2020-04-20
88
Я оказалась в самом эпицентре всеобщего внимания, и если в других обстоятельствах это бы мне польстило, то сейчас хотелось лишь одного: чтобы меня оставили в покое. Элора и Аврора Кронер стояли напротив меня, по другую сторону огромного дубового стола, а на столе была разложена схема рассадки гостей во время банкета. С самым серьезным видом они изучали ее, точно два полководца, планирующие решающее сражение.
Меня не покидало ощущение, что Элора вызвала меня исключительно ради того, чтобы не оставаться с Авророй наедине. Что же касается Авроры, она была озабочена тем, как бы побольнее уколоть меня. Наверное, хотела довести до точки, чтобы я добровольно отреклась от престола. Могла и не стараться. Я была так напугана предстоящим публичным унижением, что с радостью сбежала бы куда глаза глядят при первой возможности.
Сегодня на рассвете в мою комнату проскользнул Финн. Но вовсе не затем, о чем я втайне мечтала. Мой искатель прямиком направился к гардеробной и принялся ожесточенно рыться в шмотках. Затем приказал мне собираться. Меня просто бесит от того, что со мной обращаются, как с трехлеткой, которой предстоит впервые в жизни отправиться в детский сад.
И вот я сидела дура дурой и наблюдала, как они изучают идиотскую схему, споря по поводу каждой мелочи. И чувствовала себя той самой трехлеткой, которую приткнули в уголок, дабы не путалась под ногами. Я добросовестно пыталась сделать вид, будто страшно интересуюсь всей этой чушью, но я ведь не знала никого из гостей, так что меня можно было с тем же успехом заменить манекеном.
Элора с Авророй оккупировали комнату в южном крыле, устроив там оперативный штаб. На стенах карты, усеянные красными и зелеными точками, обозначающими другие племена троллей. Я пыталась было их рассмотреть, пока дамы разговаривали, но каждый раз, когда я начинала отвлекаться, Элора тут же одергивала меня.
Аврора постучала по схеме:
— Если канцлера посадить сюда, для маркиза Лорана придется искать другой стол.
— Я иного выхода не вижу. — Элора выдала свою самую очаровательную улыбку, и Аврора ответила не менее сияющим оскалом. Прямо дружеский завтрак двух каннибалов. Ну а я, видимо, значусь в меню.
— Лоран проделает долгий путь ради этого бала.
— Ничего, он будет сидеть достаточно близко, чтобы услышать, как проходит крещение, — сказала Элора и обернулась ко мне: — Ты готова к церемонии крещения?
— Д-да.
Финн что-то такое рассказывал, но я уже мало что помнила. Однако Элоре об этом знать незачем, так что я постаралась улыбнуться как можно уверенней.
— Принцессы не заикаются. — Элора недобро прищурилась, а у Авроры вырвался смешок, который она даже не попыталась скрыть.
— Простите, — вздохнула я.
Если бы не присутствие Авроры, моя мать наверняка устроила бы мне очередной разнос. Честно говоря, я не понимала, что здесь делает Аврора. И еще меньше понимала, почему Элора ее опасается. Кто тут королева, в конце-то концов? И по-моему, единственным особым даром у Авроры была ее ядовитость.
Она была столь ослепительна в длинном бордовом платье, что я в своей простой юбке чувствовала себя замарашкой. Красотой Аврора всерьез соперничала с Элорой, а это было крайне непросто. Хотя вряд ли это имело какое-то значение для Элоры. И я не понимала, почему она так нервно реагирует на Аврору.
— Полагаю, тебе надо еще многое освежить в памяти? — Элора подтвердила намек пристальным взглядом. — Не стоит терять время, иди занимайся.
— Конечно!
Я так поспешно вскочила на ноги, что чуть не перевернула стул. Изумление на лице Авроры сменилось откровенным презрением. Элора еле слышно вздохнула.
— Простите. Все это от волнения…
— Возьмите себя в руки, принцесса.
Стараясь не сорваться на бег, я покинула комнату. Мне хотелось выскочить оттуда вприпрыжку, подобно школьнице после последнего звонка. Я не знала, куда идти, и понятия не имела, где Финн, но, удалившись от дверей на достаточное расстояние, не выдержала и побежала.
Внезапно раздался чей-то оклик:
— Ваше высочество!
Я притормозила и осторожно заглянула в комнату, откуда, как мне показалось, донесся голос. Помещение было совсем крошечным, я таких здесь еще не видела. В центре лежал пушистый красный ковер, кружком, занимая почти все пространство, расставлены кожаные кресла. Неизменная стеклянная стена закрыта шторами, и в комнате полумрак. В самом углу — небольшая барная стойка. Рядом стоял какой-то человек, в руке у него был стакан. Растрепанные волосы, одет опрятно, но довольно просто.
— Не узнаете, ваше высочество?
Судя по интонации, он улыбался.
— Э-э… тут темно, — пробормотала я, входя в комнату.
— Гаррет Стром, отец Виллы, — сказал он.
— Ах да! Рада вас видеть.
Гаррет был одним из немногих здесь, кто мне понравился сразу и безоговорочно.
— Могу вам чем-то помочь? — спросила я из вежливости, хотя помочь уж точно не могла ничем и никому.
— Нет. Я просто жду вашу мать. Но, насколько понимаю, день сегодня долгий предстоит, так что я начал заранее, — Гаррет многозначительно поднял стакан.
— Ага.
— Выпьете что-нибудь? — предложил Гаррет. — Думаю, Элора вас уже загоняла, так что не повредит.
Я задумчиво закусила губу. Вообще-то я никогда еще не пила ничего серьезного, ну разве что бокал вина за ужином. Почему бы не попробовать? Но если Элора об этом узнает, наверняка убьет, а Финн окончательно во мне разочаруется.
— Нет, спасибо, — я покачала головой, — не стоит.
— Выглядите усталой. Присядьте, передохните, соберитесь с мыслями.
Я опустилась в глубокое кресло.
— Так чем она вас изводила сейчас? — спросил Гаррет, устраиваясь напротив.
— Схемой рассадки гостей. Но я ведь никого не знаю, и толку от меня никакого. Наверное, она лишний раз хотела уличить меня в бестолковости.
— Думаю, ваша мать просто хочет, чтобы вы почувствовали себя своей во дворце.
— Только я бы предпочла этого не чувствовать, — пробормотала я. — Они с Авророй только и делают, что бросают на меня ледяные взгляды и шипят, что бы я ни сказала.
— Не обращайте на нее внимания, — посоветовал Гаррет.
— На которую из них?
— На обеих, — рассмеялся он.
— Простите. Не стоило мне все это на вас вываливать.
— Не извиняйтесь, я знаю, насколько это нелегко. И сдается мне, Элора предъявляет к вам завышенные требования.
— Она хочет, чтобы я во всем была идеальна. Но ведь я здесь всего лишь несколько дней.
— Думаю, вы сильная девочка. Такая же, как мать. Может, сейчас вам и сложно в это поверить, но все, что делает Элора, она делает с одной целью — защитить вас.
До этого никто не сравнивал меня с Элорой, и удивительно, но мне стало приятно. Я вдруг осознала, что Гаррет называет ее по-свойски, просто по имени. Значит, у них близкие отношения.
— Спасибо, — пробормотала я.
— Говорят, к вам вчера заходила моя дочь.
— Да. Она мне очень помогает, — улыбнулась я.
— Я очень рад этому.
Мне показалось, что он облегченно вздохнул. Интересно, какого ответа он от меня ждал?
— Я понимаю, иногда она бывает такая… — Он покачал головой. — В общем, она Вилла. Но, поверьте, у моей дочери добрая душа.
— Я знаю.
При знакомстве девушка показалась мне избалованной и капризной, и, думаю, первое впечатление было верным, но при всем при том Вилла очень искренняя и отзывчивая — это я тоже успела понять.
— Она вечно пикируется с Финном, но тут ничего личного. — Гаррет прокашлялся. — Нет, на самом деле как раз личное. Он был ее искателем. И был очень строг с ней, а Вилла терпеть не может, когда ее одергивают. Возможно, она и обижена на него, но уважает, в этом я не сомневаюсь.
