2020-01-14
221
Предпосылки формирования к рыночной экономике начались в 1991 г. Состояние экономики в конце 1991 г. ухудшалось буквально на глазах и приближалось к катастрофическому. Потребительский рынок практически не существовал, прилавки магазинов в городах были пустыми, торговля проводилась по талонам и карточкам, которые повсеместно не обеспечивались ресурсами. Причем реальная угроза голода в крупных городах возникла не из – за плохого урожая и нехватки продовольствия в стране, с этим все было нормально, просто сельскохозяйственным предприятиям было невыгодно продавать государству урожай по официальным ценам и они выжидали роста закупочных цен. А поскольку цены на «черном» рынке были в несколько раз выше, то хлеб скупался и вывозился контрабандой за рубеж. Так, к ноябрю 1991 г. правительство закупило менее 20% урожая.
Обострившийся экономический кризис сдерживал рыночные преобразования, а нерешительность, непоследовательность реформ и сопротивление консерваторов еще более углубили положение. Кроме того, в наследство от СССР Россия получила крайне несбалансированную экономику с открытой инфляцией 260% в год [1] и дефицитом государственного бюджета, превышающим 16% ВВП [2], по другой оценке, дефицит бюджета составлял даже 31% ВВП [3]. Одновременно сохранялась и подавленная инфляция, которая привела к концу 1991 г. к всеобщей нехватке важнейших товаров и развалу административной торговли. В крупнейших городах надвигалась угроза голода.
Кризис усугублялся тем, что Россия традиционно была экономическим донором большинства союзных республик, особенно по энергоносителям и наиболее капиталоемким видам производства. Сохранение этих поставок, продолжавшееся в рамках СНГ, оплачивалось в кредит или безналичными рублями, которые эмитировались национальными банками стран СНГ в виде безналичных рублевых кредитов. Для России эта денежная масса только увеличивала инфляцию.
Огромный внешний долг, который резко возрос в конце 1980 – х годов до 70 млрд. долларов [4], невозможно было обслуживать, даже, использовав для этого весь объем валютных сбережений в стране. Иностранные кредиты были полностью исчерпаны, и зарубежные банки не хотели больше предоставлять их, поскольку в декабре 1991 г. страна не могла выплатить по ним проценты. А обязательства перед СССР и, соответственно, Россией были сосредоточены в основном в странах третьего мира, платежеспособность которых была весьма низкой, а точнее нулевой. Получается «заколдованный круг» какой – то. К тому же по политическим соображениям эти страны не стремились и до сих пор не стремятся рассчитаться с Россией по долгам. Золотовалютные резервы были исчерпаны и достигли небывало низкого уровня – всего 289,6 т [5], что было несопоставимо с неотложными финансовыми обязательствами и потребностями страны. В преддверии зимы города испытывали большие проблемы с энерго – и теплоснабжениями из – за неритмичных поставок топлива. Отсутствие валютных резервов, которыми союзное правительство оплачивало централизованный импорт, привело к фактическому банкротству Внешэкономбанка СССР. За этим последовал отказ от возврата валютных накоплений всем юридическим и физическим лицам на общую сумму 5,5 млрд [6]. долларов. Кроме того, на оплату импорта была потрачена часть золотого запаса страны на сумму 3,4 млрд. [7] долларов.
В этих экстремальных обстоятельствах, требовавших чрезвычайно быстрых и решительных мер, ответственность за судьбу страны в ноябре – декабре 1991 г. взяло на себя российское правительство во главе с президентом Б. Н. Ельциным, предложившее два варианта дальнейших действий.
В соответствии с первым вариантом следовало сначала стабилизировать экономическую обстановку при помощи традиционных советских методов, которые носят в основном административный, запретительный характер: замораживание цен, ограничение деятельности кооперативов, запреты производителям снижать объемы производства, отказываться от заключения договоров и т. п. Постепенность финансового оздоровления, позволяющая выживать неэффективным предприятиям; постепенное разгосударствление. Насыщение потребительского рынка за счет увеличения объемом производства при неизменных ценах, расширения сферы карточного распределения потребительских товаров. И только после этого можно было приступать к подготовке условий по либерализации экономики и проведению институциональных реформ. Такую последовательность действий предусматривала Программа 500 дней.
