Звездочка надежды в клубке проблем

Вот и пришло время вернуться к прерванному ранее рассказу об оптимистических (все же!) перспективах правового развития в нашем российском обществе.

Надо заметить, что одна из существующих здесь опас­ностей — это ограничиться традиционно понимаемой "пра­вовой реформой", о которой сейчас идут оживленные разговоры. Многие данные свидетельствуют о том, что та­кая "реформа", по-видимому, замыкается на некоторых неотложных мерах, связанных с законодательством, и осо­бенно с деятельностью судов (их материальным обеспече­нием, учреждением судебных приставов и др.), да на видимости правовых новаций или, хуже того, на обеспече­нии одной лишь "стабильности" и "порядка", которые в нынешней ситуации неизбежно сведутся к увековечиванию строя, тяготеющего к авторитарной олигархии, — номенк­латурного государственного капитализма, его органической составляющей — режима авторитарной власти, к господ­ству новорусской компрадорской буржуазии.

Предельно очевидно, что наряду с приданием демо­кратическому развитию необходимой устойчивости и пере­ориентацией экономических реформ на действительно либеральные преобразования проблема проблем, задача задач нынешнего времени — это формирование последова­тельно гуманистической правовой системы. Такой правовой системы, "альфу и омегу" которой образуют высокий ста­тус личности, ее высокое достоинство, неотъемлемые при­рожденные права человека, и, следовательно, такой, которая только и может "демократически перенастроить" сущест­вующее право (а вместе с ним — и всю властно-политическую систему), превратить существующие юридические порядки из "права власти" в передовое право российского гражданского общества.

Но как здесь все многообразно переплетено, сцеплено, взаимозависимо! То, что выше было названо "постижением права", напрямую зависит от экономического успеха в хо­зяйстве, уровня материальной жизни людей. А эти успех и уровень, в свою очередь, обусловлены плодотворностью гу­манистического направления в правовом развитии. Методы силового господства кажутся неизбежными в обстановке углубляющегося кризиса, а сам этот кризис стоит стеной перед любой попыткой реализовать истинно гуманистиче­ские начала в праве.

Но вот какой момент представляется в высшей степе­ни важным. Тупиковость многих — если не большинства — проблем, решаемых в ходе упорных попыток создать в России современное гражданское общество, при более углуб­ленном анализе объясняется одной-единственной причиной. И неэффективность вводимых демократических институ­тов, и неподатливость, казалось бы, повсеместно испытан­ных рыночных форм, и слабость правовых начал и законности — все это, как и другие нерешаемые проблемы, объясняется главным образом той причиной, что в России не состоялась в своем завершенном виде эпоха, предваряю­щая переход к современной цивилизации, — эпоха Возрождения (и особенного того, что относится к ее кульминации — Просвещения).

Тема эта настолько важна для России, ее будущего, что на ней придется остановиться несколько подробнее. Тем более что ее закономерно-логическое решение как раз и выведет нас вновь на правовые вопросы — на ключевой пункт утверждения в России гуманистического права, действительной правозаконности.

Два небольших предварительных замечания об эпохе Возрождения.

Прежде всего — во избежание каких-либо недоразумений — надо отметить, что "Возрождение" здесь и дальше понимается не в общем, глобальном значении (на­пример, как общий подъем, расцвет общества, имевший в прошлом славные страницы), а в том строгом смысле, в каком это принято считать и в каком оно в основном проходи­ло в Западной Европе, охватив в основном область культуры, духовной жизни и лишь к нынешнему времени выразив­шись в формировании ряда постиндустриальных демократических государств.

При этом, разумеется, нельзя упускать из поля зрения все грани многовекового возрожденческого восхождения человечества, проходившего на западноевропейской земле (и высвобождение, а затем расцвет светского искусства и науки XIV—XVI веков; и Реформацию, раскрывшуюся с моральной стороны утверждением протестантской этики; и конечно же, Просвещение, возвысившее естественное пра­во — мощную политическую силу, противоборствующую диктатуре монархического своеволия). Вместе с тем нужно твердо знать, что главное, ключевое в Возрождении и Просвещении — это возвышение Человека, его индивидуаль­ности, его статуса, "автономии", высокого достоинства, утверждение состояния его личной свободы, персональной ответственности, нерушимости его неотъемлемых прав.

