Иннокентий (Иоанн) Вениаминов

 

В 1987 г. исполнилось 190 лет со дня рождения когда‑то скромного священника‑миссионера на Аляске Иоанна Вениаминова, впоследствии достигшего вершины церковной иерархии и ставшего митрополитом Иннокентием Московским и Коломенским.

 

                                  _{Митрополит Московский и Коломенский Иннокентий}                            

Несравненны и необычайны заслуги священника о. Иоанна на миссионерском поприще на о‑ве Уналашка и в столице Русской Америке Новоархангельске. Позднее, уже будучи в сане епископа новосозданной епархии Алеутской. Камчатской и Курильской, архиерей Иннокентий прославился еще больше тем, что множество язычников – алеутов и индейцев – обратил в православие, а также тем, что учил их грамоте, широко распространяя в их среде образование. Недаром этого скромного миссионера называли «апостолом» Аляски.

Отмечая 190‑летие со дня его рождения и отдавая должное исключительному успеху его деятельности, выразившемуся в крещении многих тысяч туземцев и постройке храмов и часовен, отметим его научно‑исследовательскую работу энтографа и лингвиста, которая принесла ему международное признание и славу.

Биография этого миссионера и ученого, а затем митрополита чрезвычайно богата событиями и интересна. Он родился 26 августа 1797 г. в семье бедного пономаря села Ангинское Иркутской губернии Евсевия Попова и был назван Иваном. В пятилетием возрасте Иван лишился отца, и заботу о нем принял на себя его дядя, дьякон Димитрий Попов, научивший мальчика грамоте. В девятилетием возрасте Иван был привезен в Иркутск и отдан против желания матери, пытавшейся устроить его пономарем и сделать кормильцем семьи, в семинарию.

Жизнь и учение в семинарии, типичной бурсе, были не легкими. Питался бедный семинарист весьма скудно. Позже, вспоминая эти годы, владыка Иннокентий говорил: «Учился я хорошо, но чистого ржаного хлеба (без мякины) до выхода из семинарии не пробовал».

Иван Попов провел в семинарии 11 лет и достиг блестящих успехов. Как лучший ученик он имел возможность поступить в Московскую духовную академию. Судьба, однако, рассудила иначе. За год до окончания семинарии, в 1817 г., он женился на дочери священника Екатерине Ивановне и в том же году был посвящен в сан дьякона – с причислением к Благовещенской церкви в Иркутске.

Этот шаг совершенно изменил жизненный путь о. Иоанна. Вместо блестящей академической карьеры в Москве он пошел по смиренному пути приходского дьякона, а затем священника, но этот путь, однако, привел его к миссионерской и научной работе на Аляске, а затем к блестящему положению на вершине церковной иерархии в Москве.

Еще в то время, когда Иван Попов учился в семинарии, администрация переменила его фамилию на более благозвучную – Вениаминов, в честь епископа Вениамина Иркутского, скончавшегося в 1814 г.

18 мая 1821 г. дьякон Иоанн Вениаминов был рукоположен в сан священника, оставшись на служение в той же церкви, а через два года он принял предложение, радикально изменившее его жизнь. Это было предложение епархиального архиерея отправиться в Русскую Америку для проповеди там христианства. Никто из духовенства иркутской епархии на это предложение не откликнулся. Совершенно неожиданно для всех, и особенно для семьи, о. Иоанн дал согласие поехать священником на Алеутские острова.

Прежде чем описать пребывание о. Иоанна Вениаминова в Америке и его деятельность там, отметим, что, еще будучи семинаристом, он много времени проводил в различных мастерских: учился у столяра, у механика и даже был подручным у часового мастера. Своими новыми техническими познаниями он поражал друзей‑семинаристов, особенно когда построил часы, сначала водяные, потом солнечные. Он также сделался прекрасным столяром. Все эти ремесла очень пригодились ему в Америке.

Поездка в Америку в те времена была нелегкой. Выехал он из Иркутска со всей семьей 7 мая 1823 г. По пути навестил свое родное село Ангинское; оттуда отправился 9 мая на небольшой барже по реке Лене до Якутска. Вместе с ним ехали его жена с новорожденным сыном Иннокентием, мать и 19‑летний брат Стефан, также на службу – псаломщиком и учителем в Аляскинскую миссию.

