2020-01-14
70
По словам царя Митридата, римляне с самого основания своей республики не имели ничего своего: их жилища, их жены, их земли, их империя результат грабежа и воровства. Кочевники без родины, без традиций, созданные для того, чтобы быть проклятием всего мира, без законов Божеских и человеческих, которые могли бы воспрепятствовать захвату и разрушению союзников и друзей - близких и дальних, слабых и сильных...
Такие слова как бы показывают, что Рим не пользовался симпатиями завоеванных им стран. Но ведь Митридат оказался в числе противников Рима, значит, его определения, быть может, оказывались преднамеренными и несправедливыми. Мало ли что может сказаться повергнутым противником. Может быть, лучше послушать такого общепризнанного в своих справедливых суждениях историка, как Саллюстий. Он говорит, что в ранний период, после свержения королей, приблизительно за пятьсот лет до нашей эры, римляне представляли собою высоконравственных людей, живших в согласии между собою, презиравших богатство и наживу.
По словам историка, преобладали справедливость и искренность не столько благодаря закону, сколько по своим природным качествам. Ссоры, разногласия, борьба, скорее всего, были свойствами врагов римлян. Между собою они укреплялись лишь в похвальных деяниях. На войне были храбры, в мирное время - справедливы. Их управление основывалось не на страхе, а на мягкосердечии. Они скорее были склонны к прощению обиды, нежели к мести.
"Но когда наша страна стала великой, - пишет Саллюстий, - благодаря тактике справедливости, когда были побеждены великие цари на войне, когда силой оружия покорили дикие племена и сильные народы, когда был разрушен до основания, с корнем и со всеми ветвями состязавшийся с Римом Карфаген и открылись моря и земли перед победителями, тогда счастье стало к нам жестоким и внесло беспорядок во все наши дела. Для тех, которые легко переносили трудности и опасности, заботы и нужды безделие и богатство, иногда так желательное, оказалось бременем и проклятием. Отсюда - стремление к наживе и обогащению. Все это, я могу утверждать, явилось корнем всех бедствий. Любостяжание делает человека бесчестным, лишает его цельности и других благородных качеств. Их место занимает бесстыдство, жестокость, небрежение богами, торговое назначение цен. Самомнение превратило многих людей в лжецов, у которых одна мысль на уме, а другая на языке. Первоначально эти пороки были мало заметны и даже преследовались. Наконец, когда болезнь сделалась губительной эпидемией, государство изменилось, и правительство, которому не было равного по справедливости и беспристрастности, стало жестоким и невыносимым".
Среди прочих Саллюстий порицает и Люция Суллу. "Захватив власть с помощью вооруженной силы, он все привел к плохому концу от хорошего начала: все стали грабить и расхищать. Одного соблазнял дом, другого земля. Победители не проявляли ни умеренности, ни воздержанности, а бесстыдно и жестоко обижали сограждан". Сулла позволил своим солдатам предаваться пьянству и разгулу, грабить святыни, попирать все небесное и земное и, одержав победу, ничего не оставлять побежденным.
"Как только стали преклоняться перед богатством, - продолжает Саллюстий, - которое приносило славу, преобладание и власть, добродетель начала терять свою привлекательность, бедность стала считаться пороком, безупречность - зловолием. Стремление к богатству, роскоши и наживе в соединении с высокомерием охватило наше молодое поколение. Оно грабило и разоряло, посягало на чужое имущество. Оно позабыло о скромности, нравственной чистоте, о всем человеческом и Божественном. Словом, превратилось в людей безрассудных и отчаянных. Они действуют так, как если бы смысл управления состоял в том, чтобы делать только зло".
Так сурово выразился историк Саллюстий, которого в ряду прочих писателей считают и справедливым и основательным ценителем событий. Впрочем, не только у Саллюстия, но и у Плутарха можно найти такие же суждения. Между тем все время раздавался предостерегающий возглас "Кавеант конзулес". Народ в этом возгласе просил и поручал консулам досмотреть со всею внимательностью, чтобы справедливость не была нарушена и чтобы нравы государства не опошлялись. А между тем такое опошление все-таки происходило. Спрашивается, какими же путями, какими скачками или тайными вползаниями проникала ехидна разложения в, казалось бы, крепкое своею гражданственностью общество?