Второй вариант предполагает глубокую и резкую, сконцентрированную на коротком отрезке времени ломку всех сложившихся структур, единовременное снятие всех ограничений рыночного механизма. Запуск рыночного механизма связывается с полным или почти полным отказом от контроля за ценами и доходами. Их сдерживание осуществляется только за счет решительных мер по финансовому оздоровлению, включая санирование балансов предприятий, далеко идущее сокращение государственных расходов на инвестиции и дотации к розничным ценам, рестриктивную кредитную политику (т.е. ограничение банками и государством размеров кредита в целях сдерживания инфляции). По сути, речь идет о том, чтобы комплексом единовременно осуществляемых мер, практически одним актом, перейти к той хозяйственной системе, которая должна стать результатом реформы.
Первый вариант был более понятен как для руководителей всех уровней, так и для народа. Но реализация этого варианта упиралась в одну проблему: в стране на этот период не было политических и организационных механизмов, которые смогли бы осуществить «административную стабилизацию». Фактически распалась жесткая властная вертикаль, органы принуждения и правопорядка были основательно подорваны.
Второй вариант был сложен и малопонятен как для населения, так и для хозяйственных руководителей. Экономика страны должна была очень быстро переходить к совершенно новым методам хозяйствования, к чему никто не был подготовлен и был связан с болезненными шагами. Этот путь был сопряжен и с обязательным скачком цен, связанным с существованием огромного инфляционного «денежного навеса». Конечно же, такие мысли сразу отбрасывали романтическую «перестроечную» иллюзию о всесильном и популярном правительстве. Надо было что – то делать, хотя бы и с какими – то жертвами. Да, никто из высших руководителей и не знал, что делать, ни на что не мог решиться. Ситуация между тем обострялась. Политическая активность населения нарастала и все больше обращалась против власти. Достижениями гласности и демократии накормить голодный народ было нельзя. Надо было выбирать из двух вариантов, либо беспощадное подавление по – большевитски, либо радикальные и быстрые реформы. Президент Б. Н. Ельцин после некоторого колебания сделал выбор в пользу второго варианта, и в ноябре 1991 г. было сформировано новое правительство. Ослабление, а затем и падение союзных структур власти позволили российскому руководству энергичнее взяться за реализацию социально-экономических реформ. В ноябре1991 г. правительство России представило первую программу радикальных реформ. Она предусматривала экономическую стабилизацию в течение года с последующим подъемом производства. Главным звеном программы стала реформа ценообразования, автором которой выступал Е. Гайдар. Он справедливо полагал, что именно нерешительность в этой сфере погубила экономические реформы Горбачева. Поэтому с 1 января 1992 г. Было решено отпустить цены на большинство продуктов. Это был не только сильный и решительный, но и опасный шаг российского руководства, способный вызвать мощный социальный взрыв. В декабре того же года Россия объявила себя правопреемницей Союза и унаследовала всю союзную собственность, расположенную на ее территории, включая остатки золотого запаса. После этого правительство России дополнило программу реформ мерами по приватизации государственной собственности. Предполагалось также осуществление жесткой финансово-кредитной политики (представляет собой один из важнейших методов государственной экономической политики и в конечном итоге нацелен на достижение макроэкономической стабильности в обществе). Авторы нового курса рассчитывали с помощью предложенных мер не только ослабить экономический кризис в стране, но и сформировать новый класс собственников, каковым, по их мнению, могло бы стать большинство населения страны. Этот «средний класс», по их прогнозам, должен был по западному подобию явиться своего рода буфером между нарождающейся крупной буржуазией и трудящимися, оплотом социальной стабильности в обществе.
