2020-01-15
103На стол перед Драко упал свежий номер «Ежедневного пророка». Принесший его Блейз Забини в лощеном тёмно-синем костюме и стильной белоснежной рубашке, дополненной серебристым галстуком, уселся напротив. Ещё час назад они обусловились встретиться в небольшом, но уютном кафе, который располагался между офисами их компаний. Здесь они могли спокойно побеседовать вдали от посторонних глаз.
– Выпуск черновой, в печать он не поступит. Будешь моим должником на полжизни вперед, – с усмешкой произнес Блейз, и понявший, на что он намекает, Драко поспешил взять газету в руки и найти нужную статью. Быстрым взглядом он пробежался по ней, пока Блейз заказывал себе крепкий кофе и небольшой десерт.
– Глупая стерва, – раздраженно откинув вскоре газету на стол, поморщился Драко и встретился с Блейзом взглядом.
– Ты не предупреждал меня, что она может прийти с таким, но, как только твоя бывшая секретарша, ныне, по всей видимости, вредитель твоей репутации, появилась у нас, и у неё взяли интервью, журналист поспешил ко мне за согласованием выпуска такой статьи. Конечно же, я дал ему отказ, а заодно связался с несколькими другими крупными изданиями, на владельцев которых могу повлиять. Они также уведомлены, что крайне нежелательно писать о тебе всю ту правду-матку, с которой эта мадам наверняка вскоре появится у них. Сомневаюсь, что она ограничится одним моим «Пророком», – рассказал Блейз, на что Драко коротко кивнул.
|
|
|
– Ты прав, я у тебя в долгу. А вот с Кейтлин придётся поговорить по-плохому. Предупреждена она была, больше тратить время на разъяснительные беседы с ней я не стану, – сурово проговорил Драко. Блейз даже не сомневался, что вскоре эта девушка раз и навсегда исчезнет из их страны, как и всякое упоминание о ней, хотя ничего плохого никто с ней не сделает. Драко Малфой всегда был осторожен в такого рода щекотливых вопросах.
– Как хорошо, однако, что крупные издания в наше время стали негосударственной структурой, а перешли в частное владение. А ты ещё упоминал в том письме ко мне, что я зазря трачу свои финансы, – громко и несколько самодовольно усмехнулся Блейз, на что Драко хмыкнул.
– Признаю, в этом я ошибся. Твоё приобретение уже как минимум мне пошло на руку! Как и то, что ты впервые за последние восемь лет лично объявился в Лондоне.
– О чём и речь, – сделав пару глотков принесенного ему кофе, скрестил руки на груди Блейз. – В противном случае не среагировал бы так быстро и не остановил оглашение твоей личной жизни в самом неприглядном её свете в массы. А теперь, раз уж нам довелось увидеться, рассказывай, как это вообще случилось! – не сдержал он ухмылки.
|
|
|
– А что рассказывать? – всплеснул руками Драко. – Оступился, завёл интрижку, о которой сотню раз успел пожалеть, потерял семью. Кейтлин была моей личной секретаршей, о чём ты должен знать из её интервью…
– Я не о ней, – со смешком перебил его Блейз, тёмные глаза которого загорелись неистовым светом. – Я о Грейнджер! Мы с тобой мало пересекались один на один, в большинстве случаев она сопровождала тебя на всевозможных мероприятиях, и я не решался заговорить при ней и вывести тебя на откровенный диалог о том, как вас вообще угораздило сойтись. Ещё тогда, пятнадцать лет назад. В принципе, догадаться о причинах вашего чудо-союза несложно, но всё равно остаётся множество пробелов. В особенности в том, как тебе удалось прожить с ней столько лет. Все мы пребывали в немалом шоке, когда узнали, на ком ты женился почти сразу после падения Волан-де-Морта, хотя оно и понятно: все мы тогда, закрыв глаза на любые принципы, спасали свои шкуры, как могли. Но для всего твоего прежнего окружения по сей день остаётся загадкой, каким образом тебе удалось заарканить её и ввести в свою семью? Это же хренова гриффиндорка Гермиона Грейнджер! Всё, что вас связывало в школьные годы, так это нескончаемая вражда, – Блейз говорил безостановочно и импульсивно. Эта тема пробуждала в нём живой интерес. Драко же не спешил отвечать ему, пребывая в задумчивости и прокручивая в памяти многие фрагменты из прошлой жизни.
– Да-да… Грейнджер, – протянул он. – Сейчас её снова зовут именно так: она решила отказаться от моей фамилии в пользу своей. Ничто, что связано со мной, она не желает теперь примерять на себе…
– Давай ты предашься своей тоске и печали где угодно и с кем угодно, но только не со мной! – осадил его Блейз, на что Драко, будто выйдя из оцепенения, ответил ему ровно такой же ухмылкой.
– И впрямь, о чём это я? – негромко посмеялся он. – Но ты один чёрт желаешь вывести меня на разговор по душам, так что не ерничай!
– Давай уже сыграем в «вопрос-ответ», – хитро улыбнулся Блейз. – Только, сделай одолжение, будь честным! Всё-таки, как ни крути, ты теперь мой должник, – слегка подтрунивал он над Драко, но того это нисколько не цепляло за живое, ведь именно такой обычно и была их манера общения.
– Иронично, но я играл в неё буквально недавно – каких-то три дня назад. И проигрался в ней по-крупному, – сказав это, Драко отпил чай. Хотелось иного напитка: любого другого, только бы он был высокоградусным и мог помочь переключиться с проблемной и крайне унылой реальности. Но позволить себе такую вольность в обеденное время он не мог, ведь сразу после перерыва ему предстояло вернуться к своим делам. Последний разговор с Гермионой об их прошлом не давал Драко покоя. Конечно же, ей хотелось услышать иной ответ, более мягкий и обнадёживающий, а не безжалостно крушащий ту иллюзию, в которую она долгие годы предпочитала верить. Но Гермиона просила правды, и Драко ответил соответствующе. Он не брался представить, о чём они будут беседовать, если дальнейший их диалог вообще теперь состоится, и она захочет его видеть. А ведь очередная встреча с Гермионой была назначена уже на восемь часов вечера этого же дня. – Впрочем, неважно, – произнес под конец Драко. Обсуждать такие подробности с Блейзом он точно не собирался.
– Не соскальзывай с темы! Я слишком много лет гадал, как вы смогли сойтись, и теперь желаю получить информацию из первых рук, – гордо заявил Блейз, но и здесь у Драко нашёлся ироничный ответ:
– Желает он… Не припомню, чтобы я походил на джина из лампы.
– Катись ты! – хмыкнул Блейз. – И всё-таки? Сам ведь понимаешь, что мне более чем интересно, каким образом вы вдруг стали парой.
|
|
|
– Я отвечу на твой вопрос и расскажу подробности, но только в том случае, если всё, что я здесь озвучу, останется строго между нами, – поставил свои условия Драко, серьёзно посмотрев на него.