От Якутска до Охотска – расстояние более тысячи верст – пришлось ехать на лошадях. Последняя стадия пути была проделана на корабле Российско‑Американской компании, который шел из Охотска до Новоархангельска. Интересное описание путешествия о. Иоанна морем дает епископ (впоследствии патриарх) Тихон. По его описанию, о. Иоанн Вениаминов выехал из Охотска в Америку на шлюпе «Константин» 30 августа и прибыл на Ситку 20 сентября 1823 г. По прибытии он получил назначение на Уналашку, куда смог выехать только в мае 1824 г. Свое долгое ожидание в Новоархангельске о. Иоанн не тратил попусту, а энергично взялся за изучение алеутского языка, что помогло ему впоследствии не только для проповеди христианства, но и для ведения научной работы.

Грустная картина ожидала о. Иоанна на о‑ве Уналашка. Он прибыл на место своего нового служения 29 июля 1824 г. Первые миссионеры, валаамские монахи Макарий и Ювеналий, побывали на Уналашке более 20 лет тому назад. С их отъездом остров оставался без духовного христианского окормления. Не было там и надлежащего храма. Была лишь убогая, забытая, полуразрушенная часовня. Для священника о. Иоанна и его семьи не было жилья. Им всем пришлось поселиться в холодной темной землянке. Отец Иоанн призван был вести миссионерскую работу не только среди алеутов Уналашки, но и на подведомственных ему Лисьих и Прибыловых островах, а также в Михайловском редуте на материке.

По приезде о. Иоанн прежде всего принялся за постройку небольшого дома для семьи на берегу маленькой речки Уналашки. И сразу проявилась его естественная любознательность – он начал наблюдения за приливом и отливом воды. Для этой цели на противоположном от дома берегу он выкопал яму и опустил в нее сруб (наподобие колодца). В сруб была опущена трубочка на веревке, разделенная на футы, – каждое утро и каждый вечер он проверял уровень воды, записывая данные в специальный журнал. Позже, в его отсутствие, делать эти записи поручалось детям.

Закончив дом, о. Иоанн принялся за сооружение нового храма на острове вместо старой полуразрушенной часовни. Для этого он сначала научил нескольких алеутов искусству выделки кирпича, кладке стен, а также и плотничьему делу. Сооружение храма было более серьезным и трудным делом, чем постройка жилого домика. Строительство было закончено в начале 1826 г., и только 20 июня церковь была освящена во имя Вознесения Господня. Эта церковь была настоящим большим храмом, в котором всю внутреннюю отделку выполнял сам о. Иоанн – сооружение иконостаса, престола и даже позолоту на иконостасе. Позднее на о‑ве Умнакс он построил еще одну часовню, а через год после приезда открыл на Уналашке училище для мальчиков.

Так на угрюмом северном острове в тяжелых условиях реализовывал свои необычайные способности о. Иоанн, изучая состав, язык и обычаи населения, климат, флору и фауну, главным образом повадки морских котиков, т. е. стремился приобщиться сразу к нескольким областям знаний – этнографии, зоологии, географии, метеорологии, лингвистике – и внести свой посильный вклад в эти науки. Некоторые результаты его наблюдений были опубликованы в книге «Записки об островах Уналашкинского отдела».

Один из биографов И. Вениаминова пишет: «Долгими зимами, когда прекращалось сообщение между островами, отец Иоанн тщательно разбирал свои путевые заметки, систематизировал их и подробно излагал этнографические наблюдения, получившие впоследствии высокую оценку специалистов».

Этнографические наблюдения о. Иоанна вошли позже в его труд «Характеристические черты алеутов, обитающих на Лисьих островах». Усиленное изучение алеутского языка оказалось настолько продуктивным, что о. Иоанн даже составил «Грамматику алеутеко‑лисьевского языка». Мало того, через пять лет после прибытия на Уналашку появляется его новый труд, перевод на алеутско‑лисьевский язык Катехизиса и Евангелия от Матфея. В это же время он пишет поучения на алеутском языке «Указание пути в Царство Небесное». В результате его миссионерской деятельности на языке алеутов, как сообщает архимандрит Евлогий, за десятилетнее пребывание о. Иоанна Вениаминова на Уналашке не осталось ни одного язычника.

