Ценный памятник должен быть сохранен 15 страница

Не прислать ли Тебе мой лист о Куинджи? В мастерской было двадцать человек, а теперь, оказывается, я остался один. Все переселились "в деревню" ("ео рус", как говорил Вольтер перед своим путешествием). О Куинджи у меня сохранились сердечные воспоминания. Мало кто знал его как человека. И в живописи он был первым русским импрессионистом. У него было много врагов за его правдивость и резкость, но ведь по врагам судим о размерах личности. Без врагов — кисло-сладко! Как-то у меня была статья "Похвала врагам". Однажды Куинджи передали, что некий тип клевещет на него. Мастер задумался и сказал: "Странно, ведь этому человеку я никакого добра не сделал". А если при нем кто-то завирался, мастер сурово обрывал: "Не говорите о том, чего не знаете".

Конечно, и из "Мира Искусства" нас скоро будет меньше, чем пальцев на руке. Как подсчитать — удивительно, сколько наших сотоварищей ушло рано, а могли бы дать еще много. Как подвигаются Твои "Серов" и "Репин"? Твоя "Автобиография" и "Репин" читались здесь всеми, и все в восторге — так увлекательно написано. Жаль, что нет английского издания. Могу сказать, что Ты пишешь убедительно и живо. А то иногда историки искусства разведут такую сушь, что и дочитать сил не хватает. Плохо искусство, если о нем нужно писать такую сухомятку. Помню, в Академии Жебелев и Щукарев вместо увлекательной истории творчества преподносили нечто снотворное. Да и Кондаков свои знания облекал в скуку. Около искусства все должно быть вдохновляющим. У нас в Поощрении от лекций Сабанеева все разбегались, а когда я пригласил С.Маковского, аудитория ломилась от слушателей. Молодежь хочет живое и ценит живой зов.

Никто не разъяснил нам судьбу Музея имени писателя-народника Григоровича в Ленинграде. Там были прекрасные вещи. Кто там теперь заведует? Не сомневаюсь, что память автора "Антона Горемыки" хорошо почтена. Один из торгпредов рассказывал нашим друзьям, что в Третьяковке шесть моих картин, т.е. приобретенные Третьяковым, а затем Серовым до 1906-го, еще до Твоего директорства. Странно, куда же девалось все из московских собраний? В Москве было много моих картин разных периодов. Не уничтожил же их вандал Маслов, так же, как "Керженец" и "Казань"? Дягилев писал мне, что мое панно "Керженец" в Париже очень понравилось, и двенадцать раз по требованию поднимали занавес. В Правлении Казанской жел[езной] дор[оги] были два эскиза этих панно, хоть бы их перенести в Третьяковку. Жаль, где же теперь в шестнадцать аршин панно писать. Где такая крыша? Где холст? Ведь и стенопись в Талашкине, наверное, тоже погибла. И "Поход", и "Поморяне", и "Змей", и "Посетившие", и "Хозяин дома", и "Путь великанов" погибли. И где "Ушкуйник", "В Греках", "Пскович", "Святополк Окаянный"? Много чего к слову придется. А потом удивятся, отчего мало больших картин? Из русских художников мне как-то густо досталось. Но мы не оборачиваемся, все вперед глядим. Ведь и Ты тем и силен, что все вперед смотришь.

Вперед! Вперед! Вперед! — добрый зов. Привет сердечный Твоим и всем друзьям. Радоваться Тебе.

28 апреля 1947 г.

Публикуется впервые

Вперед
(01.05.1947)

Прилетела Ваша весть от 7-4-47. "Часто креплюсь, но приходится улыбаться сквозь слезы" — бедная наша Зиночка! Так чуем мы ее напряжение. Не перегружайтесь! Отвечайте постольку, поскольку Вам дают. В Украину пошлете годовой отчет, прежние и новые месячные письма, но нельзя же тратиться поверх всяких бюджетов. Почему Вы должны безмерно тратиться, а Вам пришлют дружеские огрызки? "Всю же меру мерите, возмерится и вам". Лара хочет принести пользу, и ему следует послать просимые брошюры — это движение воды. Радость, что Рудзитис отозвался и другие друзья живы и дух их не угас. Но не будем тревожить их. Ведь всюду свои условия. Местровичу я напишу, но пусть пройдет его выставка. Очень люблю его творчество. Пошлите ему пока сердечный мой привет, а может быть, и на выставке встретитесь с ним лично.