– Ты знаешь, что, вопреки неприглядному о нас мнению, я умею держать язык за зубами и не предаю друзей, – сказал на это Блейз, откинув всякую веселость, на что Драко ответил кивком головы. Около минуты он помолчал, постукивая пальцами по столу и в угрюмой задумчивости глядя в сторону. Находясь в своих раздумьях, он ничего не видел перед собой: Драко полностью погрузился в то время, когда их история с Гермионой Грейнджер только началась. Стоило признать, это был не лучший период его жизни.
– Ты и сам отлично помнишь, что, когда Волан-де-Морт пал, и битва в Хогвартсе завершилась полнейшим провалом для Пожирателей Смерти, у всех нас тогда случилась беспросветно черная полоса, – медленно начал он, посмотрев на Блейза.
– Это сложно забыть, – поморщился Блейз. Его родным, как и ему самому, также немалое пришлось пережить. После всех тех передряг и преследований аврорами он с трудом поднялся на ноги, из-за чего на многие годы был вынужден покинуть страну и отдаленно, лишь через доверенных сотрудников, разворачивать свой бизнес в Лондоне.
– Моей семье тоже пришлось нелегко. Многочисленные суды не давали возможности перевести дух, преобладающую часть наших богатств изъяли, а без того стремительно опустошающиеся счета заморозили. На нас вешали такие дела, что становилось по-настоящему страшно за будущее, которое могло не наступить. За нас вступился Гарри Поттер, но и этого, казалось, было мало: аврорат и Визнегамот были настроены категорично. Отец считался правой рукой Тёмного Лорда, я засветился в качестве одного из молодых Пожирателей Смерти, на предплечье которого нанесена метка, и нас не хотели оставлять в покое – мы были наиболее предпочтительными козлами отпущения, раз уж ни Тёмный Лорд, ни Лестрейнджи не пережили окончание войны. Мы были сломлены, находились в постоянном страхе, мать всё время плакала и неустанно молилась, но какой в том был прок? Разве великому Мерлину было до нас хоть какое-то дело? – фыркнул Драко, губы которого скривились. Он откинулся на спинку стула и посмотрел куда-то в сторону. – Отец сам предложил провернуть это. Он понял, что ещё немного, и нам придет конец: всё, что будет ждать нашу семью, так это долгие годы заточения в Азкабане, в котором мы в дальнейшем и сгинем. Отец также сходил с ума, ощущал полнейшую безысходность, готов был пойти на что угодно, даже предать законы нашего рода, только бы всё завершилось для нас благополучно. Считанные месяцы стремительно уничтожали всё, что мы имели. Отец начал просчитывать всевозможные варианты, даже самые немыслимые и недопустимые для нас прежде. Его принципы больше ничего не стоили, важно стало одно лишь спасение, которого мы не видели. И тогда он остановил свой взор на Гермионе Грейнджер, которая, по слухам, сильно поссорилась с Уизли и была теперь одна, тяжело отходила от последствий войны и многочисленных потерь. Его коробила одна только мысль, что мне нужно будет привести её в дом и всеми мыслимыми и немыслимыми силами сделать своей супругой, но в этом он видел решение почти всех наших проблем, ведь Грейнджер стала героиней войны и уважаемой всеми личностью. Когда он рассказал мне свой план, помню, как истерично рассмеялся. Он ведь сам всё мое детство вбивал мне в голову мысль о том, что грязнокровки – ничтожные создания, их стоит обходить стороной и нельзя считать за людей, а уж тем более сближаться с ними. Но тут вдруг заявил, внешне и говором своим походя на настоящего безумца, что она одна может стать нашим спасением, и затребовал немедленно подключиться к этой афере. Отказ не принимался, на передовое место вышло понятие «обязан»! Я был обязан, если могу, спасать семью, крушить горы, наши устои, но сделать всё от меня зависящее, дабы мы не потонули окончательно. Проглотив собственную гордость и сотни раз прокляв себя и его, я тогда взялся за реализацию этой задумки. Знаешь… – Драко ненадолго умолк и прищурил глаза, – я ведь ничего этого не хотел. Мне было мерзко и противно от того, на что меня заставляли идти. Я закрывался один и перебирал все прочие варианты, но их не было или же они были слишком ничтожны… Лишь этот план был наиболее продуманным и весомым, за исключением того, что я должен был откинуть все свои истинные эмоции и сблизиться с Грейнджер. А лучше даже, как выразился отец, сделать ей ребенка, дабы не тратить время на долгие месяцы пустых ухаживаний и как можно скорее причислить её к Малфоям. Нас бы при таком раскладе стали видеть в ином свете, перестали лишний раз трогать и, вероятней всего, вовсе оставили в покое. Если бы Гермиона во всеуслышание заявила, что мы – её семья, и мы ни в чем не виновны, это обстоятельства подвели нас однажды к неверному решению следовать за Тёмным Лордом, в чем мы искренне раскаиваемся. Таков был замысел отца, и он, стоит признать, был безупречен. Я начал узнавать, где она бывает, как проходит через непростой для неё период, и уже вскоре стал искать встреч с ней. Поначалу было непросто даже попросту появляться поблизости с Грейнджер и, видя её, понимать, что мне придется провести с ней всю свою жизнь. О дальнейшем разводе не могло идти речи, ведь тогда общество обрушилось бы на нас и заново уничтожило репутацию Малфоев, потому мне было необходимо смириться с такой данностью. Так или иначе, я, наконец, смог подловить Гермиону одну, на окраине центрального парка; издалека, без привычных оскорблений завести разговор с ней и показать, что и я страдаю. Она впрямь была тогда разбита, в чём-то морально уничтожена, из-за чего стала слишком уязвима. Ей нужна была поддержка, преимущественно друзей, которые были заняты выстраиванием с нуля своей собственной жизни. Но в особенности она нуждалась в своём любимом Уизли, – даже спустя много лет Драко кривил губы, вспоминая Рона. – Но они крупно повздорили, причем из-за какой-то мелочи, и она, вроде бы, в пылу ссоры припомнила ему, что он, как настоящий предатель, оставил их с Поттером одних в лесу, когда они были заняты поисками крестражей. В результате Уизли затаил на неё сильную обиду, а она, ощущая вину за то, что поссорилась с ним в неудачный момент, ведь он ещё недавно потерял брата, молча решила побыть вдали от него. И всё-таки она желала помириться с ним, но он не шёл ей первым навстречу, а её чувство внутренней правоты своих убеждений и претензий к нему не позволяло Гермионе самой всё исправить. Так она и осталась одна, что сыграло мне на руку. Когда мы с ней, наконец, пересеклись, у нас вышел достаточно сдержанный разговор, но я дал ей увидеть, что тоже сломлен и не настроен ни на какую вражду. Показал, что мне одиноко, моя жизнь в одночасье рухнула, я не вижу спасения, и мне чертовски плохо. Она была в курсе нашей ситуации и знала, что я не лгу, и моя семья – в полном дерьме. Потому решила, что я дошел до того, что готов волком выть и раскрыть душу первому встречному, только бы облегчить свои страдания. За Гермионой имеется одна ярко выраженная черта: она любит жалеть, оказывать помощь в тяжелой ситуации, быть