Антиглобалистски-скептического направления

Сравнивая статистические данные, которые начиная с XIX в. характеризуют мировые потоки товаров, инвестиций и рабочей силы, антиглобалисты приходят к выводу, что современный уровень экономической взаимозависимости не является беспрецедентным в истории[30]. Для скептиков глобализация означает интегрированную мировую экономику, в которой преобладает «закон единой цены», а история в лучшем случае подтверждает лишь углубление её интернационализации, то есть усиление взаимодействий между национальными по преимуществу экономиками. Доказывая, что глобализация – это миф, скептики опираются на исключительно экономическое представление о глобализации, согласно которому она приравнивается в первую очередь к совершенно интегрированному мировому рынку. По их мнению, достигнутый ныне уровень экономической интеграции ниже этого «идеального типа» и менее значителен по сравнению с тем, что был в конце XIX в. По этой причине они считают систему аргументов гиперглобалистов в корне несостоятельной и политически наивной, поскольку она недооценивает способность национальных правительств регулировать экономическую деятельность. Вне контроля со стороны национальных правительств, обеспечивающих экономическую либерализацию, эта деятельность была бы менее активной.

Большинство скептиков считают, что если текущие события о чём-то и свидетельствуют, так только о том, что экономическая активность подвергается значительной «регионализации» по мере того, как мировая экономика всё больше сосредоточивается в рамках трёх основных финансовых и торговых блоков (Европа, Азиатско-Тихоокеанский регион и Северная Америка). Поэтому по сравнению с XIX в. сейчас мировая экономика гораздо менее интегрирована.

Антиглобалисты далеки от того, чтобы считать национальные правительства скованными требованиями международного права, и указывают на их растущую роль в регуляции и активном содействии экономической активности, пересекающей границы отдельных государств. Правительства, таким образом, понимаются не как «пассивные жертвы» интернационализации, а, напротив, как её главные «архитекторы». Так, например, Р. Гилпин рассматривает интернационализацию в значительной степени как побочный продукт инициированного США многостороннего экономического порядка, который по окончании Второй мировой войны породил импульс к либерализации национальных экономик[31]. А Каллиникос, занимая совершенно иную позицию, объясняет интенсификацию мировой торговли и зарубежных капиталовложений как новую фазу западного империализма, в которую глубоко вовлечены национальные правительства в качестве институтов власти монополистического капитала[32].

Несмотря на различия в акцентах, антиглобалисты едины во мнении, что, какими бы ни были направляющие силы интернационализации, она не сопровождается ликвидацией неравенства между Севером и Югом. Напротив, по мере того как торговые и инвестиционные потоки на богатом Севере усиливаются, наблюдается рост экономической маргинализации многих стран третьего мира. Подобное неравенство, по мнению многих скептиков, способствует развитию фундаментализма и агрессивного национализма, что, в свою очередь, в большей степени, чем предрекаемое гиперглобалистами возникновение глобальной цивилизации, разделяет мир на цивилизационные блоки и культурные и этнические анклавы[33].

В общем, скептики расходятся со всеми основными утверждениями гиперглобалистов, указывая на сравнительно более высокий уровень экономической взаимозависимости и более обширный географический охват мировой экономики в начале XX в. Они отвергают «популярный миф» о том, что власть национальных правительств или государственный суверенитет разрушены сегодня экономической интернационализацией или глобальным управлением. Таким образом, скептики стремятся разоблачить не утверждение гиперглобалистов, что взаимосвязи в мире крепнут, а мифы, которые создаются вокруг глобализации[34].

Если подвергнуть более тщательному анализу аргументацию антиглобалистов, то можно убедиться в том, что их осмысление процесса глобализации основывается по сути на теориях культурно-исторических типов и локальных цивилизаций[35], где отрицаются линейность, «непременная однонаправленность» цивилизационного развития, лежащие в основе идеи прогресса, тиражируемого гиперглобалистами[36].

В этой связи наибольший интерес представляет теория культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского, который органически связал критику идеи прогресса с отрицанием европоцентризма и основанного на ней понимания западной цивилизации как синонима цивилизации вообще[37]. Собственно, сам прогресс в истории он не отрицает, но дает этому понятию весьма оригинальное толкование. Прогресс, утверждает Н.Я. Данилевский, «состоит не в том, чтобы идти всем в одном направлении (в таком случае он скоро бы прекратился), а в том, чтобы исходить всё поле, составляющее поприще исторической деятельности, во всех направлениях»[38]. Исходя из такого понимания прогресса, Н.Я. Данилевский утверждает, что ни одна цивилизация не являет собой высшую точку развития в связи с её предшественницами и современницами во всех сферах её жизнедеятельности. Следовательно, ни одна из существовавших на Земле или существующих в настоящее время цивилизаций не может претендовать на этот ранг, в том числе и западная, не являющаяся олицетворением и венцом исторического прогресса.

Итак, центральное понятие всей историко-социологической концепции Н.Я. Данилевского – понятие культурно-исторических типов: «…самостоятельных, своеобразных типов религиозного, социального, бытового, промышленного, политического, научного, художественного исторического развития»[39]. Народы, составляющие культурно-исторические типы, Н.Я. Данилевский характеризует как положительных деятелей в истории человечества. Каждый из них самостоятельным путем развивал начало, заключавшееся как в особенностях его духовной природы, так и в особых внешних условиях его жизни, и тем самым вносил свой вклад в общую сокровищницу человечества.

