Сочинского отделения Русского географического
Общества
Сочинский
Краевед
Выпуск 10
Сочи, 2002
В помощь краеведам, учителям, экскурсоводам, студентам, учащимся.
Выпуск подготовил
Костиников В.Н.
Идея издания Ксенофонтова В.Л.
В сети ИНТЕРНЕТ размещена страница Сочинского Отделения Русского географического общества.
Секция краеведения представлена сетевыми версиями бюллетеня «Сочинский краевед».
Адрес страницы в СЕТИ
http://www.sochi.ru/abc/
Вебмастер
Карпухина Ирина Александровна.
Адрес электронной почты kari@sochi.ru
Телефон 62-28-69
Содержание
Матвиенко О.И. Николай Островский – мифы и быль ……………..……………………..
Диденко Н.В. Юрий Константинович Ефремов …………………………………………….
Тарчевский Б.А. Пик Ефремова………………………………………………………………
Кудин М.И. Трон Великой Матери ………………………………………………………….
Бойченко Л.В. Помня о добре …………………………………………………………………
|
|
Ворошилов В.И. Введение в топонимику Черноморского побережья Кавказа……………
Кривошапка Д.И. С природой одной он жил душою……………………….……………….
© Секция краеведения и туризма Сочинского отделения Русского географического общества.
НИКОЛАЙ ОСТРОВСКИЙ – МИФЫ И БЫЛЬ.
Его биография стала обретать мифологическую основу ещё при жизни (с лёгкой руки Михаила Кольцова). После смерти творимая легенда заменила подлинное бытие. Легенда насаждалась грубо, плоско, с казённой прямотой и бюрократической последовательностью. Навязанная любовь у многих вызывала естественную реакцию отторжения. И поэтому с такой готовностью многими была воспринята антилегенда о мнимом авторстве Островского, озвученная Виктором Астафьевым:
«… Анна Караваева и Марк Колосов ездили в Сочи, к Николаю Островскому по заданию ЦК комсомола в творческую командировку, помогали больному и слепому автору дорабатывать рукопись будущей знаменитой книги. Писанная по слепым линейкам и под диктовку, она была «мягко говоря (доподлинное выражение Анны Караваевой) очень далека от совершенства… Анне Караваевой и Марку Колосову пришлось знаменитую книгу не просто править, но и дописывать, местами писать».[1] Не стану опровергать этот миф фактами биографии Островского.[2] – Скептики будут утверждать, что его биография, даже восстановленная по документам архивов и музеев, - тоже миф. Но есть факты литературы, доступные для проверки любому жаждущему истины: рукопись (подлинник – РГАЛИ, фотокопия – музей Островского в Сочи – МОС ГИК 5027-5029)[3], первая журнальная публикация «Как закалялась сталь» (журнал «Молодая гвардия», 1932 г., №4-9; 1934 г., №1-5), первые три прижизненных издания романа (1изд-е – М. «Молодая гвардия», 1932 г., 179 с.; 2 изд-е -М., «Молодая гвардия», 1934 г.; 3 изд-е – М., «Молодая гвардия», 1935 г., 383 с.)
|
|
Сравнительный анализ этих источников раскрывает тайну создания общеизвестного текста «Как закалялась сталь», которая намного интересней версии Виктора Астафьева.
Поверхностный исследователь сразу отметит, что рукописный вариант свеж непосредственен, экспрессивен – за исключением глав, в которых Н. Островский, отступая от истории своей жизни, описывает исторический фон, пользуясь «официальными источниками». В каноническом тексте эти главы оправданно сокращены, но попутно «засушены», сведены до схемы действия живые картины повествования, покоряющие в рукописи невероятной полнотой жизнеощущений, объёмностью.
Почему и как это произошло?
История первая:
В феврале 1932 года Марк Колосов, зам. редактора журнала «Молодая гвардия», («прочитав рукопись молодого автора не отрываясь») рекомендовал текст к публикации. Позднее он напишет, что с каждой новой строчкой осознавал: «умный и смелый талант» пришёл в литературу и привёл с собой Героя, которого уже давно ждали; героя, наделённого неутомимой энергией, непреклонной волей и одновременно чуткостью ко всему человеческому. До эры Корчагина в советской литературе отрицательные типы всегда были значительнее, интереснее положительных.
Колосов, рекомендовав текст к публикации, предложил Н.Островскому устранить «языковые штампы», «неточности» и «неудачные выражения». Но автор вскоре после публикации первых глав тяжело заболел и тогда решено было поручить литобработку М. Колосову, что позволило бы «устранить наиболее существенные стилевые погрешности» (Из воспоминаний М. Колосова, МОС ГИК 6871). Может быть действительно Колосов переписал и дописал 1 часть романа?
Сравнительный анализ рукописи и журнальных публикаций позволяет выяснить степень вмешательства Колосова.
1) Текст сокращён на 1/3 из соображений экономии бумаги, связанной с объёмом журнальной публикации.
2) Текст сокращён незначительно за счёт избыточных, пояснительных и неточных выражений.
НАПРИМЕР:
В рукописи | В журнале |
Произнесено это было резко и угрожающе жирным обрюзгшим человеком в рясе с тяжёлым крестом на шее, сидевшим за учительским столом. | Произнесено это резко и угрожающе обрюзгшим человеком в рясе, с тяжёлым крестом на шее. |
3) Изменён порядок слов в 7 предложениях, произведена замена 13 слов, что в большинстве случаев не улучшало, но и не ухудшало качества текста. Три поправки заставляют усомниться в профессионализме зам. редактора
Пример:
-Кто из вас приходил ко мне домой сдавать урок перед праздником – правка Колосова в журнале.
