Время реформ и успехов

 

Широкая политика Грозного превратила Московское государство в настоящий вооруженный лагерь огромных размеров.

Г. Вернадский

Жалуясь на свою тяжелую жизнь и предателей, мешавших ему, Иван напоминает в Послании Курбскому «как это началось»: «Был в то время при нашем дворе собака Алексей... еще в дни нашей юности неизвестно каким образом возвысившийся из батожников (низших служителей); мы же, видя измены вельмож, взяли его из навоза и сравняли с вельможами, надеясь на его верную службу... Потом, для совета в духовных делах и спасения своей души, взял я попа Сильвестра, надеясь, что он, человек, стоящий у престола Господня, побережет свою душу; он, коварный, начал сперва как будто творить благо... (но) соблазнился властью... и начал, подобно мирским, окружать себя друзьями...»⁶¹. Первое послание князю Курбскому писалось в 1564 г, когда закончилось время реформ, начинались годы опричнины. Оглядываясь назад, царь перечеркивал все, что было сделано, с ожесточением вспоминал «собаку Алексея», «попа-невежу» Сильвестра и, конечно, «изменника» Курбского.

Иван Васильевич твердо и решительно переписывал прошлое. Время реформ, второй период царствования Ивана (если считать первым его детство, когда власть принадлежала боярам), историки называют эпохой «Избранной рады». Главными советниками молодого царя, инициаторами и руководителями перемен, реализованных в церковной, административной, политической жизни страны, были приближенные Иваном доверенные лица. В узкий круг ближайших советников царя был прежде всего привлечен Алексей Адашев, мелкий костромской вотчинник, проявивший замечательный талант администратора, и священник кремлевского Благовещенского собора Сильвестр, составивший (или отредактировавший) знаменитый Домострой — сборник наставлений для мужа и жены, руководивший, по поручению Ивана, восстановлением росписей кремлевских соборов, пострадавших во время пожара в 1547 г.

В середине XVI в. население Московской Руси составляло 8— 10 млн. человек. Число горожан не превышало 2%. Большая, редко населенная территория нуждалась в административной системе, позволявшей царю использовать значительно эффективнее, чем до сих пор, ресурсы страны, Господствовавшая политическая концепция, видевшая в царе-самодержце воплощение божественной власти, требовала усиления централизации власти. Оказавший на Ивана огромное влияние митрополит Макарий был горячим «иосифлянином», проповедовавшим «самодержавие». В первый период реформ раздаются голоса светских политических публицистов, развивающих идеологию всевластного царя. Видный дипломат Федор Карпов считал, что царь должен добиваться «общей пользы» и ради нее может использовать «грозу закона и правды». Все дело в том, по отношению к кому применяется «закон» — к «добрым подвластным» или же к «злым»⁶². Иван был полностью согласен с такой трактовкой «закона», объясняя, что он носит меч «в месть злодеям, в похвалу же добродеям». Всестороннюю программу реформ предложил в «челобитных» царю Иван Пересветов.

Литовский дворянин, попавший в Москву в 40-е годы, Ивашко Пересветов, как он подписывал свои тексты, опасаясь прямо критиковать московские порядки, описывал утопию — идеальное царство Магмет-салтана (турецкого султана Мухаммеда II). Иван Пересветов знал очень немного о подлинном положении дел в империи завоевателя Константинополя. Но это его не беспокоило. Как обычно, утопия была прежде всего критикой существующей системы, а затем проектом изменений. Прежде всего Пересветов проповедовал необходимость «грозы», сходясь во взглядах с Федором Карповым: «Не можно царю без грозы царства держати», нельзя без грозы «правды... ввести». Гроза необходима против тех, кто творит зло. Для Пересветова было очевидно, что все «зло», все «обиды» и «порабощения» в государстве идут от бояр, от вельмож. «Которая земля порабощена (боярами), в той земле все зло сотворяется,... всему царству оскужение великое»⁶³.

Иван Пересветов предложил радикальную реформу: уничтожить систему кормления, отобрать земли, розданные служилым людям; взамен земель платить за службу годовое жалование. Необходимые средства публицист предлагал получать с горожан, при условии введения на рынках твердых цен. Пересветов дает много других советов, ссылаясь на опыт Магмет-салтана; опираться на верных янычаров, которые получают жалование, окружить себя ближайшими советниками, без которых не решать никаких дел.

