Любовь, как варенье с косточками

Бакей Татьяна

Родилась в 1961 году, в небольшом белорусском городке, что на Полесье. Он называется Давид - городок. Закончила 10 классов, ходила в обычную школу, я имею в виду, что я - инвалид с детства и меня могли бы отправить в спец школу, для детей-инвалидов. И это благодаря моей первой учительнице Ольге Финогеновне, которая взяла меня в свой класс, и которая "приручила" ко мне моих одноклассников, и они относились ко мне как к физически здоровому человеку. У меня остались две школьные подружки, с которыми я и сейчас дружу.

Мама мне привила любовь к жизни, людям. У меня много друзей, я им всем благодарна за все, что они дают мне, за то, что они меня не жалеют.
Как-то мы с друзьями пошли поздравить мою классную руководительницу и учительницу русского языка и литературы, и решили создать Литературное общество. Оно состояло из шести человек, и мы собирались у каждого по очереди, и говорили о поэтах, писателях, художниках. Тему готовил, тот, у кого собирались. Готовились основательно, ходили в библиотеку за сбором информации.
За жаркими дискуссиями всегда пили чай. Было очень интересно. Потом за нехваткой свободного времени, общество распалось.

Мы с мамой начали ходить в клуб, где участвовали в деятельности хора. Мама пела, а я сидела на каждой репетиции, и на каждом мероприятии. Я со всеми подружилась, и меня принимали как свою. Летом выезжали на природу, на реку. Загорали там, ловили рыбу, варили уху.
Давид-Городок находится на реке Горынь, каждую весну там постоянно случалось наводнение. Река выходила из берегов, по нашей улице плавали на лодках, и причаливали возле нашей калитки. Самое большое наводнение пережили в 1979 году.

Я прожила в Давид-Городке 42 года. В 2003 году переехала в Минск, меня после смерти мамы забрала к себе сестра. Здесь у меня появился друг, с которым я 18 лет переписывалась, когда жила в Давид-Городке. Это Юрий Пупышев. Под его напором, я стала писать рассказы и повести о любви. Это "Моя собачья счастливая жизнь" о моём любимой собаке - Лордике, которого уже нет с нами, от его имени о своей жизни в нашей семье. "Варенье, как любовь с косточками" и "Дневник белокурого ангела" я написала в соавторстве с Юрием Пупышевым. "Мелодия любви", новеллы об осени. За одну " Осенние мотивы" я получила второе место в конкурсе " ДСВ". Это интернет литературное сообщество.

Меня опубликовали в двух международных альманахах "ДСВ", В третьем "Соотечественники" и в девятом. А также в 2014 году в журнале "Домашний" опубликовали мою новеллу "Жизнь прекрасна".

 

КОФЕ С ЛЮБИМЫМ!!!

Я очень люблю кофе, пью два раза в день. Утром с молоком или сливками а после обеда с кардамоном или бальзамом.
А какое удовольствие пить кофе с любимым человеком. Пусть даже и виртуально. Утром открываешь интернет, а там, в сообщениях от тебя чашечка с кофе, которая приглашает вместе выпить с тобой. Она согревает душу в эту осеннюю пору, когда находит грусть, что лет о и тёплые денёчки ушли, а впереди холода. Красавица зима вступит в свои права.
Мы с тобой пьём кофе, каждый у себя, и наслаждаемся этим. Вспоминаем наш кофе у меня, когда ты приезжал ко мне, и мы сидели друг против друга, смотрели в глаза. Как здорово, вот так сидеть молча друг против друга, разговаривать глазами, которые говорят, намного больше слов, и не спеша пить кофе, и наслаждаться им, и друг другом. Я до сих пор когда пью его на кухне, вспоминаю, как ты сидел напротив меня, твои глаза, взгляд счастливо- любящий, и радостно –детскую улыбку. И так хорошо на душе, от этих воспоминаний, как будто крохотную частичку себя оставил ты на кухне.
Однажды, ты включил видео и пригласил на кофе, приготовил его для меня. И даже шоколад приготовил. Такой как я люблю, горький. Мне так приятно от этого стало..
Вспомнила забавный случай, который произошёл у меня.
Однажды, ещё племянник жил с нами, сидел он за компьютером, а я хотела тоже посидеть за ним. Пришла я в его комнату, села за его спиной на диван, и послала на его мобильный семеску: «Иди попи каву» (Кава – это кофе по – беларуски) Слышу, нет ответного звонка о приходе моей семески. Попозже получаю от моего друга семеску: «Таня, а что такое кава?» Я ему объяснила. Это я же случайно вместо племянника другу отправила. И с тех пор, мы говорим с ним вместо «кофе» «кава».

 

ЛЮБОВЬ, КАК ВАРЕНЬЕ С КОСТОЧКАМИ

… В это утро, Вера проснулась всё-таки очень рано. Несмотря на то что, с вечера, всё время шёл дождь. Как забарабанил по окнам на ночь, так и не прекратился. Она любила засыпать в такую погоду. И, чтоб назавтра проваляться в постели до полудня! Если не спать, то с книжкой провести время. Это было, как она оправдывалась, наследственное. Все в её семье любили поваляться в постели по возможности
Но возможности нет! Потому что ей надо на работу. Решила создать в родном городе библиотеку! Создала! И вот!.. Труба зовёт! Однако, сегодня, ленивое тело, не слишком бунтовало против раннего подъёма. Напротив, Вера проснулась с каким-то радостным чувством! Почему-то ей казалось, что произойдёт нечто такое. Однако тревоги не было. Значит, не случится ничего плохого!…Вера была очень чувствительная, интуитивная женщина. И доверяла своей интуиции, редко её подводившей…

Так, под горячим душем, она, приходила в себя, общалась со своим шестым чувством, убеждаясь, окончательно, что тревоги нет. Напротив! Интуиция ликовала! Обещая, в ближайшем будущем, нечто неожиданное и радостно. После душа, она повертелась перед зеркалом, отражавшем её, замечательную, в рост. И увидела, что после гимнастики и душа, несмотря на непогоду, всё отлично.
Вера была хороша. Чуть выше среднего роста, но не слишком уж, высока, как некоторые модели, выдаваемые за эталон красоты. Длинные стройные ноги перетекали в тонкую талию, плоский живот и кругленькую упругую попку. Грудь достаточно весомая, высокая. Не мала! Невелика! Как раз чтобы лечь в хорошую ладонь! Сильную и бережную. Настоящего мужчины, способного полюбить и поберечь, все эти дары, красоты и любви. Лицо тонкой работы, иконописное, с большими голубыми глазами, обрамлялось золотым водопадом роскошных волос. Цвета спелой ржи, золотые, они были такими, от природы. Свои. Многие не верили ей, когда она говорила, что ни разу не окрашивала волос…

Чего стоила ей эта красота, знала она одна! Ей, долговязой девочке-отличнице, пришлось, однажды оторваться от книжек, чтобы начать к совершенству, которого она достигла, лишь…

В ту пору, в Городке восьмикласснице можно было, лишь танцевать и плавать. Все другие секции она, в пятнадцать лет, переросла. Да и в плавание её взяли по просьбе отца, дружившего с тренером.

Потом, уже в Москве, была аэробика, переросшая в фитнес и айкидо. И вот! В зеркале результат неустанной работы над собой. Она хороша!
Вера решила послушаться интуитивных подсказок и встретить сюрпризы во всеоружии! Каковы бы ни были сюрпризы! И макияж наложила, тщательно и продуманно.

Всё! Она готова к любым сюрпризам судьбы!
Москва многому учит! Этот жестокий город, и, правда, не верит слезам! Как, впрочем, и любой мегаполис. Но верит готовности много работать и упорно, сквозь равнодушие и чёрствость мегаполиса. В способность, бить и бить в одно, избранное место, до успеха! И она била. Затаив под приобретённой силой все свои слабости и высокие мечты. Потому что надо было выжить, отстоять своё право на отвоёванное место. И работать. Наступая, очень часто, на горло своим самым лучшим песням…

И теперь, под хрупкостью иконописной красоты, таилась неожиданная, но, вполне объяснимая, сила. Сила деловой женщины. Которой приходилось полагаться в трудных ситуациях только на себя саму…
…Вера приехала в свой Городок из Москвы, завоеванной ею, книгами. В которых она, всё и больше, говорила своё! Теперь, она могла себе это позволить. Она – победительница! И приехала сюда, чтобы отдохнуть от жизни в столице. От суматохи и суеты бесконечных презентаций, клубных тусовок и Бог знает, ещё чего! От победы, наконец! И подумать хорошенько в тишине над новой своей книгой, которой, она ещё не знала. Но смутные образы уже бродили в душе, обещая скорое радостное творение…

Вот такая, готовая к чему угодно, она и вышла из дому.
Снаружи было, ещё более мерзко, чем виделось из квартиры. Тучи затянули всё небо. И всё шёл и шёл противный дождь, навевающий на душу тоску, несмотря на хорошее предчувствие. И хотелось вернуться, снова залезть в тепло постели. Но надо было идти в библиотеку.
Она мечтала работать в библиотеке с самого детства
Но не в такую погоду.

