно попортили его, например, многие мозаики и фрески были уничтожены, часть из них была замазана известью. Но даже и сейчас сквозь тонкий слой побелки кое-где сквозят лики Пресвятой Богородицы и святых угодников Божьих. В частности, над алтарным сводом можно приметить изображение Богоматери с поднятыми к небу руками. Такое изображение Пречистой Девы Марии известно под названием «Нерушимая стена». На четырех главных столбах, поддерживающих средний купол, были изображены лики святых херувимов, которые мусульмане потом замазали звездами. Некогда весь храм представлял собой как бы одну сплошную картинную галерею, т. к. перед глазами верующих везде развертывались мозаичные орнаменты и росписи на золотом или темно-лазоревом фоне. Мозаикой были украшен не только храм Святой Софии, но и принадлежавшие ему постройки, например, баптистерий (крещальня). При строительстве Святой Софии, как указывалось выше, впервые был применен мрамор различных цветов и оттенков. Некоторые его узоры явились поводом для рождения всевозможных легенд; например, каждый житель Стамбула свято верит, что в спилах мрамора, которым изнутри облицованы стены храма, зашифрована вся история человечества — прошлая и будущая. И действительно в восточном приделе храма на мраморе есть природный узор, изображающий картину разрушенного города и даже силуэт «атомного гриба»...

На одной из мраморных плит храма, справа от амвона, есть рисунок, напоминающий кисть руки. В старых путеводителях говорится, что это отпечаток руки султана Мехмеда II, который в день взятия Константинополя въехал в храм верхом на коне. Испугавшись, конь поднялся на дыбы, и, чтобы не упасть, султан вынужден был опереться на стену... А одна из стен Святой Софии уже несколько десятилетий снизу доверху закрыта строительными лесами. Здесь, в правой части храма, имеется небольшая ниша, и, если приложить ухо к стене, то можно услышать шум. Христианские жители Стамбула сложили легенду, согласно которой в день штурма Константинополя турецкими войсками, в храме скрывались 10 000 верующих. Когда турки ворвались в храм, там шло богослужение: священник, держа в руках чашу со Святыми дарами и продолжая читать молитву, направился к боковому нефу. Мечи уже готовы были поразить его, но тут стена неожиданно раскрылась, и он исчез в ней. Священное предание утверждает, что священник в своем укрытии продолжает читать молитву, и когда над Святой Софией вновь засияет крест, он вернется к алтарю, чтобы продолжить службу...

Церковь Сан-Витале в Равенне (середина VI века)

Возврат на главную страницу Византии

3.Во время славного правления императора Юстиниана I Италия была временно отвоевана у варваров. В ознаменование этого события, в бывшей столице короля остготов Теодориха городе Равенне была построена церковь, посвященная святому мученику Виталию (Сан-Витале).

Это одна из самых древних византийских церквей, построенная в то время, когда еще не сложились ни крестово-купольный архитектурный канон, ни иконографический, поэтому и архитектура храма, и мозаичная отделка его стен индивидуальны и этим особенно интересны.

Церковь Сан-Витале - пример центрического здания, в плане - восьмигранник с граненым алтарем. Основу конструкции составляют 8 опор, несущих купол. Опоры соединяются полукруглыми двухэтажными арками.

Как все раннехристианские церкви, она удивляет прежде всего контрастом между богатым внутренним убранством и аскетичным до бедности внешним. Однообразие ее фасадов нарушают только мощные контрафорсы.

Это типичный пример внутренней архитектуры, как бы подчеркивающий, что важна не внешняя оболочка, но только внутренняя сущность, что это место для сбора верующих, молитв и церковных служб. Не стой на пороге, зайди и помолись. Интерьер церкви великолепен: кружевные капители колонн, бесчисленные арки, сплошная мозаика стен, преобладающий цвет - золотой.

На мозаике алтаря парит юный Христос, протягивая мученический венок святому Виталию. Справа святой Экклесий, строитель первой церкви, стоящей на этом месте, протягивает Христу модель храма. Святые не видят друг друга. Они никогда не встречались при жизни, время разъединило их, но Вечность соединила.

Особый интерес представляют две мозаики на боковых стенах алтаря - две процессии, приносящие дары храму. Одну возглавляет император Юстиниан собственной персоной, другую - его супруга императрица Феодора.

Их изображения еще очень далеки от канонизированных, однако в них уже нет никакого намека на незаурядные личные качества оригиналов. Лица застывшие, позы однообразные, фигуры скрыты складками парадной одежды - идеальные образы правителей в блеске Божественной славы. Но нет еще на лицах и той суровой отрешенности, которая позже станет общим правилом для византийской живописи. Лица приближенных явно несут отпечаток портретного сходства, глаза смотрят с интересом. На мозаиках еще много бытовых деталей: есть и фонтанчик, и разноцветные занавеси - нечего этого позднее уже не будет.