Замечательно, что ВОКС хочет иметь философские книги и журналы. Но и в этом случае Вы не можете превышать бюджет. Раньше, чем посылать что-либо, запросите их, получены ли ими от Вас одиннадцать пакетов. Невозможно посылать ценные вещи в такую прорву. Ваши сведения о Сикорском поразительны. Но ведь если он библиотекарь, то должен же быть и список книг, которыми он заведует. Кстати, о выставке, предлагаемой Украинским ВОКСом, Вы правы, предполагая, что она вовлечет в тяжелые расходы — не такие теперь времена. Итак, главное не перегружайтесь сейчас. Вот, к примеру, Кеменов получил письмо Дедлея, требующее ответа, а он и в ус не дует и не заботится отвечать. Да и вся сысоевщина чего стоит! Было бы несправедливо нести все трудности, а за это или ничего или требования дорогостоящие. Не переутомитесь! Прилагаю образец холста. Спасибо. Из трех только этот пригоден (3-25). Даже в трудные военные времена не было таких преткновений в самых простейших предметах.

Ганди и Джинна дали общую декларацию об умиротворении в Индии. Будем прислушиваться, насколько и как именно этот призыв будет воспринят. Прилагаю адрес Лоренс Кроу, друга Брэгдона. Он прислал мне записки о смерти Клода. Поблагодарите от меня и скажите, что мы все сердечно поминаем Клода. Кольцо, которое я ему дал, имеет хорошее значение и пусть будет в добрых руках. Кстати, кто такой Экберт Сормани — не послать ли ему "Знамя Мира"? Адрес прилагаю. Среди неведомых корреспондентов могут быть неведомые друзья. Что такое случилось с Циснерос — письмо его какое-то таинственное. Не послать ли ему "Знамя", да и Роквелу Кенту, что такое с ним? Его письмо ко мне такое дружеское. Не слыхали ли о Дерюжинском? Посылаю ревью Маана о "Знамени Мира" для Вашего архива. Р.Ренц хотел Вам послать еще 200 его брошюр. Я предложил ему распространять по Индии, ибо у Вас теперь имеется новое издание. Да и таможня Вас замучает.

Посылаю Вам мой лист от 10 Сентября 1940 г. "За что?". Покажите его Илье и, вообще, кому найдете полезным. Точно вчера написано. Увы! За семь лет русофобия в Америке не уменьшилась, но еще увеличилась. Прискорбно! За что? Посылаю также весть из Китая с прекрасными словами о Троице-Сергиевой Лавре. Вот она, чудесная, победная Русь! Тоже покажите Илье. Так драгоценно, когда долетит весть прекрасная. Да, не может жить человек без надземных идеалов. Скорей бы наука отряхнула всякие запреты и суеверия и стала бы поистине свободной. Теперь все — в огромных размерах. Чудовищны взрывы в Тексасе[164]. В Токио сгорает тысяча домов. В Лагоре сгорает на 20 миллионов. Семьдесят пять процентов населения убежало из Амритсара. Мир считает на большие цифры. А если людские масштабы вообще останутся в таких бескрайних пределах? Своего рода Беспредельность! Получаете ли Вы отзывы на "Знамя Мира"? Видим, что отзываются лишь в тех случаях, когда вложена записка об отзыве. Иначе промолчат — уж такой народ теперь!

