Значение трудов Тайлора Э.Б

Сделав больше всех других для создания концепции и методики эво­люционизма в этнографии, Тайлор в “Первобытной культуре” заметно меньше сделал для непосредственного изучения этнографических объ­ектов. Здесь значение его работы ограничилось в основном анализом первобытной мифологии и религии. Однако именно в этой последней об­ласти он оставил очень заметный след, создав первую развернутую тео­рию происхождения и развития религии, теорию, которая надолго утвер­дилась в науке.

Тайлор ввел в этнографию понятие “первобытный анимизм”. Анимиз­мом (от латинских слов “анима” — душа или “анимус” — дух) он назвал веру в духовные существа, составившую первоначальный “минимум ре­лигии”. По его мнению, первобытные люди, задумываясь о таких явле­ниях, как сновидения или смерть, заключили, что в каждом человеке имеется некая особая субстанция, душа, которая может временно или навсегда покидать свою телесную оболочку. Из представлений о связан­ной с человеком душе развились представления об отдельно существую­щих духах, ставших олицетворением природных стихий, растений и жи­вотных. Отсюда идет прямая линия к политеистическим представлениям о пантеоне богов, олицетворяющих силы природы, и, наконец, к моноте­истической вере в единого бога.

Свою анимистическую теорию происхождения религии Тайлор про­иллюстрировал впечатляющим сравнительным этнографическим и исто­рическим материалом, призванным показать распространение анимизма на земном шаре и его эволюцию во времени. Он привел также немало фактов, свидетельствующих о связи анимизма с другими религиозными представлениями первобытности — фетишизмом (верой в сверхъесте­ственные свойства некоторых неодушевленных предметов) и тотемизмом (верой в тесную связь людей с их “родственником”, которым может быть какой-нибудь вид животных, растений или даже неодушевленных пред­метов). Тем самым он правильно указал на то, что различные виды пер­вобытных религиозных представлений не изолированы, а тесно перепле­таются между собой. Заслуга анимистической теории состоит в том, что она показала несостоятельность нередких в те времена поисков изначаль­ной веры в единого бога, древнейшего монотеистического пласта религии.

Особая, очень важная сторона анимистической теории заключается в ее проекции на позднейшие и прежде всего современные Тайлору раз­витые религиозные верования и культы. Тайлор не был атеистом. Как сын своего времени, как респектабельный профессор консервативной вик­торианской Англии, он никогда не выступал прямо против религии, хотя и решительно возражал против перенесения религиозных догм в область науки. Однако собранные им обильные факты и прослеженные на их ос­нове линии преемственной связи христианства с анимистическими веро­ваниями дикарей нанесли и продолжают наносить немалый ущерб хри­стианскому вероучению. В не меньшей степени разоблачают они пережит­ки, модификации и рецидивы первобытного анимизма в различных нефор­мальных религиозных течениях, нередких во времена Тайлора и пышным цветом расцветших в современном мире в связи с наблюдаемым в нем всплеском иррационализма и мистицизма. Уже упоминавшийся А. Н. Мак­симов писал в 1920-х годах, что для устранения разного рода предрас­судков “Первобытная культура” сделала больше, чем вся специально по­священная этому литература. Заметим кстати, что Тайлор был первым этнографом, привлекшим внимание к практическому значению первобытной истории для понимания всего последующего в жизни человечества. “Изучение истоков и первоначального развития цивилизации заслужи­вает ревностной работы не только как предмет любопытства, но и как весьма важное практическое руководство для понимания настоящего и заключения о будущем”. С этой совершенно правильной мыслью перекли­кается известное замечание В. И. Ленина о необходимости смотреть на каждое явление с точки зрения того, как оно возникло, какие этапы про­шло и чем стало теперь.

Все это говорит о непреходящем значении исследования Тайлора о первобытном анимизме и его исторической эволюции. Другое дело, что сама анимистическая теория, явившись крупным шагом вперед в исто­рии религии и надолго снискав себе многочисленных приверженцев, те­перь уже в значительной мере не отвечает современным религиоведческим взглядам. Анимизм, хотя не исключено, что какие-то его зачатки с самого начала переплетались с другими религиозными верованиями, не мог быть первоначальной формой религии, так как представления о душе и духах предполагают известный уровень абстрактного мышления. Такого мышления еще не было не только у древнейших людей (архантропов) и древних людей (палеоантропов), но и у людей современного вида (неоантропов) на начальной стадии их интеллектуального разви­тия. Первоначальный дикарь, как показывают данные этнографии, еще не был “философствующим дикарем”. Значит, анимизму должны были предшествовать какие-то другие формы религиозных верований.

Уже при жизни Тайлора другой эволюционист-религиовед — Роберт Маретт попытался усовершенствовать его анимистическую теорию. Он выдвинул мысль, что первобытные люди представляли себе сверхъесте­ственное как стихийную безличную силу, воздействующую на их жизнь и при известных обстоятельствах саму подверженную воздействию. Толь­ко из этих представлений, которые он назвал аниматизмом, позднее раз­вился анимизм. Но по сути дела, аниматистическая теория Маретта гре­шит тем же, что и анимистическая теория Тайлора: переоценивает фило­софские наклонности и возможности ранних людей.

Как свидетельствуют современные данные этнографии, представле­ния наименее развитых племен были предметны и конкретны и в лучшем случае не шли дальше абстракций среднего уровня. Они являлись реаль­ным (полезные знания) или превратным (религиозные верования) от­ражением жизненной практики первобытных людей. Поэтому в наше вре­мя преобладает мнение, что первоначальным пластом религиозных веро­ваний скорее всего был тотемизм, в котором люди в единственно возмож­ной для них тогда форме осознавали свою неразрывную, как бы родст­венную связь с непосредственным природным окружением.