Иван Пересветов подал свой проект в 1549 г., в тот самый момент, когда, после пожара Москвы и городского бунта, молодой царь, подобрав советников, приступил к реформам. Два главных совета не могли не заинтересовать царя: они соответствовали его идеям и настроению. Первый касался метода правления. Пересветов изложил его в афористической форме: «А не мочно царю без грозы быти; как конь под царем без узды, тако и царство без грозы». Второй затрагивал устои государства: Пересветов предлагал экспроприацию земли. Через пятнадцать лет актуальным станет совет, касающийся «янычаров», царь назовет их «опричниками». В начале 50-х годов актуальны первые две проблемы.

В 1550 г. в Москве на Красной площади собрался Земский собор. Протоколов собора не сохранилось, неизвестен его состав (историки делают догадки). В летописи остался рассказ о соборе, а на следующий год на церковном Стоглавом соборе Иван вспоминал, что он говорил на Красной площади. С одной стороны, царь предложил в 1550 г. всем сословиям примириться, мирным путем решить взаимные жалобы. Царь как бы подводит итоги былому и объявляет о начале нового времени, когда все бразды правления будут в его руках. Василий Ключевский говорит, что «первый земский собор в Москве представляется каким-то небывалым в европейской истории актом всенародного покаяния царя и боярского правительства в их политических грехах». Но тот же Ключевский приводит обвинения, брошенные на площади присутствовавшим боярам: «О неправедные лихоимцы и хищники, неправедный суд себе творящие! Какой теперь ответ дадите нам вы, многие слезы на себе воздвигшие? Я чист от этой крови; ждите своего воздаяния»⁶⁴. Нетрудно обнаружить в словах царя, сказанных им или изложенных по своему разумению летописцем, эхо идей Пересветова.

Начавшиеся реформы затронули основы политической системы. В 1551 г. собрался церковный совет, получивший название Стоглавого, ибо его решения были изложены в ста главах. Собранные в книге, названной «Стоглав», они являются источником для исследователей эпохи Ивана Грозного. В 1550 г. боярская дума утвердила новый Судебник, который был переработанной версией Судебника 1497 г., подготовленного при Иване III, и отражал стремление к установлению в государственной жизни единообразия, общего для всех сословий порядка судопроизводства. Судебник предусматривает строгие наказания недобросовестным судьям, преследует ябедничество, подчиняет определенным правилам применение пыток и судебных поединков. Администрация того времени сводилась практически целиком к отправлению судебных обязанностей, поэтому введение нового Судебника было важнейшим элементом административной реформы. Было ускорено формирование приказов — зародышей министерств, расширена функция приказной бюрократии, ограничена власть наместников-кормленщиков. Положение крестьян осталось без изменения, были сохранены нормы Юрьева дня: крестьяне по-прежнему имели право покинуть землевладельца в течение двух недель в конце осени.

Год спустя, в 1551 г., Стоглав рассмотрел важнейшие государственные дела и вперемешку обсудил вопросы, связанные с повседневной жизнью. Было запрещено местничество, т.е. споры между боярами о старшинстве во время военных походов, решено провести всеобщую перепись земли и пересмотреть пожалованные имения, чтобы установить соответствие между размерами земельного участка и служебными повинностями. Собор принял решение закрыть появившиеся в это время в Москве кабаки. Это постановление было очередным эпизодом в поединке, который на протяжении долгих веков ведут между собой благие намерения и казенные интересы. Венецианец Иосиф Барбаро заметил в 1436 г., что право изготовлять хмельные напитки (мед и пиво) принадлежит казне и князь Иван III строго следит за соблюдением своих интересов. Столетие спустя итальянец Альберто Кампензе, сообщая о московских делах папе Клименту VII, не забывает упомянуть (1523), что москвичи имеют право употреблять напитки только по праздникам: «Эта народная слабость (пьянство) принудила государя их запретить навсегда, под опасением строжайшего взыскания, употребление пива и другого рода хмельных напитков, исключая одних только праздничных дней». Герберштейн оставил известие, что князь Василий III сделал исключение для своих слуг, которые могли пить, когда хотели, но только в специально выделенной для этого слободе, названной Наливки. Питейное место называлось корчма, где можно было и пить, и есть, В XVI в. Московская Русь знакомится с водкой. Изобретенная арабами в IX в. (аль-кохоль), водка проникает в Западную Европу в XIII и до XVI в. используется как лекарство — продается в аптеках. В конце XIV в. генуэзцы привозят ее в южную Россию, а с первой половины XVI в. она распространяется по всему северо-востоку. Питейное заведение, где начинают торговать напитком, который приобретает необыкновенную популярность, называют татарским словом — кабак. Став одним из наиболее распространенных слов в русском языке, оно несколько меняет первоначальное значение. У татар кабаком назывался постоялый двор, где торговали едой и напитками. В русском кабаке продавали только водку. По приказу Ивана первый кабак был построен неподалеку от Кремля на балчуге (татарское — болото, грязь)⁶⁵. Доход, приносимый кабаком, свел на нет благое пожелание Стоглавого собора ликвидировать новое учреждение.