При всём многообразии культурно-исторических типов, при всей самобытности каждого из них существуют, утверждает Н.Я. Данилевский, некоторые общие закономерности, которым подчинена их жизнедеятельность как исторических организмов. Обращаясь к ним, он формулирует пять «законов исторического развития», управляющих движением культурно-исторических типов. Стоит, очевидно, присмотреться к ним внимательнее, так как они и сегодня сохраняют определенное эвристическое значение.

Первый закон гласит, что всякое племя или семейство народов, характеризуемое отдельным языком или группой близких языков, составляет самобытный культурно-исторический тип, если оно, добавляет Н.Я. Данилевский, вообще по своим духовным задаткам способно к историческому развитию и вышло уже из младенческого состояния.

Второй закон устанавливает, что для того чтобы цивилизация, свойственная отдельному культурно-историческому типу, могла возникнуть и развиваться, необходимо, чтобы народы, к нему принадлежащие, обладали политической независимостью. Нет ни одной цивилизации, заявляет Н.Я. Данилевский, которая бы зародилась и развивалась без политической самостоятельности.

Третий закон, пожалуй, центральный в цивилизационной теории Н.Я. Данилевского: начала цивилизации одного культурно-исторического типа не передаются народам другого типа. Каждый тип вырабатывает её для себя при большем или меньшем влиянии чуждых, современных или предшествовавших цивилизаций. Сама формулировка закона свидетельствует, что Н.Я. Данилевский отнюдь не отрицал позитивное влияние одной цивилизации на другую, в чем его обвиняли русские либеральные критики. На обширном историческом материале он указывал на полезность и плодотворность такого влияния. В первую очередь, это относится к так называемым преемственным цивилизациям, воздействие которых друг на друга по вертикальной линии он уподоблял влиянию почвенного удобрения на растительный организм. Не отвергал Н.Я. Данилевский и влияние по горизонтали, со стороны более развитой цивилизации. Народы одного культурно-исторического типа, писал он, могут и должны знакомиться с результатами чужого опыта, используя выводы и методы положительной науки, технические приемы и усовершенствования искусств и промышленности.

Однако, оговаривается Н.Я. Данилевский, такое влияние может быть полезным только при условии, если оно не посягает на политическое и общественное устройство, быт и нравы, религиозные воззрения, склад мысли и чувства, одним словом, самобытность данного народа. Только в этом случае, заключает он, может быть истинно плодотворным воздействие более развитой цивилизации на вновь возникшую.

Четвёртый закон гласит, что цивилизация только тогда достигает полноты, разнообразия и богатства, когда разнообразны составляющие данный культурно-исторический тип этнографические элементы и когда они, не будучи поглощенными одним политическим целым, пользуются независимостью, составляя федерацию или политическую систему государств. Ибо, поясняет Н.Я. Данилевский, чем разнообразнее и независимее составные элементы, то есть народности образующие данный культурно-исторический тип, тем более явно раскрываются присущие ему цивилизационные начала.

Наконец, Н.Я. Данилевский формулирует последний, пятый закон исторического развития: ход развития культурно-исторических типов уподобляется тем многолетним одноплодным растениям, у которых период роста бывает неопределённо продолжительным, но период цветения и плодоношения относительно короток и истощает раз и навсегда их жизненную силу. Отсюда Н.Я. Данилевский так определяет суть этого закона: «Пятый закон культурно-исторического движения состоит в том, что период цивилизации каждого типа сравнительно очень короток, истощает силы его и вторично не возвращается»[40].

Это означает, что каждый культурно-исторический тип при всей его самобытности совершает свой цикл не по какой-либо изолированной орбите, а в тесной взаимосвязи с другими народами, будучи составной частью всей человеческой истории. Собственно, историческая миссия всякого культурно-исторического типа, по Н.Я. Данилевскому, состоит в том, что в нём воплощается её поступательное движение, ибо он, развивая свои духовные задатки, проходит какой-либо один участок всего поля, составляющего поприще исторической деятельности человечества. Завершение же его миссии открывает дорогу новому культурно-историческому типу. «Дабы поступательное движение вообще не прекратилось в жизни всего человечества, – пишет Н.Я. Данилевский, – необходимо, чтобы, дойдя в одном направлении до известной степени совершенства, началось оно с новой точки исхода и шло по другому пути, то есть надо, чтобы вступили на поприще деятельности другие психические особенности, другой склад ума, чувств и воли, которыми обладают только народы другого культурно-исторического типа»[41].

Таким образом, цивилизационную теорию Н.Я. Данилевского, разработанную ещё в XIX в., можно, по-видимому, считать духовной прародительницей современного антиглобалистского течения. Об этом свидетельствует вышеуказанный анализ «законов исторического развития», которые убедительно и обоснованно опровергают практически все аргументы оппонентов-гиперглобалистов. Примечательно ещё и то, что теория культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского была взята на вооружении такими известными западными мыслителями, как О. Шпенглер, И. Хейзинга, А. Тойнби при построении своих цивилизационных концепций.