Одним из наиболее значительных достижений о. Иоанна является создание им алеутской письменности, которой до него не существовало. В основу этой письменности он положил церковно‑славянский алфавит, дополнив его надстрочными знаками и знаками, обозначающими придыхания. После этого он составил алеутский букварь. Интересно, что букварь включал молитвы и Символ Веры на алеутском и русском (церковнославянском) языках, в двух параллельных столбцах.

На его печатные труды сразу было обращено внимание. «Грамматика алеутско‑лисьевского языка» давала столь ясное понятие о его конструкции, что очень скоро лингвисты стали использовать ее как пособие для работы над другими языками. Например, известный знаток китайского языка Шетт воспользовался «Грамматикой» о. Иоанна и, сравнивая алеутский язык с азиатскими, достиг, как пишет биограф о. Вениаминова Барсуков, «желаемого успеха».

Чрезвычайно интересными были наблюдения о. Иоанна над образом жизни промыслового котика. Во время своих поездок на Прибыловы острова он близко ознакомился со способами охоты на этих ценных животных, которых, как он справедливо опасался, ожидало полное истребление. Отец Иоанн начал вести наблюдения над естественным приростом котиков и позже составил таблицу, из которой делалось ясно, сколько животных можно убивать каждый год, чтобы не уменьшать общего количества котиков в прибрежных водах. Об этом позже писал адмирал B. C. Завой ко, герой камчатской обороны от англо‑французского флота в кампании 1854 г.: «Отец Вениаминов, как человек с острым разумом и быстрым практическим соображением и как наблюдатель окружающей его природы, ясными выводами из своих наблюдений над жизнью земноводных животных, морских котиков, доставил компании на несколько сот тысяч пользы; и поныне казна ежегодно получает громадный доход».

В таком же духе писал современник о. Вениаминова, креол А. Ф. Кошеваров: «Отец Иоанн Вениаминов часто посещал для исправления церковных треб острова Прибылова, как принадлежавшие к приходу Уналашкинской церкви, проживал там по нескольку дней и, следовательно, мог сам делать наблюдения над котиками: составил интереснейшую таблицу вероятной возможности размножения котика с предложением промышленникам при ежегодном промысле этого зверя ограничиваться показанными в его таблице количествами… Блистательный успех оправдал глубокое соображение высоко‑почтенного автора таблицы».

Интересы о. Иоанна не имели границ. Говорят, что он пробовал сажать деревья на своем безлесном острове. В 1830 г. он посадил на Уналашке рощу. В 1974 г. на Алеутских островах побывали советские ученые: академик А. П. Окладников и Р. С. Васильевский. Позже они писали: «Тот же неутомимый Вениаминов посадил на Уналашке первую и единственную до сих пор на всем архипелаге рощу…»Там же они отметили: «Стоим под густыми кронами деревьев, посаженных И. Вениаминовым в 1830 году, – единственных на островах».

После десяти лет пребывания на Уналашке И. Вениаминов – в воздаяние заслуг и в виде повышения – был переведен в Новоархангельск. Ко времени его отъезда на Уналашкс функционировали училище с 22 учениками, больница со стационаром на 8 человек, дом для сирот алеутов и креолов, 3 магазина, деревянная церковь с колокольней, кроме того, были построены 10 деревянных домов (см.: А. 11. Окладников. Р. С. Васильевский. По Аляске и Алеутским островам). Между прочим, академик А. П. Окладников – земляк о. Иоанна, в юношеские годы учился в селе Ашинском на реке Лене.

И. Вениаминов прибыл а порт Новоархангельск 22 ноября 1834 г. для служения священником в соборном храме Архангела Михаила. И здесь, как и на Алеутских островах, он сразу принялся обучать грамоте индейцев‑тлинкитов (колошей). Просвещать их было гораздо труднее, чем алеутов: колоши относились к русским враждебно. На Ситке о. Иоанн пробыл около шести лет. Как и на Уналашке, помимо миссионерства, он занимался лингвистикой, не оставлял и своих увлечений ремеслами. Почти сразу по приезде он установил на колокольне Михайло‑Архангельского собора часы. «Эти часы, – как он сам шутливо рассказывал. – ходили верно и били верно даже тогда, когда колокольня покривилась».