Стоглавый собор обратил внимание на искажения в священных книгах, возникавшие в результате ошибок переписчиков, что было связано с неграмотностью духовенства, которое, в свою очередь, было результатом отсутствия школ. Собор вспоминал с сожалением, что «прежде сего училища бывали в российском царствии на Москве и в Великом Новеграде, и по иным градам многие грамоте писати и пети и чести учили, потому тогда и грамоте гораздых было много». Было решено открыть в Москве типографию, где должны были печататься исправленные по самым точным образцам книги. Одновременно Собор осудил безбожные и еретические книги: сборник средневековой мудрости, носивший на Руси название «Аристотель», астрономические описания Эммануила Бена Якоба, озаглавленные «Шестокрыл». Практически была осуждена как еретическая вся светская литература.

Вопрос о земельных владениях церкви оставался одним из главных. Спор между «стяжателями» и «нестяжателями» продолжался и носил очень острый характер. Земля была важнейшим богатством и чем больше имел ее государь, тем сильнее он был. Но церковь твердо защищала свои владения. Результаты столкновения были половинчатыми. В мае 1551 г. царский указ конфисковал все земли и угодия, переданные Боярской думой после смерти Василия III епископам и монастырям. Новый закон запрещал церкви приобретать земли без предварительного извещения светских властей. Князьям запрещалось без позволения оставлять свои вотчины в пользу церкви. Таким образом расширение церковных владений было приостановлено. Но до секуляризации было еще очень далеко; основные земельные богатства церкви оставались нетронутыми.

Компромиссный характер носили многие другие постановления Стоглавого собора. К тому же многие решения, как и многие реформы, начатые в это время, оставались на бумаге либо не доводились до конца. Тем не менее, направленность всех изменений была очевидной — усиление центральной власти, ослабление власти уделов. Терпя неудачу в одной области, правительство возмещало себя в другом. Церковь сохранила основную часть своих земель, но потеряла «тарханы», грамоты, которые освобождали ее от уплаты налогов. Царь лишил ее привилегии, которую церковь получила еще в татарские времена (о чем свидетельствует и само слово — тархан).

Красноречивым примером реформ были изменения, внесенные в форму управления местными делами. Система кормлений все нагляднее демонстрировала свою неэффективность; в Москву шли жалобы на рост грабежей и разбоев, на бездеятельность местной власти кормленщиков. К тому же царь публично, на Красной площади, обещал покончить с кормлениями, боярской привилегией. Сопротивление бояр и колебания царя затягивают ликвидацию системы кормлений на долгие годы. Административная реформа, проведенная в начале 50-х гг., ослабляет и ограничивает кормления, вводя местное самоуправление. Земская реформа, как и другие, была реализована только частично и не на всей территории страны, но ее парадоксальная концепция — идти к централизации через самоуправление — раскрывает главные черты политической системы московского государства. Прежде всего — самоуправление вводилось сверху. Округа, уезды получили право осуществлять те функции, которые были в ведении кормленщика: преследование воров и разбойников, суд и сбор подати. Но, во-первых, это право рассматривалось как льгота (освобождение от кормленщика), за которую нужно было заплатить правительству. Это, в частности, задержало реализацию реформы: многие общины были слишком бедны, малонаселенны и не были в состоянии выкупить «самоуправление». Во-вторых, реформа сохраняла принцип круговой поруки отбывания государственной повинности.

