Я и социальная память

Овеществленная память – фотографии, письма, семейные реликвии, памятные подарки, видеозаписи.

Неовеществленная память – вербальные и невербальный языки, знания, навыки, нормы,воспоминания.

С точки зрения малой соци­альной группы – семья, моя организация, моя группа в Университете.

С точки зрения большой социальной группы – являюсь лицом женского пола, по национальности русская, с неоконченным высшим образованием, сфера деятельности – общественно полезная деятельность - «третий сектор».

С точки зрения массовой совокупности. Моя социальная память говорит мне о том, что новый конструкт социальной общности, с которым можно себя устойчиво связывать - российские граждане, только начинает складываться. Пока совершенно непонятно, будет ли он иметь национальную или интернациональную окраску. Если исходить из того, что язык - конституирующий элемент любого этноса (нации, народа) в России - русский, а в стране идут активные процессы возрождения национального самосознания, то будущее Российской Федерации за возрождением русских национальных и религиозных традиций. Вместе с тем, в России ощущается отсутствие четко выраженных социально-культурных ориентиров и доминант, страна находится в поиске национальной идеи. Россия - многонациональная и многоконфессиональная страна и даже теоретически предположить преобладание в социально-культурном, духовном или политическом пространстве взглядов какой-либо отдельной этнической группы представляется маловероятным.

Если опираться на процесс ментального конструирования будущего России представителями политической элиты, то «сигналы» поступающие в общество, весьма противоречивы, а порой губительны для российского общества. С одной стороны, много говорится о необходимости сохранения целостности государства на основе «вертикали власти», с другой - насаждаются далеко не лучшие западные жизненные установки, культурные и экономические ценности; нет ощутимого противодействия силовым приемам ведения экономической и политической борьбы с оппонентами. При этом транслируется необходимость отказа от своих прежних ценностей, «покаяния», невозможность возврата к прошлому, закономерность гибели СССР, и т.п. На наших глазах происходит подмена ценностей и смыслов под прикрытием лозунгов «демократизации» и «построения гражданского общества», в то время как в действительности идут процессы дезинтеграции, дезориентации, «размывания» национальной общности и идентичности. Национальные интересы просматриваются не дальше необходимости вступления в ВТО, поддержания сомнительного статуса России как «энергетической державы» (то есть сырьевого придатка развитых стран), «национальных проектов», на которые выделяются колоссальные средства, не приносящие большинству населения перемен к лучшему, и борьбы с экстремизмом и терроризмом.

Дезинтеграции страны в значительной мере способствует дистанцирование Центра от проблем регионов. В результате так называемого «разграничения полномочий между центром и регионами», города, поселки, округа независимо от территории, наличия природных, человеческих, производственных ресурсов остаются один на один со своими проблемами. Гибнут системы сельского образования, здравоохранения и культуры. Из села уходят предприятия связи, почты, торговли и общественного питания. Крупные города стремительно превращаются в контрастные образования с «элитными» и «спальными» районами, где есть дома, школы, детские сады, клиники, магазины и т.д. для «богатых» и «бедных». Социальная дифференциация общества идет чудовищными темпами. На этом фоне политическая элита все более дистанцируется об общества, занимаясь узкоклановыми проблемами, пиаром, бизнесом или политической борьбой.