— Думаю, Финн в состоянии за себя постоять. — Не сомневаюсь, — согласился Гаррет. — Я пытаюсь убедить ее терпимее относиться к манксам, особенно к Рианнон. Но пока безуспешно.
— А почему она ее не любит?
Я уже видела, как Вилла обращается с Рианнон, — сплошь колкости и ехидные замечания. Даже Аврора обзавидовалась бы.
— Дело в том, что Рианнон прожила у меня девятнадцать лет, — объяснил Гаррет. — И Вилла втайне боится, что я люблю Рианнон больше, чем ее. И хотя я действительно искренне и сильно люблю Рианнон, но дочь у меня одна.
Мне и в голову не приходило, что Гаррет любит Рианнон. Что вообще кто-то из троллей может любить мансклига. Вот, например, Элора… Ох, сомневаюсь, что эта женщина способна хоть кого-то любить. С другой стороны, у трилле кроме мансклигов детей нет. А родительские инстинкты наверняка сохранились, хоть частично. Разумеется, не у всех, но для таких, как Гаррет, вполне естественно любить приемышей.
— Как думаете, Элора любит Риза? — спросила я.
— Полагаю, Элора мало кого к себе подпускает, — задумчиво ответил Гаррет и тут же улыбнулся. — Но я точно знаю, что вас она любит.
— Ага, в глаза бросается.
Что он понимает в материнской любви? Меня-то можно назвать экспертом по чокнутым мамашам.
— Она говорит о вас с большой нежностью. Разумеется, когда вас нет рядом. — Он рассмеялся.
Интересно, насколько близки их отношения с Элорой? Уж больно свободно он ее обсуждает.
Мне вдруг представилась следующая картина: Элора в халате перед туалетным столиком, а Гаррет лежит в постели. Элора рассеянно говорит, что я красивее, чем она ожидала. И, прежде чем он успевает ответить, приказывает ему одеваться.
Я помотала головой, отгоняя непрошеную картинку, и выпалила неожиданно для себя:
— Вы с Элорой встречаетесь?
— Я бы не назвал это встречами, — фыркнул Гаррет и приложился к стакану. — Скажу так: мы с ней близки настолько, насколько это для нее возможно. По крайней мере, насколько это возможно сейчас.
— Сейчас? Но что это значит?
— Элора не всегда была столь неприступной и сдержанной, не всегда была такой снежной королевой, которую вы знаете и боитесь.
В его словах звучала горечь. И давно у них роман? Может, еще с тех пор, как она была замужем за моим отцом?
— А почему она изменилась?
— Потому, почему меняются все. Опыт. Всех меняет жизненный опыт.
Он повертел в руках стакан, гоняя по стенкам остатки напитка.
— А что случилось с моим отцом?
— Похоже, вы всерьез настроены все разузнать, да? — Гаррет искоса посмотрел на меня. — На этот разговор у меня выпивки не хватит.
Он одним глотком осушил стакан.
— И все же, что с ним случилось? — не отставала я.
— Это было очень давно. — Он помолчал. — И Элора очень горевала, когда это произошло.
— То есть она его любила? По-настоящему?
Неужели моя мать, эта ледяная статуя, когда-то была способна на страстное чувство? Что-то не верится. По-моему, раздражение и злость — вот и все чувства, которыми она может поделиться.
— Если честно, не знаю. В то время мы с ней не были близко знакомы. — Гаррет резко встал и подошел к бару. — Моя жена была еще жива.
Стоя ко мне спиной, он налил себе еще выпивки.
— Если вас так интересует прошлое, придется расспросить об этом Элору.
Я вздохнула:
— Она мне ничего не скажет.
— И возможно, будет права. Есть вещи, которые лучше не вспоминать.
Все так же стоя ко мне спиной, он выпил. Похоже, мои расспросы Гаррета расстроили.
Не зная, как исправить ситуацию, я решила, что лучше всего просто уйти.
— Простите. — Я выбралась из кресла.
— Вам не за что извиняться.
— В любом случае, мне пора. Финн, наверное, уже с ног сбился, разыскивая меня.
— Ваше высочество!
Я обернулась. На фоне задернутого шторами окна темнел его резкий, словно высеченный скульптором, профиль.
— Элора строга с вами, потому что боится привязаться к вам. Но она за вас жизнь отдаст.
— Спасибо, — пробормотала я.
Свет в коридоре показался слишком ярким после полумрака комнаты. Не знаю, чем именно я так расстроила Гаррета. Может, мои слова вызвали воспоминания о покойной жене или напомнили о том, что сейчас Элора не способна открыто любить его так, как когда-то любила другого мужчину.
И насколько можно верить тому, что он сказал об Элоре? Вряд ли Гаррет лгал, но вполне мог приукрасить правду, чтобы сделать мне приятное. И в чем-то он прав. Сложись моя жизнь по-другому, мне было бы приятно знать, что у меня есть любящая мать, но я давно уже отказалась от подобной мечты.
Финна я нашла в холле. Стоя ко мне спиной, он раздавал указания помощникам Элоры и не сразу меня заметил. Какое-то время я наблюдала, как он руководит, невольно восхищаясь его способностью всегда точно знать, что нужно делать.
— Принцесса!
Финн повернул голову и с улыбкой направился ко мне:
— Как прошло утро?
Я пожала плечами:
— Могло быть хуже.
— Ответ так себе, — усмехнулся он. — Но все же ты заслужила небольшой отдых.
— Отдых?
— Да. Я подумал, что ради разнообразия можно заняться кое-чем интересным.
— Интересным? — не поверила я.
Не далее как вчера он отчаянно пытался меня заинтересовать своими занудными лекциями.
— По-настоящему интересным? Интереснее, чем просмотр глупых картинок два часа кряду? Неужто даже интереснее основ использования вилок?
— Скажем так, мы с тобой займемся тем, что максимально близко к твоему представлению об интересном, — ответил Финн. — Идем.
СЕМНАДЦАТЬ
РЕВНОСТЬ
Финн вел меня по коридору в южное крыло, и я вдруг поняла, что еще толком здесь ничего не видела. Мы миновали библиотеку; тронный зал, где королева обсуждала государственные дела со своими советниками; просторную столовую, где в субботу состоится ужин. И, наконец, очутились в бальном зале.
Распахнув высоченные двери, Финн провел меня в чудесное помещение, роскошнее которого я не видела никогда. Потолку, казалось, нет конца, впрочем, так почти и было — над головой, за стеклянным потолком, сияло небо. Вверху тянулись золотистые балки, на которых были подвешены сверкающие хрустальные люстры, отражавшиеся в таких же сверкающих мраморных полах. Нежно-сливочные стены были расписаны изящным золотым орнаментом. Вот это настоящий дворец, как описывают в сказках!
У одной из стен стояли батареи составленных друг на дружку стульев и столов, тут же лежали стопки скатертей, в рядок выстроились затейливые подсвечники. В дальнем углу сверкал белый рояль. И никого, кроме нас с Финном.
Я была в полном восторге. Но уже через минуту меня замутило — я представила себя среди всего этого великолепия и очень остро осознала собственную ничтожность. Волосы, как всегда, торчком, хотя я и постаралась их уложить. Заурядная юбка… Финн, разумеется, тоже не во фраке, но даже в своей обычной рубашке и темных джинсах он смотрелся здесь гораздо уместнее.
— Так что за интересное занятие? — спросила я, и голос эхом отразился от стен.
— Танцы.
Финн лукаво улыбнулся, а я не сдержала стон.
— Однажды мы уже танцевали с тобой, и я знаю, что тебе есть чему учиться.
— А что, просто потоптаться по кругу не получится?
— Увы. Но обычного вальса будет вполне достаточно.
— О нет! — От страха меня прошиб холодный пот. — Мне придется танцевать со всеми гостями, да? Со стариками и юнцами, которые станут лапать меня?
Финн рассмеялся:
— Я мог бы солгать, но, если честно, только такие тебя и будут приглашать на танец.
— И чему ты радуешься? — угрюмо спросила я, а его улыбка стала еще шире. — Тебя так веселит, что мне придется обжиматься с незнакомыми типами, а попутно еще отдавить им ноги? Мило.