Парадоксальность реформы — централизация через самоуправление — раскрывала ее главную цель: включение всего населения в строившуюся государственную самодержавную машину. Во Франции XII—XIII вв. (Филипп-Август, Людовик X), в Англии конца XIII—начала XIV вв. (Эдуард I) была создана система общинного самоуправления. Коренное отличие земской реформы в Московском государстве заключалось в том, что местным властям были вменены в обязанность занятия не местными, но общегосударственными делами. Причем под контролем центрального правительства.

Важнейшей из реформ была военная. Она началась в 1550 г., когда по приказу царя в Москве была собрана тысяча «лучших слуг», детей боярских и дворян, составивших особый московский полк. Она была завершена в 1556 г. царским указом, помещики и вотчинники были уравнены в обязанности отбывать военную службу. С каждых 150 десятин⁶⁶ пашни землевладелец должен был вывести в поле воина в полном вооружении: «человека на коне в полном доспехе, а в дальний путь о дву конь».

Половинчатость, незавершенность других реформ имели меньшее значение, чем успех новой организации военного дела. «Военная служба, — писал В. Ключевский, — сосредотачивала к себе все роды государственной деятельности, и остальные, не военные отрасли управления являлись не только второстепенными по отношению к военной, но и подчиненными, назначенными служить интересам последней⁶⁷. Через 450 лет московский публицист, резко критикуя демократические реформы Бориса Ельцина, противопоставляет им старое, доброе время; «Вплоть до перестройки Россия (СССР) жила, по выражению Менделеева, «бытом военного времени»: лучшие ресурсы направляла на военные нужды. Как бы мы ни оценивали сегодня эту политику, она не была абсурдной и имела под собой исторические основания»⁶⁸, Николай Карамзин, негодующий по поводу тирании Ивана Грозного, осуждающий его бесчеловечные кровопролития, отмечает как успех создание Иваном IV «земского войска, какого у нас дотоле не бывало; многочисленного, всегда готового...»⁶⁹.

Основную военную силу московского государства составляет конница — бояре, дети боярские, помещики. Они являлись вооруженные, на конях на место сбора, которое назначалось Разрядным приказом, ведавшим войском. Иван впервые на Руси начинает формировать постоянное войско. Его ядром служат стрельцы, которые впервые упоминаются в 1552 г. в связи с походом на Казань. Это был совершенно новый тип вооруженных сил: стрельцы набирались из свободных людей и должны были служить всю жизнь. Вооруженные и экипированные по западноевропейскому образцу огнестрельным оружием — пищалями, они составляли ударное подразделение московского войска. Появляется пехота. Первые пушки были привезены из заграницы. При Иване III их стали отливать в Москве. По свидетельству английского посла Джиля Флетчера, ни один христианский государь той эпохи не имел такой могучей артиллерии.

Новая организация войска, непосредственно и крепко зависимого от центральной власти, давала царю новые возможности усиления самодержавного могущества. Теряя свое значение в армии, боярство утрачивает свое государственно-политическое значение. Возрастает роль среднего и мелкого служилого землевладения.

 

На Восток и на Запад

 

И но ведь кто бьет — тот лутче, а кого бьют да вяжут — тот хуже.

Иван Грозный

Военная реформа давала средства для осуществления цели — широкой внешнеполитической программы, разработанной Избранной радой. Новое войско получает первое боевое испытание под Казанью. Начиная с 1547 г. Иван Грозный почти каждый год предпринимает походы на Казань. Распад Золотой орды оставил место новым государственным объединениям. В 1430 г. один из потомков Батыя основал Крымское ханство, границы которого, ограниченные на востоке нижним Доном, на западе — нижним Днепром, доходили на севере до Ельца и Тамбова. В последней четверти XV в. Крым, столицей которого был Бахчисарай, стал вассалом Оттоманской Порты. В 1445 г. возникает независимое Казанское ханство. Его территория совпадает примерно с территорией древнего болгарского государства на средней Волге и Каме. Основную часть населения составляли черемисы и башкиры, говорившие на тюркском языке, и мордвины и чуваши, говорившие на финно-угорском языке. На Руси их звали — татарами. В 1466 г. выделилось Астраханское ханство. Его границы: нижняя Волга на востоке, нижний Дон на западе, Кубань и Терек на юге. Степи от Днепра до Аральского моря были во власти сильной Ногайской орды.