Вздохнула, раскрыла зонт и шагнула с крыльца. Идти было минут десять - пятнадцать. Она ходила на работу непременно пешком. И полезно! И коллектив не раздражаешь своей французской машинкой.
Дождь не прекращался, создавая впечатление глубокой осени. Только запах свежей зелени напоминало о лете. Сильный ветер раскачивал верхушки деревьям. И Вера, едва справляясь с зонтиком, удивлялась по-детски, как это деревьям удаётся стоять под таким напором ветра?

 

 

Дождь, понукаемый ветром, нападал с разных сторон, залетая под зонт. И Вера мечтала добраться поскорее в уют и тепло библиотеки. В свой уютный кабинетик, где ждал её компьютер, с интернетом, там она познакомилась с замечательным человеком, которого она, мечтательница неисправимая, полюбила. Смеясь, до этого знакомства, над интернет-романами. И вот! Сто лет назад, это назвали,,Почтовый роман,,. Теперь, они переписывались уже больше двух лет. Писали друг другу очень нежные,трогательные письма. Эта была слишком чистая переписка двух любящих людей, очень хорошо, кажется, понимающих и чувствующих друг друга людей. Но сейчас он куда-то исчез внезапно! И она не знает, что и думать. Сердцем – то, она чувствует, что он продолжает, любить её. Что у него произошло, что-то. Непредвиденное и трудное! От этого Вера, всё больше тревожилась о нём! Обижалась, что он не говорит о своих трудностях. В которых она, кто знает?! Может, и помогла бы. Именно это его нежелание поделится трудностями, сокрушало её душу более всего. Она понимала, что он не считает возможным перекладывать свои проблемы на чьи-то плечи. Но ведь она – не кто-то! Она – любящая женщина! Сильная, закалённая Москвой, между прочим! А это – школа! И Верины, хрупкость и беззащитность, скорее внешние! На деле же, она – деловая женщина, вполне способная, и решающая, кстати, множество проблем. Она точно помогла бы, знай, в чём дело? Но он предпочёл исчезнуть в чернильно-беспросветном облаке молчания.
А по лужам дождь стал пускать большие пузыри. И Вера, стараясь обходить эти бурные лужи, брела задумчиво, по улице, с трудом удерживая зонт. А из головы не выходил всё время этот её друг.
Ветер, очередным порывом, отвёл хлипкий зонтик в сторону. Так, что пришлось опустить голову, втянув в воротник плаща. Вот в этот момент она и наткнулась на что-то твёрдое, и, осматриваясь вокруг, приподняла голову, заинтригованная, и тем, что дождь не льет на неё больше. Перед ней стоял мужчина, под большим добротным, широко раскрытым, мужским зонтом-тростью. И она попала прямо под его темный купол. Взгляд веры медленно поднимался от мужских ботинок на толстой подошве, по куртке, плотной, защищавшей от любого ветра, к человеку, в которого она невольно боднула. Мужчина был, невысокого роста, плотного телосложения, чуть лысеющий, голубоглазый, с аккуратной серебристой бородкой…
Вера смущённо пробормотала:

- Извините ради Бога, я задумалась…

Мужчина озорно улыбнулся, и, не выпуская её, из случайных объятий, произнёс.
- Ничего! Этот город полон неожиданностей! Я приехал к другу, на недельку. Ожидая хорошего отдыха.… А тут ветры бросают в лицо брызги дождя и женщин в объятия! – Он улыбнулся, ободряюще. – Ну вот, мы и встретились, наконец-то! И ты, как и обещал твой знакомый.… Помнишь, ты о нём писала? Попала в мои объятия!
Вера понимала, что такого не может быть! Это – он! Как сочинительница сюжетов, она ни за что не включила бы всё это в роман. Но вот, перед ней стоял, тот, о котором она думала всё время своей души. Сердце её, запаздывая, затрепетало, противореча разуму. И, так называемому "здравому смыслу" ничего не определяющему, на деле, в жизни. Ей даже не нужно брать себя в руки и изображать радость. Делать вид, что она страшно рада встрече! Она была страшно рада!
Он!
- Простите, вы, вероятно, меня с кем-то путаете? – Пробормотала она, выдерживая приличие и наказывая его, за долгое-долгое молчание. - Пропустите меня, пожалуйста.

- Нет, не путаю, - улыбаясь, тепло, ответил мужчина, назвав её электронный адрес. - Неужели ты меня не узнала? Я – Андрей. Если угодно, Владимирович. И мы, Вера, уже давно на ты.
- Нет! Нет! И ещё раз нет, - опустила глаза, чтобы не выдать своё, уже понимание того, что всё – правда. – Нет! - Воскликнула она.
- Что, нет? – Переспросил он, ещё уверенный, но, под её напором, уступая, отходя в сторону и теряя уверенность.
Перед ней стоял мужчина, невысокого роста, крепко сбитый. С серо- голубыми, как и у нее, глазами. Чем-то напоминавший медвежонка из её детства.

Неужели это правда? И это он?

- Простите, но я вас не знаю, - она продолжала держать паузу.
- Извините, - пробормотал он, растерянно. – Я, должно быть, правда, обознался. Ведь я впервые в этом городе. С большим трудом, для себя, нашел предлог приехать сюда. Чтобы попробовать найти любимую женщину. Сказать ей, что у меня был ужасный месяц. И я даже не мог ей написать хоть пару слов! - С горечью сказал он. – А рассказывать и извиняться через интернет - трусость! Вот я и решил…лично… Я о ней думал, когда Вы меня протаранили…
- Ну, раз ты приехал? Если я "протаранилась" в твои объятия, то пошли ко мне на работу, - улыбнулась она счастливо. - Я тебя, хоть чаем напою.

 

Ты, Андрей Владимирович, ведь с дороги! – Обняла, лукаво улыбаясь. – Пока твой зонт, ещё держится.

- Слава Богу! – Её мужчина-медвежонок вздохнул с облегчением – А то, я начал думать о своём душевном здоровье. И умственном. Галлюцинации. И прочее…

-Может быть, может быть, - пробормотала она, пряча улыбку и слезы, слезы радости, что наконец-то он с ней! – Я бываю оч-чень реальной галлюцинацией.
-Будь, чем угодно! – Воскликнул он, прижимая её к себе крепче. – Только не исчезай!

- Может быть, и не исчезну. Мы – галлюцинации – часто, такие взбалмошные бываем. Просто ужас какой-то! То почтенного психолога под зонтиком протараним. А то, ещё чего выдумаем,- произнесла она с улыбкой. - Вот мы, скорее всего, подходим к библиотеке! Где я работаю привидением. И выдаю людям мечты и грёзы, - они уже, поднялись на крыльцо. И Вера отпирала дверь. - Вот мы и пришли. Ты, совершенно напрасно поспешил сложить свой замечательный зонт. В этом мире всё, часто, так зыбко! – Захохотала она, жутким хохотом. – Проходи! Сейчас я чай поставлю.
Они зашли в её библиотеку, созданную ею для своего родного города. И возглавила, пока. Решая, остаться ли совсем? Ведь писать и отправлять издателям рукописи, можно и отсюда. Или…
От Москвы оторваться, не так просто…

- Пошли в мой кабинет, - произнесла она, на ходу снимая курточку.
И он пошёл за ней, покорно, в её очень уютный кабинетик, тесноватый, маленький. Видно было, что хозяйка его, везде и всюду, стремиться к домашнему комфорту, покою и тишине. Так, по крайней мере, был обустроен её кабинет. Совсем не директорский
Хотя, здесь был и компьютер на столе, и телефоны, и прочее офисное оборудование. Но в углу пристроился небольшой уютный диванчик, два кресла и маленький журнальный столик, образовав фрагмент домашней гостиной. Где было очень комфортно и легко находиться. Потому что всё это несло такой домашний уют, и отпечаток личности хозяйки, не хотелось никуда выходить из него. А тем более в такую дождливую погоду. На стенах расположились пейзажи её родных мест, нарисованные местной художником.
- Да садись же, наконец! - сказала Вера, - Интересно, все психологи боятся своих грёз и видений?

А он любовался ею. Эта женщина манила его к себе, даже через интернет. Её большие голубые глаза были такими усталыми и грустными, что ему хотелось прижать её к своей груди.