Свидетельство о способностях о. Иоанна к ремеслам находим в книге известного исследователя Аляски лейтенанта Л. А. Загоскина. Однажды, уже будучи в сане епископа, И. Вениаминов объезжал приходы своей аляскинской епархии на бриге «Охотск», которым командовал Загоскин. «При заводке хронометра, – писал потом Загоскин в своей книге, – лопнула цепочка. На переходе нашем из Новоархангельска та же беда случилась с судовыми, и повреждение было исправлено преосвященным Иннокентием, оставившим память священнического своего служения в Ситке постройкою часов в куполе тамошней церкви».

На Ситке о. Иоанн снова принялся за усердное изучение языка, на этот раз колошей, на котором позже он стал проповедовать Евангельское учение. Его методические занятия языком колошей завершились составлением крупного научного труда: «Замечания о колошском и кадьякском языках и отчасти и о прочих наречиях в Российско‑Американских владениях, с присовокуплением Российского словаря».

Подчеркнем, при всей его многогранной деятельности он оставался скромным приходским священником. Просматривая пожелтевшие страницы церковных документов того времени, хранящихся в настоящее время в Библиотеке конгресса в Вашингтоне, мы читаем, например. «Ведомость о церкви Святого Архистратига Михаила, что в Америке, на острове Ситхе, за 1836 год». В «Ведомости» говорится, что церковь построена в 1831 г. «иждивением Российско‑Американской компании; зданием деревянная, с таковою же колокольною, крепка. Престол в ней един во имя Св. Архистратига Михаила. Утварью достаточна. Земли при сей церкви не имеется никакой, и никогда не может быть, потому что ни местность, ни обстоятельства этого не позволят… С 1816 года при ней находится один священник и… находился один церковнослужитель, но с 1823 года находятся два церковнослужителя из здешних креолов».

Относительно средств существования священника в «Ведомости» сказано, что «квартиры для священника и церковнослужителей – от Российско‑Американской компании. На содержание священника и служителей получается жалованье от компании по положению Главного Правления, а именно: священнику по 1200 руб. в год и провизии: 40 пудов муки, 8 пудов сухарей. 10 фунтов чаю, 2 пуда сахару, 5 пудов круп, 2'/а пуда табаку, по сколько же мыла и свеч, ведро водки».

В подотделе «О причте» даются биографические сведения о «сии щеннике Иоанне Евсевиеве Вениаминове‑Попове». В его послужном списке отмечается, что «1835 года генваря 12 дня в воздаяние ревностного служения и постоянных трудов его… в распространении между алеутами и другими народами Христианской веры Всемилостивейше сопричислен к ордену Св. Анны третьей степени».

Интересны помещенные там сведения об его семейном положении: «В семействе у него: жена его Екатерина Ивановна; дети: Иннокентий Вениаминов, Гавриил Вениаминов находятся в Иркутской семинарии. Александр Вениаминов обучается в здешнем колониальном училище: чтению, письму, арифметике, пению и латинской и русской грамматике… Екатерина, Ольга, Параскева, Фекла».

Говоря о научно‑исследовательской работе и печатных трудах о. Иоанна, доставивших ему мировую известность, надо отметить, что он, кроме книги «Замечания о колошском и кадьякском языках…», составил филологическую классификацию американских языков.

Как для отдыха находит он время для занятий любимыми ремеслами – по свидетельству протоиерея А. Виноградова, о. Иоанн построил орган с двумя валами; на одном валу были изложены духовные песнопения, на другом светские, главным образом плясовые. Несколько органов он изготовил для иезуитов‑миссионеров в Калифорнии.

Во время пребывания в Новоархангельске священник Иоанн Вениаминов, как уже писалось выше, дважды посетил Форт Росс в Калифорнии; в первый раз в 1836 г. он отправился туда для того, чтобы навестить свою паству. Часовня Форта Росс официально подчинялась приходу Свято‑Михайловской церкви в Новоархангельске. Вторично он посетил Форт Росс на пути в Россию в 1838 г. Епископ Григорий Аляскинский, обнаруживший «Путевой журнал» Иоанна Вениаминова, в своей статье в «Новом русском слове» описал подробности его путешествия в Калифорнию.