По-видимому, Уоллес окончательно изолгался. Все его грубые попытки привлечь внимание бедноты не приведут к его воровской победе. Народ чует неискренность. Был ли он подкуплен или какая-то ведьма нашептывает ему уродливые попытки, но они ведут его совсем не туда, куда он воображает. Интересно бы знать, не белокурая ли шептунья-ведьма около него или уже какой-то иной призрак? Во всяком случае, "миротворец" и обманщик бедноты готовит себе скверное будущее. А блуждание его по чужим землям и дешевая демагогия показывают, что он пустился во весь скок к пропасти. А пока пусть себе поскачет на потеху. Особенно странно, что вопит он в стране, которая сама у пропасти и держится лишь природным упорством и упрямством и двуличием. А такие союзники мало пригодны самозванному "вождю" бедноты. Человек, оттолкнувший мир и охрану истинных сокровищ, не долго проскачет на лошадке лжи и притворства.

Каждый день газеты вопят о зловещаниях Уоллеса. Сенаторы называют его изменником и говорят о предании суду. Впрочем, предательство в его природе. Следите за этой мрачной драмой. Помните, как заглазно предатель поносил Рузвельта. Мать президента постоянно предупреждала сына, что Уоллес его черный гений. Предатель! Вредитель. Не о нем ли народ давным-давно сложил прибаутку: "Гадина, гадина — сколько тебе дадено"? Так и видится, как он по черному ходу пробирался в сумерки к Хоршу, подняв воротник и нахлобучив шапку. Не за добрым делом крадутся в таком виде. "Факты упрямы", а ведь это факт и "не плохой" для вице-президента Америки. Наблюдайте, как замечательно складываются обстоятельства. Счастье, что Уоллес откололся от нашего дела. Таким злостным типам невместно быть около Культуры. Вообще, Сантана — поток жизни — дает полезнейшие наблюдения, лишь бы зорко уследить за игрою волн. Поистине, "с вечера — печаль, а заутро — радость".

Посылаю для Вашего архива копию письма от издательства "Китаб Махал" и мой ответ им. Хорошо иметь дело с культурными людьми. Радуюсь, что они хотят удешевить книгу, чтобы она могла достичь широкий круг читателей. Как и всюду, бедны в Индии культурные работники. А ведь не для крезов трудимся, а для бедняков, устремленных к просвещению. Как велика бедность Индии! А тут еще мусульмане жгут и уничтожают достояние. Газетам предлагается не помещать сведений о происходящем, чтобы не раздувать вражду, но и крохи, все же проникающие, весьма показательны. Вообще, всюду море волнуется. Вот лопнула московская конференция. Значит, на долгие месяцы опять все зашатается. Сколько людских бед будут смущать весь мир! Любопытно, ответит ли Вам Гаральд, ведь Ваше письмо дошло к нему. Подождем.

Так же непонятно молчание Брюгге. Не может оставаться в воздухе положение музея. Кто там должен быть? Конечно, Тюльпинк все хотел держать единолично и не посвящал нас в окружение. Губернатор Фландрии помер, и сейчас, кроме Муниципального Совета, и запросить некого. Все же надеюсь, что люди в Бельгии достаточно воспитанные и не оставляют писем без ответа. Мадахил мне еще не писал, хотя по постановлению Института ему поручено войти со мной в непосредственные сношения. Обождем, не каплет. Любопытно, что в Германию можно посылать пищу и одежду, а книги посылать нельзя. В том или ином виде, а именно Культура страдает. Почему муж Куренко не терпит русскую картину? Или попросту говоря их финансы плохи? Ведь у них был Верещагин и Анисфельд, а с ними как? Что будет теперь после провала московской конференции? Опять все повиснет в воздухе и загудит вихрь злоречия. Опять до Ноября где-то будет накаливаться яд, полгода — срок немалый.

