Неандерталец и современный человек

В настоящее время нам известно, что неандертальцы, в самом широком смысле этого слова, жили в Европе уже во вторую (миндель‑рисскую) межледниковую эпоху, или даже в третью рисс‑вюрмскую) и в начале четвертой (вюрмской) ледниковой эпохи. То есть они существовали в течение долгого времени. По новейшим находкам нам известно также, что они расселились в те времена на гораздо большей территории, чем предполагалось раньше. Оба эти факта имеют сейчас большую важность и для оценки эволюционного значения неандертальцев.

В прежнее время был известен только Pithecanthropus erectus с Явы, из западной Европы только несколько остатков раннепалеолитических неандертальцев (Homo neanderthalensis) и несколько больше находок позднепалеолитического человека (Homo sapiens fossilis), то есть человека нашего типа строения. Но и тогда уже предполагали, что развитие человека протекало от питекантропа через неандертальца к человеку современного типа. Эта простая схема трех стадий развития человека в настоящее время немного усложнилась, о чем мы скажем несколько слов в дальнейшем.

В более древние времена, когда еще не было найдено достаточное количество черепов и костей скелета неандертальцев и местом находок была прежде всего западная Европа с центром во Франции, Германии и Бельгии, казалось, что эти древние люди образуют очень сплоченную и своеобразную цельную группу. Поэтому уже тогда некоторые исследователи предполагали, что неандерталец представляется слишком односторонне специализированным типом, который не был способен к дальнейшему развитию. С их точки зрения, неандерталец всегда шел только по тому пути развития, который вел его к формированию тяжелого массивного скелета. А этот уже при своем дальнейшем развитии не был в состоянии измениться и превратиться в менее массивный скелет позднепалеолитического человека – нашего прямого предка. Отсюда следует, что такие исследователи исключали неандертальца из прямого ряда предков позднепалеолитического человека, и, тем самым, современного; неандертальца же считали какой‑то второстепенной ветвью развития, зашедшей в тупик развития и вымершей.

Открытия последнего времени, сделанные в Центральной и Юго‑восточной Европе, в Палестине, Крыму, Узбекистане, на Яве и в других местах, опровергли прежнюю точку зрения о единстве группы неандертальцев, причем одновременно указывали на их большое географическое и временное распространение во всевозможных вариантах, в которых можно найти и такие формы, которые по многим особенностям заметно приближаются к типу человека Номо sapiens. Тогда узнали, что на некоторых костных остатках неандертальцев проявляются так называемые сапиентные признаки, то есть характерные для позднепалеолитического человека и для современного. К таким наиболее значительным открытиям относятся два черепа: из Штейнгейма (Германия) и Фонтешевад (Франция). Было также установлено, что часть таких находок относится к очень древним геологическим временам. Отсюда некоторыеисследователи предполагают, что неандертальцы с сапиентными признаками вообще относятся к настоящим, можно сказать, классическим неандертальцам, а образуют особую, так называемую пресапиентную группу, которая по своему развитию является совершенно самостоятельной и ведет прямо к возникновению Номо sapiens fosselis без предшествующей неандертальской стадии. Если придерживаться этой точки зрения, то настоящим (классическим) неандертальцам отводится место на параллельной ветви развития, которая к возникновению другого, более высоко организованного человеческого типа не имеет никакого отношения. При этом все‑таки не исключается возможность скрещивания неандертальских и прасапиентных форм между собой. Однако другие исследователи, с которыми соглашаемся и мы, включают неандертальца с сапиентными признаками и настоящих классических неандертальцев в одну группу так называемых древних людей (Palaeanthropini). Так как неандертальцы по современным представлениям действительно не представляют однородного типа, было бы правильно также не употреблять старое название неандертальцы, а лучше говорить о неандертальской группе. Мы не смотрим на неандертальцев как на ветвь, не имеющую эволюционного значения и слепо заканчивающуюся, но предполагаем, что от них могли произойти и произошли позднепалеолитические люди нашего типа, так называемые разумные или сапиентные люди, неантропы (Neanthropini), тем более, что неандертальцы, жившие в последнюю межледниковую эпоху и в начале последней ледниковой, также отличаются друг от друга некоторыми особенностями. Например неандертальцы из областей вокруг Средиземноморья не имеют на своих скелетах таких исключительных признаков, как вюрмские неандертальцы Западной Европы, которые были распространены также в Средней и Восточной Европе. Последних и сейчас иногда называют неандертальцами в боле узком смысле слова, или неандертальцами западноевропейскими, „классическими“. С полным правом их не считают предками позднепалеолитического человека.