Это путешествие продолжалось с 1 июля по 13 октября 1836 г. Интересно описание форта, данное о. Иоанном: «Крепость Росс есть небольшое, но довольно хорошо устроенное селение, или село, состоящее из 24 домов и нескольких юрт для алеут, со всех сторон окруженное пашнями и лесами, в середине коего находится четырехугольная небольшая деревянная ограда, имеющая две оборонительные будки с небольшими пушками и вмещающая в себя часовню, дом правителя, контору, магазин, казармы и несколько квартир для почетных жителей. Здесь мужского пола 154 и женского 106, а всего 260 душ, в числе коих русских 120, креол 51, алеут кадьякских 50 и 39 индейцев крещеных».

В 1838 г. о. Иоанн испрашивает разрешение на поездку в Петербург для хлопот о расширении миссионерской деятельности в Русской Америке. Кроме того, он хотел как‑то продвинуть в Петербурге вопрос об издании своих научных трудов. Разрешение было получено, и он, отправив жену с детьми через Охотск в Иркутск, сам отправился с малолетней дочерью Феклой в кругосветное путешествие. Вышел он на корабле «Николай» 8 ноября 1838 г., по дороге побывав в Форте Росс. Через 43 дня корабль вошел в гавань Гонолулу на о‑ве Оаху в архипелаге Сандвичевых островов; 2 января 1839 г. покинул гавань и направился к мысу Горн; 28 февраля пересек меридиан у мыса Горн; 22 июня корабль вошел в Кронштадт. Путешествие продолжалось 7 месяцев и 14 дней.

С приездом о. Иоанна Вениаминова в Петербург начали одна за другой выходить его работы. Первая статья «Мифологические предания колошей, обитающих на северо‑западном берегу Америки» была помещена в журнале «Сын отечества» в 1839 г. Затем появилась статья «Население русских владений в Америке» в Журнале министерства внутренних дел. Его сочинение на алеутско‑лисьевском языке «Указание пути в Царство Небесное», впервые опубликованное в 1839 г., выдержало в переводе на русский язык 22 издания (с 1839 по 1881 г.). В то же время его «Записки об островах Уналашкинского отдела» получают знаменитую Демидовскую премию. Имя аляскинского священника И. Вениаминова теперь у всех на устах, особенно в литературных и ученых кругах Петербурга и Москвы.

Знаменитый писатель И. А. Гончаров так отзывался о произведениях Вениаминова: «…не пожелаешь никакой другой истории молодого и малоизвестного края. Нет недостатка ни в полноте, ни в отчетливости по всем частям знания: этнографии, географии, топографии, натуральной истории, но всего больше обращено внимание на состояние церкви между обращенными».

С годами труды И. Вениаминова становятся известны за границей. Французский лингвист В. Анри уже в 1878–1879 гг. пишет: «Алеутская грамматика Вениаминова – одна из лучших монографий, которые мне привелось изучать. Автор не лингвист и еще менее претендует быть этимологом… Идя следом за этим наставником, просвещенным и добросовестным, мы не подвергаемся риску сбиться с пути и с полной уверенностью можем сформулированные им грамматические правила переводить на язык современной лингвистики».

С таким же чувством уважения к работе Вениаминова пишет немецкий ученый А. Пфицмайер в 1883 г.: «Между языками берингоморских стран алеутский является почти единственным, о котором можно получить точное представление… „Опыт грамматики“ излагает алеутский язык очень обстоятельно и содержит в себе небольшой словарь, который в противоположность другим, скудным и ненадежным словарям, представляет собой тщательно и правильно выполненное собрание употребительнейших слов».