Начиная с 60-х годов XV в. Москва все больше интересуется положением в Казани, где образуются крымская и московская партии, поддерживающие «своих» претендентов на трон. Походы Ивана Грозного были продолжением политики его отца, посылавшего войска как аргумент в пользу московского ставленника. В 1551 г. по совету Шах-Али, которого Москва трижды сажала на казанский престол и которого трижды казанцы прогоняли, Иван построил на правом горном берегу Волги город Свияжск. Получив важный опорный пункт, Иван отправился завоевывать Казань.

Особых оправданий для завоевательного похода не нужно было, татарские набеги разоряли Русь. В 152] г. объединенная крымско-татарская орда подошла к стенам Кремля, в 1523 г. крымский хан приготовился к очередному набегу, но был остановлен на Оке московской артиллерией. В июне 1552 г. крымский хан, пытаясь перехватить московское войско, шедшее на Казань, появился у Тулы, безуспешно штурмовал город и вернулся к себе. Казань сопротивлялась с июня по октябрь и была взята приступом. Важную роль в русских успехах снова сыграла артиллерия и широкое использование мин против городских стен.

В октябре 1992 г. в Татарстане отмечали 440-летие захвата Казани русскими как день скорби и потери национальной независимости. Русский политолог в письме в газету «Известия», признавая, что «немало татар полегло в результате штурма Казани войсками Ивана Грозного», задает вопрос: «Можно ли оценивать данное событие с нынешней позиции?»⁷⁰. Очевидная риторичность вопроса подчеркивает неожиданную ситуацию: развал Советского Союза обнаружил, что славные русские победы были одновременно чьими-то тяжелыми поражениями.

В истории русской империи завоевание казанского ханства и включение завоеванной территории в состав московского государства — дата исключительной важности. Впервые Москва выходит далеко за этнографические и религиозные пределы Великороссии. И оказывается перед лицом необходимости идти все дальше и дальше, преследуя оборонительные цели. Завоевание Казани не закончило войну, население продолжало борьбу. Для замирения казанского края понадобилось прочное освоение всего течения Волги. В 1554 г. московские войска заняли Астрахань. В1556 г. Астраханское ханство было присоединено к Московскому государству.

В русской власти оказалось все Поволжье, и через Каспийское море Москва вошла в непосредственное соседство с Персией. Ногайская орда вела с Русью активную торговлю; в 1551 и 1552 гг. ногайцы пригнали в Москву более 50 тыс. лошадей, без которых поход на Казань был бы невозможен. К тому же ногайские мурзы считали Ивана Грозного «своим человеком», только более благородного происхождения, в московском царе видели потомка Чингис-хана. В переписке с мурзами Иван от этого происхождения не отрекался⁷¹. После завоевания Казани и Астрахани в Ногайской орде власть захватил сторонник Москвы.

Карта Московского государства изменилась почти волшебным образом. Граница на юге передвинулась с Оки на Терек. На востоке открылись сибирские пространства. В 1555 г. в Москву явились послы от Сибирского хана Едигера с выражением покорности и обещанием платить дань. В южных степях у Москвы оставался грозный противник — крымский хан. Его вассальная зависимость от турецкого султана дала основание дореволюционным русским, а затем, еще более настойчиво, советским историкам говорить о Константинополе как центре «враждебной русскому государству политики»⁷².

Французский историк Александр Беннигсен, анализируя в середине XX в. оттоманские дипломатические документы, хранящиеся в Константинополе в архиве дворца Топ Капы, и московские материалы «Ногайских дел», опубликованные в конце XVIII в.⁷³, убедился, что «завоевание Казани прошло незамеченным Оттоманской Портой»⁷⁴. Попытка установить официальные отношения между Москвой и Константинополем были сделаны в 1497 г., когда Иван III отправил в столицу Блистательной Порты посольство. Но поведение посла Михаила Плещеева турецким властям не понравилось (что точно произошло — неизвестно) и грамота не была принята, а посольство без почестей отправлено домой. Это не помешало развитию интенсивной московско-турецкой торговли. Турки покупали соболей, моржовые клыки, соколов и янтарь, расплачиваясь золотом и драгоценными камнями. Торговля пушниной с Портой была в XVI в. главным источником драгоценных металлов Московского государства. Для турецких дипломатов Московия была богатым, но диким, неведомым краем, не представлявшим ни опасности, ни интереса. Когда Москва отправилась на завоевание мусульманского Поволжья, Порта была целиком поглощена борьбой с персидскими Сафавидами, подготовкой экспедиции против Трансильвании на Западе. Султан побуждал в это время крымского хана воевать с Польшей и Литвой — врагом Москвы.