Если мы так смотрим на неандертальцев, то можно об их эволюционном значении сказать что в развитии самих неандертальцев большую роль играли условия их жизни. Находясь в областях близ ледников, в тяжелых жизненных условиях, неандертальцы развились в такие типичные формы, которые называют „классическими“. В этих областях развитие неандертальцев происходило очень медленно и шло вперед с большим трудом, причем постоянно в том направлении, которое все время усиливалось и подчеркивало признаки настоящих (классических) неандертальцев. Эта группа сильно и односторонне специализированных классических неандертальцев в своей главной массе была действительно второстепенной эволюционной ветвью, которая, в конце концов, отмерла, не оставив потомков. Зато менее типичные, сапиентные неандертальцы, которые жили далеко от ледников в гораздо более благоприятных жизненных условиях, например в Южной Европе, Палестине, в Крыму и других местах, могли развиваться и развивались более прямолинейно и целесообразно, и главное, быстрее, превращаясь в более высокоорганизованный тип человека, более тонкого по своей телесной организации и более развитого в умственном отношении. Менее массивные скелеты многих сапиентных неандертальцев, их более выпуклый лоб и другие признаки являются хорошим доказательством превращения сапиентных неандертальцев в ископаемых людей современного типа (Homo sapiens fossilis).

Это превращение (так называемая сапиентация) не могло протекать и не протекало одновременно и равномерно в различных частях света. Но оно наступило всюду, где для него были благоприятные условия. А одновременно с ним происходило и смешивание окраинных групп между собой, причем наиболее полезные и целесообразные сапиентные признаки в процессе наследственности все более укреплялись. Первый, кто так объяснял эволюционное значение неандертальцев, был итальянский антрополог С. Серджи. К нему позднее присоединились многие другие.

Серджи был первым, кто и в настоящее время в определенной степени стоит за признание так называемой неандертальской фазы в развитии человека. А ее провозгласил уже упоминавшийся ранее Алеш Грдличка, известный североамериканский исследователь чешского происхождения. Впервые Грдличка высказал эту мысль в 1927 году на торжествах в честь Томаса Гексли, который в свое время остро, непреклонно и бесстрашно боролся за признание эволюционной теории развития человека и за признание существования неандертальцев. Грдличка указывал на большую вариабильность неандертальских людей и уже тогда установил, что между раннепалеолитическими неандертальцами и их позднепалеолитическми преемниками нет существенных и принципиальных различий в образе жизни и в культуре, что у первых все было, но еще в примитивной форме. Он был первым, кто развивал и защищал мысль о том, что все типичные человеческие черты, то есть способность умственного общения, мышление, понимание друг друга при помощи речи, производство орудии и общественная жизнь являются характерными для всех людей всего мира и что это само по себе доказывает однородность происхождения всего человечества.

Новые открытия или переоценка некоторых старых находок вызвали и новые мнения об эволюционном значении неандертальцев. Так, например, Г. Хеберер высказал так называемую гипотезу расхождения, по которой исходную точку возникновения позднепалеолитического человечества нельзя искать ни среди неандертальцев, ни среди их прасапиентных форм, названных в его гипотезе пранеандертальцами. По этой гипотезе находки, прежде всего в Южной Африке, свидетельствуют о том, что в конце третичного периода наступил распад какой‑то группы австралопитековых человекообразных обезьян на многочисленные формы, из которых часть стала исходным пунктом для возникновения предшественников людей (Pithecanthropus sinanthropus), неандертальцев (Homo neanderthalensis) и ископаемого человека современного типа (Homo sapiens fossilis). Будто бы развитие этих групп протекало относительно самостоятельно и независимо. По мнению Хеберера, единственным представителем того исходного пункта развития оказывается только современный человек (Homo sapiens regens), как прямой потомок позднепалеолитического человека (Homo sapiens fossilis).

Некоторые последователи относят к прасапиентной группе помимо скелетных остатков также и черепную крышку из Веймара‑Эрингсдорфа, которая принадлежит женщине и, по‑видимому, относится к концу последней межледниковой, то есть рисс‑вюрмской эпохи. Наряду с неандертальскими признаками эта крышка другими чертами, например более выпуклым лбом, напоминает сапиентный тип человека. Поэтому некоторые исследователи, которые принимают во внимание и палестинскую находку с горы Кармел, считают, что веймарско‑эрингсдорфские человеческие остатки принадлежат какому‑то смешанному населению, чему‑то среднему между неандертальцами и ранними сапиентными формами восточного и юго‑восточного происхождения.

Новые находки, однако, внесут ясность в проблему эволюционного значения неандертальцев, в котором даже сейчас уже нельзя сомневаться.