— Не так все плохо. Сейчас разучим основные шаги, и ноги ты им точно не оттопчешь.
Я обреченно вздохнула и подошла к своему учителю. Но стоило Финну взять мою руку в свою, как весь страх испарился. До меня вдруг дошло, что перед тем, как танцевать с кучей противных типов, я смогу вдоволь натанцеваться с Финном.
Его рука уверенно лежала на моей талии. Финн велел смотреть ему в глаза, чтобы во время танца не пялиться на заплетающиеся ноги. Вообще-то указание было совершенно излишним, отвести взгляд от его темных глаз я попросту не смогла бы, даже если бы очень старалась. Мы медленно плыли по кругу, так медленно и плавно, что я почти не чувствовала движения. Я вообще ничего не чувствовала — ничего, кроме счастья, невероятного, всепоглощающего.
— Вот так, хорошо.
Финн резко остановился. От разочарования у меня чуть слезы из глаз не хлынули.
— Этот шаг получается у тебя совсем неплохо. Но это было без музыки, теперь давай попробуем под нее.
— Ну… ладно.
— Я сяду за рояль, а ты двигайся в вальсовом шаге и обязательно считай про себя.
Я раздраженно передернула плечами:
— Хорошо. Но по-моему, у меня все нормально выходит.
— Мы слишком медленно двигались. Под музыку все несколько иначе.
Меня захлестнула обида. Он снова не желает танцевать со мной! В прошлый раз заявил, что я ужасно танцую… А теперь что?
Финн сел за рояль и заиграл красивый вальс. Ну разумеется, он умеет играть. Он все умеет. Я закружилась по залу, чувствуя себя глупо и неловко. И не переставала гадать, почему Финн каждый раз от меня закрывается и отдаляется. Но всласть помучить себя саднящими догадками мне не удалось, потому что Финн то и дело вставлял замечания и выдавал указания. Интересно, а почему он помалкивал, когда танцевал со мной?
— Все, хватит!
Запыхавшись, я остановилась.
Словно марафон пробежала. Ныла спина, сердце колотилось. Я без сил опустилась на пол и растянулась на прохладном мраморе.
— Венди, ты танцевала всего несколько минут, — сообщил Финн.
— Больше не могу, — прохрипела я.
— Ты вообще способна хоть на какое-то старание? — резко вопросил он.
Он встал из-за рояля и подошел ко мне явно с целью прочитать очередную нотацию.
— Это очень важно, пойми.
— Я в курсе. Ты мне об этом по сто раз на дню твердишь. И я никогда в жизни еще так не старалась. Обычно я все бросаю, едва успев начать. Так что не надо говорить, что я не стараюсь.
— Никогда в жизни так не старалась? — недоверчиво спросил Финн.
Я покачала головой.
— И этот твой брат ни разу не заставил тебя что-нибудь довести до конца?
— Нет, — призналась я. — Ну, он заставлял меня ходить в школу.
Мэтт и Мэгги поощряли все мои увлечения, но чтобы силой принуждать? Никогда.
— А ты избалована сильнее, чем я думал, — сказал Финн с искренним удивлением.
— И вовсе я не избалована, — отрезала я, но тут же добавила: — Избалована, конечно, но не так уж и сильно. Не как Вилла, к примеру, и наверняка многие другие подменыши. Мэтт с Мэгги просто хотели, чтобы я была счастлива.
— Счастье нужно заслужить, — философски заметил Финн.
— Хватит сыпать китайскими мудростями, — фыркнула я. — Они просто меня оберегали с тех пор, как мать пыталась меня убить. Если бы не это, вряд ли они стали бы так со мной носиться.
— Расскажи о том случае, — попросил Финн.
Прежде он ни разу не пытался узнать подробности того дня, определившего всю мою жизнь.
— Это был мой день рождения. Ну и как обычно, я капризничала. Закатила скандал из-за того, что она приготовила шоколадный торт. Я никогда не любила шоколад. Мы с ней находились на кухне, и она взорвалась. Начала гоняться за мной с огромным ножом, кричала, что я чудовище. А потом полоснула меня ножом, распорола платье и оставила глубокую рану на животе. В общем, Мэтт ворвался в кухню и спас меня.
— Рана на животе? — Финн нахмурился.
— Да. — Я задрала футболку. Финн опустился на корточки и очень осторожно кончиками пальцев провел по шраму. Я закрыла глаза. А Финн вдруг прижал руку к моему животу, целиком накрыв шрам, ладонь была точно раскаленная. Я едва не застонала от блаженства. Финн резко убрал руку, я услышала шорох и открыла глаза. Финн уже распрямился. Я опустила футболку. Валяться на полу расхотелось, я села и поправила волосы.
— Так Мэтт спас тебя? — спросил Финн, нарушив неловкое молчание.
У него был очень задумчивый вид. С ним никогда не поймешь, о чем он думает и что творится в его голове.
— Да. — Я кивнула и тоже встала. — Мэтт всегда меня защищал. Сколько себя помню.
— Хм. — Финн продолжал задумчиво на меня смотреть. — У подменышей крайне редко устанавливаются столь близкие отношения с приемными хозяевами, как у тебя.
— Хозяевами?! — Меня даже передернуло. — Ты так говоришь, будто я вещь! Будто я паразит какой!
И тут я поняла, что так оно и есть. Эта мысль давно меня преследовала, просто я старательно отгоняла ее. Меня оставили в чужой семье, чтобы я высосала из них ресурсы, деньги, возможности, перетащила все это сюда. Да, я самый настоящий паразит! Кровосос!
— Ты не паразит, — прервал мои невеселые размышления Финн. — Они тебя любили, и ты искренне любила их. Это необычно, но в этом нет абсолютно ничего плохого. Более того, это даже хорошо. Возможно, благодаря этому ты окажешься способна на сострадание, чего недостает многим лидерам трилле.
— Сильно сомневаюсь, что я способна на сострадание.
— Я же вижу, насколько тебе неприятно наблюдать, как Элора обращается с другими. Она полагает, что уважения можно добиться исключительно силой и страхом. Но у меня есть чувство, что ты станешь использовать совсем иные методы в своем правлении.
— И какие же?
— Это уже тебе решать, — просто ответил Финн.
На том наше занятие и завершилось. Финн настоял, что мне нужно отдохнуть перед завтрашним днем. Честно говоря, я и вправду устала, не физически, нет, то была нервная усталость. Мне хотелось спрятаться ото всех, зарыться под одеяло и заснуть. И спать долго-долго, до самого воскресенья, пропустив ужасную субботу.
Однако заснуть все не получалось. Я ворочалась с боку на бок, в голове крутились самые разные мысли, но чаще всего, разумеется, о Финне, о его чудесных прикосновениях, о… Я решительно отогнала эти воспоминания, и мысли мои перескочили на Мэтта. Я очень скучала по нему. Даже не думала, что буду так скучать. Считается, что время лечит, но я здесь уже почти неделю, и тоска по брату стала только острее. Мне так не хватало рядом человека, который поддерживал и любил меня всегда и безо всяких условий.
Проснулась я ни свет ни заря. Сна не было ни в одном глазу. Я оделась и выскользнула из комнаты, собираясь наведаться на кухню. Однако на лестнице наткнулась на Риза.
— Привет, чего так рано? — Риз отхватил от плюшки, которую держал в руке, изрядный кусок.
— Не спится. А ты чего?
— Тоже не спится. Да и в школу уже скоро собираться. — Он отбросил челку с глаз. — Дергаешься перед балом?
— Не без того, — призналась я.
— Как подготовка? Тяжко?
Я неопределенно кивнула.
— Тебя ведь что-то беспокоит, правда? Вид… кхм… расстроенный.
— Ничего особенного… — Я опустилась на верхнюю ступеньку. — Просто скучаю по брату.
— По брату? — как-то сдавленно переспросил Риз.
Он сел рядом. Только сейчас я сообразила, с кем разговариваю. Мне ведь и представить трудно, каково все эти годы приходилось Ризу. Ведь он-то, в отличие от меня, всегда знал, что он не родной. И наверняка чувствовал себя очень одиноким. И понимал, что родных никогда не увидит. Родители от него не отказывались. Его украли, и украли те, кому он сам не нужен, а нужно лишь его место в другой семье. От сочувствия у меня сжалось сердце.
