Было все - и тюрьма, и сума,В обладании полном ума,В обладании полном таланта,С распроклятой судьбой эмигрантаУмираю...
Владимир Набоков. В лесу Шептала, запрокинув лик,ты о разлуке предстоящей,а я глядел, как бился бликна дне шушукающей чащи,как - в дымке - ландыша душадышала, и как с тонкой ношейполз муравей, домой спеша,такой решительный, хороший...
| Владимир Набоков. Два корабля
У мирной пристани, блестя на солнце юга,
с дремотной влагой в лад снастями шевеля,
задумчивы, стояли друг близ друга
два стройных корабля.
Но пробил час. Они пустились в море,
и молчаливо разошлись они.
Стонали ветры на просторе;
текли за днями дни.
Знакомы стали им коварные теченья,
знакома - верная, сияющая ночь;
а берега вдали вставали, как виденья,
и отходили прочь.
Порой казалось им: надежда бесполезна.
Катился бури гром, и быстрой чередой
сменялась черная зияющая бездна
всплывающей волной.
А иногда с тревогою угрюмой
они оглядывались вдруг,
и каждый полон был одной и той же думой:
"Где ты, мой бедный друг?"
Да, много было бурь, да, много снов печальных,
обманных маяков и скрытых скал,
но ангел вещий, ангел странствий дальних,
их строго охранял.
И срок иной настал... Угомонились бури;
а корабли куда-то вновь спешат,
и с двух сторон выходят из лазури,
и вот - плывут назад!
Они сошлись и снова рядом встали,
о шири шелестя изведанных морей,
а волны слушали, но нет,- не узнавали
тех старых кораблей...
|
Владимир Набоков. Странствия Ты много странствовал. Рассказ холодный твойя ныне слушаю не с завистью живой,а с чувством сложного, глухого сожаленья.Мне горько за тебя. Скитался долго ты;везде вокруг себя единой красотыразнообразные ты видел проявленья,и многих городов в записках путевыхтобой приведены бесцветные названья.Но ты не испытал тоски очарованья!На желтом мраморе святилищ вековых,на крыльях пестрых птиц, роскошных насекомыхузор ты примечал, не чуя Божества;стыдливой музыке наречий незнакомыхс улыбкой ты внимал, а выучил словаприветствий утренних, вечерних пожеланий;в пустынях, в городах иль ночью, на поляне,сияющей в лесу как озеро, о нет,не содрогался ты, внезапно потрясенныйсознаньем бытия... И через много летты возвращаешься, но смотришь изумленно,когда я говорю, что сладостно потомо странствиях мечтать, о прошлом золотом,и вдруг припоминать, в тревоге, в умиленьемучительном не то, что знать бы всякий мог,а мелочь дивную, оттенок, миг, намек,-звезду под деревом да песню в отдаленье.
Владимир Набоков. Finis Не надо плакать. Видишь, там - звезда,там - над листвою, справа. Ах, не надо,прошу тебя! О чем я начал? Да,- о той звезде над чернотою сада;на ней живут, быть может... что же ты,опять! Смотри же, я совсем спокоен,совсем... Ты слушай дальше: день был зноен,мы шли на холм, где красные цветы... Не то. О чем я говорил? Есть слово:любовь, - глухой глагол: любить... Цветыкакие-то мне помешали. Тыдолжна простить. Ну вот - ты плачешь снова.Не надо слез! Ах, кто так мучит нас?Не надо помнить, ничего не надо...Вон там - звезда над чернотою сада...Скажи - а вдруг проснемся мы сейчас?
Владимир Набоков. Все окна открыв, опустив занавески…
| Все окна открыв, опустив занавески,
ты в зале роялю сказала: живи!
Как легкие крылья во мраке и блеске,
задвигались руки твои.
Под левой - мольба зазвенела несмело,
под правою - отклик волнисто возник,
за клавишем клавиш, то черный, то белый,
звеня, погружался на миг.
В откинутой крышке отливы лоснились,
и руки твои, отраженные там,
как бледные бабочки, плавно носились
по черным и белым цветам.
И звуки холмились во мраке и в блеске,
и ропот взбирался, и шепот сбегал,
и ветер ночной раздувал занавески
и звездное небо впускал.
|
[1] Ходасевич Владислав. Колеблемый треножник. М., "Советский писатель", 1991.
[2] Адамович Георгий. Комментарии. - СПб.: Алетейя, 2000.
2020-01-14
126