 

И он еле сдерживался, чтобы не заключить её в свои объятия, тут же.
Вера тоже украдкой наблюдала за ним. Уже не сомневаясь ни в чём.
- Ну что! Нашёл меня? – Она принесла на подносе чай, печенье, конфеты. – Расскажи мне о себе. Я хочу о тебе хоть немного, но знать. Вот так! Глаза в глаза! Без монитора

И присела в кресло напротив.

Слушать.
И он рассказал ей, не торопясь, свою историю.

Родился на севере. Как и все, учился. Окончил мединститут. Работал врачом-хирургом. Прошёл, в этом качестве, Афганистан. Был ранен в руку. С хирургией было покончено. Андрей, на войне, повидал множество искалеченных душ. Возможно, даже больше, чем искалеченных тел! Поэтому и перешёл в психологию. И как человек одарённый, преуспел и в ней. По интернету познакомился с одной женщиной, которая очень запала ему в душу. И он решил её разыскать
- Чего именно в этом городке?- осторожно спросила она, растерявшись окончательно. То, что она услышала никак не совпадало с её другом. Все-таки это не он.

- А ты, по телевизору сказала мне, что родилась в этом городе. И собираешься, надолго оставить Москву, - ответил он просто и правильно. – И такое желание, вполне, понятно. Я ехал сюда на автобусе. Из областного центра. И меня поразила местная природа. Там, где я живу, - он отставил чашку, - тоже очень красиво. Но иначе. Лаконичнее, четче, жестче…

…и холоднее, - продолжила Вера, улыбаясь. – Но я, по ТВ, тебе ничего не говорила.

-Говорила. Ты сказала, всем, кто тебя любит. – Андрей легко согласился. – Впрочем, это – неважно. Кажется, ты слушала меня, как-то напряжённо. Мне не показалось?

-Не показалось, - кивнула Вера. – Твоя история, не во всём, совпадает…
- …с тем, что ты знаешь о своём интернет - друге? – Андрей виновато развёл руками. – Увы! Но всё тайное, всегда, становится явным! И того невозможно отменить! – Он махнул рукою. – Правду, так правду! Мой друг часто пользуется моим адресом для прогулок в сети. И вначале был он. Но, раза два -три! Не больше! Потом – я и только я! – Развёл руки и склонил голову. – Казни, если достоин казни?!
- Ну что же. Попробую вас, с другом, помиловать,- ответила она медленно. – Хотя вы и достойны ссылки. Но вас, северян, и сослать-то, толком, некуда! Я же пишу, как-никак! И очень быстро поняла, что партнёр по переписке поменялся.

 

И перемена была в твою пользу. Послания стали интересными, глубокими и более литературными, что ли, - она стала наливать себе чай, предлагая и Андрею. – Всё же, сама, что-то пишу! – Весело, наливая ему чай. – А потом, когда ты, так внезапно…пропал… Решила, что всё закончилось. И, значит, неважно с кем! – Подала чашку. – Сегодня решила. И протаранила, сегодня, тебя!
- А ты, Вера, как жила? – Спросил Андрей. – Переписка – одно! А, вот такое, личное общение – совсем другое дело! Расскажи?
И она поняла, что не знает с чего начать, среди вихря нахлынувших воспоминаний. Биография женщины, как и внешность. Мало кому стоит показывать, как она делается. Большинству же, важен и интересен, лишь результат.

Она родилась в этом маленьком городишке. Росла любимой дочкой замечательных родителей. Романтиков-интеллигентов, убеждённых в итоговой победе добра и справедливости. И Вера, понятное дело, росла, такой же возвышенный романтик. Находя в книгах добро и справедливость, когда их не хватало в жизни. Училась легко и отлично, радуя учительницу литературы, отгородившуюся от мира серебряным веком, старушку, замёрзшую, в ужасе и оцепенении, ещё при товарище Жданове. И,так никогда и не пришедшую в себя. Но Верочке прочила литературное будущее.

Вера согласилась с учительницей. Потому, после окончания школы, устремилась прямо в Москву. В МГУ! На прокалённый и продутый перестройкой факультет журналистики!

Поступила…
…окончила!
И начала писать романы. Постигнув, как это бывает в переломные времена, молодого задорного успеха, что, кружил и пьянил, не хуже вина! У неё было всё! От выступлений по радио- и телевиденью, до тьмы поклонников. Всё было!

А она работала! Много! Много! А потом, ещё больше! Вроде не замечая, происходящего вокруг неё. Привыкла к тому, что работать надо много. Итак, чтобы работа эта не замечалась читателем. Сходила, зачем-то, замуж. Отлично понимая, что, из этого брака, ничего не выйдет! Развелась! Потеря ребёнка и доверие к мужчинам! И к себе! Продолжая работать много и плодотворно. Наращивая мастерство, сохраняя интерес читателей… и, чего там, хорошо зарабатывая. Очень даже хорошо! Возвращая доверие и интерес к самой себе. Так бы и продолжалось вся эта, не такая уж и бессмысленная карусель. Во всём, можно найти смысл. Если есть чем искать…

 

В этом месте Андрей искренне рассмеялся. Полностью, с Верой, согласный!
-Я всю жизнь хотела, чтобы в нашем Городке была хорошая библиотека. – продолжила Вера. – Вот это и стало моим смыслом…
И она оставила всё, как только заработала на хорошую библиотеку. Сразу же приехав в свой тихий родной городок, бросив московскую суету, без сожаления.

- Как видишь, всё налажено! – Обвела она рукою вокруг. – Мечты сбываются! Я, со школьных лет, мечтала работать в библиотеке. И работаю.
-Не пишешь больше? – Спросил Андрей.

-Пишу. Вот здесь. В своём кабинетике, - ответила Вера. – Тут у меня есть всё необходимое для работы, частенько за компьютером, - улыбнулась. – А когда устаю, брожу в нете, к мужчинам пристаю.…Чтоб потом прободать одного бывшего хирурга. Есть роковые женщины. А я - прободная! Как язва!

-Вы знаете и такие термины? – Удивился Андрей.

-Я – дочь врача, - просто ответила Вера. – Настоящего

провинциального врача. Он, умел, в профессии, всё. Не умея только заработать, для себя, - погрустнели её светлые глаза. – Я купила им квартиру, дачу, машину. Отец очень гордился мною. Радовался подаркам, как маленький. И поехал, поздней осенью, к больному. Машина засела в грязи. Он пошёл пешком. Успел! Помог! Но при этом простудился. А ему некому было помочь…

-Вера! – Андрей подошёл и приобнял её за плечи. – Ты такая же! Потому-то я и исчез на месяц! Зная, что заикнись я о своих проблемах, ты прилетишь помогать!

-Прилетела бы! – Согласилась она. – И надо было, хоть что-то сказать!
-Скажу, - он погладил её по голове. – Теперь скажу. Я развёлся с женой. Оказывается, не всем женщинам нравятся трудоголики. Потом, взвинтили плату за аренду. Оказывается, не все начальники любят нормально отвечать за свои ошибки перед избирателем. А я – избиратель! Требовательный и грамотный! – Весело прибавил. – И вот я тут! Без работы! Без жены! Приехал к одному афганцу, которого когда-то резал-зашивал, сохраняя ему ноги. Он в вашем Городке расследует в прокуратуре. Он давно звал отдохнуть.

-И случилась у тебя,,прободная,, я, ко всем неприятностям! – Добавила Вера.

-Я собирался, своего,,афганца,, напрячь на поиск тебя. Тем более что ты человек известный. И найти тебя, думаю, не очень сложно.

 

 

Так я и размышлял, стоя под дождём, - он усмехнулся. – И жалел женщину, боровшуюся с ветром, за зонтик. Совсем уж было, собрался помочь…
-А женщина оказалась,,таранная,,! – Рассмеялась Вера.
-Я, если честно почти сразу, когда ты оказалась в моих объятиях, понял, что это – ты.…Но это было столь невероятно, что я, каюсь, растерялся – он говорил, и лицо его выражало эту растерянность. – А потом, ты начала мстить мне. Совершенно, кстати, справедливо! Она крутанулась, весело и пританцовывая вышла, исчезая за дверью.
Андрей немного походил по кабинету, порылся в рукописях и журналах на столе. Выдернул, пару, наугад, полистал.… Заинтересовался тонкой пачечкой пожелтевшей машинописи. Устроился в кресле и стал читать…

!!….
Руль неровностями дороги подрагивает под руками, иногда толкаясь сильнее….
…. Дураки и дороги….

И дурман вишнёвого варенья….