А вот и добрая новость — письмо от Шауб-Коха. Как Вы думаете, сколько времени оно "летело" из Женевы? Оно летело четыре месяца и три недели. Было отправлено 2 Декабря 1946 г. и долетело только сейчас. Вообще, европейская почта никуда не годится. Все грустит наш друг о смерти жены, и почерк его даже изменился. Но все же жив и готов трудиться. "Знамя Мира" послано ему? Ведь он может дать его президенту и другим полезным деятелям. По письму судя, он поехал на три месяца в Италию но теперь он, наверно, вернулся. Радуемся, что Ваши лекции кончились. Теперь разошлете посылки от ВОКСа и отдышитесь. Такие нежданные отзывы, как Академия в Гонолулу, хороши — новая пашня. Жаль, что мисс Кастль умерла, она, наверно, там действовала бы. Вот добрые молодые люди помирают, а мерзавцы живы. Не пришел еще их час. Приплыл Ваш пакет с конвертами и бумагою. К сожалению, бумага "Знамени Мира" еще старая, а мне нужна новая, с вновь избранными. Пожалуйста, пришлите новую. От Катрин пришло 4 пакета "Знамени" — очень пригодятся.

Газеты сообщают, что на атомных фабриках замечены повальные болезни. Нет ничего удивительного! Игра с неизвестным может кончиться плохо. Никто не знает, на какие расстояния и надолго ли продолжается воздействие. Неужели ученые не предусматривают последствия? Ведь космическая справедливость не дремлет. Ускоряются темпы. Наблюдайте события. Утомление, напряженность — от нагнетения атмосферы. Помните старинный завет: "Если устал — начни еще, если изнемог — начни еще и еще".

В такие дни устремите взгляд в будущее и скажите: "Вперед! Скорей, скорей!".

Всем друзьям привет. Сердечно...

1 мая 1947 г.

Публикуется впервые

Грабарь
(12.05.1947)

Дорогой друг Игорь Эммануилович,

Сейчас, 12-5-47, прилетела Твоя весточка от 27-4-47. Прямо марафон скорости. Не могу не ответить сейчас же — ведь это связь с любимой Родиной. Да, поганая русофобия может довести до великих мировых потрясений. Опять беды, опять разрушение Культуры, а ведь ее не сошьешь, как рубашку.

Спасибо за "Гималайского мудреца", так индусы и прозвали. Американцем я не был. Да и был-то в Америке всего около трех лет. А в Азии, в Индии с 1923-го — целое поколение!

Очень хорошо, что пишешь прямо — видишь, как летит исправно.

В прошлом письме Ты помянул Василия-капельника и Авдотью-подмочи подол и Герасима-грачевника — правильно. А вот на Николину трапезу сошлись: Петр-полукорм, Афанасий-ломонос, Тимофей-полузимник, Аксинья-полухлебница, Власий-сшиби-рог-с-зимы, Василий-капельник, Евдокия-плюшиха и Герасим-грачевник, Алексей-с-гор-вода, Дарья-загряз-ни-проруби, Федул-губы-надул, Родион-ледолом, Руфа-земля-рухнет, Антип-водопол, Василий-выверни-оглобли и Егор-скотопас, Степан-ранопашец, Ярема-запрягальник, Борис и Глеб-барыш-хлеб, Ирина-рассадница, Иов-горшник, Мокий-мокрый и Лукерья-комарница, Сидор-сивирянин и Алена-льносейка, Леонтий-огуречник, Федосья-колосяница, Еремей-распрягальник, Петр-поворот, Акулина-гречушница-задери-хвосты, Иван-купал, Аграфена-купальница, Пуд и Трифон-бессонники, Пантелеймон-паликоп, Евдокия-малинуха, Наталья-овсянница, Анна-скирдница и Семен-летопроводец, Никита-репорез, Фекла-заревница, Пятница-Параскева, Кузьма-Демьян с гвоздем, Матрена зимняя, Федор-студит, Спири-дон-поворот, три отрока, сорок мучеников, Иван-поститель, Илья Пророк. Не иначе, чтобы о высоком урожае решить собралися.

1 Мая были рады слышать Твое имя среди учредителей нового Общества.

Не видал ли Ты кого из последних делегаций в Индию? Недавно писал мне хороший индусский ученый всякие похвалы нашим делегатам. Очень хвалил женщин-делегаток и даже восхитился красотою одной из них. Это хорошо, — пусть все от народов наших будет превосходно.