— Да… Он ведь и твой брат, — пробормотала я.
Именно так. Мэтт всегда останется моим братом.
— Как его зовут? — тихо спросил Риз.
— Мэтт. Он классный. Самый классный парень на свете.
— Мэтт, — повторил Риз благоговейно.
— Самый смелый на свете. И самый верный. На все готов, лишь бы защитить тех, кого любит. И самый бескорыстный. И он очень-очень сильный. Он…
Я с трудом проглотила комок в горле и поняла, что не смогу удержать слезы. Я отвернулась.
— А мама с папой какие?
Я долго молчала, прежде чем ответить.
— Папа умер, когда мне было пять… Мать не смогла этого перенести, и… с тех пор она живет в клинике. Психиатрической. Меня воспитывали Мэтт и тетя Мэгги, это папина сестра.
Меня вдруг захлестнула волна неприязни к Ким. Допустим, всеми ее поступками двигала любовь к Ризу, который навсегда останется для нее Майклом, но ведь именно мне приходится рассказывать ему обо всем. А она даже увидеться с ним не сможет, потому что до конца своих дней просидит в психушке. И чего она добилась своей ненавистью ко мне? Только боли. Себе, мне, Мэтту, Ризу, всем.
— Мне очень жаль. — Я коснулась руки Риза. — Сложно объяснить, откуда я это знаю, но твоя мать очень тебя любила. Она очень тебя ждала. А меня всегда ненавидела, потому что знала, что я — не ты.
— Правда?
Впервые я видела Риза грустным.
— Да. Для меня это, конечно, было ужасно. Ну просто полный отстой, — добавила я уныло, и Риз вдруг рассмеялся.
— Прости… Получается, меня очень нелегко забыть.
— Получается так.
Риз сжал мои пальцы:
— А тетя Мэгги? Какая она?
— Чудесная. Чересчур заботливая и хлопотливая, но чудесная. И терпеливая. Чего они только не натерпелись от меня… Знаешь, все странно. Они ведь на самом деле твои родные, не мои.
— Нет, они и твоя семья тоже, — возразил Риз. — Они тебя любят, они тебя вырастили. А это и есть настоящая семья, разве нет? Вряд ли Риз знал, как долго я ждала этих слов. Я люблю их и всегда буду любить. И очень хочется, чтобы все остальные это понимали.
— Венди!
Разумеется, это был Финн, направлявшийся подглядывать, как я сплю. Я быстро выдернула руку из ладони Риза. Тот вскочил.
— Что ты здесь делаешь? — вопросил Финн.
— Только что проснулась. Мы просто болтали.
Я взглянула на Риза, и он быстро кивнул. Во взгляде Финна подозрение так и плескалось, будто он застукал нас с поличным при ограблении банка.
— Тебе пора собираться в школу, — холодно сказал он Ризу.
— Сам знаю, — раздраженно буркнул тот и улыбнулся мне: — До встречи, Венди.
— Ага, пока, — улыбнулась я в ответ.
— Так что тут происходит? — прошипел Финн, когда Риз ушел.
— Я уже ответила, — отрезала я и встала. — Мы просто болтали!
— О чем?
— О семье.
— Нельзя ему рассказывать о твоей приемной семье. Мансклиги не должны знать о своем происхождении. Иначе они могут отправиться на поиски родных. А это недопустимо. Мансклиги не должны общаться со своими семьями. Это слишком опасно для нашего сообщества. Ясно?
— Но это нечестно! Нечестно и несправедливо! Вы их дважды лишаете семьи! Сначала украли, а потом не позволяете познакомиться с родными! Хотя они вам все равно не нужны! Почему им нельзя вернуться домой?
— Их дом здесь. Некоторые отправляются на поиски семьи, но большинство возвращается. Если позволить манксам воссоединяться с семьями, то будут подорваны сами основы нашего общества. Твоя жалость к Ризу — недостаточная причина рушить все, что у нас есть.
— Я ничего особенного ему не сказала. Просто я скучаю по Мэтту. И рассказала, какой он классный. Я не говорила, где он живет. Ничего такого.
— Тебе следует быть осторожнее, Венди, — нахмурился Финн.
— Прости.
Не так уж я и провинилась, между прочим. Я раздраженно развернулась, собираясь пойти к себе.
— Постой. — Финн остановил меня, осторожно взяв за руку. Притянул к себе.
Несмотря на всю мою злость на него, я, как обычно, тотчас разомлела от его прикосновения. И вся злость куда-то испарилась.
— Ну что еще? — буркнула я.
— Я видел, как ты держала его за руку.
— И что с того? В вашем мире троллей и это уже преступление?
— Нет, но… тебе нельзя этого делать. Тебе нельзя заводить отношения с мансклигом.
— Ах да! — Я вырвала руку и выкрикнула: — Да ты просто ревнуешь!
— Я не ревную. Я забочусь о твоей репутации. Ты не понимаешь, насколько опасными могут быть ваши отношения.
— Да-да, конечно. Я же вообще ничего не понимаю, и как я могла забыть?
— Я вовсе не это имел в виду.
Я быстро шла по коридору, Финн не отставал ни на шаг.
— Но ведь это так, — возразила я. — Я вообще ничего не знаю.
— Венди!
Я неохотно остановилась, повернулась к нему.
— Если ты чего-то не понимаешь, то только потому, что я плохо тебе это объяснил.
Финн сглотнул, отвел взгляд. А вот это уже любопытно. Он явно что-то недоговаривал. Я ждала.
— Ты права.
Слова давались ему с трудом, я молчала.
— Я ревную.
— Что?!
У меня даже рот приоткрылся от изумления.
— Но это никоим образом не влияет на исполнение моих обязанностей. Как не меняет того факта, что тебе нельзя заводить отношения с мансклигом. — Финн по-прежнему не смотрел на меня. — А теперь приведи себя в порядок. Нас ждет длинный день.
Он развернулся и быстро пошел прочь.
— Финн, постой!
Он замедлил шаг, оглянулся:
— Все, вопрос закрыт. Я обещал, что не буду тебе врать. И я врать не стал.
И ушел. А я осталась торчать истуканом в коридоре. Ноги у меня дрожали, голова кружилась, в голове бушевала настоящая буря. Он признался, что неравнодушен ко мне! А потом велел забыть обо всем и вести себя как ни в чем не бывало.
ВОСЕМНАДЦАТЬ
Я ТЕБЯ БОЮСЬ
Слова Финна все стучали в мозгу, не давая сосредоточиться. Нет, приятно, конечно, что он меня ревнует, только все это абсолютно безнадежно. Он ведь такой правильный и никогда не нарушит здешние порядки. Так что копалась я дольше обычного. И, хотя задержалась изрядно, Финн за мной не зашел. В конце концов я решила дождаться его у лестницы. Заглядывать к нему в комнату я не рискнула.
С верхней площадки я видела холл, а если сесть на ступеньку, то и парадную дверь. К моему удивлению, она распахнулась и в холл вошел Туве Кронер. Как к себе домой.
Я сидела на ступеньке, так что его взгляд пересек весь холл и уперся точно в меня.
— Привет, — сказала я, как и положено воспитанной и гостеприимной принцессе.
— Хм, да. Тебя-то я и ищу.
Сунув руки в карманы, он подошел к подножию лестницы и там остановился.
— Зачем? — И тут же, осознав свою грубость, я торопливо исправилась: — Прошу прощения, с какой целью?
— Помочь, — коротко ответил Туве.
Немногословный. Я встала и медленно двинулась вниз по лестнице. Взгляд Туве блуждал по просторному холлу, точно он стеснялся смотреть на меня. Его темные волосы были растрепаны. Он рассеянно взъерошил выгоревшие на солнце прядки. Лицо смуглое, с легким намеком на зеленцу, — Финн как-то сказал, что это типично для трилле. Но ни у кого другого я такого цвета кожи не видела.
— Помочь с чем? — спросила я.
— Что?
— С чем ты хотел мне помочь?
Я старалась говорить надменно, но вряд ли он это заметил.
— А…
Он опустил руку и уставился в пустоту, словно сам забыл, зачем пришел.