Если бы отравленность проявлялась в каких-то очевидных резких действиях, то, конечно, консулы и прочие стражи заметили бы это. В том-то и дело, что растление нравов происходило, да и происходит, в почти незаметных для человеческого суждения действиях. Трудно заметить, как растет трава, но можно ужасаться уже нежданно разросшемуся бурьяну. Так себе, казалось, без всяких видимых причин взял да и разросся такой чертополох, что и не пройдешь. Один земледелец уверял, что чертополох растет от дурных мыслей.
В конце концов, такое суждение было недалеко от истины. Без дурных мыслей, порождающих всякую леность и небрежность, бурьян и не разросся бы. Не напрасно народная предупредительность настораживала своих дозорных, чтобы смотрели бдительнее. Если взять историю народа, то даже при хороших пособиях очень трудно будет уследить, где именно, из какого именно злого источника начало просачиваться опаснейшее растление нравов.
В Афинах назвали Аристида справедливым. А ведь были же найдены в Акрополе глиняные таблички с именами темных личностей, подавших голос за его изгнание. Вот и попробуйте от древних высоких и чистых нравов Лакедемона провести основательную кривую до изгнания справедливого Аристида. Конечно, дурные люди всегда бывали и неизбежно будут. Но ведь имеются в виду не поступки отдельных темных личностей, но отношение к ним общественного мнения. Значит, могли создаваться какие-то условия быта, при которых общественное мнение или оказывалось бессильным против отдельных злодеев, или же само заболевало такими же мерзкоразрушительными побуждениями.
Где же были в такие дни всякие консулы, всякие хранители государственности? Ведь они чего-то все-таки не досмотрели. К ним взывали голоса народа, умоляя о бдительности, о зоркости, но они мысленно отговорились какою-то холодною буквою и заткнули уши, чтобы не обеспокоиться происходящим. Общественное мнение всегда существует, глас народа жив, но нужно отличать истинный глас народа от подсунутого ему преднамерения какими-либо соблазнителями. Сказано: "По делам узнаете". Значит, не предполагайте самомнительно, не сомневайтесь зря, но наблюдайте по делам, со всею непредубежденною справедливостью.
Много раз народ просил дозорных своих досмотреть пристально, а они все-таки не досматривали. В таких крошечных недосмотрах порождалось иногда многовековое погружение во мрак, в отупение, в упадок. Вставать гораздо труднее, нежели упасть. Шлепнуться каждый умеет, а вот встать или устоять - это требует большой твердости и решимости. "Кавеант конзулес".
25 Июля 1935 г.
Тимур Хада
Публикуется впервые
ГРОЗЫ
Уже который день и гром и молнии. Ночные вихри угрожают снести шатры. От ливня промокают ящики. Из газет доходит сведение не менее грозное. Как-то не менее - гораздо более грозное, если сопоставить, какое необычное напряжение и расстройство космическое становится очевидным.
В Китае губительные наводнения. Множество деревень разрушено. Города затоплены, и даже такие центры, как Ханькоу, Нанкин и Тяньцзин угрожаемы. Японские острова сотрясаются от толчков подземных. В Америке, в тени, 126° Фаренгейта. Приходилось быть при жаре в 117? и потому живо представляем себе, какое мучение приносит жара в 126° Также необычны и смены наводнений и засух на сравнительно небольших пространствах. Опять висит вопрос войны. Где-то обратились к язычеству. Много где столкнулись с неразрешимыми проблемами валюты. Сменяются правительства, обесцениваются недавно еще крепкие ценности. Около золота и серебра происходит какой-то танец смерти. Человеконенавистничество во всяких видах, под разными масками, всюду кажет свой отвратительный лик.