Расширение границ Московского государства принесло значительные экономические выгоды, открылись новые торговые пути, были приобретены новые плодородные земли. Еще важнее было превращение московского государя в хозяина мусульманских народов, населявших вновь завоеванные территории. Иван Грозный хорошо это понимал. Это выражалось, в частности, в его бережном, если так можно выразиться, отношении к исламу. В Наказной грамоте, врученной Гурию, назначенному архиепископом новой Казанской епархии, царь требовал, чтобы «бусурманы» были бы «просвещены светом христианства через любовь, а страхом их ко крещению ни как не приводить»⁷⁵. Веротерпимость Грозного не пережила его. Царь Федор, известный своим благочестием, приказал в 1593 г. казанским воеводам И.М. Воротынскому и А.И. Вяземскому «в конец все мечети извести».

В 1452 г., когда начался распад Золотой орды, Иван III создал вассальное татарское Касимовское ханство. Сто лет спустя Иван IV владел основной частью Батыева наследства. Оставался Крым, сильный, опасный враг. После Казани и Астрахани наступление на крымского хана стало реальностью. Иван отказался от продолжения наступления на юг. Он повернул на запад.

Решение начать войну с Ливонией было принято царем вопреки мнению его ближайших советников. О разногласиях по внешнеполитическим вопросам, о спорах относительно направлений экспансии, и, по обыкновению, чрезвычайно темпераментно, рассказывает Иван в первом послании князю Курбскому. «Как не вспомнить, — с горечью укоряет своего бывшего друга царь, — вечные возражения попа Сильвестра, Алексея и всех вас против похода на германские города, и как, из-за коварного предложения короля Датского, вы дали ливонцам возможность целый год собирать силы?... Если бы не ваше дьявольское противодействие, то, с Божьей помощью, в том же году вся Германия была бы под православной верой»⁷⁶.

Тяжкое обвинение, предъявленное царем Курбскому и его единомышленникам, связано с одним из эпизодов Ливонской войны, начавшейся в январе 1558 г. и завершившейся в 1582 г. — почти четверть века спустя. После первых блестящих успехов московские воеводы согласились на перемирие с ливонцами, которое, по мнению царя, дало врагу передышку и помешало закончить войну быстро и решительно. Историки расходятся в мнениях относительно прогнозов Ивана Грозного, некоторые считают чрезмерным преувеличением утверждение о возможности «в том же году» сделать православной «всю Германию». Но в самой Германии, и прежде всего в Ливонии, считали в то время, что победа Ивана Грозного предрешена. Приостановка наступления изменила положение, война приняла международный характер, победа ускользнула.

Иван Грозный пишет Курбскому о разногласиях по вопросам внешней политики в 1564 г. Споры начались гораздо раньше. Юг или Запад? Крым или Ливония? Выбор внешнеполитического варианта был связан как с вопросами геополитики, так и с внутренними проблемами. Программа Алексея Адашева и Андрея Курбского может рассматриваться как продолжение их взглядов на пути развития Московского государства. Члены Избранной рады примыкали к «нестяжателям», сторонникам секуляризации церковных земель. Эти взгляды разделяли многие бояре, рассчитывавшие, во-первых, воспользоваться церковными богатствами, а во-вторых, избежать конфискации своих земель в пользу государства, которое пополнило бы фонд за счет церкви. Плодородные южные степи также могли дать государству землю для служилых людей. Причина несогласия А. Адашева и его круга лежала также в предпочтении, которое они отдавали войне с «бесерменами» (мусульманами) перед войной с христианским западом, с «немцами». Это дало основание некоторым позднейшим историкам видеть в Алексее Адашеве, Сильвестре, князе Курбском западников, что комментировалось по-разному, в зависимости от взглядов исследователей прошлого.

