Панегирик – патриотическая речь на всенародном праздничном собрании

Вступление

(1) Часто удивлялся я на организаторов всенародных праздничных собраний и на учредителей гимнастических состязаний, на то, что они выдающиеся физические качества таких больших наград удостаивали, а тем, которые индивидуально потрудились для общего блага и все стремления направили к тому, чтобы и всем другим быть в состоянии оказать пользу,, этим людям никакого почета не воздавали;

(2) об этих последних людях им естественнее было бы больше проявить заботы; ведь что касается атлетов, то, если бы даже они получили вдвое больше силы, ничего не прибавилось бы всем прочим, а от умно мыслящего (даже) одного человека все извлекли бы пользу, желающие приобщиться его образу мыслей.

(3). Однако я не пал духом и не предпочел безразличное отношение, но, признав достаточной наградой для себя будущую славу благодаря этой речи, выступаю с советом и относительно войны против варваров [Против персов.] и относительно согласия среди нас самих; причем мне не безызвестно, что многие из выдававших себя мудрецами уже набросились на эту тему;

(4) но я надеюсь превзойти прочих, благодаря чему всем другим покажется, что ничего никогда не было сказано об этих вещах, а вместе с тем я признал, что самые лучшие из речей те, которые трактуют о важнейших вопросах, речи, которые и ораторов больше других на вид выдвигают, и слушателям больше других пользы приносят;

(5) одна из таких речей и эта. Да и удобный момент еще не миновал, когда было бы уже напрасно и напоминать об этом; ведь тогда следует прекращать речь, когда или данные события не будут иметь места и больше не явится необходимость обсуждать их, или если речь покажется такой совершенной, что не оставит возможности прочим ораторам что-нибудь прибавить.

(6) А пока события находятся в прежнем состоянии, сказанное же по этому поводу слабо, как после этого глубоко не обдумать эту мою речь, которая, если будет иметь успех, и от междоусобной войны, и от настоящего тревожного положения, и от величайших бед нас избавит?

(7) Кроме того, если бы никоим образом иначе нельзя было бы освещать одни и те же события, как только в одной форме, то могло бы прийти кому-нибудь в голову, что излишне, говоря в той же форме, в какой говорили другие, снова надоедать слушателям;

(8) но так как природа речей такова, что является возможность об одних и тех же предметах трактовать на разные лады, важные вещи делать маловажными, незначительным придавать значение, старое представлять по-новому, а о недавно происшедшем сказать по-старому, в таком случае больше нельзя избегать говорить о том, о чем раньше сказали другие, но лучше их следует попытаться сказать.

(9) Ведь ранее происшедшие события являются общим для всех нас материалом, но в удобный момент им воспользоваться, соответствующим образом каждое событие продумать и в хорошей словесной форме выразить - это разумным людям присуще.

(10) Я полагаю, в том случае огромный толчок для развития получают и все прочие искусства и мастерство в произнесении речей, если кто с восторгом будет ценить не первых дела начинающих, но лучше других каждое из них совершающих, и не старающихся о тех делах говорить, о каких никто ранее не сказал, но так умеющих сказать, как никто другой не смог бы.

Кони А.Ф.

Речь «Федор Михайлович Достоевский»

Вступление

Я попросил нашего председателя разрешить мне выйти из пределов программы заседания Юридического общества, чтобы сказать несколько слов в память человека, перед гробом которого было пролито в эти последние дни столько искренних слез…

Три вопроса возникают перед человеком, который, познакомясь в теории с уголовным правом, впервые касается на практике обширной ми темной области, действий, называемых преступлением. Прежде всего является вопрос о живом содержании преступления, – не как отвлеченного понятия о нарушении норм, а как конкретного, осознательного действия. Теория дает общие положения, указывает руководящие начала, определяет состав каждого преступления, – но его сокровенное содержание не вмещается в ее рамки. Совокупность влияний, порождающих преступление, и та внутренняя борьба, которая должна происходить в человеке между волею и страстью, между совестью и влечением, прежде чем он решится на роковой шаг, – ускользают от теории. Она может наметить лишь стадии развития преступления… И вопрос о внутреннем содержании преступления, о том, каким образом порочная наклонность, ложная идея победили страх наказания и привычку подчиняться условиям общественного быта, – остается открытым перед юристом, в помощь которому является одна теория права. Она указывает ему на преступление как на проявление вражды против общественного порядка и по большей части оставляет его с неизбежным жизненным вопросом о том, как дошел враг до того, чтобы сделаться таковым.

Судьба благоволила к нашему развитию в этом отношении. Она нашла человека, который сумел дать такой ответ, она дола нам Федора Михайловича Достоевского.

Кони А.Ф.

Речь по делу об акушере Колосове и дворянине Ярошевиче, обвиняемых в участии в подделке акций Тамбовской Козловской железной дороги, а последний, кроме того, в приготовлении к отравлению.

Господа судьи, господа присяжные заседатели! Вам предстоит произнести приговор по делу весьма сложному и во многих отношениях весьма интересному. Оно интересно по свойству преступления, по обстановке, при которой оно совершено, и по личностям самих подсудимых. Вам, господа присяжные заседатели, в течение вашей довольно продолжительной сессии приходилось встречаться преимущественно с подсудимыми обыкновенного типа. По большей части это были обвиняемые в обыденных преступлениях, преимущественно в краже. Бедность, неразвитость, отсутствие безвредных развлечений и иногда крайне печальная нравственная и бытовая обстановка являлись причинами, привлекавшими их на скамью подсудимых. Совершив преступление, нарушив закон, они служивали по большей части наказания, но тем не менее, нельзя не пожалеть, что они были поставлены судьбой в положение, которое благоприятствовало совершению преступления. Но ничего подобного в настоящем деле мы не видим. Перед нами другие подсудимые. Перед нами люди которые, во всяком случае, имеют некоторую претензию считаться лицами развитыми, которые имеют существованию довольно определенные, а один из даже сравнительно весьма большие. Эти лица могли бы совершенно иначе сложить свою жизнь чем они ее сложили, могли бы отдать ее такой деятельности, которая не привлекает в конце концов на скамью подсудимых. Ядумаю, что напряженное внимание, с которым вы относились к судебному следствию, избавляет меня от необходимости указывать вам на многие мелочные подробности дела. Поэтому я буду касаться только выдающихся его сторон, будучи убежден, что остальное дополнят ваша память и совесть. Вы точно так же не упустите из виду и того что дело это приподнимает кусочек завесы над деяниями совершаемыми во мраке и редко всплывающими свет божий, над действиями, которые совершенно напрасно старается приурочить один из подсудимых к целям общего блага и спокойствия. Вы вглядитесь в эти деяния пытливым взором и в приговоре вашем оцените их нравственное достоинство!.