Пусть кто-нибудь скажет, что это все не так. Ведь не от пессимизма это говорится. Наоборот, в сердце живет оптимизм. Живет чувствознание, что и грозные предостережения могут миновать. Да они, конечно, и минуют, если только люди хотя бы немного одумаются. Вот газета сообщает многозначительное под заголовком "Если не могут получить хлеба, пусть получат славу". Те же газеты поминают о всяких вторжениях и утеснениях, которые стали настолько обычными, что печатаются мелким шрифтом. На одной газетной странице помещается такое количество бедственных сведений, что прямо можно удивляться подобной конденсации. Такая прессованность плачевных сведений ведь не будет знаком расширения и возвышения человеческой деятельности. Наоборот, можно замечать, как сознание людское привыкает к повторным ударам и даже не реагирует на такие потрясения, которые еще недавно могли бы составить мировую сенсацию.
Конференции, конвенции, всякие советы и съезды принуждены думать прежде всего о том, как бы избежать прямых решений и замаскироваться в каком-то еще невиданном компромиссе. Люди привыкают не стыдиться того, что еще так недавно они сами же считали и позорным и недопустимым. Если собрать все, что написано за последнее время о Лиге Наций, то покажется прежде всего странным, каким образом целое сообщество народов в лице их представителей может терпеть всякие такие наименования, которые все время пестрят в прессе различных стран. Или же во всех таких суждениях есть доля правды. Тогда это было бы слишком прискорбным для сообщества народов, одно существование которого уже причинило тяжкие расходы государствам.
Правительства вынуждены думать о механическом урезывании расходов. Прежде всего это урезывание неминуемо отражается на сокращении жалованья низших служащих. Если даже в процентном отношении такие сокращения кажутся кому-то незначительными, то для и без того скудного бюджета мелкого служащего они представляются тяжкими, а иногда даже и невыносимыми. Опять-таки, не в механическом урезывании спасение, но в обновлении духовности народов. Из этого обновления произойдет и преображение всех бюджетных соображений.
Самое страшное чудище безработицы тоже перестанет быть таким грозным, когда люди осмыслят, что не в безработице, а в неоплатице дело. Тогда всякая работица станет на свое место, и вокруг очага будут производиться многие домашние поделки. Процветет рукотворчество и возвысится мышление. Ведь всякое творчество умножает и мышление. Но технократия и механизация влезли даже в глубины сознания. "Что может быть лучше техники!" - восклицает неопытный молодой инженер, думая о технике в обиходном смысле. Лучше обиходной техники может быть творческая высокая духовность. И не только может быть, но она настолько выше всего земного, что только в ней могут быть ответы на как бы неразрешимые вопросы современности.
Механические вычисления завели в дебри. Появились всякие упрощающие вычисления линейки и аппараты. Но оказывается, что в руках человеческих и эти хитроумные аппараты врут. Много где понаставили роботов. Уже не раз роботы остановили городское движение, привели умы в смущение ошибочным подсчетом голосов. Робот ошибся, робот испортился, так спокойно говорят люди. Продолжают, несмотря на ужасающее количество оставшихся без работы, выдумывать новых роботов, нисколько не смущаясь, что робот в своем конечном развитии не приведет человечество ко временам расцвета. Страшна бесчеловечная механизация. Именно бесчеловечность рождается в холодных вычислениях. Где же новые поступательные духовные движения, где же оживления всяких пустынь, если в холоде сердца люди заселят эти пустыни роботами?
Все еще грохочет гром. Точно бы напоминает, что забыли еще о Чем-то, утратили представление о Ком-то и утеснили себя там, где были суждены неслыханные преуспеяния. Конечно, робот отсчитает на своей механической линейке, что все случайно. И в этих прискорбных "случайностях", в бездне случайных несчастий, войн и злодеяний не будет места на линейке робота механически отсчитать, где же начнется просветление. Кстати, и железная рука робота дрогнет, прикасаясь к линейке, а в ряду цифр выскочит неожиданный нуль и испортит предположенный итог. В итоге робота и без того утесненному малому служащему будет предложено питаться акридами или воздухом и будет разъяснено, что будет весьма полезным для человечества, если один рейс превратится в один мильрейс, то есть станет в тысячу раз меньше. Мало ли что может происходить от дрогнувшей руки робота! От удара грома может вздрогнуть механическая рука и показать не то, что следует.