кому-то нужной, и на этом я намеревался сыграть. Я вскоре ушел, под конец найдя в себе силы выразить соболезнования за все те потери, которые понесли она и её друзья, и это произвело на Гермиону небывалое впечатление, хотя в тот момент она этого не показала. Таким она никогда меня не видела, но я всё делал умеренно, не переигрывал. Во второй раз я также обнаружил её в том парке. Как мне показалось, она втайне ждала там Уизли, но он так и не приходил, а она не могла переступить через свою гордыню и отправиться к нему. Мы снова поговорили, и так было ещё несколько раз. Я не просто беседовал с ней, но также делал всё возможное, чтобы она стала засматриваться на меня и влюбилась. Сделать это было сложно, её мнение обо мне было однозначным, но постепенно она стала воспринимать меня иначе. Я играл с ней, бросал на неё долгие взгляды, якобы невзначай касался её руки, а когда в один прекрасный момент налетел холодный ветер, сделал вид, что для меня это недопустимо, но всё же согрел её, – теперь Драко мягко усмехнулся, вспоминая то время. Блейз внимательно слушал его – молча и не перебивая, вслушиваясь в каждое слово, и потому Драко продолжил: – Однажды пошёл ливень, и мне это сыграло на руку. Я намеренно заставил Гермиону пробыть на улице, в ложном поиске укрытия, как можно дольше, пока мы оба не промокли до нитки. Тогда, сделав вид, что развеселился, и вызвав в ней ровно те же эмоции, потащил её в близлежащую гостиницу со строгой оговоркой, что только посушим одежду и выпьем чаю. Она также была настроена серьёзно, не смея прежде позволять мне даже легкий поцелуй, но уже на месте я всё переиграл и сблизился с ней сильнее, чем она ожидала. Это был её первый раз, ей было чертовски страшно, для неё весь тот случай был пугающим и внезапным, но я всё делал аккуратно, будучи с ней нежным и внимательным, и ничего неприятного она не испытала. Напротив, ей было хорошо, хоть и не сразу, и именно тот случай стал для нас отправной точкой. Я тогда поступил правильно, что не стал тянуть время, а резво перешел к интимной части, тем самым создав связь между нами и привязав её к себе. Она стала по-другому относиться ко мне, принялась с румянцем на щеках ждать новых встреч, стала подпускать к себе, хотя о становлении парой мы намеренно не заговаривали. Я и сам начал иначе воспринимать её: не подружкой Поттера и Уизли и отвратительной заучкой-грязнокровкой, а просто девушкой, такой же, как все. После того раза мы поначалу помедлили какое-то время, просто общались, и лишь через несколько встреч всё случилось снова. Я не верил своим глазам, но она стала влюбляться в меня. Она сама не ожидала, что такое возможно, даже боролась с тем, что стала испытывать, но так и не смогла ничего с собой поделать, особенно когда я появлялся рядом. Мы никогда не назначали встреч намеренно. Просто Гермиона в одно и то же время приходила в то место в парке, и я тоже появлялся там. В отличие от неё, я был равнодушен к ней, но во мне заиграл азарт: как скоро я смогу действительно осуществить план отца, который уже сходил с ума из-за метаний между законами рода и необходимостью подначивать меня, чтобы как можно скорее благополучно разрешил ситуацию? Уже к концу июля Гермиона с диким страхом сообщила, что беременна и боится аборта, но понимает, что иначе с нами не будет. Я же втайне радовался, что план работает, но постарался, тем не менее, утешить её и дать понять, что мы как-то преодолеем эту непростую ситуацию, и эта новость не заставит меня сбежать прочь. Вопреки её ожиданиям, в следующий раз повел её к своей семье, оговорив, что пусть они решают, возможно ли ей родить этого ребенка. Отец и мать отыграли как надо: и праведный гнев, и снисхождение и вынужденную милость. Я же потом, когда мы остались наедине, предложил ей, якобы вопреки всему, совместно воспитывать его, может даже пожениться. Гермиона не верила своим ушам и сразу начала подозревать неладное, но к тому моменту она стала всё сильней влюбляться в меня, и я воспользовался её чувствами, сделав всё возможное, чтобы они усилились и приглушили голос разума. Всё происходило очень стремительно, и уже вскоре, не успев оглянуться, Гермиона стала моей невестой, и её жизнь круто изменилась. Она всё ещё была подозрительна в отношении меня и моей семьи, хотя мать и отец даже не играли, когда демонстрировали, что пока только скрипя зубами могут пересекаться с ней и принимать её в качестве моей постоянной спутницы. Я также шёл напролом, ломая себя самого и с трудом круша стереотипы. Эта девушка всё-таки стала симпатична мне, но ни о каких серьёзных чувствах к ней речи тогда не шло, а понимание того, что мне придется провести с ней всю свою оставшуюся жизнь без права альтернативного выбора, вызывало бурю отрицательных эмоций. Но я пошёл на это ради блага семьи, заставляя себя снова и снова сближаться с Гермионой, улыбаться ей и продолжать умело изображать взаимность, решимость и якобы желание видеть её рядом. Только если в ней это желание к её неверию действительно проснулось, то я вынужденно демонстрировал всё это. В результате уже в начале августа мы тихо расписались, но новость о нашем браке облетела всю страну за какие-то считанные дни, вызвав бурю изумленных и протестующих возгласов. Уизли, кстати, вообще волосы на голове рвал от ужаса, когда понял, что я сотворил и зачем сделал её своей женой. Он пытался пару раз пробиться в мэнор и поговорить с ней, и если уж не мириться, то хотя бы донести мысль о моих истинных мотивах и её грандиозной ошибке, но я близко его не подпустил к дому, как и многих её друзей. Гермиона какое-то время находилась в прострации: не верила происходящему, но полагала, что раз так случилось, это будет намного вернее, нежели прерывание беременности и долгие годы сожалений о содеянном. Моя мать также подключилась, поняв, что её доброжелательное вмешательство необходимо, в противном случае Гермиона, даже несмотря на роспись в свидетельстве о браке, вскоре может пойти на попятную и в страхе покинуть нас. Мать постаралась лучше узнать её, стать ей другом, поддержать в непростой период. Она находилась рядом с Гермионой и тем самым понемногу контролировала её, исключая возможность наступления роковых ошибок со стороны моей супруги. Даже сопровождала её пару раз в маггловский мир к родным, которым Гермиона ещё в мае вернула память. Те также были сильно удивлены происходящим, но, желая дочери и скорому внуку счастья, говорили ей, что это к лучшему, а наша былая школьная вражда ничего не значит и должна раз и навсегда остаться в прошлом. Их вмешательство также стало жирным плюсом в копилку её мнения о том, что она не совершила непоправимой ошибки.
|
|
|
– Ох ты ж и хренов интриган! – в голос рассмеялся Блейз, только сейчас вставив слово. – Честно, я бы так не смог. Тем более не уложился в такие короткие сроки. Банально стало бы тошно от самого себя. Но ты, так понимаю, нашёл и положительную составляющую ситуацию, в противном случае не выдержал бы.