И такое еще одно предварительное замечание. Это — историческая неизбежность Возрождения. Для него характерна общечеловеческая, общецивилизационная значимость, которая проявляется в том, что Возрождение выступает в качестве порога между традиционными цивилизациями и либеральными цивилизациями, мощного импульса к дальнейшему развитию модернизации общества. "Возрожденческий смысл" такого порога и импульса — в том, что, рождая светлое, не скованное ритуально-традиционны канонами интеллектуально-духовное развитие человечества, решительно порывая с тем временем, когда отдельный, автономный человек был заслонен, перекрыт тра­диционно-ритуальными, сословно-цеховыми формами, об­щинными и религиозными институтами, Возрождение раскрыло в конечном итоге ключевой элемент человечест­ва, человеческой культуры (в европейском регионе — хри­стианства), не проявившийся еще в его начальных ста­диях, — свободу отдельного человека, его самодоста­точность, первозданную ценность автономной личности, ее высокого достоинства, ответственности, ее неотъемлемых прирожденных прав.

Неудачи в России.

Трагические неудачи преследовали реформы, с петровских времен одна за другой предприни­мавшиеся в России. Вместе с тем мало кто обращает внима­ние на то, что по большому счету во многом оказались бесплодными попытки перенести на российскую почву имен­но те элементы европейской возрожденческой культуры, эпо­хи Просвещения, которые относятся к политической жизни.

В немалой степени символическим стало кокетничанье (в письмах, на бумаге) Екатерины II с великими француз­скими просветителями еще в конце XVIII века. Хотя, надо заметить, эти эпистолярные заигрывания положили начало стремлению русских самодержцев, вплоть до правителей в эпоху сталинской тирании, придать некий великосветско-просвещенный шарм всей цепочке диктаторско-тиранических режимов, сменяющих в России друг друга в XIX—XX веках.

Столь же символическими, по моему разумению, оказа­лись попытки славных сынов нашего Отечества — декабристов в начале XIX века воплотить в своих конституционных проектах идеалы и принципы французской революции. Не насторожили этих "романтиков демократии" даже ужасы якобинской диктатуры — свидетельства изначальной порочности необузданной всесильной власти, осуществляемой тол­пой под предводительством неистовых приверженцев рево­люционного слова. И, сдается мне, осуществись романтические конституционные построения декабристов — не избе­жать новой власти в своих практических действованиях (как это случилось несколько позже при освобождении крестьян от государственной и общинной зависимости) насилия и кро­вавых расправ.

В целом несчастливой, как уже было сказано, оказа­лась и судьба европеизированного парламентаризма в Рос­сии. И дело не только в том, что первая же попытка робких конституционных нововведений прямо-таки день в день была пресечена радетелями "народной воли" самым кардиналь­ным путем — убийством царя-реформатора Александра II (наверное, первого по-настоящему современного российско­го реформатора). Самое существенное то, что все же поя­вившиеся на свет в начале XX века государственные думы так и не обрели статуса и функций действительной пред­ставительной, законодательной власти и даже не стали зна­менем или просто символом демократических надежд.

И когда весной 1917 года вернувшийся из эмиграции Ленин провозгласил, что революционной России нужна не "парламентарная республика", а "республика Советов сни­зу доверху", то всем знакомым с сутью дела стало ясно, что эпохе заигрывания с выкристаллизованными на Западе по­литическими ценностями Возрождения и Просвещения при­шел конец, и такой конец как-то смиренно был принят всем обществом. Ибо Советы представляли собой не более чем неразвившиеся, неинституализированные образования не­посредственной, толпообразной вече-митинговой демокра­тии, неспособные осуществлять профессиональное государ­ственное руководство общественными делами и потому с неизбежностью, по самому своему существу, своей органи­ке предполагающие реальное существование "за спиной Советов" действительно мощной правящей силы, бескон­трольно властвующей независимо от представительных ор­ганов и закона, — партийного аппарата, всесильного коррум­пированного чиновничества.

Так что, увы, эпигонские заимствования Россией у За­пада элементов возрожденческой культуры, относящихся к политической жизни, оказались в немалой мере бесплодны­ми, не дававшими того интеллектуально-духовного взрыв­ного эффекта, который впоследствии привел ряд стран Европы, Америки, а затем Азии, Австралийско-Новозеланд­ского региона, порой в условиях иных религиозно-интел­лектуальных культур, к утверждению автономии личности, ее достоинства и прав и в итоге — к духовно-демократическому развитию общества, к постиндустриальной стадии либеральной цивилизации.

Объяснение такой неудачи в немалой степени кроется в том, что восприятие западной возрожденческой культуры касалось в основном заимствования ее внешних аксессуаров, элементов тех или иных функциональных институтов и форм (не всегда воспринимаемых российской действительностью), а не ее суть — высвобождение и возвышение отдельного, автономного человека, свободной и ответственной личности.