Но никакие роботы не победят дух человеческий. Поистине, не зальешь его наводнениями, не испепелишь его жарою. Все-таки проснется он, его дух вечный и одаренный, и уже не на механической линейке, но в озаренном сознании он вспомнит о добротворческом устремлении, которое ведет к вратам расцвета. И ключ найдется.
26 Июля 1935 г.
Тимур Хада
Публикуется впервые
ОТКРЫТЫЕ ВРАТА
"Прошлое - ничто перед будущим". Не раз приходилось так усовещевать тех, кто сомневался в будущем и горевал лишь о прошлом.
"Из древних, чудесных камней сложите ступени грядущего". И так много раз писалось для тех, которые не хотели оценить сокровищ, накопленных в прошлом.
Странны такие противоположения. Кто обернут лишь к прошлому, а кто только смотрит на будущее. Почему же не мыслится синтез, связывающий одну вечную нить знания? Ведь и прошлое и будущее не только не исключают друг друга, но наоборот, лишь взаимоукрепляют. Как не оценить и не восхититься достижениями давних Культур! Чудесные камни сохранили вдохновенный иероглиф, всегда применимый, как всегда приложима Истина.
Естественно, невозможно жить лишь в дедовском кабинете. Сам мудрый дед пошлет внуков "на людей посмотреть и себя показать". В записи о дедовском кабинете так и сказано. Уже не говоря о многих колючих и взыскательных дедах, но даже и хорошие из них не всегда ответят будущему мужественно и открыто.
Тем не менее в дедовском кабинете накопилось то, что не найти во вновь отстроенном доме. У деда сохранились и многие рукописи, которым не пришлось быть широко напечатанными. Было бы легкомысленно вдруг отказаться от всех прекрасных накоплений.
Когда-то каждое будущее станет прошлым. Пусть шлифовка алмазов будет другая, но достоинство камня сохранится. Так говорим о полном устремлении к будущему. Конечно, будущее в своей беспредельности окрыляет и вдохновляет. И вообще, разве можно не любить будущее? Разве прошлое не является чудесными вратами к тому же будущему достижению?
Перл Бэк в своей последней статье о творческом духе Китая приводит следующий эпизод: "Мой друг, который является сыном старой конфуцианской семьи и однажды сам был последователем Конфуция, но теперь горделиво объявляет себя ничем, выразился оскорбительно: именно конфуцианизм убил в нас творчество. Конфуций учил нас смотреть лишь назад, на мертвых, как на пример для нас. Ничто оригинальное, все, не сотворенное по старым меркам, было неправильно. Этот обычай равняться по другим - внедрялся в наше мозговое вещество целыми столетиями, и потребуется другое столетие, прежде чем мы сможем сделаться самими собою". Но молодой социалист сказал: "Нет, это империалистические императоры, которые повредили нам. Они видели путь удержать народ от мышления и заставляли умы основываться на старых классиках, как единственных средствах для продвижения, так что лучшие мозги в стране были заняты изучением мертвой литературы вместо того, чтобы думать и творить в той современности, в которой они жили". А юный экономист сказал: "В конце концов, это просто вопрос экономики. Искусство и творческий дух могут процветать лишь во времена мира и благосостояния. Теперь уже годами мы не имеем ни мира, ни изобилия, как же мы можем мыслить, чувствовать и творить?"
Все три мнения подобраны чрезвычайно характерно. И нам не раз приходилось слышать умаления древних философов именно с упоминанием Конфуция. Но, в конце концов, который же из заветов Конфуция запрещал мыслить о совершенствовании, о будущем? Если кто-то изуверски извращал смысл его указаний, то об этом можно лишь сожалеть, но не умалять великого мыслителя Конфуция.
Еще недавно так же точно нападал на Конфуция известный профессор, и невозможно было понять, чем ему самому помешал древний мудрец, ибо профессор не был ни игнорамусом, ни отрицателем по природе. Наоборот, он был знатоком и ценителем отечественной и мировой литературы. Очевидно всюду в преходящих волнах жизни и пророки и мудрые должны быть временно похуляемы для будущих обновленных утверждений.