— Я телепат, — наконец объявил он.
— Что? Ты умеешь читать мысли?
Я напряглась, пытаясь сделать свои мысли как можно более достойными для чужого чтения.
— Нет-нет. Конечно, нет, — отмахнулся он. — Но у меня бывают предчувствия. И я умею перемещать предметы силой воли. Но чужие мысли читать не могу. Зато вижу ауру. У тебя она сегодня коричневая.
— И что это значит?
Я скрестила руки на груди с твердым намерением защитить свою ауру от нападок. Хотя очень смутно себе представляла, что такое аура.
— Ты несчастна. — У Туве был отрешенный голос. — Обычно она оранжевая.
— И чем эти сведения помогут мне?
— Вообще-то ничем. Финн уже обсуждал с тобой обучение?
— Меня уже учат, как быть принцессой.
— Нет. Я говорю об обучении способностям. Оно начнется только после крещения. Считается, если их использовать без инструкций, можно с ума сойти. И главное — это спокойствие. — Он вздохнул.
— То есть ты сейчас спокоен? — Я скептически подняла брови.
— Нет.
Туве наконец позволил взглянуть в его зеленые глаза.
— Я тебя боюсь, — сказал он.
— Ты боишься меня? — Я расхохоталась.
— Да. Ведь я вижу то, чего другие не видят.
Я резко прекратила смеяться. Мне стало не по себе.
— И что же ты видишь?
— Тебе уже сказали?
— Что сказали?
— Ну, если никто тебе не сказал, я точно не скажу.
Он отвернулся.
Этот странный разговор начал действовать мне на нервы.
— Не знаю, чего ты добиваешься, но на помощь совсем не похоже, — дала я волю раздражению. — Напротив, ты меня только запутал.
— Прошу прощения, принцесса. — Туве поклонился. — Финн хотел, чтобы я обсудил с тобой твои способности. Он знает, что обучение начнется только после бала, но хочет, чтобы ты была готова.
— Так это Финн попросил тебя прийти?
— Ну да. Тебя это огорчает?
— Нет, вовсе нет, — поспешно возразила я.
Значит, Финн не пожелал меня видеть и прислал вместо себя Туве.
— Так у тебя есть вопросы?
— Тьма.
Туве посмотрел на меня, склонив голову набок, и напомнил мне вдруг любопытного щенка.
— Ты не должна бояться.
— Да вовсе я не боюсь, с чего ты взял? — Я поежилась под его взглядом.
— Я знаю, когда ты врешь. И не потому что умею читать мысли, а потому что ты не умеешь врать. Советую научиться. Элора, например, великолепно умеет врать.
— Хорошо, потренируюсь на досуге.
— Ага, обязательно.
Туве говорил с совершенно обезоруживающей искренностью. Лицо у него было грустное.
— Ты мне нравишься. Ты честная и эмоциональная. Но королеве не подобает быть такой.
— Да, полагаю, ты прав.
— А я ужасно рассеянный, если ты не заметила. — Он улыбнулся, но его зеленые глаза остались печальными. — Мне сложно сосредоточиться, но я работаю над собой.
— Так… не хочу показаться грубой, но почему Финн попросил тебя о помощи?
— Потому что я сильный. — Туве достал что-то из кармана и небрежно отшвырнул в сторону. — И он мне доверяет. Ладно… Давай посмотрим, на что ты способна.
— Ты о чем? — захлопала я глазами, окончательно сбитая с толку.
— Да обо всем. Перемещать предметы умеешь? — Руками умею.
— Ну да, ты же не инвалид. О твоих физических возможностях я знаю.
— Я мало что умею. Немного владею убеждением, но здесь я его ни разу не использовала.
— Попробуй. — Туве показал на висящую над нами люстру: — Перемести ее.
— Не хочу я ее никуда перемещать, — испуганно сказала я.
В голове вдруг вспыхнула картина, которую я помнила в мельчайших деталях. Картина Элоры. Черный дым, красные языки пламени и сверкающие осколки. Только сейчас картина была не просто картиной. Я чувствовала запах гари, жар близкого огня, в ушах стоял звон разлетающихся по мраморному полу хрустальных подвесок.
Я помотала головой, сглотнула комок в горле и невольно спустилась на несколько ступенек.
— Что это было? — тревожно спросил Туве.
— Где?
— Что-то случилось.
Он пытливо смотрел на меня, а я растерянно молчала. Даже если бы захотела объяснить, то не смогла бы подобрать нужные слова. Да и о чем тут говорить? Все это лишь игра моего воображения.
— Интересная ты.
— Спасибо, — пробормотала я.
— Мне неприятно это делать, когда ты так напугана, но мне нужно очистить сознание.
Он устремил взгляд на люстру, и у меня перехватило дыхание. Тяжелые подвески начали тихо позванивать, раскачиваться. Я хотела крикнуть, но горло свела судорога. Хрустальная громадина раскачивалась все сильнее и сильнее.
— Хватит! — вырвался у меня хриплый вопль. — Хватит!
— Прости. — Туве прикрыл глаза и выдохнул.
Я не могла оторвать глаз от люстры, смотрела и смотрела, пока та не перестала качаться.
— Я должен был что-то сделать. А кроме люстры здесь перемещать нечего. За исключением тебя, конечно, но я подумал, что тебе это понравится еще меньше.
— Зачем тебе вообще понадобилось что-то перемещать?! И вон стоит ваза! А вон подставка с зонтиками! И ты мог бы выйти на улицу!
Паника схлынула, уступив место пульсирующей ярости. Я крепко сжала кулаки.
— Когда тебя переполняет страх, от тебя исходит мощный импульс, ты проецируешь свои ощущения. А для меня это единственный способ успокоиться. Большинство, наверное, не чувствует твоих волн, но я слишком восприимчив. А когда я что-то перемещаю, то сосредотачиваюсь на объекте и блокирую все входящие потоки. Ты слишком сильная. Прости.
— И все равно незачем было так пугать.
— Как жаль. — Туве глядел на меня с удивлением и сожалением. — Остальные даже не узнают, кто ты на самом деле. Все сейчас такие слабые, что даже не поймут, насколько ты могущественна.
— О чем ты? — Злость мгновенно испарилась.
— Твоя мать очень сильная, — в голосе Туве послышалось восхищение, — но не настолько, как ты. И даже, возможно, не настолько, как я. Ее сила сияет и потрескивает, подобно тысяче молний. Когда она входит в комнату, воздух буквально намагничивается. А все остальные… — Туве покачал головой.
— Ты имеешь в виду, все остальные трилле? — на всякий случай уточнила я.
— Когда-то благодаря нашей силе вращалась Земля.
В голосе Туве звучала грусть, однако он уже не казался напряженным. Видимо, раскачивание люстры действительно помогло.
— Буквально или это такое образное выражение?
— Буквально. Мы могли создавать горы, поворачивать реки вспять. — Он театрально развел руками. — Весь мир, что окружает нас сейчас, сотворили мы! Нас переполняла магия!
— А сейчас в нас разве нет магии? — спросила я, удивляясь его страсти.
— Никакого сравнения. Когда у людей появилась собственная магия, свои технологии, все изменилось. Власть и деньги постепенно утекли к людям, и мы начали доверять им воспитание наших детей. — Он фыркнул. — Подменыши перестали возвращаться, когда поняли, что мы не можем предложить им ничего особенного.
— Но мы же с тобой вернулись, — заметила я.
— Ваша садовница, благодаря которой круглый год все цветет в вашем саду, — маркиза! — Туве махнул рукой в сторону сада. — Садовница! Я, конечно, не социолог, но если уж самые влиятельные представители общества работают садовниками, значит, в обществе проблемы.
— Тогда… почему она садовница?
— Потому что больше никто на это не способен. Настали времена, когда никто ни на что не способен! Все слишком зациклились на человеческой системе. Со всеми этими дизайнерскими платьями и дорогими побрякушками. Одержимость богатствами всегда была нашей главной слабостью. — Его губы скривились от отвращения.
— Ага, — кивнула я. — Но твоя мать по этой части всех переплюнет.
— Знаю. — Его лицо вдруг смягчилось. — Я ничего не имею против людей. Хотя, послушав меня, этого и не скажешь.