Глупость и жадность местного правительства привела меня сюда.… Помочь молодым, по-европейски образованным, интеллектуалам скинуть местную, осатаневшую от вседозволенности диктатуру…
Переворот был хорошо подготовлен и короток, как мысль!
И бескровен, как счастье…

А через неделю, после всего, в отель приехал интеллигентный чернокожий человек в строгом костюме. Не светлом, что радовало. Мне, честно говоря, надоели африканцы в белых европейских одеждах. От жары спасает, только местная национальная мода. Или сафари-костюм. Остальное выпенднривание частичное! Мол, и мы не дикари… А если не дикари – полезайте-ка в тёмные костюмы, как цивилизованные люди…

Этот был в синем костюме. Сорочка, галстук, обувь. Всё было так безукоризненно, что мне стало неловко за свой светлый камуфляж. Из золотых украшений имелись часы швейцарские и тонкая оправа очков. Он был высок, элегантен. И жил в своём облике абсолютно свободно и естественно.

-Здравствуйте, мистер! – Гость протянул первым руку, давая понять, что я ему нужнее, чем он мне.

-Никто. Как капитана в романе Жюль Верна, - ответил я на вопрос об имени и на рукопожатие сухой музыкальной руки. – Прошу! – Отступил я в сторону, пропуская утреннего визитёра в свой просторный номер, где кондиционер создал, всё же, прохладу.

 

 – Это от вас звонили вчера?

-Да, мистер Немо. Это я вам звонил, вчера, - он прошёл в гостиную и сел, в предложенное жестом кресло. – У меня к вам, господин-подполковник, дело, способное вас заинтересовать. Но вначале, чтобы вы не сомневались в нашей честности, вот вам подарок от нашей молодой и темпераментной страны, – он вынул из кейса плоскую, резного дерева, шкатулку и открыл её.

Страна, и, правда, была молода и темпераментна. В шкатулке были бриллианты. Крупные, огранённые, с сертификатом де Бирс. С которым их примут в любой банк мира, пропустят на любой таможне. Алмазов было много.

Не менее, чем на полмиллиона хороших американских денег. Я аккуратно прикрыл крышку, не убрав шкатулку. Стало понятно, что беседа меня увлекла.

И гость расслабился в кресле, почувствовав, что разговор состоится.
Я подал, пузатые фужеры и коньяк, подтверждая готовность к предстоящему разговору. Коньяк прикрыл дно фужеров, я подвинул к пришельцу коробку с сигаретами и стал, не торопясь, набивать трубку, готовый слушать.

-Вы, подполковник, очень помогли нашему правительству в наведении порядка в стране, - он не тронул сигареты, а коньяк грел в розовых африканских ладонях. – И оно вам глубоко и искренне признательно.
Я кивнул, не перебивая, раскуривая трубку, продолжая ждать. Чего? Конечно же, делового предложения. Здешняя революция окончена. И я просто в отпуске. Поэтому почему нет? Я могу принять предложение. Если оно того стоит? А оно, судя по вступительному взносу, стоит того, чтобы его выслушать.

Кто-то считает меня высокомерным. Зря! Просто работа моя такова, что держать паузу надо уметь. Гость тоже помолчал, то ли ожидая моей реакции, или не зная, ещё, как себя вести с такими, как я. Из чего следовало, что он не военный. Это озадачивало. И мне, тем более, оставалась, лишь глубокомысленная пауза с трубкой.
- Эти бриллианты из тех сокровищ, которые вы, со своими людьми, сумели перехватить вместе со свергнутым тираном, - наконец-то, нашёл он продолжение. – Наше правительство сочло справедливым наградить вас этими камнями. Тем более что валюта страны, в плачевном состоянии. А украденные диктатором миллиарды, пока, лишь заморожены в европейских и американских банках. Но, пока мы докажем, что страна вправе ими распоряжаться… - гость махнул рукой, – вы могли бы счесть нас неблагодарными.

 

А наше правительство, не хотело бы этого. И по этическим соображениям. И имея планы дальнейшего сотрудничества с вами и вашими людьми.

-Как далеко идут планы вашего правительства? – Спросил я спокойно.
-О! У нас очень серьёзные намерения! – Воскликнул этот интеллигентный симпатичный человек. – Наши предшественники, к сожалению, брали богатства наших недр и продавали, даже не слишком дорого. Ограбив следующие поколения. Мы хотим исправить этот сырьевой перекос. Но для создания современной экономики нужны люди, деньги и время. И мы, изучив современный опыт, решили, что туризм даст нам деньги, время и рабочие места тем, кто живёт на территории национальных парков и заповедников.
Эти ребята мыслили перспективно. Туризм – третье по доходности дело, после наркотиков и нефти. Тем более что у них тут природа! Национальные парки кишат зверьем и насыщены такими пейзажами и видами, что... Деньги придут хорошие! Можно и экономик не строить, вовсе! Экологию наладить.… И ООН поможет. Однако, при чём тут я и мои ребята. Мы солдаты! А война вроде окончена? Ладно! Послушаем дальше.

Я кивнул, давая понять, что слушаю. Визитёр отпил первые капли коньяка. И продолжил.

-Я - министр культуры, туризма и спорта в новом правительстве, – отрекомендовался гость. – И уполномочен предложить Вам, господин-подполковник, работу.

-Мне? - Уточнил я.

- Вам, - подтвердил он. – Работу очень важную для вновь создаваемой индустрии туризма. В своей сфере деятельности я наделён очень широкими полномочиями и средствами. Исходя из того, что туризм станет началом,,не сырьевой,, экономии, решено не экономить. И начинать сразу по высшим мировым образцам. Вам, уверяю вас, заплатят щедро!

Если коробочка с бирюльками на полмиллиона – ещё не щедро, то, что у них – щедро?

-Господин-министр! – начал я, полагая, что в общении с высшими чиновниками стоит быть вежливым. – Я не наёмник! Я – профессионал очень высокого класса. И мои услуги стоят дорого. Но они того стоят! Вы в этом убедились в ходе вашей… гм!.... Революции.
-О да! – Легко и энергично согласился молодой министр. – Вы очень хорошо учили повстанцев.

 

 И стремительно провели операцию по низложению прежнего правительства. Меня – человека штатского, всё это завораживало! – Он отсалютовал фужером и отпил ещё чуть. – Это было великолепно! Но, простите, ради бога! Я не понимаю, чем наёмник отличается от профессионала?
-Наёмник – тот, кто за деньги берётся за любое дело! Профессионал – тот, кто отлично делает свою работу за большие деньги! – Ответил я.
-Коротко и понятно! – Улыбнулся министр, допивая коньяк. – И без кокетства, романтического! Больше того! Теперь, я уверен, что именно вы мне и нужны. Вам предлагается, за очень хорошие деньги, навести порядок в национальном парке!

-Браконьеры? – Сразу отреагировал я.

-Да, - кивнул гость. – И, вероятно, из тех, кто помогал обогащаться чиновникам, от природы, и... прежнему… гм…лидеру. Очень хорошо вооружены. Организованы! Многие из местных… И проблема, непросто запущена. Она попросту не решалась! – министр вздохнул. – Мы получали деньги и людей от международных фондов. Люди-добровольцы и настоящие учёные гибли. Деньги исчезали! Доверие к стране подорвано! – Он пристукнул кулаком по столу. – Мы восстановим порядок и доверие международного сообщества. Мы потратим награбленные деньги! – Он встал. – Вы, мистер Немо, готовы нам помочь в этом?

-Помогу, - как-то, неожиданно просто ответил я. – Псевдоним обязывает! Правда, есть проблемы.

-Какие? – Спросил энтузиаст охраны Африки от самой себя, резко, раскрывая блокнот и обнажив перо. – Всё, что зависит от правительства – будет!

-Я никогда не занимался этим делом. Потому, мне будут нужны, всё же, учёные-биологи, зоологи, ботаники, экологи. Нужны егеря из местных, живущих в национальном парке. Нужен транспорт! От больших самолётов, до мощных вездеходов. Современное оружие и приборы ведения войны! Вы, ведь понимаете, полагаю, что это будет война?

-О, да! – Он кивнул. – Возможно, даже более долгая и трудная, чем власть!
-И? – Повесил я немой вопрос.

-Мы готовы её вести.

-Вы лично? Или всё правительство?

-Правительство, - коротко, но внятно ответил он. – Вам будет дан, как и мне, карт-бланш! В вашем распоряжении войска, полиция, разведка и деньги.

 

Ваши приказы приравнены будут к постановлениям правительства! Тем более что вы очень популярны в народе.

-Редкий, в моей работе, случай, когда это на пользу, - усмехнулся я.
-Скажите, мистер Немо, почему вы согласились, даже не спросив о вознаграждении?