– Разумеется, – Драко криво усмехнулся. – Мне нравилось наблюдать, как стремительно меняется её мнение на мой счёт, и как Гермиона с каждым днем все сильнее привязывается ко мне. Конечно же, мне также чертовски понравилось, что я стал у неё первым и закрепился в роли её партнера на многие годы вперед. Она сначала дико стеснялась меня, потом постепенно раскрепощалась, а затем и сама выражала желание, научилась быть страстной. С ней было хорошо, у меня была постоянная партнерша, внешность которой меня устраивала, фигура которой мне нравилась. Брак с Гермионой был мне словно вставшая поперек горла кость, но далеко не всё я отторгал, были и приятные моменты. К тому же, вскоре она действительно заступилась за нас перед агрессивно настроенным обществом, сделала это ради меня и моего спокойствия. В результате дела моей семьи быстро пошли в гору, и авроры, скрипя зубами, всё-таки оставили нас в покое. Преимущественно из уважения к слову Поттера и теперь уже её, героини войны, семью которой они, как это теперь стало выглядеть, пытались разрушить, что было несколько недопустимо по меркам тех двояких послевоенных времен.
– Не будь она разбита и морально уничтожена в конце войны, а также не поссорься с Уизли, что явно ударило ей по нервам ещё сильнее, ты бы с ней не сошелся! – вдруг категорично заявил Блейз. – Она сразу разглядела и пресекла бы твои двойные стандарты, как и ни при каких обстоятельствах не подпустила к себе. Грейнджер всегда была умной и прозорливой девчонкой.
– Я согласен с тобой, всё именно так. Но, к моей удаче, всё сложилось с точностью наоборот, и я мастерски сыграл на её слабостях, – на лице Драко отразилось самодовольство. – Несмотря на победу Ордена Феникса, она тяжело переживала последствия финальной бойни, была сама не своя, ей нужно было крепкое плечо рядом, и эту роль я взял на себя, подсуетившись в нужный момент. Всё сложилось лучше, чем я и отец вообще могли предположить. Конечно же, она понимала, что не всё так гладко, как может показаться, но и я даже после заключения брака всё время был рядом с ней, заставляя поверить, что так будет всегда, и так должно быть. Но, знаешь, – вскоре улыбка сошла с губ, и Драко сосредоточенно и задумчиво посмотрел на свою чашку, а затем качнул головой. – В дальнейшем я не сожалел об этом, хотя дико боялся, что этот брак станет для меня настоящей удавкой на шее и к чертям испоганит всю мою жизнь, даже перечеркнет её.
– Врешь! – воскликнул широко заулыбавшийся Блейз, надеясь подловить его на подлой лжи.
– Нет, не лгу, Блейз, – невозмутимо ответил ему Драко. – Я и сам не верил, что такое возможно, но судьба расставила всё на свои места. Я стал мириться с постоянным присутствием Гермионы рядом, тоже стал привыкать к ней. Время пролетело стремительно, и уже в марте наша дочь появилась на свет. Это событие перевернуло с ног на голову всё мировоззрение Гермионы и напрочь стёрло её страхи и сомнения. Даже для меня оно стало особенным и заставило поверить, что мы действительно стали семьей, и уже не только фальшивой. Мои родные иначе начали воспринимать ситуацию и принялись мягче относиться к Гермионе, даже отец, который долгие месяцы обходил её стороной и предпочитал попросту игнорировать её присутствие в мэноре, хотя сам же добавился его через меня. Вскоре родители, кстати, перебрались в другой наш особняк в Манчестере, не желая лишать меня привычной обстановки и родного дома, который был нам с Гермионой удобен. Гермиона сама предложила мне выбрать имя дочери, и я тогда чертовски растерялся! – Драко рассмеялся тем воспоминаниям. – Я не представлял, как хотел бы в свои восемнадцать назвать родившегося у меня так быстро ребенка. Мы были очень молодыми родителями, и я терялся от всего, что связано с этой ролью. Но всё-таки подобрал имя, которое показалось мне наиболее приятным и красивым, и Гермиона одобрила его. Затем была череда бессонных ночей, которые безумно утомляли нас. И это даже несмотря на кучу слуг-эльфов, с каждым из которых Гермиона сумела подружиться, так ещё и всячески оплачивала всевозможными благами любой их труд. Дабы не устраивать скандалы, я смирился с этим её пунктиком и просто не обращал на её нововведения внимания. Элизабет подрастала. Не успели мы оглянуться, как она начала ползать, а затем и бегать по всему особняку, никому не давая покоя. Наш с отцом бизнес понемногу пошел в гору, я стал помогать ему во всех делах и долгие часы подряд пропадать на работе. Наверно, я слишком рано стал каким-то стариком, – Драко мягко усмехнулся, – но мне было приятно возвращаться в дом, где меня с искренней улыбкой встречала жена и с диким визгом радостно неслась ко мне дочка. Потом Гермиона снова забеременела, и у нас появился Адриан. Моя жизнь за какие-то пару лет изменилась до неузнаваемости, но мне это внезапно стало в радость, это приносило мне удовольствие. Было занимательно по вечерам вместе с прижимающейся ко мне Гермионой наблюдать, как играют наши дети, как Адриан делает свои первые шаги, и они с Элизабет делят между собой игрушки. Они ведь даже подраться могли, но друг без друга никуда, и так до сих пор. Ты, наверно, десяток раз возведешь глаза к потолку от такой банальщины, но тот период был безумно хорош! Нас с Гермионой это сильно сблизило, сделало по-настоящему близкими людьми. Мой внутренний протест сошел на нет, и я перестал думать, что не вынесу всех этих изменений. К тому же увидел, что моя жизнь не закончилась на той судьбоносной подписи, а лишь стала другой, привнесла ответственность и новых, дорогих мне людей. Я любил свою семью, мы все вместе каждый по-своему росли и развивались. А затем я открыл свой бизнес. Отец изначально помогал, а потом вышел из всех моих дел, заставил самого становиться на ноги. Гермиона активно поддерживала меня, а затем и я её, когда она со своей тягой к знаниям, как только дети немного подросли, поступила в высшую академию юриспруденции и решила продолжить образование, раз уж в Хогвартс из-за нашего союза и беременности ей так и не удалось вернуться. Затем она открыла уже свой бизнес, каждый из нас стал погружаться в работу, но не забывал про семью. У нас всё было хорошо, на протяжении некоторых лет – даже замечательно! Случались и взлеты, и падения, но никто из нас больше не сожалел о нашем стремительном браке.
– Тогда как так вышло, что вы развелись, так ещё и так быстро? Пятнадцать лет брака, и за каких-то два месяца разбежались, словно столько времени вас ничего и не связывало! – снова заговорил Блейз. – Я уже понял, что ты загулял от неё. Но с чего вдруг, если гордился и любил семью, которая была у тебя?