Эти ведения заимствованы нами из весьма интересной работы советской исследовательницы Е. Э. Бломквист. Самым значительным, классическим трудом Вениаминова Е. Э. Бломквист считает изданную в 1840 г. в Петербурге трехтомную монографию об алеутах «Записки об островах Уналашкинского отдела». Уже в то время национальная культура этого народа начинала исчезать. Не меньшего внимания, по ее мнению, заслуживает труд Вениаминова, посвященный языку индейцев‑тлинкитов: «Замечания о колошском и кадьякском языках…», в которой приводится опыт перевода на колошский язык, с приложением русско‑глинкитского словаря. Но мировую известность Вениаминову принесла его «Грамматика алеутско‑лисьевского языка». Это была первая работа такого рода. (Е. Э. Бломквист. История изучения в России языков североамериканских индейцев).

Академик А. П. Окладников отмечает, что о теоретической важности алеутской грамматики Вениаминова определеннее сказал востоковед и лингвист К. Габеленц. «Она, – писал Габеленц, – замечательна в… литературе, как в первый раз являющийся образчик полисинтетического устройства языков» (цит. по: А. П. Окладников. От Анги до Уналашки: удивительная судьба Ивана Попова).

Можно закончить это краткое описание отзывов представителей ученого мира о работах Вениаминова словами Г. Воейкова (1888 г.): «…отец Иоанн Вениаминов первый познакомил науку с новыми, дотоле совершенно неизвестными в лингвистике языками; первый грамматически осмотрел и изучил их… Он был единственным ученым, занявшимся теориею этих языков» (цит. по: И. Барсуков. Иннокентий, Митрополит Московский и Коломенский).

Весьма интересные сведения о научных трудах Вениаминова находим в статье Р. Полчанинова. Он пишет: «Первой книгой, напечатанной на алеутском языке, был катехизис, переведенный о. Иоанном Вениаминовым в 1827 г.». И дальше: «Катехизис был отпечатан в количестве 400 экз. только в 1834 году, так как пришлось отливать специальный шрифт для алеутского языка» (Р. Полчанинов. Уголок коллекционера).

Как сложилась жизнь о. Иоанна после его прибытия в Петербург? Весной 1840 г. до Петербурга дошла печальная весть, что жена о. Иоанна Екатерина Ивановна скончалась в Иркутске в ноябре 1839 г.

По совету своего покровителя митрополита Московского Филарета (после долгих колебаний) о. Иоанн принял постриг под именем Иннокентия. На следующий день, 30 ноября 1840 г., иеромонах Иннокентий был возведен в сан архимандрита, а 15 декабря в Казанском соборе состоялась торжественная церемония хиротонии его в епископа новой епархии – Камчатской, Курильской и Алеутской. Скромный приходский священник как бы в мгновение ока вознесся в высший сан иерарха православной церкви.

30 января 1841 г. выехал новопосвященный епископ Иннокентий из Петербурга к месту своего служения, в Русскую Америку. По пути – короткие остановки в Москве, Иркутске, на родине, в селе Ангинском. Из Иркутска он перевел своих сыновей‑семинаристов Гавриила и Иннокентия в Петербургскую семинарию. Следующая остановка – Якутск и затем тяжелый путь верхом в Охотск, куда он прибыл 15 июля 1841 г. В Новоархангельск он добрался только 27 сентября. Здесь епископ Иннокентий провел следующие одиннадцать лет своей жизни.

В 1850 г. он возводится в сан архиепископа, а через два года к его епархии присоединяют Якутскую область. Резиденция его переводится в Якутск, и архиепископ Иннокентий покидает Русскую Америку. Как вещественный памятник деятельности о. Иоанна в Новоархангельске остался построенный им в 1848 г. собор Св. Архангела Михаила. Часы, что он некогда смастерил и установил на колокольне собора, погибли, как и храм, в пожаре 1966 г. А письменный стол, сделанный епископом Иннокентием, до сих пор хранится в старом «миссионерском» доме, в котором когда‑то была резиденция епископа.

В Якутске, на новом месте, архиепископ Иннокентий с той же энергией, как когда‑то на Аляске, принимается за изучение якутского языка и затем переводит на него священные книги. Архиепископ совершает частые поездки по обширной территории своей епархии и в 1854 г. приезжает даже на Амур, как раз в то время, когда туда приходят сведения о начале Крымской кампании. В Русской Америке и на Дальнем Востоке опасаются нападения соединений англо‑французской эскадры, крейсирующей в северной части Тихого океана.