Не слыхал ли Ты об одном любопытном обстоятельстве? Верстах в десяти от нашего бывшего поместья "Извара" (теперь там станция ж.д.) было именье "Яблоницы" — в нем при Екатерине жил индусский раджа. Говоривший мне сказал, что сам видел остатки могульского парка. Покойный Тагор очень заинтересовался этим и даже просил, нет ли каких-нибудь местных воспоминаний. "Яблоницы" были недалеко от станции Волосово Балтийской жел[езной] дор[оги]. Наверно, в эти места ездят летом из Ленинграда — всего 80 верст. А теперь при сношениях Индии с СССР каждый такой факт любопытен. Иногда ищем далеко, а оно совсем близко.

Если приглядеться, немало русских побывало в Индии и индусов на Руси. В 15-м веке был в Индии Никитин-Тверитянин, при Акбаре — Долгорукий. Если Роксана, поповна из Подолья, была всесильной женой Сулеймана Великолепного, то и в Индии найдутся русские и кавказские полонянки, правившие своими ханами и магараджами. Даже и теперь знаем русских и за индусами и за мусульманами. Любопытная этнография.

Ну да все найдется! А Юрий так и не получил Козина от Павловского — странно!

Хотелось бы знать, куда девалась моя сюита "Красный Всадник" из восьми картин, оставленная в Москве в 1926 году. Не пропала же? В "Монографии" 1939 года эти картины были воспроизведены. Жаль, что мой брат в Москве умер. Он, наверно, знал бы и о картинах и о моем архиве.

Пусть Тебе и в Узком будет широко. Привет Тебе и Твоим от всех нас.

Сердечно...

12 мая 1947 г.

Публикуется впервые

Грустное

Прилетела Ваша грустная весть от 22 Апреля с письмом Зюмы. И там, где Зюма живет, и там, где Т.Г. живет, все тот же печальный, безрадостный быт. Да и у Вас не многим лучше. Слышали мы о прозябании во Франции, в Англии, во всей Европе. Может быть, в Швеции и в Швейцарии быт легче, но мещанство удушает. Вот письма Валентины проникнуты той же безнадежностью. Еще ей не приходится дрожать о хлебе земном, но пища духа, видимо, на голодном пайке. Вот Вы пишете о письмах из Европы, требующих пищи и денег. Хватаются утопающие за соломинку, за мечту о небывалом рае американском. Там, мол, куют золото, там горы хлеба, там изобилие, как в сказках, молочные реки и медовые берега. Майя, страшная Майя гонимых странников. К чему же писать об этих бедах, когда помочь нечем? А То, что поможет при всех обстоятельствах, То забыто и сделано Гостем, вместо того, чтобы пребыть у очага, как Светоч негасимый. Вы знаете, что помощь не оскудеет, лишь бы допустить ее и вовремя открыть дверь Вестнику. Но несломима должна быть сила духа. Вы правы, говоря, что не может быть безысходности. Живем в опасности, но под щитом. Будьте под щитом в полной находчивости. Не очевидность, но действительность открыта. Кто-то подумал бы — экий набор слов, но Вы-то знаете значение.

Непонятно, почему Дедлей не имеет контракта. Кажется, теперь повсюду участие обусловлено письменными соглашениями — а тем более в Америке, где на слово не верят и имеют к тому основание. Ох, знаем, что значит попасться в зубы гангстеров. Бедный Дедлей! Каково ему быть под дамокловым мечом грубости и невежества. Какая закалка доспеха нужна! И опять вспоминаются мудрые слова Леонардо о терпении. На ближней вешалке должна быть шуба терпения. Если тяжко от невежд-дикарей, то не менее тягостно от пустословия "сочувствующих" и убегающих, о чем Вы поминаете. Бегущие от культурного дела подобны предателям. И какую ничтожную судьбу они себе готовят! Хорошо, что пришло лето, отставились дела, а события спешат. У нас здесь с каждым днем все усложняется, разделяется, дробится. Все усложнилось! Радиоактивное облако совершает шестой оборот вокруг Земли. Опасность так велика, что аэропланам указано держаться ниже 17.000 фут. А каковы последствия такого "облака"?