– Под конец всё стало безрадостно, – ностальгические нотки быстро сошли с лица Драко, а на смену им пришла неестественная бледность и угрюмость. – Я бы никогда так просто не ушёл к другой и не завел любовницу. По правде говоря, другие женщины не интересовали меня, мне всегда хватало жены, во всех сферах жизни. Но к краху всё пришло после двух тяжелых лет, которые начались с того, что родители Гермионы один за другим умерли после страшной аварии. Сначала Джин Грейнджер, гибель которой случилась прямо на месте катастрофы, а затем и Томас после почти полгода комы. Его травмы были настолько серьёзными, что прославленные колдомедики, которых я призвал – и те оказались бессильны! Она переживала потерю очень тяжело, с головой ушла в работу. Про семью она не забывала, но наши отношения практически сошли на нет. Никакой страсти, а долгие месяцы даже секса между нами не было, а после, когда он возобновился, всё стало сухо и пресно из-за её апатии. Я всячески старался вернуть ту близость, что была раньше: говорил с ней по душам, пытался устраивать нам вечера наедине, окунуться хоть в какую-то романтику – но всё было впустую. Гермиона так и не смогла оправиться, воспринимала то, что стало, как норму жизни. Даже попытки затащить её к семейному психологу оказались пустыми: она настолько ушла в себя, что будто не слышала меня больше и уж точно не видела реальных проблем в наших отношениях. Я отошёл на десятый план, хотя она не желала мне зла и уж точно не пыталась задеть, намеренно вытеснить из свой жизни. Однако я не выдержал этого, ведь такое её состояние длилось больше полутора лет. Лишь полгода назад сорвался и, веришь-нет, от безысходности завел интрижку со своей секретаршей, до такой степени дойдя до ручки, что мне стало окончательно наплевать, кто передо мной. По хорошему счету, окажись в тот момент на месте Кейтлин другая, моя измена произошла бы с ней – с любой другой женщиной. Мне стало абсолютно всё равно, а на развод я не решился в первую очередь из-за спокойствия детей и из-за привычки к тому, как все было во время брака. Но Гермиона самым неприглядным образом узнала обо всём и не простила, моментально записав в злостные нарушители, даже предатели всего святого, забрала детей и ушла. Конечно же, у меня нет полного права оправдать себя, тем более что к её страданиям я только добавил новых и не менее болезненных, но даже слышать о том, почему наш брак и я сам скатились до такого, она не пожелала. Со своей «правдой», которая ничуть не радует, скорее, ещё больше убивает, я остался один на один. Развод состоялся в скором же времени, и теперь она категорически не желает видеть меня, хотя Элизабет и Адриан решили приложить усилия, чтобы примирить нас.
– Ты уверен, что оно того стоит? – задал ему неожиданный вопрос Блейз. – Если в последние годы всё было совсем плохо, зачем сходиться заново? Грейнджер сама вычеркнула тебя, ты начал искать новых ощущений, поняв, что это тупик, а она в нужный момент поставила между вами финальную точку. Так зачем возвращаться к тому, что было? Тем более если ваш кризис продлился не один месяц и не полгода, а несколько лет кряду, и преодолевать его она не захотела.
Драко только решил заговорить, но Блейз опередил его и продолжил:
– Ну, исправишь ты всё и снова будешь с ней, и что дальше? Станешь терзаться ещё и от нескончаемого чувства вины, прыгать на задних лапках перед считающей, что ты обязан загладить свою вину супругой? А через год-другой всё вернется на круги своя, и ты снова взвоешь от её черствого отношения к тебе, раз оно стало для неё нормой жизни? Драко, в этом воссоединении нет смысла.
– Я не знаю, что и как будет дальше, – негромко признался, причем скорее себе самому, Драко. – Возможно, и Гермиона что-то переосмыслит, если я сумею поговорить с ней обо всём и сделать так, чтобы она услышала меня и увидела не только мои, но и собственные ошибки. В любом случае, я не могу без этой семьи, не вижу без неё дальнейшей жизни и никаких перспектив, а никакая новая мне не интересна, даже мысль о ней. Я не желаю, чтобы мои дети страдали, а рядом с ними однажды появились отчим и мачеха, которых они будут вынуждены принять. От мысли же, что с Гермионой появится кто-то другой, меня передергивает нахрен! Я понимаю, что и твое замечание справедливо, но не попробовать вернуть всё назад не могу, – заключил Драко.
– Что ж, смотри сам, только учти, что можешь снова обжечься об этот брак и понять однажды, что он просто изжил себя, а ты – впустую потратил время и силы на то, что невозможно было выстроить заново, – посоветовал ему Блейз, на что Драко ответил коротким кивком головы.
– Пусть так, но это лучше, чем чувство вины перед самим собой за то, что так и не решился ничего предпринять, тем более когда Элизабет и Адриан заставили нас дать друг другу ещё один шанс, – с присущим ему упрямством ответил Драко, на что Блейз развел руками.
– Вот поэтому я и не портил себе жизнь и столько лет не женился, – самодовольно заявил он.
– Ну и зря, – сделав глоток чая, хмыкнул Драко.
– Зато мне не приходится в свои тридцать с копейками переживать болезненный развод, на чем оступились многие мои товарищи, – повел он бровями, но Драко его слова нисколько не укололи.
– Не переживай, у вас с Асторией ещё всё впереди! – самодовольно ответил Драко, на что Блейз фыркнул.
– Я вообще не понимаю, зачем входить в одну реку дважды. Хотя, в вашем случае развод приравнивается к серьёзному разделу имущества, большим финансовым потерям для тебя и куче головной боли с документацией, но это уже для неё при смене фамилии. Если только из-за этого есть смысл попытаться восстановить брак. В противном случае я всё равно не до конца понимаю, за каким хреном конкретно ты и Гермиона спустя столько лет сдались друг другу? Как по мне, это извращение какое-то – хотеть свою жену после того, как пятнадцать лет подряд неизменно и нудно наблюдал её в своей постели! – вслух порассуждал Блейз, слегка жестикулируя руками. Драко же не сдержался и закатил глаза.
– Пожалуй, не стану рушить твоё идеалистическое представление о том, что бывает иначе, – криво усмехнулся он. – Так чую, с Асторией вам сложно будет уживаться. Оба со своей нарциссической позицией и коварными планами, даже определенным расчетом на скорый брак; оба засиделись в девках и не стремились познавать прелести настоящих отношений, а также романтической влюбленности, – подколол его в ответ Драко.
– А зачем оно мне? – искренне изумился Блейз. – Мне нужна галочка в документах в разделе о браке, потому как возраст понемногу начинает обязывать, да и имеющий супругу преуспевающий бизнесмен к сорока годам смотрится солидней и вызывает больше доверия у своих деловых партнеров, нежели свободолюбивый повеса. Также не помешают наследники, которых она подарит мне лет через пять-десять, ибо раньше я не готов наблюдать сопливую малышню в своём доме! Пусть обставляет новые особняки, скрашивает мои выходы в свет своим близким присутствием и живет в свое удовольствие, пока я не решу иначе. Все остальное мне малоинтересно.
– Я бы рядом с тобой повесился. Вот серьёзно! – заметил тихонько посмеивающийся Драко.