В 1855 г., обеспокоенный судьбой жителей своей епархии, архиепископ Иннокентий решает отправиться в Аян, на берегу Охотского моря, по слухам занятый англичанами. Окончательная цель его путешествия – Амур. По пути архиепископ заехал в селение Нелькан, недалеко от Аяна, чтобы повидаться со старшей дочерью Екатериной Ивановной. Дочь была поражена, когда узнала, что отец едет в Аян: «Там же сейчас англичане!» – воскликнула она, пытаясь убедить его не ехать.

Но, несмотря на предупреждение, архиепископ Иннокентий отправился в Аян, куда прибыл 9 июля. Он нашел порт безлюдным. Все жители Аяна перед приходом англо‑французской эскадры бежали в лес, за 13 верст от Аяна. В селении же все замки от амбаров и церкви Казанской Божьей Матери были сорваны и везде разбросаны прокламации на английском языке.

Архиепископ Иннокентий решил остаться в Аяне, и несколько раз посетил в лесу жителей селения. 21 июля, когда он совершал в церкви молебствие, в порту внезапно появился английский фрегат, а 22‑го пришел еще один, со множеством солдат и офицеров. Следом за ним в порт вошел пароход, на котором находился взятый в плен священник‑миссионер Махов.

Английские офицеры очень удивились, найдя в Аяне архиерея, и сообщили ему, что вынуждены взять его в плен. Архиепископ Иннокентий, однако, попытался убедить их, что он человек не военный и содержание его будет в убыток. На следующий день прибывшие с фрегата офицеры сообщили ему, что их генерал освобождает не только его, но и священника Махова. Тем и закончилось недолгое «пленение» архиепископа Иннокентия.

В начале 1856 г. владыке Иннокентию удалось добраться и совершить продолжительное путешествие по Амуру. Интересно, что его сын о. Гавриил Вениаминов, родившийся в Уналашке в 1824 г., принимал участие в Амурской экспедиции Г. И. Невельского в качестве священника.

Вернувшись из путешествия, архиепископ Иннокентий, прекрасно понимавший политическое значение и стратегическую важность занятия Амура, писал в своей статье «Нечто об Амуре»: «Перед устьем Зеи… прежде всех должен быть город, и не менее как губернский. Занятие Амура, т. е. заблаговременное приготовление места для будущих поселений, отнюдь не лишне и не безрассудно; напротив того, надобно это сделать как можно скорее, дабы кто‑нибудь из европейцев не предупредил нас; а тогда без ссоры и без войны нельзя уже будет занять Амура».

Эта статья были им написана за два года до формального присоединения Амурского края. План владыки Иннокентия об основании крупного города при впадении Зеи в Амур был претворен в жизнь: этим городом стал Благовещенск, и 2 сентября 1862 г. владыка Иннокентий не только перенес туда управление епархией, но и сам переехал на постоянное жительство. Знаменательно, что город был назван в честь Благовещенской церкви в Иркутске, в которой владыка Иннокентий начинал свое священническое служение.

Через шесть лет, в 1868 г., произошло событие, кардинально изменившее жизнь стареющего архиерея. Ему уже было 70 лет, и он предполагал уйти на покой, когда неожиданно пришло сообщение о кончине московского митрополита Филарета и избрании Иннокентия 5 января 1868 г. на этот самый высокий пост в церковной иерархии России. 25 мая 1868 г. Москва торжественно встречала своего нового первоиерарха.

8 января следующего года Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский, был избран почетным членом Русского географического общества в воздаяние его научных трудов по изучению языков народов Северо‑Западной Америки. До этого, в 1865 г., Преосвященный Иннокентий был награжден высокой наградой – орденом Святого Александра Невского.

Одиннадцать лет пробыл митрополит Иннокентий на своем высоком посту. В начале 1879 г. он занемог и в Великую Субботу, накануне Святой Пасхи, 31 марта, скончался. Погребение его состоялось в исторической Троице‑Сергиевой лавре. Он оставил миру богатое научное наследие.

6 октября 1978 г. русская православная церковь за рубежом причислила этого великого миссионера к лику святых.