— Ты слишком эмоционален, вот что.
При нашей первой встрече я сочла, что его рассеянность — проявление скуки и высокомерия. Но теперь поняла, что виной тому его способности. Дар вызывал у него нечто вроде синдрома дефицита внимания. Но оказывается, Туве еще и честен, чего за трилле я пока не замечала.
— Возможно. — Он улыбнулся смущенно.
— Сколько тебе лет?
— Девятнадцать. А что?
— Откуда тебе столько известно о прошлом? Ты так все описываешь, будто сам при этом присутствовал. Будто сам был тому свидетелем. Или ты помешан на истории?
— Мать следит, чтобы я постоянно занимался. На случай, если у меня появится шанс взойти на трон.
Судя по тону, его эта перспектива не слишком радовала. Видимо, царствование казалось Туве не более привлекательным, чем мне. Планы Авроры по захвату трона интересовали исключительно ее одну.
— Так ты просто это все вычитал в книгах? — Что ты увидела, когда посмотрела на люстру? — спросил вместо ответа Туве.
Я покачала головой:
— Трудно объяснить. Я видела… картину.
— Некоторые видят будущее. — Он смотрел на люстру, сверкающую над нашими головами. — А некоторые — прошлое. — Он задумчиво помолчал, потом продолжил: — Но в итоге прошлое и будущее мало чем отличаются. Ни то ни другое изменить нельзя.
— Какая глубокая мысль! — прокомментировала я, и он рассмеялся.
— Я тебе совершенно не помог, да?
— Не знаю, — призналась я.
— Боюсь, тебя мне на сегодня достаточно, — объявил Туве.
Я решила не спрашивать, что он имеет в виду. Наверняка от его ответа мне сделается еще неуютнее.
— У тебя много дел. Не хочу отнимать напрасно твое время.
И Туве резво направился к двери. Непредсказуемости этому парню явно не занимать.
— Постой, — окликнула я, и он замер. — Ты говорил, что Финн просил тебя меня подготовить. К чему?
— Финн — защитник. Волноваться — его обязанность.
У меня сжалось сердце. Ну почему все подчеркивают, что я для Финна всего лишь работа?
— Он должен знать, что о тебе будет кому позаботиться. Даже если его самого не окажется рядом.
— И почему его не окажется рядом? — переполошилась я.
— Это мне неизвестно. Но он заботится о тебе.
И Туве вышел за дверь. Я была благодарна ему, хотя и не понимала за что. Может, за то, что окончательно затуманил мне мозги? Снова вспомнилась картина Элоры, и по телу пробежала нервная дрожь. В голове стучали слова Туве. Будущее изменить нельзя.
Я посмотрела на люстру. Что, если попробовать раскачать ее? Но страх сковал меня. Вдруг эта громада упадет и картина Элоры сбудется?.. Да, но до сих пор этого не произошло. А вдруг я изменила будущее? Или на картине изображен иной момент? И худшее еще впереди?
ДЕВЯТНАДЦАТЬ
КРЕЩЕНИЕ
До бала оставались всего сутки, и Элора решила лично удостовериться, что я ко всему готова. Она затеяла ужин-репетицию, дабы узнать, способна ли я поддерживать беседу и должным образом расправляться на публике с едой.
В свидетели моего вероятного провала она пригласила Гаррета, Виллу, Рианнон, а также Финна и Риза. Всех этих гостей я уже знала, потому не так уж сильно нервничала. Хотя Элора, разумеется, постаралась меня запугать, несколько раз грозно повторив, что я должна себя вести в точности как на торжественном ужине. Остальные получили аналогичные инструкции и явились принарядившимися. Даже Риз снизошел до того, что надел блейзер, который, кстати, очень ему шел. А Финн, как обычно, сражал наповал.
После того как Финн признался, что ревнует меня, я не знала, как себя с ним вести. Перед ужином он заглянул ко мне в комнату, чтобы убедиться, готова ли я. Правда, у меня осталось впечатление, будто он старательно отводил глаза.
Когда я вошла в столовую, Элора рассаживала гостей. Она должна была сидеть во главе стола, я — в противоположном конце. Рядом со мной сидели Риз и Финн.
— Где мое место будет завтра? — спросила я, пригубив вино.
— Между мной и Туве Кронером. — Элора, прищурившись, наблюдала за тем, как я пью. — Бокал нужно держать за ножку.
— Простите.
Кстати, именно за ножку я его и держала. Может, у бокала есть еще какая-то невидимая ножка? Тем не менее я послушно передвинула пальцы, надеясь, что так, по мнению ее величества, будет правильнее.
— Принцесса никогда не извиняется, — тут же одернула меня Элора.
— Простите, — пробормотала я и поспешно добавила: — Это нечаянно. Больше не повторится.
— Не мотай головой, — велела Элора. — И принцесса ничего никому не обещает. Обещания не всегда можно сдержать, а принцессу никто не должен уличить во лжи.
— Я, вообще-то, и не обещала ничего, — промямлила я.
— Принцесса никогда не спорит.
— Я принцесса всего две недели. Может, не стоит со мной так строго?
Все эти дни, обращаясь ко мне, Элора начинала фразу словами «принцесса должна» или «принцессе не подобает». И это мне порядком надоело.
— Ты всю жизнь была принцессой, — отрезала Элора. — Ты должна знать, как себя вести.
— Постараюсь, — проворчала я под нос.
— Говори громче. И четче — независимо от того, что именно ты говоришь, — повысила голос Элора. — И тебе некогда стараться. Прием уже завтра. Ты должна быть готова.
Я хотела было огрызнуться, но Риз с Финном выразительными взглядами дали понять, что пора прикусить язык. Рианнон нервничала и не отрывала глаз от своей тарелки. И только Гаррет безмятежно наслаждался едой.
— Понимаю. — Я сделала глубокий вдох и снова пригубила вино.
Правильно ли я держала бокал на этот раз, трудно сказать, но Элора промолчала.
— Я получила фото твоего платья, — улыбнулась мне Вилла. — Оно потрясающее. Я даже немного завидую. Королевой бала любая из нас бывает лишь раз, и завтра твой день. Ты будешь ошеломительна.
Она поспешила прийти мне на помощь, переключив беседу с моих ошибок на хоть какие-то мои достоинства. И пусть с Финном и Рианнон она вела себя как последняя стерва, в этот момент я ее просто обожала.
— Спасибо, — благодарно улыбнулась я.
Последняя примерка состоялась утром, и, как Вилла и просила, я отправила ей фотографию. А сфотографировал Финн. Мне было неловко, я стеснялась позировать, а он даже не сказал, идет ли мне платье. По мне, так оно было слишком шикарным, и дружеская поддержка очень даже пригодилась бы. Но Финн лишь нажал кнопку, и на этом все.
— Вы видели платье? — Вилла обратилась к Элоре, которая величественно кромсала на тарелке веточку петрушки.
— Нет. Я доверяю вкусу Фредрика, и Финн его одобрил, — рассеянно ответила Элора.
— Когда будут шить платье моей дочери, я не упущу ни единой детали, — задумчиво произнесла Вилла.
Ее слова явно задели Элору, но Вилла ничего не заметила.
— Я всегда с ума сходила от нарядов. Будь моя воля, не вылезала бы с балов. — Вилла рассмеялась. — Поэтому я так рада, что ты здесь. У тебя будет грандиозный бал.
— Спасибо, — повторила я.
— У тебя тоже был прекрасный прием. — Гаррет решил заступиться за бал, который он устроил дочери. — И платье у тебя было фантастическое.
— Помню, — счастливо улыбнулась Вилла. — Волшебное!
Финн закашлялся, и Элора с Виллой разом уставились на него.
— Прошу прощения. Подавился, — объяснил Финн, делая глоток вина.
Элора недовольно хмыкнула и перевела взгляд на меня:
— Кстати. Все забываю спросить. Что ты планируешь делать со своим именем?
— С именем? — удивилась я.
— Да. На церемонии крещения. — Какое-то время Элора смотрела на меня, ожидая ответа, затем строго взглянула на Финна: — Я думала, Финн тебе рассказал.
— Да, но ведь этот вопрос уже решен. — Я была окончательно сбита с толку. — У нас в роду все берут фамилию Даль, разве нет?