– Потому я тебя в спутники жизни и не зову, даже несмотря на то, что ты у нас теперь причислен к завидным женихам, – отшутился Блейз. – Да и вообще, я не по этой части.
– А я-то уж было размечтался! – фыркнул Драко. – А вообще, хотя ты и не имеешь опыта в браке, обладаешь поразительной наблюдательностью, так что мне нужен совет. Что мне сделать, чтобы после этого скандала с изменой как-то улучшить наши отношения с Гермионой? Я уже не представляю, как поступить.
Блейз ухмыльнулся, выслушивая его, но всё-таки всерьёз задумался над этим вопросом. Уже вскоре последовал ответ:
– Раз уж ты решил вернуть её, по опыту пары друзей, побывавших в схожей ситуации, рекомендую устроить ей ночь любви.
От таких слов брови Драко поползли вверх, но Блейз невозмутимо продолжил:
– Я настойчиво советую тебе такой вариант. Она оттает, это сблизит вас, тем более напомнит, как хорошо вам было в прошлом, а также Грейнджер наглядно увидит, что ты по-прежнему страстно хочешь её. Можешь даже обойтись без любви, но трахни её так, чтобы у неё ноги задрожали, и всё, чего ей хотелось, так это многоразового продолжения.
– Шутишь? Она разговаривать-то со мной не хочет! Дети заставили нас устроить себе несколько встреч, но первая из них вышла крайне провальной, а ты о том, чтобы вовсе уединиться с ней! Изображать насильника я не намерен, а сама Гермиона ни за что не подпустит меня к себе, – сразу отверг эту идею Драко, однако Блейз и не думал сдаваться:
– А я бы объективно только к этому варианту и прибегнул. Пусть не сразу, не в ближайшее время, но всё же рассмотри его всерьёз! Нужный момент однажды наступит, вы всё равно будете один на один, без детей под боком. Вот и пусти в ход всё своё коварное обаяние, как в былые времена. А когда опомнится – будет уже поздно, между вами всё случится. Раз ваши отношения начались с твоего настойчивого желания затащить её в койку и сделать своей, рекомендую сейчас вспомнить об этом и идти по протоптанной дорожке. Этот метод безупречен и при любом раскладе заставит её окунуться в воспоминания о том, что между вами есть и ещё не раз может быть, и что оно того стоит намного больше, нежели поиск новых партнеров для себя.
– Ты фантазер, раз думаешь, что сейчас всё так просто и легко. Тогда мы начинали с нуля, а сейчас я словно пытаюсь выстроить дом на месте прежнего, сожженного подчистую до черных углей. Не уверен, что у меня выйдет вообще вести с ней диалог: она не желает даже отвечать мне, а ты о том, чтобы повести её после ресторана домой или в отель! Она скорее выбежит впопыхах из его дверей и бросится прочь, либо в приступе злости трансгрессирует с места, нежели пойдёт со мной хоть куда-то после наших бесполезных свиданий, – в корне не согласился с ним Драко.
– И всё-таки, – Блейз выдержал паузу, немного подавшись вперед и посмотрев Драко в глаза, – подумай над этим!
– Попробую, советчик от Бога, – Драко посмотрел на наручные часы. – Что ж, мы заговорились, и теперь я опаздываю.
– Забери газету, оставишь себе на память, – кивком головы указал на неё Блейз. Драко взял «Ежедневный Пророк» в руки, свернул его в рулон и встал с места. Положив на стол несколько галеонов – оплату за чай, он посмотрел на Блейза, и тот тоже поднялся. Они пожали друг другу руки. – Удачи, незадачливый семьянин.
– И тебе в твоих долгоиграющих планах на Асторию. На свадьбу, надеюсь, не забудешь позвать? – криво усмехнулся Драко, на что Блейз гордо хмыкнул.
– Всенепременно!
* * *
– Мадам, держите документы. Все подписи проставлены, копии – сохранены, – с легкой улыбкой сообщил, передавая Гермионе через стол несколько свитков, один из её последних клиентов, крупный ирландский бизнесмен-мультимиллионер Патрик Донелли.
– Отлично, мистер Донелли, – также с дежурной улыбкой ответила она, забирая из его рук бумаги и зорким взглядом перепроверяя их.
– Вы ничто не оставляете без своего внимания! – отметил Патрик, неустанно наблюдая за ней.
– Именно так, – не отрываясь от бумаг, на этот раз искренне заулыбалась Гермиона. Они находились в её кабинете, куда пришли сразу после последнего судебного разбирательства этого человека с одним из его бывших партнеров, который намеревался кинуть его на крупную сумму. К счастью, Патрик Донелли быстро подсуетился и обратился за помощью в фирму Гермионы, и она лично, сочтя это дело проблематичным ввиду некоторых тонкостей в их с бывшим партнером договорах, взялась защищать этого клиента в суде. Как она и обещала, они выиграли, и теперь активы Патрика были сохранены благодаря профессионализму Гермионы, что он высоко оценил.
– Мадам, я не мог не заметить один немаловажный нюанс, – Патрик прищурился и замолк на полуслове, тем самым привлекая её внимание. Гермиона оторвалась от документов и подняла на него взгляд.
– И о каком именно нюансе идёт речь? – полюбопытствовала она, распрямившись на стуле. Патрик выдержал паузу, прежде чем заговорил.
– Когда я обратился в вашу фирму, то подписывал соглашение о сотрудничестве с миссис Малфой, а теперь вы у нас – миссис Грейнджер! – объявил он, и в его глазах засквозило некое лукавство с примесью живого интереса. Однако у Гермионы это замечание вызвало совсем другие эмоции: краски моментально стёрлись с её лица, сменившись на лёгкую бледность.
– Верно, всё именно так, – вернувшись к документации, сухо проговорила она, хотя и постаралась сделать вид, что эти слова нисколько её не задели.
– Мадам, право, не держите на меня зла, если вдруг я посмел затронуть не самую приятную для вас тему! – тут же посерьёзнел Патрик, быстро сообразив, что зазря заговорил об этом.
– Нет-нет, всё в порядке. Просто это не тот разговор, который мне хотелось бы вести на рабочем месте, – отозвалась Гермиона, но взгляда на него больше не подняла.
– Гермиона, – поняв свою оплошность, позвал её Патрик уже по имени, и она вопросительно посмотрела на него. – Признаться, я слышал отдаленно, что у вас возник не лучший период в жизни. Мне, право, жаль, что я заговорил с вами о том, что подпортило ваш боевой настрой. Вы прекрасный человек и превосходный профессионал в своём деле, и я искренне хочу пожелать вам держать голову как можно выше и не принимать близко к сердцу никакие проблемы, с чем бы они ни были связаны. Вы – та женщина, что заслуживает настоящего счастья и успеха! – искренне, с неподдельным восхищением проговорил Патрик, чем немного смутил свою собеседницу.
– Что ж, благодарю вас за такую высокую оценку моих личностных и профессиональных качеств, но вы мне откровенно льстите, – заметила Гермиона и постаралась улыбнуться.