Историки XIX в., вернувшись к спору XVI в. о двух направлениях московской внешней политики, сформулировали две основные концепции. Н.И. Костомаров защищал походы на юг, которые могли бы привести к освобождению южной Руси от постоянной угрозы татарских набегов и выходу к Черному морю. По мнению С.М. Соловьева, Москва была еще не в состоянии воевать за Черноморское побережье, но имела возможность завоевать Балтийское море, предвосхищая таким образом политику Петра, «прорубившего окно в Европу». Советские историки, в особенности в сталинский период, настаивали на том, что «с государственной точки зрения Грозный был, несомненно, прав, ведя войну на западе, а не на юге»⁷⁷, ибо южнорусским землям он предпочитал море.

После безжалостной критики, которой ЦК партии подверг вторую серию «Ивана Грозного», Сергей Эйзенштейн, оправдываясь перед Сталиным, объяснял, что он слишком растянул фильм и поэтому «основные для всего фильма события — разгром ливонских рыцарей и выход к морю — не попали во вторую серию»⁷⁸. Он дал обязательство включить эти события, переделывая фильм. Писатель Аркадий Белинков, говоря о фильме Эйзенштейна, спрашивал: «...может ли лживая и подлая концепция создать великое произведение?» — и констатировал, что кинорежиссер настаивает на том, что «завоеванное море лучше свободы»⁷⁹,

Различные, нередко взаимоисключающие, комментарии историков опираются на те же самые, сравнительно скудные, источники. Главный из них — переписка Ивана Грозного с Курбским и написанная князем Андреем «История великого князя Московского о делах, яже слышахом у достоверных мужей и яже видехом очима нашими» (изложение событий от детства Ивана до 1578 г.). Переписка началась через пять лет после разрыва царя со своими советниками, после бегства Курбского, болезненно воспринятой Иваном как измена бывшего друга. И царь, и Курбский видели причины разрыва сквозь призму событий, которых они не могли предвидеть. Бесспорно то, что Иван выбрал «запад» вопреки советам Избранной рады.

В 1558 г. московские войска вторглись в Ливонию. Ими командовал бывший казанский, а потом касимовский царь Шах-Али. Значительную часть армии составляли татары. Наличие татарской конницы в составе армии Ивана Грозного могло быть одной из причин, побудивших царя начать войну — в его руках была могучая сила. Значительно более важным поводом была слабость Ливонии. В XVI в. ливонское государство, владения ордена меченосцев, стало приходить в упадок. Распространение протестантства в городах подрывало устои орденского братства, местное население финского и литовского происхождения относилось к завоевателям, немецким меченосцам, враждебно. Усиливалась борьба между светской и духовной властью, между городами и рыцарями, между орденом и императором.

Слабеющая Ливония лежала между усиливающейся Москвой и Балтийским морем. Включение Новгорода в состав Московского государства сделало дальнейшее продвижение Москвы к побережью неизбежным. Ливонские города — Рига, Нарва и другие — взяли в свои руки торговлю с Ганзой, заблокировав Русь. В ливонских портах иностранцам запрещалось учиться русскому языку, непосредственно торговать с Москвой, открывать кредит русским купцам. Повод нашелся легко — старинный спор о подати, и началось завоевание Ливонии. Лавры Александра Невского, с которым митрополит Макарий сравнивал Ивана после взятия Казани, могли сниться царю. Прерванная в ХШ в. нашествием татар московская политика вернулась в XVI в. к своей цели.

Слабая, раздираемая междоусобными спорами Ливония не оказала серьезного сопротивления. Боярин Алексей Басманов внезапным штурмом овладел слывшей неприступной крепостью Нарвой, был взят Дерпт, черемисы Шах-Али подвергли страшному разорению южную Ливонию. Дойдя почти до Ревеля и Риги, Шах-Али вернулся осенью 1558 г. в Москву. В следующем году русско-татарские войска под командованием Тохтамыша и князя Микулинского проникли в Курляндию, нанеся очередное поражение орденским силам. Продвижение московской армии было прервано по настоянию Адашева: орден получил перемирие с мая по ноябрь. Об этом вспоминал Иван в послании Курбскому пять лет спустя, негодуя на «изменнические действия «собаки Алексея». Адашев считал необходимым прервать войну в Ливонии, ибо снарядил экспедицию против крымских татар.