Показательные сведения мелькают в газетах. Оказывается, что в неповинную Помпею, где не было немецких войск, союзники бросили 163 бомбы. Древние останки города и музей сильно разрушены. Потребуются годы, чтобы подделать разгром. Теперь офицер союзных армий уверяет, что можно было легко избежать и уничтожения исторического монастыря Монте Кассино. Уже после первой войны мы не раз предупреждали об опасности, что Европа, ценная своими реликвиями, может оказаться поддельной. Фальшивка Европа! Где-то что-то как-то будет заштопано, загримировано, подделано, и молодые поколения не будут знать, где подлинное, а где обманная фальшь. И не было вовремя принято Знамя Мира. Не была разъясняема войскам драгоценность культурных сокровищ. А ведь там, где была добрая воля, там и уберегли народное достояние. Рим не был обезображен. Сиенна не была разрушена. Все возможно, где есть добрая воля. Так или иначе опять случилось много непоправимого. И опять нужно приняться за прежнюю пашню.

Вот сейчас строют новые военные академии, и во всех школах вводят военные упражнения. Значит, разговоры о всеобщем разоружении еще пребывают в мечтах. А пока пусть в школах и академиях хоть изредка читаются лекции о народных сокровищах, о сохранении всего, чем жив дух человеческий. О Культуре пусть поминают. Пусть зовут к ней звонко и приказно. Ох, далеко народам до Культуры! Пока что они на ступени "хлеба и зрелищ!" И грозит скелет голода. Повсюду пищевые провалы. И бренчит паяц всяких крикетов и футболов, а где-то, чего доброго, еще бои быков происходят. И ревут толпы. Радио каждодневно гремит о спорте и очень редко о науке и искусстве. На культурное дело люди жалеют грош, а на скачки бросят последнюю копейку. Разве не так? Разве можно молчать об одичании? Вторгается оно безжалостно. А "научные" бомбежки не помогут отбиться от этого всемирного врага. Даже язык человеческий грубеет и обезображивается. Можно привести множество примеров падения литературных выражений, а ведь по речи узнаем уровень народа. Но не плакать нужно, а всеми культурными мерами пробивать толщу невежества. Иначе за грубостью идет одичание. А цивилизованный дикарь — зрелище отвратительное. Пишутся книги, гремят резолюции, и все, как в подушку.

Р.Ренц прислал нам пять интересных книг, изданных в Лондоне, о разрушениях в Италии, Греции, Австрии, Германии — ценный материал. Эти издания напомнили мне издания Армана Дайо в Париже во время первой войны. Я очень радовался, когда по моему совету Дайо дал несколько выпусков о вандализме над историческими памятниками Франции. Ведь и в Питере предполагались такие издания-синодики в поучение будущим поколениям. Где теперь все эти материалы? Да вообще, где весь мой архив? Не в Мойке ли?

Больно видеть, что одна из лучших фресок пизанского Кампо Санто погибла. Она приписывалась трем мастерам — Беноццо Гоццоли, Нардо ди Чионе и Орканье. Содержание ее относилось к буддийскому преданию. Останется память по воспроизведениям, но могут ли снимки вполне передать очарование подлинника? Обнищала Италия и в погибших сокровищах и в увезенных. Много их разбежалось по миру и где-то потонут в иноземном быту. Пусть искусство как светлый посол шествует по миру, лишь бы оно было доступно и не оказалось узником. Увы, в Америке таких узников много. Рассказывали, как некий богач отомстил певице, отказавшейся петь лишь для него. Он скупил все места в театре, и певица пела лишь для него. Другие запирают искусство в подвалы, в темницы, чтобы никто не видел произведений, созданных для народа. Мрачную драму можно написать о таком преступлении. Вы знаете и постановку такой трагедии. Какой-то Золя мог бы блестяще разработать такую темную тему.