— Я не о фамилии говорю, — с раздражением пояснила Элора. — Я имею в виду твое имя.
Я нахмурилась:
— Не понимаю. У меня есть имя.
Все молчали.
— Венди, — тихо напомнила я.
— Это неподобающее для принцессы имя, — отрезала Элора. — Все меняют свое имя. Виллу тоже раньше звали как-то иначе. Как тебя звали, милая?
— Ники, — ответила Вилла. — Я взяла имя Вилла в честь матери.
Гаррет улыбнулся, и от меня не ускользнуло, как Элора на миг напряглась.
— Так что? Какое имя ты возьмешь? — не отставала она.
— Я… не думала об этом.
Сердце бешено колотилось. Да не хочу я менять имя. Абсолютно не хочу. Когда Финн рассказал о церемонии крещения, я решила, что менять придется только фамилию. Восторга это не вызывало, но все равно предполагалось, что я когда-нибудь выйду замуж, так что раньше сменить фамилию или позже — не все ли равно.
Но Венди — мое родное имя. Мое. Я посмотрела на Финна в надежде на поддержку, но Элора снова заговорила:
— Если хочешь, могу посоветовать пару имен. Элла, в честь моей матери. Или Сибилла, в честь моей сестры. Оба имени хороши. Одну из наших королев, что очень долго и успешно правила, звали Ловиса. Мне всегда было по душе это имя.
— Не хочу сказать, что они мне не нравятся, — начала я, осторожно подбирая слова, хотя, честно говоря, имя кошмарнее Сибиллы сложно придумать, — просто я люблю свое имя. Не понимаю, зачем мне его менять.
— Венди — глупое и пустое имя, — отчеканила Элора. — Оно совершенно не подходит принцессе.
— Почему? — уперлась я, решив стоять на своем. И плевать, что думает Элора. Дело даже не в том, что Венди — такое уж прекрасное имя, но его мне дал Мэтт. Человек, который любил и любит меня. Кроме имени у меня ничего от брата не осталось, и я от этого не откажусь.
— Это имя мансклига, — процедила Элора. — Ничего подобного я не потерплю. Ты выберешь подходящее для принцессы имя — или мне придется сделать это самой. Понятно?
— Если я принцесса, то почему не могу решать, что мне подходит, а что нет? Разве не в этом одно из преимуществ принцессы и правительницы королевства? Право менять правила. И если я хочу, чтобы меня звали Венди, что в этом плохого? — Я изо всех сил старалась, чтобы голос звучал ровно и спокойно.
— Ни одна принцесса за всю историю не оставила себе человеческое имя, и впредь этому не бывать. У моей дочери, принцессы, не будет имени манкса.
Слово «манкс» она выплюнула с особым презрением, и я заметила, как Риз стиснул зубы. Уж я-то знала, каково это — иметь мать, которая тебя ненавидит. Но меня никогда не заставляли молча глотать оскорбления. Бедный
Риз. — Я не стану менять имя.
Все уткнулись в свои тарелки, а мы с Элорой с разных концов стола сверлили друг друга взглядами. Репетиция торжественного ужина явно удалась на славу.
— Здесь не место для подобного разговора, — ледяным голосом наконец произнесла Элора, но я не отвела глаза. — Впрочем, неважно. Никакого разговора и не будет. Ты сменишь имя, и новое имя для тебя выберу я.
— Нет! — сорвалась я на крик. — Я принцесса! Вы сами сказали, что я не обязана никого слушать!
— Никого, кроме меня, — спокойно уточнила Элора.
— При всем уважении, — раздался голос Финна. Все изумленно уставились на него, но он невозмутимо продолжал: — Возможно, стоит прислушаться к желанию принцессы. Ее желания когда-нибудь будут менять законы королевства, а ведь сейчас речь идет о пустяке.
Элора, не говоря ни слова, с ледяной улыбкой взирала на Финна. За столом воцарилось гнетущее молчание. Наконец королева произнесла:
— Однако в данный момент королевством правлю я, и до тех пор, пока это не изменится, последнее слово остается за мной. — Она улыбнулась шире, но улыбка вышла угрожающей. — При всем уважении, искатель, ты слишком заботишься о ее желаниях, забывая о ее обязанностях.
На миг лицо Финна дрогнуло, но он продолжал смотреть Элоре в глаза.
— В твои обязанности входит объяснить принцессе тонкости обряда крещения и подготовить ее к завтрашнему дню, не так ли?
— Так.
— Похоже, задание ты не выполнил. И мне интересно, чем вы занимались с принцессой. Хотя бы часть этого времени удалось посвятить занятиям?
Внезапно сбоку от меня что-то мелькнуло. Это Риз опрокинул бокал с вином, красные капли брызнули во все стороны. Я поняла, что Риз сделал это нарочно.
Он засуетился, принялся бормотать извинения, но своего добился — Элора больше не сверлила Финна взглядом.
После того как осколки убрали, Вилла, прежде откровенно выказавшая Ризу одно лишь презрение, вдруг принялась увлеченно болтать с ним, а Риз с такой же готовностью отвечал ей. Они непринужденно трепались, явно с одной лишь целью — не дать Элоре и Финну продолжать перепалку.
Но Элора была бы не Элорой, если бы сдалась так быстро. Ее внимание снова переключилось на меня. Она ловко вставляла в щебет Виллы полные яда замечания:
— Бога ради, принцесса, хотя бы вилкой пользоваться ты должна уметь.
— Это салфетка, а не половая тряпка.
— Еду по тарелке размазывают лишь младенцы.
И все же болтовня Виллы сделала свое дело: напряжение, витавшее за столом, мало-помалу отступило.
Наконец Элора отодвинула тарелку и заявила, что у нее разыгралась мигрень, но вставать не спешила. Гости, мигом поняв намек, засобирались. Гаррет извинился и сказал, что им пора домой. Элора рассеянно кивнула.
— До завтра, — без выражения произнесла она, не удостоив его и взглядом.
Гаррет постарался не выдать, что его столь демонстративное равнодушие задело, и нежно коснулся ее плеча:
— Береги себя.
Финн, Риз и я тоже поднялись из-за стола, чтобы проводить гостей, но от резкого голоса Элоры я замерла.
— Финн, проводи меня в мастерскую. Мне нужно с тобой поговорить.
— Слушаюсь. — Финн поклонился.
Я попыталась поймать его взгляд, но Финн не смотрел на меня. Сцепив руки за спиной, он неподвижно ждал указаний Элоры. Вилла взяла меня под руку и увлекла прочь из столовой. Риз и Рианнон шли перед нами, тихо перешептываясь. Гаррет, еще раз глянув на Элору, последовал за нами.
— Я буду завтра к десяти, — с нарочитой беззаботностью прочирикала Вилла, когда мы очутились в холле.
— Зачем? — тупо спросила я.
— Чтобы помочь тебе. — Вилла покосилась на коридор, ведущий к столовой, и понизила голос: — Твоя мать явно не спешит тебе помогать.
— Вилла, не смей дурно отзываться о королеве, — одернул дочь Гаррет.
— В общем, жди меня утром. Помогу тебе стать королевой бала! — Вилла ласково сжала мою руку.
— Спасибо, — пробормотала я.
Мыслями я была в столовой, где остались Элора с Финном. Что она для него приготовила? Гаррет жалобно улыбнулся мне, и дверь за гостями захлопнулась. Мы с Ризом были в холле одни.
— Как ты? — спросил он.
— Нормально, — солгала я.
Меня трясло, и я как никогда прежде была уверена: не желаю быть принцессой. Надо немедленно объявить об этом Элоре, и будь что будет…
Риз схватил меня за руку и тихо, но твердо проговорил:
— Не ходи, сделаешь только хуже.
Он обнял меня за плечи и повлек в сторону лестницы. Но на площадке между этажами я высвободилась и перегнулась через перила, надеясь уловить голоса из мастерской.
Риз опустился на ступеньку.
— Ну и трапеза выдалась. — Он невесело хихикнул.
Расправив юбку, я села рядом.
— Прости.
— Не извиняйся. Ты ни в чем не виновата. Даже наоборот. Благодаря тебе жизнь в этом доме стала гораздо интереснее.