-Возможно, потому, что впервые мне предложили дело, которое мне хочется делать? – Я отложил трубку. – Даже на родине, мне велели выполнять всякую мерзость. Да и животных мама научила любить…
…а потом, и, правда, началась война…

Три года я, и те, из моих товарищей, что согласились участвовать в становлении местного экотуризма и заповедников. Учили местных рейнджеров, всему, что умели сами. И вместе с ними, плечом к плечу, противостояли тем, кто убивал, ради удовлетворения чужих суеверий и жадности, слонов, носорогов, крокодилов и прочих живых тварей. И нас, вставших на их защиту!

Враг был злобен, хорошо организован и оснащён.

Но и мы не были подарком судьбы!

Правительство не обмануло наших ожиданий. Мы сами отбирали рейнджеров! С нами взаимодействовал отдельный батальон специального назначения. Готовый действовать в любых условиях, на уничтожение тех, кто не пожелает отдать свою судьбу в руки правосудия…
Сдавались немногие.

Правительство, под руководством учёных из Европы и США, разработало и стало энергично внедрять программу привлечения местного населения в индустрию туризма. Чтобы не уходили охотники к браконьерам! Мы, не торопясь, но неотвратимо, вытесняли, шайки негодяев, за границы страны! Парк стал приносить первые научные и коммерческие результаты. Я, впервые за свою жизнь, чувствовал, что делаю благое дело! Да и ребята, что со мною работали, радовались…

Работа спорилась, как написали бы о нас, в советских газетах…
…а для меня, всё закончилось быстро и нелепо.

Мы окружили сотню бойцов и охотников-браконьеров с грузом слоновьих бивней! Окружили плотно. И постреливали потихоньку, дожидаясь военных. Они уже летели к нам на вертолётах. Я лежал под баобабом и давал ЦУ старшему по званию, в команде егерей. Не слишком стесняя его в действиях. Мужик толковый! Сам хорошо управляется. И оппоненты наши, надо сказать, его боялись. Свой! Все стёжки-дорожки знает. Не побегаешь от него! А в плен к нему не хотели. Он с ними, как они со слонами, поступал. Зубы выдёргивал.

Сам! А потом, в тюрьму отправлял.

Стреляли они густо. Наши - в ответ - метко…

…надо мною прошла длинная очередь ручного пулемета. Сшибла ветку надо мною. Ветка упала на спину, гася сознание болью…
…очнулся я от той же боли уже в вертолёте…

… Старший, в команде рейнджеров, поддерживал, чтоб не трясло.
-Что со мной? – Спросил я, пронзённый, тут же болью в

позвоночнике, в левом бедре.

– …ох-х-ху…! Как меня-то?!... В бедро?

-По бедру, спине…,. – кивнул огромный африканец. – Очередью

ветку баобаба сшибло. Она вам на спину упала.

-Повезло тебе, мужик! – Лейтенант российских десантных войск подошёл к носилкам. – Наш батальон рядом стоит. Твои рейнджеры с нами и связались. Чтоб быстрее в госпиталь!

-Вы знаете, что я русский?! – Удивился я.

-Ты в забытьи, такие рулады выводил, на нашенском языке, что к тебе наших прапорщиков на повышение квалификации и словарного запаса присылать бы! – Весело. – Ничего! В госпитале обезболят! Поправят! – глянул в окошко. – Подлетаем. Пойду, скажу пилоту, чтоб мягче сажал. – Сходил в кабину и быстро вернулся. - Ты, мужик, молодец! У нас, на этих трупоедов, охочих до бивней, у самих, давно руки зудят! Но… - развёл руками, - нельзя. Миротворцы мы!
-Понятно, - кивнул я. – Только ты не говори, местным, что я русский.
-Не скажу, - пожал лейтенант плечами. – Только рейнджеры твои, и без меня знают про это. Так, и сказали, что русский ранен.
Вертолёт взвихрил облако пыли и мягко присел на площадку. Там уже ждал автобус с красным крестом. Десантники подхватили носилки и пошли к Скорой помощи,.

Врач вправил позвонок и поясницу почти отпустило. Но нога не держала! Мне объяснили, что, вероятно, повреждён нерв.
-Полноценно ходить вы не сможете. Встать, на минутку, с болью, возможно! – Военный врач в капитанских погонах был строг и категоричен. – Местные власти купили вам отменную коляску. На электричестве. Подарок, честно сказать, дорогой! Офицерам, наша страна, такого не дарит!

-У вас в госпитале есть нуждающиеся в колясках, капитан? – Я

приготовил блокнот. – Давайте данные.

Он недоверчиво посмотрел на меня.

-Это дорого!

-Раз мне министр дарит, значит, и я могу себе позволить подарить, - отозвался я.

-Резонно, - согласился он, доставая документы. – Пишите…
-У вас библиотека, тут, есть? – Спросил я, записав три имени.
-Что? – Удивился врач.

-Библиотека, - подтвердил я его худшие опасения. – Или вы полагаете, господин-капитан, что наёмники не умеют читать? Отупев до

состояния дикого гуся.

-Я ничего такого не полагаю, - отозвался он. – Я рекомендую вам побыть у нас, ещё недельку. Пусть всё хорошо встанет на своё место. А библиотека есть. И содержит её очень интеллигентная женщина. Вольнонаёмная… Я вас провожу. Как министра проводим.
-Министра? – Удивился я.

-Да, - кивнул доктор. – Вы очень авторитетный наёмник. Подарки вам министры сами возят.

-Да уж! – Я обрёл осанку мелкого шляхтича. – Пан без ровера - не пан! Так, говорили у меня на Беларуси.

Давешний мой работодатель, министр культуры, туризма и спорта, ожидал меня в кабинете начальника госпиталя. Они оживлённо говорили о чём-то, когда меня вкатили в кабинет на обычной госпитальной коляске.

-Вот и наш герой! – Врач облегчённо вздохнул, явно тяготясь протокольной беседой. – Вы меня простите, но я вас покину. Дела!
-Да-да! – Высокий гость понимающе закивал. – Я очень хорошо вас понимаю! – И шагнул ко мне, ослепительно улыбаясь, обнял, обдав дорогим запахом. – Мне слишком жаль, мистер Немо, что с вами случилось несчастье! Поверьте, наша страна не хотела бы, чтобы у вас сложилось впечатление…

-У меня не сложилось впечатления, - мягко ответил я. – Мне говорили, что вы прилетели сюда, почти вслед за мною. Спасибо вам, господин-министр. Я не считаю, вовсе, что ваша страна в чём-то виновата. Это могло случиться в любой другой стране, в любом бою. Я сам выбрал профессию!
-Да-да! – Интеллигентный министр сокрушённо кивнул. – Вы – солдат! Очень хороший солдат! Мои земляки очень вам благодарны! Они уже почувствовали, что живые животные приносят больше пользы и денег. И прислали вам подарки. – он подал мне, поочерёдно два футляра и толстую резную трость железного дерева. – Палку делал командир рейнджеров.

Я помнил, что этот огромный чёрный парень всё сводное время вырезал ножом удивительные фигурки. И трость, кроме рукояти, была покрыта резьбой, прославляющею доблесть воина. Она была прочна и тяжела. Скорее дубинка, а не трость.

-Красота! – Я взмахнул палкой, по-разному, несколько раз, рассекая воздух. – Молодец Нгомо! Оружие командиру сделал!
-Да, - подтвердил министр. – Рейнджер-капитан Нгомо, так и предполагал. Чтобы учителя и друга не обидели! Вот трубка! Спецназ купил. Настоящий,,Данхил,,. Из местных деревьев, золота и слоновой кости. Вы, свою, потеряли, там, под баобабом! – Гость послал мне трубку в футляре. – А это от нашего министерства! – Он открыл квадратную коробочку, в которой сверкала платиновая,,Омега,, украшенная бриллиантами. – Я, ещё при первой встрече, приметил, что вы предпочитаете эту марку. Вот и рискнул.
-Право… Спасибо! – Я надел часы, щёлкнув браслетом. – Слишком шикарно! Но красиво! Мне, когда-то, подростку, дед подарил трофейную,,Омегу,,. Из Берлина, в 45-том году привёз. тридцать лет шли часы, секунда в секунду. А потом, деталь износилась. А в СССР таки деталей не было, - развёл я руками. – Вот, с тех пор, предпочитаю,,Омегу,,! В память деда-победителя!
-Хорошо помнить предков! – Согласился министр. – Кроме всего этого, и страховки, мы ещё увеличили ваш гонорар на треть! И дело не в травме, поверьте, - остановил он жестом мои возражения. – Ваша работа принесла моей стране ощутимый доход. И мы, по нашему законодательству, обязаны увеличить гонорар всем тем, кто трудился в национальных парках.