Но должна же, наконец, наступить та творческая эпоха, когда знание будет лишь отворяющим, но не отвращающим. Нет новшества в осуждении. Оковы осуждения принадлежат тюрьмам, как и всякие оковы. Время ценно. Энергия благословенна. Опыт - почитаем. Не на осуждение тратить все эти ценности. Безумна такая растрата, когда силы так безмерно нужны для устроения и создания.
Входя под древние своды, не собираемся остаться жить под ними, но всегда помним поучительные начертания, усмотренные на старинных камнях. Знание старины убережет и от излишнего самохвальства. А вдруг окажется, что когда-то что-то лучше делали или знали нечто, нами утраченное. И в катакомбах и в пещерах не замирала, но кипела такая творческая мысль, мощи которой можно лишь поучиться. Самоотвержение, познание труда, подвиг, неустанное творение вызовет не осуждение, но благую внимательность и проникновенность.
Люди различаются на осуждающих и на творящих. Но там, где заложено творчество, даже тюремные стены не подавят его. Сколько замечательных нахождений и трудов сотворено именно в тюрьмах. По счастью, дух человеческий не знает тюремных затворов. В полной готовности к творчеству, во имя славного грядущего не будем умалять прошлого со всею его поучительностью. Чаще всего подобные умаления не что иное, как прием ораторства. Но прейдя границы минутного увлечения, люди понимают, насколько неблагоразумно пренебрежение и начинают чувствовать ценность Культуры во всем ее широком понимании.
Достаточно знаем, сколько научных данных сохранено пирамидами. Также знаем и современные государственные доходы от пирамид. А ведь сколько злословий было послано их строителям. Знаем расходы по построению Версальского дворца. Также знаем, что они равняются затратам по постройке одного броненосца, который через десятилетие признается устарелым, негодным и уничтожается на слом. Знаем и то, насколько Версаль является национальною гордостью Франции и дает поучительный образовательный отдых народным массам. Знаем и Тадж-Махал, и храмы Нары, и святилище майя, и дворцы Италии. В современных министерствах туризма все эти не раз кем-то осужденные здания занимают первые места.
Можно приводить множество примеров тому, как именно доброжелательно воспринятое знание является истинными открытыми вратами. Но всякая преднамеренность и умышленное ограничение приведет лишь к постыдным умалениям, которые прежде всего не будут полезны странам в их истинном развитии. Может быть, соображение экономиста было бы ближе к делу, но и в этом случае можно привести примеры, когда лучшее творчество проявлялось в величайшей нужде и утеснении. Во всяком случае, Конфуций, сам в свое время преследуемый и малопонятый, не может быть примером запрещающего ретроградства. Наоборот, в его четких и жизненных мыслях можно видеть прямой путь от прошлого к будущему. А любовь и преданность будущему должна быть врожденной. Никто и ничто не может лишить человека в устремлении к светлому будущему, к открытым вратам Света.
27 Июля 1935 г.
Тимур Хада
"Врата в Будущее"
ЖЕНЩИНА
"Женское движение в Индии несомненно является одною из главных животворных сил в нашей национальной жизни". "Движение в Индии началось лишь недавно, и в этой начальной стадии трудно пророчествовать о его будущем, разве что, как все движения, рожденные необходимостью, оно полно скрытых возможностей. Обращаясь к действительности, следует изумиться, что широкая национальная женская организация с определенными задачами и установленной деятельностью не образовалась давно раньше". Так говорит о женском движении Лакшми Н. Менон и кончает свою интересную и многозначительную статью: "Теперь дело за мужчинами Индии помочь этому движению. Ведь это не только женское дело, это дело целой нации и, я добавила бы, дело человечества. Но если бы они в огромном большинстве и не помогли бы, движение будет развиваться и преуспеет... Прошлое полно предостережений; настоящее полно надежд. Достижение и будущее нам светят. Собаки могут лаять, но караван пойдет".
Так говорится в июньском номере "Двадцатого Века". Говорится как нельзя более ко времени, когда страшные события опять угнетают мир, и мы уже давно призывали женщин сплотиться для деятельного добротворчества.
Лакшми Н. Менон правильно говорит в своей статье о многих трудностях, препятствующих быстрому развитию женского движения. Мы вполне согласны с ней о количестве всяких предрассудков и суеверий, которые, кроме вопросов нелепого атавизма и самомнения, мешают видеть уже установленное в мире, то, что, казалось бы, изначала должно было бы стоять ясно и непререкаемо.