Но главное — не плакаться. Всюду сложно, всюду трудно. Коли лодка плывет, и на том спасибо. Здесь сообщают, что около Пешавара мусульманские зверства были неописуемы. Ганди и Неру взывают против звериных обычаев. Что говорить! Не так давно в Сиалкоте было человеческое жертвоприношение. В Ориссе и посейчас могут происходить такие дикости. Наги в Ассаме и сейчас охотятся за черепами. Да ведь и линчевание негров в Америке, и рабство в Китае, и люди-леопарды в Африке — все эти ужасы еще в пределах зоологических двуногих. Говорю к тому, чтобы не плакаться, а всеми мерами бороться за Культуру. Пора человечеству выйти за границы каменного века. Блестящи научные достижения, но и они привели к атомным бомбам. И не знают заседатели, как поступить с такой опаснейшей "игрушкой". Не пора ли новым глазом взглянуть на основы человечности? Все нашли, а человека потеряли. С этой потерею утерялось и сотрудничество и добролюбие.

Посылаю Вам отзыв на "Химават" из большого бомбейского журнала "Иллюстратед Уикли". Автор S. нам неизвестен, а хотелось бы узнать его, и для "Знамени" он пригодился бы. Также посылаю копию письма Гурдиал Маллика о "Знамени". Такие авторитетные голоса, как Маллик, Рудра для признания очень полезны. Собирайте новый архив. Письмо Е. Смита прекрасно. Если бы все друзья "Знамени" дали громкий радиозов! Такие радиовещания лучше газетных хроник. Теперь Вы знаете имя норвежского министра и можете ему послать брошюру. Мансон отписался, видимо, он разбогател, и Культура ушла на задний план. Хорошо, что Ал.Ренц, наконец, понял несвоевременность своих начинаний. Письмо от Марины. Оказывается, Потоцкие плыли сорок пять дней в такую бурю, какую капитан парохода вообще не запомнит. Да, теперь — все трудно. В середине океана ночью они ясно услышали музыку и пенье. Думали, что кто-то забыл закрыть радио. Осмотрели, оно оказалось закрытым. Любопытно, из какого далека донеслась музыка? На воде в бурю особенно возможна такая нежданная передача. От Гаральда нет вестей. За последнее время опять обнаружилась пропажа писем, а в то же время какие-то странности доходят. Конлан Вам писал, что не может связаться с Наггаром, а совсем неведомые люди из Парижа пишут даже не заказные письма. Не слыхали ли, где Джайлс? Он часто вспоминается. Перешлите Местровичу мой привет — дайте наш адрес. Непременно прочтите "Тайм" от 17 Марта. А тут у меня все выборы. Теперь уже по два в неделю. В Дели — вице-президентом Вся Индия Изящных Искусств Общества. В Лагоре — покровителем нового издательства. Уж и не знаешь, хорошо ли? Но и отказать нельзя — будут бесконечные обиды. Люди здесь очень чувствительны. Что же значат все избрания, умножившиеся за последнее время? Что значат издания семи книг разными издательствами? Приобретения групп картин — так, в Дели сперва взяли семь, а потом докупили еще пять. Не значит ли все это, что наш отъезд близок?

Зорко наблюдайте движения русофобии. Будем осуждать проявления враждебности и приветствовать каждое культурное сотрудничество. Друзья Культуры должны обнаружить действенное свое участие. Да будет!

15 мая 1947 г.

Публикуется впервые

Грабарь
(16.05.1947)

Дорогой друг Игорь Эммануилович,

Большое спасибо за добрую весточку от 29-4-47. Прекрасно действует "воздух".