-Ну, если по закону? – Согласился я. – Закон для всех одинаков.
-И ещё одно дело, если вы не устали? – Спросил он.

-Я устал от лени! – Воскликнул я, готовый взяться за работу, хоть сейчас.
-Я хочу предложить вам работу в своём министерстве. Департамент эко-туризма! – Он ослепительно улыбался. – Зарплата, более чем хорошая. И процент, небольшой, от прибыли. Но прибыли уже так приятны, что … Впрочем, вы ещё в госпитале. Поправитесь, решите.
-Я подумаю, - честно ответил я, понимая, что подумать есть о чём.
Библиотека была в старинном, ещё колониальной постройки, здании. Толстые стены сохраняли внутри прохладу. Было пыльно, сумрачно и пахло книжной бумагой. За стойкой стояла женщина…
…удивительная женщина!

Я вкатился в библиотеку, огляделся, увидел библиотекаршу. Она, опершись руками на стойку, как в школе на парту, тихо говорила с двумя лейтенантами-вертолётчиками. О литературе, надо отметить! И господа офицеры толково рассуждали, как я понял, о творчестве Чехова. О его драматургии, в частности.

Она слушала их с интересом, высказывала свои впечатления, вероятно, о МХАТовских постановках. Мелодичный голос витал меж двух звучных баритонов, людей, привыкших говорить сквозь шум винта. Я не стал вмешиваться в оживлённый диалог, хотя бы потому, что во МХАТе не был давно. Никогда я не посещал МХАТ! Не то, чтобы жалел, скорее наоборот! Но и гордиться нечем! Потому пристроился в уголке, умных людей послушать. Тем более что один из лейтенантов, был москвич. И театрал!

Работа в Африке учит оставаться незаметным. Даже в инвалидном кресле
Вот я и пристроился в тёмном углу, с наслаждением вкушая родную речь. Ведь последние, лет восемь, на каких языках я только не говаривал! И вот! Русский! Притом отменный русский! В исполнении интеллигентных людей и прелестной умной женщины!
Пиршество разума!

Она была прелестна! Довольно высока, стройна, гибка, как-то ломко грациозна, но без той, модной ныне, болезненной худобы. Великолепные, пепельно-русые волосы уложены в тяжёлый узел на затылке…
Как радостно они, наверное, ниспадают по плечам и спине, волнами, вырвавшись на свободу… прикрывая, целомудренно, начинающуюся наготу…
…которая, даётся ---даруется, ох!, не всякому…

И лейтенантам этим, тут нечего ловить!

Мне, обезножевшему, подполковнику, впрочем, тоже…
-Мальчики, извините! Посетитель заждался! – Она обратилась, ко мне, своими чудесными, светлыми, серо-голубыми, глазами, вся облитая тонкой маечкой. – Вы в библиотеку? – Она спросила меня, на хорошем английском.

-Да! – Отозвался я на русском.

Лейтенанты повторили изумление доктора, считая, как и он, что чтение – не есть добродетель,солдат удачи

Она же…

И теперь зная, что здесь есть многое из того, о чем, я ожесточённо не вспоминал больше десяти лет, я понимал, меня увидели…
-А РАЗВЕ ЭТО НЕ БИБИОТЕКА? – Спросил я, отчётливо, удивляясь.
-В общем, библиотека, - призналась она под моим взглядом, которым плавилась воля наёмников, браконьеров и прочих, далеко не слабых личностей. – Я заставила вас ждать как раз потому, что это – не только библиотека. Тут ещё и неформальный клуб. Где можно поговорить по-русски, пообщаться…

 

Вечерами, поверьте, бывает очень интересно! – Она пришла в себя, когда я подъехал к её барьеру. – Вы, чего хотели бы прочитать? …
Она, сама не ведая, ступила в ловушку, где всё уже было!
И вопрос,,ЧТО?! … КОГО? и дальнейшее.

Сто лет никто не спрашивал Игоря Северянина.

И руки её, в замешательстве, ещё более ломкие, мешающие ей…
А потом, всё, чего она давно хочет в своих романтических грёзах, что творит воображение в тропических ночах, увы, одиноких! Духовно…
Всё, что ей дорого и необходимо, я найду, для неё, в себе…
- Что? – Она вскинула голову, еще добавив себе угловатости и хрупкости. – Кто Вам нужен?

- Северянин, – понимая, что этого она не слышала лет сто.
- Простите, – произнесла она, улыбаясь, серебряно-мелодичным голосом, – лет сто, - процитировала она мои мысли,- никто не спрашивал. - Она прищурилась, близоруко и недоверчиво, разглядывая меня, – я неуверена, что он у нас сохранился. Могли не вернуть или списать.

- Не верю, - Намеренно холодно и кратко отозвался я.
Мне удалось, как я и хотел, смешать её мысли, смутить её. Заставить опустить взгляд, поправить причёску и маечку. Так, чтобы занять, ставшие неловкими руки. И. когда она проделала, последовательно, всё это, повторил:

- Не верю, что вы сидите тут сто лет. – Легко улыбаюсь, пережидая, пока она выдаст лейтенантам их заказ. – Тем более, господина Северянина, тогда, можно было послушать вживую в Петербурге. Он тогда, еще и королём поэтов не был.

Она удивлённо вскинула брови. И её можно было понять. Сидит в коляске недобитый наёмник. И рассказывает о поэте «серебряного века». И ещё комплемент встроил мимолетный, но монолитный во фразе…
Комплементов ей не говорили давно.

Точнее, никогда.

Потому-то женщина почти всегда, слышит слова, лишь тех, кого хочет, слышать и слушать. Всё остальное – шум. И она слишком поздно поняла, что самые лучшие слова она слышала от невзрачного парнишки, которого никто не замечал. Слишком он был погружён в математику. И оторвался, однажды от своих формул. Чтобы сказать ей вечные слова.

Но она тогда ждала их от другого….

Лейтенанты закипали, как старый радиатор,,лэндровера,, …

 

 

- Северянина нет! - Сообщила, она грустно, поискав на полках и вернувшись. – Видимо, списали за ненадобностью.
Грустная и белесая библиотечная пыль кружилась в свете окон. А сам этот свет золотил её пушистые пепельные волосы, собранные в тяжёлый узел. Эти роскошные волосы казались, тяготят и клонят голову на стройной шее. Я уже видел, как они укутывают её изящную наготу. Как темнеют в страсти её большие глаза. Забывая близоруко щуриться. Потому что всё и так близко…

- А вы, откуда здесь? – спросила она своим прекрасным голосом.
- С Юга, – ответил я лаконично. – Я непохож на читателя Северянина. Верно?
-Непохож. – Согласилась она огорченно. – Но даже если бы он и был, я дала тогда вам только в читальный зал. А вдруг вы книжный вор?
- А разве тут есть такие люди?

- Выходит, есть. – Замечательно улыбнулась она. – Книга – то пропала. – И спросила решительно. – А вам очень хочется перечитать?
- Очень,- честно ответил я. – У меня позади годы боёв с глупостью, одичавшей жадностью и злобой. После такого, всегда хочется прекрасного.
- И вы, после таких боёв, читаете стихи Северянина?! – Громко изумилась она.

- Да, – уверенно ответил я, легко улыбаясь тому, как она неожиданно похорошела. – И беседую, в интеллектуальных клубах, с умными и прекрасными женщинами, - видя её улыбку, спросил. – Вы радуетесь? Чему?
-Тому что, у меня есть Северянин, - ответила она просто.
Ох! Как же непросто далась ей это простота…

-Вы долго сражались? – Спросила она.

- Вечно. - Отозвался я….

Библиотека закрылась раньше срока…

…
Министр, умница, предоставил мне свой огромный и комфортабельный внедорожник с водителем! Ошеломляюще мягкая машина заколыхалась по ухабам улицы, где она жила. И встала у ворот её дома…

… там, во дворе, росли вишни! И пахло вишнёвым вареньем! Без косточек! Мне так этого хотелось, что, казалось, отсутствие вишен и варенья из них, станет ещё одним торжеством несправедливости!…
… И вот я в домике. Машина в тесноватом для неё дворике. Как раз под вишнями!…

Водитель бережно сажает меня в коляску и выгружает пакеты с деликатесами и шампанским! Есть в пакетах и ананасы…

,,Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!..

Машина уехала, оставив розы у меня на коленях.

Я срываю листок и нюхаю, счастливо улыбаюсь.

- Чему ты, воин, так счастливо улыбаешься? – спрашивает она, лукаво и ослепительно улыбаясь.