Казалось бы невежественным и нелепым в наши дни еще говорить о женском равноправии. Неужели же при современной цивилизации, а тем более при Культуре, о которой так много говорят, можно сомневаться в том, что полное равноправие женское есть такой труизм, о котором и говорить-то не следует. Ведь как же может быть иначе? Ведь не времена троглодитов сейчас. Ведь какой же такой невежда дерзнет сейчас говорить о различии прав мужчин и женщин.
Действительно, даже непристойно говорить о каких-то различиях, но ведь так часто еще законодательства так называемых культурных стран не отделались от этого неслыханного, уродливого предрассудка. Трудно и безнадежно заглядывать в далекое прошлое, ища там причин. Конечно, в таких поисках можно найти множество недоразумений, злотолкований, злоупотреблений частными случаями и всяких прочих недопустимых странностей. Но ведь для настоящего, каждая минута которого является уже частью будущего, нужно лишь напрячь все силы, чтобы везде на земле воцарилось прежде всего равноправие как первейшее условие человеческого достоинства.
Конечно, будет и такая эпоха Культуры, когда законы уже не будут женскими или мужскими, но действительно будут человеческими и прежде всего человечными. Тогда и организации уже не будут делиться по полу, но по другим различным признакам Культурных задач. Конечно, такое время будет, ибо пути человеческие через все потрясения и судороги суждений все же идут по этим направлениям. Недаром нынешний век называется веком Матери Мира. В этом величественном понятии заключается и признание женщины как не только равноправного, но существа, облеченного особым доверием для выполнения неотложных мировых задач.
Среди этих действительно неотложных, нависших задач будет прежде всего внесение в мир доброты. Иначе говоря внесение самого широкого и глубокого добротворчества. У" очень недобр стал мир. Уж очень недобры люди. Объясняйте. это обстоятельство чем хотите, но все же отсутствие доброты является понятием международным. Точно бы люди утратили знание, как им прикоснуться друг к другу. Понятие сердца так часто истерлось, как бы испепелилось. Если среди высоких мировых задач Матери Мира Она прежде всего установит земную деятельность сердца, то это уже будут, поистине, открытые врата в сад прекрасный.
И о мире всего мира положит Себе на сердце Матерь Мира. Через все очевидные препятствия к миру все же именно женский сильный союз повелительно произнесет это священное для человеческого достоинства понятие. Ведь для чего же люди должны бороться, преодолевать, кипеть и пылать - ведь все для того же трудового, просвещенного мира.
Значит, не только о равноправии мы должны мыслить, понимая его как нечто уже неотъемлемое. За этим достижением встают великие мировые задачи, предложенные женщине самою эпохою. Автор приведенной статьи жалеет о том, что в Индии до сих пор еще не было национального женского союза. Ведь то же самое нужно сказать не только об Индии, но, в конце концов, и обо всем мире. К такому союзу, деятельному и благотворному, должны вести возможности широко разлитой по миру женской кооперации.
Если почему-либо нельзя создать один великий союз, то ведь можно собраться в тысячах, а может быть, и в сотнях тысяч кооперативных ячеек. Безразлично, как эти кооперативы будут нормированы. Может быть, по специальности, может быть, по духовным задачам - может быть множество решений о таких трудовых кооперативах. Главное же, чтобы они возникали немедленно. Нужно, чтобы они нарождались не только в больших городах, но и в любой деревне, внося всюду животворящую силу труда и сердца и устремления к Культуре.