В прошлом письме Ты поминал о некоей иеремиаде[165], о последних могиканах, об осколках канувшей в лету эпохи. Напрасно Иеремия рядит себя в осколки. Конечно, каждый волен одеваться по-своему, но туника из осколков будет жалобно бренчать. В иеремиадах есть дряхлость. И не плакаться, но нужно радоваться всему, что строит светлое будущее. Предпочитаю Твой путь. Ты не страшишься обернуться назад как истинный летописец, но все Твое бодрое устремление — вперед! Тем-то и драгоценно Твое продвижение во славу всесоюзных народов. И мы идем тем же путем и не знаем иеремиад. Вперед! Вперед! И знаем мы молодую поросль. Племя молодое нас любит, и почти вся переписка — с молодежью.

Наша АРКА по-прежнему сетует на неполучение ответов от ВОКСа. Трудно представить причины. ВОКС посылает книги и журналы, заказывает присылку различных изданий, но на письма, на вопросы не отвечает. Ты пишешь о переписке ВОКСа в сотнях тысяч, но, вероятно, и персонал немалый. Особенно же теперь, при американской русофобии, АРКА нуждается в дружеской, отзывчивой руке. Сотрудники АРКА даже подвергаются глумлению и насмешливым угрозам, что им предстоит концлагерь. А дружеского слова нет. Заказ покупки и высылки книг еще не сочувствие. Конечно, переписка ВОКСа велика, но ведь положение вещей именно в одной Америке так напряжено и уродливо.

Да, великая вещь — содружество с доверием и доброжелательством. Давно французы сказали: "Взаимность есть душа соглашений". Всегда нужна душевная взаимность, но бывают времена, когда она особенно необходима. И вот теперь, в дни утеснений Культуры, в дни нападок на всесоюзные народы нужно всем сотрудникам послать дружеский, сердечный привет. Ты прав, говоря, что русофобия может породить неслыханное мировое бедствие. Потому пусть все труженики на пашне Культуры дружно прогремят грозное: "Не замай!" Русь победит супостатов.

Недавно в журнале по-англ[ийски] описывалось, как отличились наши семь бегуниц в Париже на состязании с француженками. Наши пустили француженок вперед, а затем "заработали, как поршни магнитогорских машин" и лихо промчались вперед, оставив далеко позади запыхавшихся француженок. Так и во всем.

"Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка, несешься? Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, все отстает и остается позади! Русь, куда же несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земле, и косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства". Гоголь сказал.

Почему Щусева вызывали в Почаев? Разве Лавра пострадала? Впрочем, много что пострадало и постепенно обнаруживается. В неповинную Помпею попали 163 бомбы. В Пизе пропала самая лучшая фреска в Кампо Санто. Она приписывалась Гоццоли, или Нардо ди Чионе, или Орканье. Постоянно в журналах мелькают мрачные вести. Уже до первой войны приходилось писать об опасности, что Европа, ценная своими реликвиями, может оказаться поддельной. Фальшивка Европа! — какая трагедия. И будущие поколения не будут отличать, где подлинное, а где заштопанное, загримированное.

А теперь и Индию посетила та же горькая судьбина. Несчастье, что часть мусульман в основу своих желаний кладут Коран, а сами давно забыли лучшие заветы своего учения. Мусульманские навабы-капиталисты поджигают темные массы. Множество невинно убитых, замученных, как в средневековье. Сколько жестокости! Сколько звериности! И непонятно им, почему мусульмане всесоюзных республик могут пребывать в мире без кровавого меча фанатизма. Разъясняли им приезжие делегации не только наши, но и египетская и иранская, но у навабов лбы крепкие.

Впрочем, не забудем, что и здесь имеются прогрессивные, культурные мусульмане, а также миллионы шиитов, далеких от зверского фанатизма. Напрасно навабы "мусульманской лиги" считают себя единственными владыками мусульманства. Но смущение умов велико. Все же Учредительному Собранию удается проводить многое основное. Так уничтожаются низшие касты, а затем придет и общее уничтожение каст. Таким образом пережитки начнут изживаться. Только уж очень трудно бедному Неру — лишь бы здоровье выдержало.

Душевный привет Тебе и всем Твоим от всех нас. Да будет Тебе хорошо.