Иван, отвергая политику Адашева, принял мирные предложения Крыма и отправил в Ливонию сильную армию под командованием князя Андрея Курбского. В 1560 г. была взята сильная крепость Феллин — резиденция магистра ордена. Рыцарское войско было разгромлено. Сопротивление Ливонии сломлено.

В ходе трех кампаний Москва открыла для себя Балтийское побережье, но война за Ливонию, как быстро выяснилось, только началась. Успехи русского оружия в Ливонии произвели большое впечатление на Западе, напугали появлением новой державы. Историки часто цитируют предсказание, содержавшееся в письме протестантского публициста Юбера Ланге Кальвину, сделанное в самом начале войны; «Если суждено какой-либо державе в Европе расти, то именно этой»⁸⁰. Опасения западных государств и нежелание ливонских рыцарей стать подданными Москвы превратили Прибалтику в арену международного конфликта.

Московское государство впервые становится субъектом европейской политики, впервые Иван Грозный демонстрирует свои дипломатические способности, все более уверенно освобождаясь от влияния советников из круга Алексея Адашева. Побежденная Ливония разваливалась на части, каждая из которых отдавалась соседям, рассчитывая уйти таким образом от Москвы. Магистр ордена Кеттлер передал Ливонию Польше, получив взамен наследственный титул герцога и Курляндию. Собственно Ливония (Лифляндия) заключила унию с Литвой. Эстония (с городом Ревелем) отдалась Швеции. Остров Эзель признал власть датского герцога Магнуса.

Завязался узел, на распутывание которого уйдет более полутораста лет: в ходе войн за Прибалтику истощат свои силы скандинавские страны, Польша и Литва, превратится в могучую державу Россия. Живейший интерес к событиям в Ливонии проявила империя Габсбургов. Главные враги султана в Европе Габсбурги (германский император Фердинанд и его родственник испанский король Филипп II) были довольны успехами Ивана на востоке, его крымскими походами. Поворот Москвы на запад сильно разочаровал императора. В 1560 г. Фердинанд обратился к Ивану с письмом, в котором просил прекратить войну с орденом, вассалом императора. Москва поддерживала отношения со Священной римской империей германской нации с XIV в. Не желая портить отношений с Габсбургами, но и не имея намерений прекратить войну, Иван дал неожиданное объяснение причинам походов против ливонцев. Дело в том, писал царь⁸¹ императору, что ливонцы «преступили заповедь Божию» и «впали в Лютерово учение». Православный царь, всю жизнь презиравший «латынскую ересь», внезапно выступил в качестве защитника католицизма против лютеранства. В ноябре 1561 г. Фердинанд, видимо, не удовлетворившись ответом Ивана, запретил навигацию по Нарове, попытавшись отрезать Москву от западноевропейских товаров. Но к этому времени установилась торговля с Москвой северным путем, который был открыт английскими купцами в 1553 г., когда впервые капитан Ричард Ченслер бросил якорь в устье Северной Двины. Ченслер был доставлен в Москву через Холмогоры, и с этого момента начинаются постоянные русско-английские торговые отношения.

Видя основную угрозу своим планам со стороны Польши и Литвы, Иван заключает союзный договор с Данией, дает шведам 20-летнее перемирие и обращает основные силы против Литвы. Осенью 1562 г. во главе многочисленной рати Иван отправляется к Полоцку, пограничной крепости, защищавшей дорогу к литовской столице. В январе 1563 г. начинается осада крепости, которая сдается на милость победителя 15 февраля. Полоцкая победа — высший успех Москвы в первой фазе Ливонской войны. В следующем году русские войска терпят жестокое поражение на реке Уле: литовцы разбивают армию, шедшую от Полоцка на соединение со смоленской армией, не допускают объединения и вынуждают московскую рать покинуть территорию Литвы.

Военная неудача имела значительные, как внешнеполитические, так и внутриполитические последствия. Осенью 1564 г. польско-литовская армия подошла к Полоцку, рассчитывая вернуть важный стратегический пункт. Одновременно на юге двинулись на Московское государство крымские татары, нарушив подписанное с Иваном соглашение. Возникла опасность войны на двух фронтах. Поляки и литовцы, постояв под Полоцком, ушли, не решившись штурмовать крепость. Хан Девлет-Гирей, раздумав идти на Москву, повернул к Рязани, которая отразила атаки орды. Крымская орда вернулась в степи. Гораздо важнее были события внутри страны.