Если мы начали примером Индии, то и продолжим примером из той же благословенной страны. Хамид Али, представительница одного из отделов улучшения сельской жизни, рассказывает: "В нашем округе тысяча триста деревень. Четыре раза в году мы устраиваем курсы как для женщин, так и для мужчин... Приходят женщины - индусские школьные учительницы и многие другие, без религиозного различия. В округе 17 различных каст, от брамина до неприкосновенных. Мусульмане, мараты, христиане, джайны - все работают вместе. Мы учим их поваренному делу, шитью, прачечной работе, мыловарению, тканью, молочному делу, столярному, санитарному, садовому, детскому благополучию, борьбе с болезнями, даем сведения по ветеринарии, о законах, касающихся женщин, о законах о взаимодавцах словом всему, что должно делать жизнь в деревне чище и счастливее. Вечерами после классов мы даем музыку, картины, игры - улыбку радости. Ведь наши бедные люди утеряли смех. Ведь трудно оставаться веселым, имея еду один раз в день. Но вы должны послушать их теми вечерами, когда поют, слушают радио и смеются. Многие приходят и без приглашения. Я видела до двух-трех тысяч собравшихся кругом, чтобы приобщиться и послушать... Земледелие сменяется и оставляет старые, медленные, узкие методы. Под влиянием нашего движения об улучшении сельской жизни многие деревни уже ввели на свои земли улучшения, а некоторые уже объединили фермы в кооперативном порядке".
Конечно, и это полезное начинание кончается словами о кооперативах. На умносложенных кооперативах меньше всего можно ждать ссор, несогласий, недоумений. Труд созидательный, неотложность рабочих задач связывает сознания. Людям занятым некогда бывает ссориться и спорить. Надо делать, надо преуспевать. И так увлекательно убеждаться в этом очевидном преуспевании, которое дает сотрудничество.
Великая задача Матери Мира прежде всего объединительна и убедительна. Никто в мире не может препятствовать возникновению трудовых сотрудничеств. Против кооперативов никто и не может возражать. Ныне во всех правительствах эта форма частного сотрудничества всюду широко принята. Для нее не нужно изобретать новых, смущающих кого-то законов. Значит, следует лишь объединиться в наиболее душевно-сплоченные группы и хотя бы в малых сначала размерах приступить к разнообразному труду. Подчеркиваю, что всякое зерно мало, и потому не следует сразу стремиться к обременяющим огромным размерам. Наоборот, именно малые размеры вначале могут помочь и облегчить взаимопонимание. А затем нетрудно, в деловом порядке, находить точки соприкосновения между уже спаянными крепко кооперативами.
Повсюду приходится слышать о самых неожиданных и оригинальных формах кооператива. Еще недавно можно было читать о целых предприятиях, основанных на обмене изделиями. Если возможен обмен рукоделиями, то так же точно может возникнуть и интеллектуальный, а за ним и душевный, сердечный обмен.
Среди повелительных задач наших дней будет, прежде всего, делание. Именно делание покроет собою многие недоумения. Среди женщин сейчас заметно искреннее желание делания как основы самостоятельности. Конечно, повторим, что делание-то должно быть самое разнообразное: от ручного и до высокомозгового. Уже надоели соображения о том, что труд, прежде всего, происходит на каких-то фабриках. Всякий созидательный дух возможен всюду, и всюду он ценен. А женщины умеют трудиться. Ведь свобода не в том, чтобы начать курить или излишествовать всякими другими наркотиками. Наоборот, сейчас требуется необычайная трезвость во всех областях жизни. Вера и верность приходят в трезвости. Как сказано, что неверный в малом - неверен и в большом. Но верна и прекрасна работа Матери Мира. Вдохновительница, творительница, всюду вносящая добротворчество - можно ли против этого спорить?
Когда говорят о равноправии, то даже нечто оскорбительное чувствуется в одних предпосылках о том, что кто-то может быть неравноправным. Ведь могут быть лишаемы каких-то прав лишь преступники. Но все члены человеческого общества - они прежде всего люди. Потому неужели же в нашем двадцатом веке, мнящем не только о цивилизации, но и о Культуре, могут быть препирательства о равноправии? Разве не полноправно сердце человеческое? Разве не равноправна кровь человеческая?
Автор ранее приведенной статьи кончает ее на призыве о помощи. Можно ли говорить о помощи там, где должно быть ясное, осознанное, полноправное сотрудничество. Ведь к справедливости все должны стремиться. К добротворчеству все должны стремиться. К миру, к созидательному труду все должны стремиться. Нужно быть каким-то изменником против человечества, чтобы противостоять этим аксиомам. Нужно быть каким-то природным предателем, чтобы восставать против единства сердца человеческого.