- Воспоминаниям о вишневом варенье без косточек.- Честно отвечаю я, маскируя умысел под сентиментальностью.

- Я, как немногие варю такое варенье. - Отвечает она с достоинством истинного мастерства. – Будет, воин, варенье. И подаю я его тоже как немногие! – Про сверкнув влажным взором больших, темнеющих глаз, добавила она, отпустив на волю роскошь волос своих, блеснувших в лучах низкого солнца…

И в груди у меня стало гулко от такой справедливости….

… Всё было, как я и видел в библиотеке!

Я протянул ей розы…

 

****** …
Она оказалась хороша и яростна, как женщина с душой полной любви, желаний и фантазий, рожденных в одиночестве непониманий. Она не знала, что из фантазий не родиться истина …

Я привёз и ананасы и шампанское. Под Северянина!

И вино родило любовь и свободу. Она, понимая, что наступил её вечер. Тот самый! Где она будет царить, творить свою ночь, быть может, ЕДИНСТВЕННУЮ! Пускай и случайную, но НАСТОЯЩУЮ!...
….Она выпустила меня из своих горячих глубин и пошла нагая и лунная в далёкий проём двери. Дальше луна не доставала, и её стройное тело смутно белело и, казалось, очень далёким в сумраке и тишине. Но вот она пошла обратно, вошла в лунную дорожку на полу. И женщина засверкала, бело, с тёмными пятнами на груди, животе. Кровь?! Но в руках бокалы с шампанским, ананасными дольками. Странно, зловеще и красиво…

…Кровь на лунном серебре…

Как сказка о добре и зле:

Блестяща и невинна,

Темна, сквозь просверк винный…

Продекламировал я, едва сложившиеся стихи.

- Чьи это стихи? – спросила она, подавая жажде, моей и своей, вино.- Они так, кстати, и красиво.

 

Мне даже жаль, что это – вишнёвое варенье.

-Мои..., - отмахнулся я от них. - Господи! – Выдохнул я шумно,

слизывая это сладостное и неожиданное варенье, которое я, не

торопясь, и с наслаждением слизывал с её тёмного соска….

… её требовательные руки скользнули вниз, по моему животу, требуя.
... от моей плоти стойкости и твёрдости…

… но лишь её жадные губы добились желаемого моего желания. Чтобы, радуясь и торжествуя среди реальной своей желанности, принимать, принимать РЕАЛЬНОСТЬ любви. Принимать в себя, подаваясь навстречу, чувствуя, биение, совместное, тел, сердец и душ. Радуясь оттого. Что эта РЕАЛЬНОСТЬ ярче и лучше любых, самых смелых ожиданий (таких долгих!) и ФАНТАЗИЙ!
- А ты кто? – спросила она, утихнув, наконец.- Сложен и силён как борец. А кажешься романтиком и поэтом.

- Я победитель в борьбе за существование, – ответил я, целуя её в гладкое, лунного серебра плечо,- я волшебник РЕАЛЬНОСТИ, способный творить чудеса и ждать, очень долго, настоящего вишневого варенья…

-…поданного, по-настоящему,- продолжила она, отбросив пепельную прядь. – До крови.

-И теперь я не смогу без твоего вишневого варенья.

- Я подумаю. - Ответила она, искреннее, понимая, уже, что

согласна….
На всё!

Даже зная, что это,,всё!,, будет недолгим.

Но долгим, в памяти!

-А откуда тут вишни? – Спросил я.

-Тут, ещё при социализме, наши люди жили. Чего-то строили! И представь, вырастили! – Ответила она. – Я, как увидела, чуть не заплакала. И стала варенье варить. Себе и солдатикам. Им-то радость какая! Представляешь?! – Спросила она.

-Ещё как! У меня, уж на что много повидал, самого, чуть крыша не съехала! – Согласился я, обнимая её снова.

…
И были ночи! И были дни! И был год!

Я, наконец, в этой любви, в вишнёвом дурмане, понял, что судьба поворачивает мои дороги домой…

А у неё, ещё три года контракта!

Мы ни о чём недоговаривались!

Потому что, за нас, /и мы это понимали/ всё творила судьба.

 

 

Она не провожала меня!

Мы прощались ночью, накануне моего отлёта! Самые близкие на Земле люди, ничего не знающие, друг о друге…
…
Родная страна встретила меня глупыми вопросами дураков, бросивших меня, когда-то, посреди Африки…

Скверная дорога бьёт в ладони рулём….

Всё на месте! Дураки! Дороги!...

…
…И женщина с пепельно-русыми волосами, должна бы, недовольно хмуриться во сне на заднем сидении.

Но её нет на заднем сидении…

…
…Она не просыпается долго, в этот день, когда её вспомнил, лишь потому, что давно не спала нормально. Почти все последние ночи и дни, десантный батальон тревожат повстанцы или остатки прежней армии…
Мои рейнджеры, в тот день, помогли русским лётчикам…

А они, потом, всегда помогали нам….

…
А я добился права на вишневое варенье в родном городе! Д и на счастье любить и быть любимым!

А в Африке, в военном городке, в большой библиотеке маленькой страны, будет (непременно!) подборка «Серебряного века»…
Кто знает! Может, когда-нибудь, интеллигентный министр построит самую большую библиотеку? …

 

***
Андрей не заметил, как за чтением пролетело время. За креслом стояла Вера и молча наблюдала за ним.

- Это, твоё?- С волнением спросил он.

- Я же сказала, что нашла здесь в библиотеке. А не правда ли, это могло бы быть сюжетом замечательного романа.. Я, совсем недавно, нашла эти листки.. И подумываю, кое-что переделать. Можно попробовать сделать из этого, кое-что, - сообщила Вера увлечённо. – Но надо найти автора. Мне кажется, что это – часть чего-то большего. Бумага давняя, - она нахмурилась, вспоминая. – Видимо, на одной из встреч с читателями, кто-то передал мне на рецензию.

 

 

А оно и потерялось! Жаль! И человека обидела, безусловно, одарённого! – Огляделась удовлетворённо. – Отпуск я взяла. Рукопись эту тоже заберу. Чтоб не потерять! – Веселея. - Ну, что! Я свободна! И могу пригласить вас к себе на чашечку чая. На машине – минут пятнадцать!
Через десять минут они сидели в её красном маленьком "Пежо". В Москве она привыкла к хорошим машинам. И потому, уже переехав в Городок, купила небольшую новую машинку. Могла купить и что-то солидное! Но решила не раздражать общественность. Ей одной, на дачу ездить – достаточно. Остальное – суета!

-Давно за рулём? – Андрей с удовольствием глядел, как она легко маневрирует на главной улице.

-А что? – Удивилась Вера. – Что-то не так?

-Напротив! – Андрей закивал бодро. – Я вот, так и не выучился.

Знаешь, я смотрю на тебя и представляю, что ты вся в красном! А

дорога голубая! И мне весело!

-Да-а! – Вера легко отозвалась на его ассоциацию. – У меня бывает так тоже! И я одеваюсь во всё красное, чтоб слиться с машиной! А знаешь, я слышала где-то, чтобы в дороге было всё хорошо, нужно представить себя в красном, а дорогу - голубой. – Весело. – А мы давно на "ты"?

-С тех пор как ты научилась водить!

-Давно! – Согласилась она. – Со второго курса!

Они стремительно вылетели из города, на пригородное шоссе, по которому тоже ехали недолго…

Уже вырулив на лесную грунтовую дорогу, Вера внезапно хмуро задумалась.
-Интересно знать какие мрачные думы посетили, столь внезапно?
Она весело рассмеялась, подумав,» «Ну не могу же я ему сказать, что думаю, осталось капля вишнёвого варенья без косточек? Или нет?"
- Ну вот и приехали....

Лесной аромат дурманил голову.

Когда они вышли из библиотеки, уже светило солнце. И, приближавшийся вечер, был по-настоящему летним. Теплый ветерок окутывал осенним теплом. Таким ласковым и нежным, что утренняя непогода казалась дурным сном. Домой не хотелось.
-Я везу нас, к себе на дачу! – Пояснила она. - В родительский дом! Там такая красотень, сейчас, что не передать!! – Неожиданно

обрадовалась она.

- Ну что же, я с удовольствием, Я ведь не помню когда, по-настоящему, отдыхал.

 

А вишнёвое варенье там есть? С косточками? Или без них? – Андрей спросил нарочито строго. - Ты ведь об этом думала, так

сосредоточенно, от самой библиотеки?

-Ты знал? - Она изумлённо глянула на него своими огромными, небесного цвета глазами. – Как?

- Вот и не скажу! - Рассмеялся он. – Почему не едем больше?
- Приехали уже! – Вера кивнула на ворота. – Открыть надо, - подала ему ключи.