– Поверьте мне, прекрасная леди, всё не так! – с присущей ему самоуверенностью проговорил Патрик, на что Гермиона вскинула брови.
– Что ж, не посмею с вами спорить, – отозвалась она и поставила последнюю подпись. – Вот, это ваши договора. Мои обязательства перед вами исполнены в полной мере. Надеюсь, вы никогда более не попадете в настолько затруднительную ситуацию. Однако, если вдруг возникнет какая-либо неприятность в юридической сфере, вы всегда можете обратиться к нам, – произнесла она стандартную фразу и протянула ему папку. Питер с десяток секунд, не спеша ничего предпринимать, смотрел на неё, даже словно бы любовался ею, и лишь после забрал документы.
– Гермиона… Я ведь могу обращаться к вам по имени? – уточнил он, на что Гермиона неоднозначно пожала плечами. – Мне также хотелось бы, чтобы сталкиваться с подобным мне более не приходилось, но от сотрудничества с вами никогда не откажусь. Вот только, должен признаться, я не выдержу, если понадобится ждать подходящего делового повода, чтобы снова увидеть вас. Потому возьму на себя смелость предложить вам встречу вне стен вашей компании и вне рабочей обстановки! – внезапно проговорил он.
Гермиона слегка приоткрыла рот. Конечно же, она замечала, что понравилась Патрику, но переносила эту симпатию строго на свой профессионализм, который приятно удивил его. К тому же прежде она была замужней дамой, и никто и никогда не брался как за подобные разговоры с ней, так и переходить черту рабочих взаимоотношений. Теперь же, как верно заметил Патрик, она была свободной, разведенной женщиной, и ничто не являлось для заинтересованных в ней мужчин препятствием в том, чтобы позволить себе нечто большее.
– Свидание, значит, – медленно и несколько растерянно проговорила она.
– А вы нравитесь мне такой ещё больше, – вслух отметил прямолинейный Патрик. – Поясню, – он мягко усмехнулся уголками губ. – На работе вы являетесь крайне уверенной в себе дамой, на суде – вовсе акулой своего дела, но лишь сейчас мне удалось разглядеть вас живую, случается, что даже несколько нерешительную, хрупкую и робкую. Вы – настоящее сокровище, мадам! Потому как являетесь истинной самодостаточной женщиной, которая к тому же умна, независима и ответственна…
– Боюсь, вы вскоре перехвалите и смутите меня настолько, что мне придется сбежать из кабинета, дабы припудрить излишний румянец на щеках, – отшутилась Гермиона, которой на какое-то мгновение стало не по себе. После болезненного развода она замкнулась в себе и на протяжении двух месяцев, несмотря на то, что старалась по-прежнему следить за собой и оставаться прежним ценным специалистом, не смея в своей деятельности из-за личных переживаний давать осечек, напрочь стала забывать о том, кто она есть и что представляет из себя. Но Патрик Донелли решил напомнить ей об этом, причем весьма напористо и слишком резко, отчего ей вдруг показалось, что на неё в один миг вылили ведро ледяной воды в попытке взбодрить и оживить её, но в результате только ещё больше сковали и вывели из равновесия.
– Тогда будет весьма занятно, если я брошусь за вами вслед со своими извинениями, – нашёлся он, но понявшая, что они снова приближаются к теме свидания, Гермиона даже не смогла ответить ему в позитивном ключе. Сейчас она точно не была настроена на флирт.
– Так вот, мы закончили с вами. Оставшаяся часть оплаты уже поступила на счет моей фирмы в Гринготтсе… – деловитым тоном начала она, но такая перемена явно не устроила её собеседника.
– Мадам, вы разбиваете мне сердце! – широко заулыбался Патрик, перебив её. – Вы даже не представляете, насколько будоражите моё воображение, и как сильно мне хотелось бы провести вечер с вами в каком-нибудь уютном ресторане. Но, право, не смейте бояться меня! – поняв, что отталкивает её своей напористостью, сразу же заговорил он о главном. – Мои мотивы несут в себе исключительно благие намерения: всё, чего мне хочется, так это узнать вас, достойнейшую особу, поближе. Ничего двусмысленного или непозволительного уже из глубокого уважения к вам я никогда себе не позволю, уверяю вас!
– Мистер Донелли, боюсь, я буду вынуждена ответить вам отказом, – откинув излишнюю скованность, прямо заговорила Гермиона, слегка пряча взгляд. Патрик со вниманием посмотрел на неё, пытаясь понять, чем вызвана причина отторжения его предложения. – Я считаю совершенно неэтичным позволять себе личные встречи со своими клиентами, – пояснила она под конец.
– Мадам, – негромко посмеялся он, – так в том вся соль: с этой минуты мы завершили совместную работу, и я больше никак с вами не связан. Вы же не мой личный юрист, – сказал он, и Гермиона, поняв, что он прав, слегка закусила нижнюю губу. – Потому просто так сдаться и уйти не посмею. Я прошу вас всего об одном свидании. О втором речь зайдёт, только если вас все устроит в непринужденном общении со мной, и вы дадите на то своё согласие.
Гермиона тяжело выдохнула. Такого поворота событий она никак не ожидала.
– К примеру, мы могли бы встретиться с вами завтра после работы, если у вас нет других планов, – предложил Патрик, но Гермиона покачала головой:
– Этот день не подойдёт, я буду занята.
– Тогда в любой другой, а выбор оставлю за вами. Только пришлите мне письмо заранее, чтобы я мог отложить все свои дела и посвятить время вам одной.
– Ничего не буду обещать, – несмотря на то, что такое предложение польстило ей, честно предупредила Гермиона.
– И всё же я буду надеяться на лучшее, и что вы захотите провести время со мной – крайне доброжелательно относящимся к вам собеседником, – сказал под конец Патрик и поднялся с места. Он протянул Гермионе руку и, как только она ответила ему тем же, поцеловал тыльную сторону её ладони. – Мадам, я искренне буду ждать вашего письма. Прошу, не смейте позабыть обо мне! – лучезарно заулыбался он, после чего впервые за то время, что им приходилось общаться, подмигнул ей и отправился на выход. Как только дверь за Патриком Донелли закрылась, Гермиона шумно втянула в себя воздух. Ни о каких новых встречах с кавалерами она прежде не смела помыслить. Её голова была забита только нежеланными свиданиями с бывшим супругом, и одна из таковых должна была состояться уже сегодня.
* * *
– Гермиона, я, конечно, понимаю, что ты не хочешь разговаривать со мной, но просидеть полчаса подряд друг напротив друга и ни проронить ни слова – это настоящая пытка! – посетовал Драко, не выдержав больше затянувшегося напряжённого молчания. Конечно же, Гермиона услышала его, но не подала виду. В который раз бесцельно обведя невидящим взглядом фасад ресторана, потому как они сидели за столиком на веранде, под лучами теплого вечернего солнца, Драко снова обратился к бывшей супруге: – Хорошо. Как прошёл твой день? Как дела на работе? – решил поинтересоваться он, понимая, что уже не знает, каким образом получить ответную реакцию.