-Кто из вас приходил ко мне на дом сдавать урок перед праздником – у Островского в рукописи.
4) Исключены все описания природы, а так же сцены, восстановленные впоследствии Островским и ставшие хрестоматийными. Среди сокращённого слова: «Самое дорогое у человека – это жизнь… и т.д.»
5) Частотность поправок различна: «густо исправленных» страниц не более трёх; чаще встречаются страницы с одной-двумя «помарками», многие страницы не имеют их вообще. Н. Островский имел право сказать: «Вообще, если начать вспоминать, как меня учили, да по моей рукописи рисовали, то это значит вспоминать не только как я учился, но и как дрался… одно хорошо, что вся моя книга моя и никто не «влеплял» своего».
6) Эта же характеристика приложима и к истории участия А. Караваевой (редактора журнала «Молодая гвардия») в судьбе текста «Как закалялась сталь». Её роль ограничилась пометками на полях первых трёх глав 2-ой части книги. 11 августа 1933 года Островский писал Караваевой: «В первых трёх главах твои пометки карандашом значительно помогли мне… В следующих главах руковожусь инстинктом». [4]
|
|
Редакторская помощь Колосова и Караваевой Н. Островскому была повсеместной практикой. В заметке «Год работы с начинающими писателями» (журнал «Молодая гвардия», 1933, № 5, стр.139) об этом сказано так: «Н. Островский… Редакция приняла в нём деятельное участие, проводя с ним работу на дому… В результате этого и дополнительной редакционной обработки рукописи, получилась свежая правдивая, волнующая вещь…» Н. Островский упомянут вторым из 12-ти, кому редакция оказала подобную помощь.
Но самое невероятное в этой истории выяснилось при дальнейшем «расследовании» судьбы текста Островского: журнальный вариант так и остался журнальным. При переиздании «Как закалялась сталь» очередной редактор (издательства «Молодая гвардия») – Ревекка Шпунт вновь обратилась к рукописи Островского. И именно её редакция легла в основу канонического текста. И это уже была другая история, лейтмотивом которой стало непрофессиональное, дилетантское, и жёсткое редактирование. Трудно поверить, но Р. Шпунт произвела «усечение» самой знаменитой, хрестоматийной сцены романа: Павел, придя на братское кладбище, вспоминает своих погибших товарищей, а затем – в рукописи – шли слова:
«Рука Павла медленно стянула с головы фуражку и грусть, великая грусть заполнила сердце.
Самое дорогое у человека – это жизнь. Она даётся ему один раз, и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жёг позор за подленькое и мелочное прошлое и чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире – борьбе за освобождение человечества».
Новый редактор зачеркнула три последних абзаца и заменила их двумя предложениями:
«Мурава устлала склоны оврага и пустошь вокруг кладбища. Павел стоял с непокрытой головой и жадно вдыхал хвойный воздух».
Трудно представить себе чувства Островского, когда ему вручили переиздание его книги, в котором без его согласия были вымараны самые значительные сцены и размышления автора, а его герой на кладбище, где похоронены его товарищи, «жадно вдыхает хвойный воздух». (Моцион на кладбище – это из другой литературы, другого времени).
|
|
«Варварское» редактирование Ревекка Шпунт называла работой над языком:
«… сильно поработала – над языком I и II части... Конечно все блатные слова беспощадно удалила».
Я долго не могла понять, перечитывая рукопись Островского, что подразумевала Р. Шпунт под «блатными словами». А потом догадалась: она так именовала матросско-революционный жаргон, соединённый с напевным складом украинской речи, - стиль эпохи – то, что придавало интонации Островского-рассказчика своеобразие, неповторимость.
Сравните сами.
У Островского – в рукописи (часть 1, Глава 5) читаем: «Обыватель знает: в такое время сиди дома и со светом не очень раскидывайся, свет – штука заманчивая. Глядишь, на свет и притянет кого-нибудь непрошенного, беды не оберёшься. Лучше всего в темноте, так спокойнее. Ну а если кого носит в такую пору, то пусть его и носит. Есть такие люди, которым всегда неспокойно. Чёрт с ними, пускай себе ходит. До них обывателям нет дела. Но он не пойдёт, будьте уверены, не пойдёт.
И вот в такую ноченьку, по середине улицы, поминутно увязая в грязи, а в особо рискованных местах, пристукивая тяжёлым словечком, быстро двигалась фигура».
Ревекка Шпунт отредактировала этот эпизод, как если бы конспектировала информативный текст: «Обыватель знает: в такое время сиди дома и зря не жги свет. Свет может притянуть кого-нибудь непрошенного. Лучше всего в темноте, спокойнее. Есть люди, которым всегда неспокойно. Пускай себе ходят, до них обывателям нет дела. Но сам он не пойдёт. Будьте уверены, не пойдёт. И вот в такую ночь двигался человек».
Кастрация рукописи Островского более всего напоминает неумелое, школьное изложение художественного текста.
Но Р.Шпунт на все вопросы, недоумения обеспокоенного Островского, отвечала бойко:
«Цель сокращений сделать книгу компактнее, освободить от лишних, ненужных деталей, выпятив тем самым главное, основное… Многие из литераторов и критиков… говорят, что книга сделана лучше и чрезвычайно выигрывает перед текстом журнала» (Р.Шпунт Островскому – 18.VI – 34 г.; ГИК 6505).
Нисколько не сомневаясь в своём праве изменять текст, не советуясь с автором, Р.Шпунт успокаивает Островского фразой, достойной рубрики «Нарочно не придумаешь» (в том же письме):
«Ещё раз заверяю, что все опечатки тщательно будут проверены и внесены в новое роскошное издание».
Вряд ли книга Островского в этой редакции пережила бы автора, если бы не случилась