Андрей пошёл открывать.

Вера уверенно въехала во двор. Андрей закрыл ворота и, обойдя машину, открыл Верину дверку, подал руку. Она приняла опору с осанкой королевы, вышла из машины.

Они были в уютном дворике, как бы отгороженном от всего мира глухим бетонным забором. Посреди двора была зацементированная площадка, на которой стоял круглый столик и несколько уютных кресел. И классический советский дачный домик. Невелик! Но хорош, теми трудом и любовью. Что в него, вложены были.

– Побудем здесь. Мне, даже в дом заходить не хочется. – Вера потянулась- прогнулась, раскинув руки.

- А пойдём прямо сейчас в лес. Надеюсь, ты здесь, знаешь, уютные местечки?

- Знаю. Здесь рядом небольшое озеро есть прямо в лесу. Одну

минутку, я только зайду в дом. Возьму кое-что.

- Конечно - Произнёс Андрей, присаживаясь в одно из кресел – Какая же здесь благодать. Такая тишина….

Воздух был наполнен сосновым ароматом, нагретым осенним солнышком.
- А вот и я. Не правда ли, здесь чудесно! – Вера уже переоделась. На ней были светлые джинсы и красная открытая маечка.
- Ты точно, такая, как я тебя, представлял во время нашей поездки,- заметил он.

Они вышли из ворот, и пошли по лесной тропинке к небольшому озеру. Внезапно деревья отступили, и их взору показался великолепнейший вид. Среди огромных вековых сосен внизу располагалось небольшое озерцо. Оно было такое чистое, что сквозь прозрачную воду, было видно песчаное дно.

- Ух, ты! - Воскликнул Андрей. - Я даже и не предполагал, что у нас есть такая красота.

- К сожалению, мы здесь не одни.

Вдалеке слышался разговор, и тянуло дымком от костра.
Над озером показалась огромная луна.

 

Она была так велика, так переполненная своим светом, хлынувшим в озеро, через край.… И озеро оказалось залитым колдовским

серебряным сиянием…

- Ой! - Воскликнула Вера, зачарованная, в который раз. – Гляди, какая красота сказочная!

Они подошли поближе к озеру и сели, на бережку любуясь природой.
-Да! Впечатляюще!! - Признался Андрей.

-Уходить неохота отсюда, - вздохнула она. – Остаёмся?

Андрей кивнул, соглашаясь.

Вера достала из пакета бутылочку вина виноградного, кое-что из

закуски и …баночку вишнёвого варенья.

- Надеюсь, с косточками? – Андрей улыбался.

- А как же! Я варю, только с косточками! Сейчас никто почти не варит так.
- А ложечку захватили? – поинтересовался он.

- Да! Одну только.

- Нам вполне хватит одной, – засмеялся он, и разлил по бумажным стаканчикам вино. - За самое прекрасное вишнёвое варенье! –
Произнёс он, пристально и задумчиво глядя на неё.

- Ну да, - смутилась Вера - За нас!

Они медленно выпили. Он стал любоваться ею в лунном свете, казавшейся пришедшей из сказок здешнего озера. Она встала, медленно подошла к воде, оказавшись воздушно-серебряной, неземной. Ему хотелось обнять ее, прижать к своей широкой груди. И Вера думала о том же, глядя на его крепкую фигуру. Ей захотелось спрятаться в его объятиях, так ей не хватало мужской ласки.
Его ласки!

Андрей как будто бы услышал её мысли, подошел к ней, обнял осторожно за плечи, Она, уткнулась ему лицом в грудь, вдыхая, с удовольствием его мужской запах. Вера, сейчас, готова была…
… Из густого кустарника с треском выпали, едва удержав равновесие, трое молодых и пьяных парней. Они, обретя равновесие, после путешествия сквозь кусты, с мучительным вниманием разглядывали костерок. Женщину. Мужчину. Поняв, где находятся, весёлые ребятки взбодрились.

- Шли - шли. И полянку нашли! – ухмыльнулся тот, что повыше. – Здравствуйте. – Он ещё шире ухмыльнулся, обнаружив нехватку зубов.- Вот и мы!

Вера стояла напряжённая, желая, более всего, чтобы никто не пострадал! И боясь того, что Андрей станет её защищать...

 

 

Андрей же, медленно перемещался так, чтобы костерок и лихие ребята были перед ним. Сосредоточившись на высоком, очевидно, их вожачке. Его он и выбрал для первого броска, если дело дойдёт до драки.
А оно подходило, медленно и неумолимо.

- Гена, глянь, у них вино.- Подал голос мелкий и щуплый с кривым носом.
- Но мне кажется, ребята, вам уже хватит сегодня,- ровно произнёс Андрей.
- Чего? – вскинулся третий, того же роста, что и Андрей тоже

крепкий и плотный. – Я неделю вкалывал….

- Погоди, Мишаня,- положил Гена другу руку на плечо.- Смотри, Люди культурно отдыхают, блин! Мы тоже отдыхаем! - Тут он заметил Веру, которую Андрей отодвинул в тень.- Тут девушка!
Вера вздрогнула.

- Здравствуйте! - Пьяный Гена был рад собственною игрою в вежливость и пугающей значимостью для этой парочки.- Давайте знакомиться и дружить.

- А ты, мужик, давай… Вали отсюда! – Вставил тот крепыш, что звался Мишей. – Мы с тобой дружить не хотим. Ты злой, какой-то. И не нравишься нам!

- Точно! – Согласился вожачок. - Мы не голубые.

-- А если?..- начал, было, Андрей, понимая, что драться придётся.
… И тут раздалось негромкое жужжание. И на полянку выкатилась коляска с мотором. Инвалидная коляска. Андрей видел такие в Европе. Но в местном лесу это сооружение было совершенно неожиданным. В экипаже сидел человек с несколько переразвитыми плечевым поясом и руками. На крепкой шее уверенно сидела коротко остриженная голова.

На прибывшего, обернулись все присутствующие. Причём лихие ребятки вождя Гены как-то сникли.

-Привет!- Отсалютовал новый гость трубкою, как показалось Андрею, настоящим Данхилом. – Чебурашки наши, ещё никого не обидели?- Его зелёные глаза были строги и внимательны.
- Слушай ты,…- гневно, но без былого напора и задора, начал, было, Гена.
- Я, я! Я! И ещё раз я!- Пришелец выпустил облако дорогого

голландского табачного аромата. – Уж больше минуты, драгоценного времени жду, когда же ты Гена, со своими Чебурашками, продолжишь путь мимо и вдаль? А ты стоишь, тут, и стоишь. И мешаешь людям. Почему?

-Счас, я тебе! – Рванулся крепыш Миша.

- Что ты мне? – спросил этот неожиданный инвалид.- Можешь предложить? – Он, движением рукоятки, бросил коляску навстречу.- Самбо своё армейское? Так, ты пропил его давно. Всё ребята. Свободны!!! Вдаль-вдаль! Время вышло! – махнул он рукою, где, по его мнению, была даль.

И, к изумлению Веры, вся троица пьяная, ещё минуты три назад опасная, уныло побрела в указанном направлении как загипнотизированные. Угрюмо бормоча какие-то угрозы себе под нос…
- Как вы, однако, с ними? – восхитилась Вера, присев, и в

изнеможении на пенёк.

- Нормально я с ними.- Ответил инвалид, сверкнув весело зелененным взглядом.- Николай,- коротко кивнул он головой, пожав Андрею руку и на короткое «Андрей», ответил – Очень приятно,- и к Вере. – Вы т- Вера, напрасно так испугались. Судя по рукопожатию, ваш друг вполне мог дать отпор этим Чебурашкам. А на шум непременно подошли бы мужчины. Настоящие, молодые и сильные.- Взял стакан, плеснул из плоской фляжки, вынутой из кармашка коляски.- Выпейте, Вера.
- Вы меня, знаете?- удивилась она и выпила всё сразу. И задохнувшись, закашлялась. А потом стало тепло в груди, в желудке! И просветлело в голове. Стало легко и весело, оттого, что испуг и паника, отступив, станут воспоминанием.

- А кто же вас тут не знает? – удивился этот странный человек. – И читал с удовольствием. И фильм недавно вышел.

- Странно? Мужчины, обычно, не любят женскую прозу, - она, как- то легко и сразу поверила в это его с удовольствием..
- Вы писали отличную прозу. А искусство не имеет половой принадлежности. Искусство, обратите внимание - среднего рода!
-А почему вы назвали этих алкашей Чебурашками? – Спросил

Андрей.
- Потому что они с Геной.

- Николай.- Андрей внимательно всматривался в лицо этого «сидящего человек