– Не думаю, что это хоть сколько-то должно тебя волновать, – осадила его Гермиона, хотя и произнесла это равнодушным тоном.
– Ты заблуждаешься, если считаешь, что мне с недавних пор стало безразлично всё то, что связано с тобой. Гермиона, я пытаюсь наладить с тобой общение, но ты всем своим видом даешь понять, что не подпустишь меня к себе. Однако позволь напомнить, что, даже если ты категорически не захочешь сходиться со мной, у нас двое детей, и нам в дальнейшем придется периодически беседовать по поводу них, их будущего, каких-то их выходках или ошибках. Это неизбежно, – постарался как можно спокойней донести до неё Драко, но даже эта его попытка перейти к мирному диалогу не увенчалась успехом.
– Когда возникнет такая ситуация – тогда и поговорим, если в том будет крайняя необходимость, – даже не глядя на него, а вместо этого рассматривая пролетавших в паре десятков метров от них волшебников на метлах, холодно отозвалась Гермиона. Драко сокрушенно покачал головой, еле сдержавшись, чтобы не издать стон измученного зверя, если вовсе не взвыть. Конечно же, она старалась намеренно не замечать этого либо же считала, что поделом ему, но сложившаяся ситуация, особенно такая напряжённая атмосфера, действительно давила на Драко. Он уже начинал ощущать безысходность и смертельную усталость, хотя всё, что делал за последние полчаса, так это сидел с бывшей супругой в ресторане.
– Гермиона, я прошу тебя, хотя бы раз поговори со мной! – мягко, но настойчиво потребовал он, понимая, что не выдержит больше: или он сумеет достучаться до неё, или сдастся окончательно. Во всяком случае – сегодня.
– О чём же? – впервые за этот день посмотрев ему в глаза, напряженно проговорила Гермиона. – Например о том, как ты прямо на рабочем месте полгода подряд кувыркался со своей секретаршей? Ты предатель и не смей оправдывать себя! Тебя никто насильно не заставлял становиться на этот путь.
– Гермиона, хватит уже! – негромким голосом попросил Драко. – Ты не имеешь представления о том, что со мной происходило и что мной руководило в то время. Я знаю, что совершил непростительную ошибку, но…
– Раз знаешь, тем более что непростительную, то на этом и следует поставить точку. Как в наших отношениях, – Гермиона оборвала его и поднялась с места, – так и в этой бесполезной встрече.
Не собираясь так просто отпускать её, Драко тоже встал со стула, приготовившись, если понадобится, ухватить её за руку, только бы не позволить Гермионе стремительно уйти.
– Ты нужна мне! Как ты этого не поймёшь? – в отчаянии признался он, предвидя, что все последующие встречи пройдут ровно в таком же ключе. Но Гермиона лишь громко хмыкнула и качнула головой, с презрением посмотрев ему в лицо.
– Для кого эта красивая фальшь, Драко? – всё-таки задержавшись, она смерила его взглядом с головы до ног, но сделала это не высокомерно, а устало и разочарованно. Впервые за этот вечер она дала ему развернутый ответ, поняв для себя, что только так возможно отвязаться от этого человека, а вместе с тем высказаться ему. – Будь честен хотя бы с собой! Если бы я была тебе хоть сколько-то дорога, ты никогда не сотворил ничего подобного. Но ты не испытывал ко мне чувств ни в начале наших отношений, ни на протяжении всех тех долгих лет, что мы были вместе, и я рожала от тебя детей. Просто смирился с тем, что я была поблизости, ведь так было нужно, и только я одна могла спасти твой род от неминуемой погибели и полного крушения вашей репутации. Я стала для тебя билетом в счастливую жизнь, и ты сделал всё возможное, чтобы воспользоваться им. Мной, если быть точнее!
Драко энергично закачал головой, но Гермиона и не думала давать ему слово и продолжила:
– Ты получил своё, я, что ж – тоже. У меня растут двое прекрасных детей, и об их появлении на свет я никогда не стану сожалеть, даже с учетом того, что впустую потратила на брак с тобой свои лучшие годы.
От таких её выпадов в Драко проснулся праведный гнев. Она говорила совершенно несправедливые вещи, но он понимал, что если возьмётся вести с ней активную перепалку – только усугубит положение дел. Гермиона была на него смертельно обижена и ни слушать, ни слышать его сейчас совершенно не желала. Он видел, что она с трудом скрывала свои эмоции, пряча их за маской показушного хладнокровия. Но на самом деле ей было слишком больно, ведь она по сей день любила его… Человека, с которым прожила целых пятнадцать лет, который был ей мужем, и в которого Драко некогда сумел влюбить её. Как верно заметили неделей ранее их дети, они не разлюбили друг друга, но кровоточащую рану в её душе никакими разговорами исцелить было невозможно.
– Знаешь, ты сейчас также не честна ни со мной, ни с собой, – начал Драко, но как только она постаралась перебить его – поднял руку вверх, в этот раз останавливая её. Он с трудом подбирал слова, чтобы не высказать ничего такого, что заденет её за живое ещё сильнее и не разразит между ними конфликт. – Ты не потратила эти годы впустую, ты была счастлива со мной и любила эту жизнь, как и меня. И только потому сейчас так страдаешь и не хочешь подпускать меня к себе. Тебе страшно, что я снова разобью тебе сердце, но этого не случится, если ты хотя бы выслушаешь, почему всё так сложилось.
– Даже если всё так, – проигнорировала Гермиона его последние слова, – те годы нашей совместной жизни были ошибкой, как и всё, чтобы было между нами. И в этом ты меня уже не сможешь переубедить, потому как это правда. Мне не стоило подпускать тебя к себе и тем более выходить за тебя замуж. Даже жаль, что в природе не существует такого маховика времени, который позволил бы отмотать пятнадцать лет назад и всё исправить. Всего хорошего, Драко Малфой. Надеюсь, оставшуюся часть вечера ты проведешь более продуктивно, – перейдя под конец на совсем иной тон, закончила она и трансгрессировала с места. Драко даже пожалел, что счёт в этом ресторане оплачивается сразу, как только приносят заказ, в противном случае её, упрямую и, конечно же, рассчитавшуюся за себя самостоятельно, возможно было бы задержать ещё хотя бы на пару минут.
– И тебе хорошего вечера, Гермиона, – прошептал он в пустоту и обессилено опустился на стул. Драко готов был проклясть себя за ту интрижку, она действительно разрушила его жизнь. Он не привык бегать за кем-то и тем более молить о прощении, он в принципе никогда не опускался до такого, но сейчас готов был на многое. Однако его бывшая супруга была глуха к нему, а её сердце зачерствело: он словно говорил со стеной.
Кому он врал и на что надеялся? Они не сойдутся, она не простит его и никогда не захочет снова стать его женой. Элизабет и Адриан продолжали верить в чудо, в то время как Драко с каждой новой встречей всё больше убеждался, что Гермиона поставила в их отношениях жирную точку, и ничто не сможет повлиять на её бескомпромиссное решение…
