Высшие сеньерии. Удельные князья и княжата

Над низшим слоем неполноправных сеньерий мы находим на западе в феодальную эпоху высший слой сеньерий, с истинно государственными верховными правами, принадлежащих титулованным сеньерам: герцогам, князьям, графам, вице-графам, маркизам и т. д. И у нас в Удельной Руси над низшим слоем боярщин, пользующихся только сеньериальными правами, лежал высший слой княжеств, имевших в неравной степени права истинно государственного, верховного порядка.

Эти княжества, уделы, точно так же, как владения западных титулованных сеньеров высшего разряда, дюков-князей, графов и т. д., по своему устройству были очень близки ко всем другим сеньериям, потому что основою их было то же частное землевладение типа сеньерии - боярщины. Наши князья и княжата были прежде всего землевладельцами, вотчинниками так же, как западные дюки и графы. Хозяйство и управление даже великих княжеств, где оно более всего имело государственный характер, построено было всецело по типу частного хозяйства боярина. <…>

Удельные княжества так же, как на западе титулованные княжеские и графские сеньерии, не были государствами в точном смысле термина; они по существу устройства были ближе к частному, вотчинному, боярскому землевладению, чем к государству, возникающему после феодального периода. Однако, все-таки они отличаются от низшего слоя рядовых сеньерии присущими им и постепенно усиливающимися государственными чертами. По таким их государственным чертам они делятся на те же два разряда, указанные выше, как и западные титулованные сеньерии. Первый, высший разряд – это два-три десятка великих княжеств и крупнейших княжеств удельных, обладающих правами государственного территориального характера.

Владельцы их так же, как западные титулованные сеньеры, обладают властью не только в отношении собственных своих частных владений - доменов или земель дворцовых, но и в отношении как свободных общин (позднейших черных земель), так и боярских земель, сохраняя за собою право высшего суда и чрезвычайной дани. При этом у нас, как и на западе, эти государственные права имеют не только немногие великие княжества, соответствующие таким французским княжествам и графствам, территориям, как Нормандия, Бретань, Фландрия, Бургундия, но и некоторые мелкие уделы. Так, например, правом чеканки монеты пользовались у нас в удельное время не только великие князья, Московский, Тверской, Рязанский, но и некоторые, зависевшие от них удельные князьки. В музее тверской архивной комиссии хранятся монеты, серебряные и медные, битые мелкими Городенскими или Старицкими удельными князьями тверского великого княжества. И после подчинения Москве этого тверского великого княжества Иван III, действующий уже как настоящий государь, воспрещает «деньги делать... по уделом в Московской земле и в Тверской», как видно из его завещаний 1504 года.

Мелкие удельные князьки, как, например, Бохтюжский или Карголомский, в XV веке, несмотря на незначительность своих владений, сохраняют черты владетельных государей. Их управители называются волостелями и тиунами, хотя они больше похожи на боярских приказчиков и посельских. Один из князьков Кубенских (на озере Кубенском), владевший волостью Бохтюгой, дает жалованную, льготную и несудимую грамоту Глушицкому монастырю и пишет ее по формуле грамот великокняжеских: «Се яз князь Юрий Иванович пожаловал есмь», но, выдавая свое принизившееся значение мелкого вотчинника, в конце грамоты выговаривает себе от игумена «корм»: «на Рождество Христово полоть мяса да десятеро хлебов», «а на Петров день – десятеро хлебов да боран».

Под высшим слоем княжеств великих и удельных, с государственными правами, находим более многочисленные, мелкие удельные княжества, пользующиеся уже весьма ограниченными государственными правами. Незначительность владений таких княжат не позволяла им осуществлять свои наследственные владетельные княжеские права, и этот наследственный характер их власти проявлялся почти исключительно в полной независимости их суда и управления в отношении их доменов.

Эти княжеские владения, расположенные по берегам какой-нибудь одной маленькой речки или небольшого озерка, ограничивавшиеся нередко даже только частью маленького речного бассейна, и по размерам и по характеру управления не отличаются от владений бояр. Эти княжеские уделы – те же боярщины. Однако, независимость от великокняжеских властей, более или менее ограниченная в боярщинах, в этих княжеских боярщинах- уделах, в силу наследственных владетельных прав, проявлялась полнее. Маленькому князьку принадлежал обыкновенно в полном об'еме и суд до высшей юстиции, и право обложения подвластного ему населения.

В пределах московского великого княжества, то есть в собственных непосредственных владениях московского княжескою дома, в треугольнике, образуемом реками Москвою и Окою, удельное дробление не привело к разделению княжества на независимые части – уделы. Но на всем остальном пространстве центральной территории Удельной Руси, исключая Новгород и крайний Север, то есть между реками Клязьмой и Волгой и к северу, по рекам Мологе, Шексне и до Белозерского и Кубенского озер, всюду в XV веке явилось множество мелких уделов описанного, чисто-феодального типа. Дробление земли на мелкие уделы-сеньерии шло очень быстро, начиная с XIV века и особенно в XV и XVI веках. Рядом с удельными князьями является множество князьков, которые позднее назывались княжатами. По родственным отношениям и совпадающим с ними отношениям территориальным, их делят на 8 гнезд: князей Тверских, Рязанских, Суздальско-Нижегородских, Ярославских, Углицких, Белозерских, Стародубских, Галицких. К этим северовосточным князьям и княжатам присоединились позднее князьч южной Черниговской области, некоторое время зависевшие oт Литвы, князья Оболенские, Одоевские, Новосильские и другие.

Мелкие князья и княжата служили своим великим князьям, а затем под давлением рано получившего перевес над другими московского великого князя, волей-неволей вступили в служебную зависимость от него. Наравне с московскими боярами, княжата служат «воеводами»: военными начальниками и городскими наместниками. Но эти новые московские воеводы остаются князьями-государями в пределах своих наследственных владений. «Слуга» московского великого князя остается у себя дома князем-сеньером.

Эта яркая сторона феодальных порядков на русской почве точно выясняется нашими памятниками. Меня могут заподозрить, что я сгустил краски; но здесь это подозрение может быть рассеяно легче, чем по некоторым другим пунктам моего исследования. Рисуя положение княжат, я не прибавляю ни одной черты к тому, что выяснено В. О. Ключевским, а вслед за ним недавно С. Ф. Платоновым. Этот последний ученый, славящийся осторожностью своих выводов, говорит следующее. «Приходя на службу московским государям с своими вотчинами, в которых они пользовались державными правами, удельные князья и их потомство обыкновенно не теряли этих вотчин и на московской службе. Они только переставали быть самостоятельными политическими владетелями, но оставались господами своих земель и людей со всею полнотою прежней власти. По отношению к московскому государю они становились слугами, а по отношению к населению своих вотчин были попрежнему государями». Что же это такое, как не феодализм, и притом в основной черте классического французского феодализма – крайнем раздроблении верховной власти и слиянии ее с землевладением? <…>