Только теперь до меня дошло, что Элора намеренно устроила весь этот спектакль с Финном. Она ведь могла использовать телепатию, но по какой-то причине хотела, чтобы я услышала. Ну да, Финн позволил себе не согласиться с ее величеством, но он был предельно почтителен и, между прочим, абсолютно прав.
— Как думаешь, что она ему сейчас говорит?
— Разве угадаешь? На меня она ни разу в жизни не кричала.
— Шутишь? — Я недоверчиво посмотрела на него.
Риз — такой балбес, а строже женщины, чем Элора, и представить нельзя.
— Правда-правда, — Риз рассмеялся при виде моей изумленной физиономии. — Она, конечно, бывает ужас какой строгой. Особенно когда дело касается приличий. Но я ведь очень редко ее вижу. Меня вырастили няньки. Элора всегда давала понять, что она мне не мать и быть ею не желает.
— Она когда-нибудь желала быть матерью хоть кому-то?
— Честно? — Риз помолчал. — Нет. Не думаю. Но ей необходимо было продолжить род. Это ее долг.
— И для нее я тоже лишь долг, — горько пробормотала я. — Хоть бы раз кто-нибудь искренне захотел, чтобы я была рядом.
— Брось, Венди, — Риз притянул меня к себе, — на свете полно людей, которые рады тебе. Не вини себя в том, что Элора такая…
— Это непросто, — прошептала я. — Она все-таки моя мать.
— Элора — сильная женщина, которую нам с тобой никогда не понять. Она королева. И это для нее главное. Потому она такая хладнокровная, отстраненная и жестокая.
— Каково тебе было жить с ней?
— Ну, — он пожал плечами, — примерно так же, как в пансионе при строгой директрисе. Она постоянно маячила где-то на заднем плане, но я знал, что последнее слово всегда за ней. Со мной она почти не общалась. Но…
Он замолчал.
— Что?
— Она не так хорошо умеет хранить тайны, как думает. Дом огромный, а я с детства умею отлично прятаться… Ты знаешь, что у нее был роман с отцом Финна?
— Знаю, — кивнула я.
— Я и не сомневался, что он тебе расскажет. Элора его любила. Она очень странная, когда влюбляется. Даже лицо меняется. Смягчается и как-то… светится, что ли. Видеть ее в таком состоянии куда тяжелее. Осознаешь, что она все-таки способна быть доброй и щедрой. Мне же доставались лишь равнодушные взгляды да замечания. Знаешь, у меня часто такое ощущение, будто меня обворовали.
— Мне жаль. — Я нежно прикоснулась к его руке.
Риз невесело улыбнулся:
— Короче, он расстался с Элорой ради своей жены, что было определенно к лучшему. Хотя, думаю, она с радостью бросила бы все и пошла за ним хоть на край света. И…
— Что?
— Ходят слухи, что она наняла Финна, потому что до сих пор безнадежно влюблена в его отца. Пойми меня правильно, я уверен, между Финном и Элорой никогда ничего не было. Но…
— Что?!
— Отец Финна никогда не смотрел на нее так, как Финн смотрит на тебя.
Я отчаянно пыталась понять, что означают его слова.
— И это еще одно очко не в твою пользу. Она никогда не хотела быть матерью, а теперь ты получила то, чего у нее никогда не было.
— Да говори ты прямо, — сорвалась я.
— Венди, — Риз посмотрел на меня с грустной улыбкой, — я понимаю, что совсем не умею сдерживать чувства, но ведь и ты меня не лучше.
— Что за ерунда, — пробормотала я и отвернулась.
— Ладно, — расхохотался Риз, — как скажешь.
И тут же, чтобы разрядить обстановку, принялся рассказывать какую-то забавную глупую историю. Но я его не слушала. Я напряженно думала. Наверняка у Риза просто воображение разыгралось. И, даже если он прав, Элора не посмеет наказать Финна за чувства. Не посмеет…
ДВАДЦАТЬ
ПРОЩАНИЕ
В холле показался Финн. Я вскочила. Наверное, у Элоры он пробыл не больше пятнадцати минут, но мне они показались вечностью. Риз остался сидеть. Финн невозмутимо глянул на нас снизу и начал подниматься.
— Финн!
Я бросилась за ним, а Риз, наоборот, скатился вниз по лестнице и исчез в коридоре, ведущем на кухню.
— Постой! Финн! Что там было?
— Разговор, — коротко ответил Финн.
Я схватила его за руку, и он остановился, обернулся и посмотрел куда-то мне за спину, словно искал кого-то.
— Я же велел тебе держаться подальше от мансклига.
— Риз просто поддержал меня, пока я ждала тебя, — ответила я.
— Тебе опасно находиться в его обществе. Как и в моем.
Меня начало раздражать, что он отказывается на меня смотреть. Куда угодно смотрит, только не на меня. А так необходимо сейчас заглянуть в его темные глаза.
— Это что еще значит? — требовательно спросила я.
— Отпусти мою руку.
— Объясни, что происходит, и я оставлю тебя в покое.
Он был гораздо сильнее меня, да и держала я его не так уж крепко. Мог бы с легкостью вырваться и уйти. Но освободить руку он даже не пытался.
— Меня отстранили от моих обязанностей, — сказал Финн. — Элора считает, что опасность тебе больше не грозит, а я нарушил правила. Я должен собрать вещи и покинуть территорию дворца.
У меня перехватило дыхание. Сбывается мой самый страшный кошмар. Финн уходит, и исключительно по моей вине. Могла бы и сама за себя постоять перед мамочкой! А еще лучше — держала бы рот на замке.
— Так нельзя. Не смей… Здесь твой дом, и Элора тебе доверяет. Она не может… Это я виновата! Это я ее не слушалась!
— Нет, ты не виновата, — твердо сказал Финн. — Ты ничего плохого не сделала.
— Ты не можешь вот так уйти! Завтра бал, и без тебя я провалюсь! — Голос у меня задрожал. — Я вовсе не принцесса. Одна я ничего не смогу!
— Все равно после бала я бы перестал с тобой заниматься. Скоро прибудет наставник, который научит тебя всему, что ты должна знать. А к балу ты готова, что бы ни говорила Элора. Завтра ты прекрасно со всем справишься.
— Но тебя здесь не будет?
Я не верила в происходящее, не желала верить.
Финн отвернулся.
— Я тебе больше не нужен, — тихо сказал он.
— Это я во всем виновата! — повторила я и шмыгнула носом. — Я поговорю с Элорой. Ты не можешь уйти. Она должна это понять.
— Венди, нельзя…
Финн попытался остановить меня, но я уже летела вниз по лестнице.
Меня разрывали на части паника, отчаяние, страх. Финн заставил меня бросить единственных в мире людей, которые меня любят. И я подчинилась — только потому, что доверяла ему. И вот он бросает меня, оставляет на съедение Элоры, которая хочет посадить меня на трон, о котором я думать-то не хочу. Конечно, во дворце остается Риз… Но надолго ли он задержится здесь? Настанет день, когда Элора избавится и от него. И я окажусь одна, совершенно одна.
Я уже бежала по коридору, все ускоряя и ускоряя шаг. Ноги несли меня к южному крылу, к покоям королевы. В душе я знала, что все это: страх перед Элорой, перед троном, перед грядущим одиночеством — не более чем вершина айсберга. А на самом деле я страшусь потерять Финна. И это главное. Жизнь без него невозможна. Нестерпима. Немыслима. До этих минут я и не представляла, сколько он для меня значит…
— Элора!
Я ворвалась в мастерскую, даже не постучав. Возможно, подобная бесцеремонность взбесит королеву, ну и пусть. Вдруг она так разозлится, что отошлет меня куда-нибудь подальше, с глаз долой?
Элора стояла у окна, всматривалась в ночную тьму. И даже не оглянулась на шум.
— В этом визите нет никакой необходимости, — негромко проговорила она. — Кроме того, само собой разумеется, такое поведение недостойно принцессы.
— Вы постоянно указываете, как не должна вести себя принцесса. Может, поговорим, как должна вести себя королева? — крикнула я. — Неужели вы настолько не уверены в себе, что не можете справиться с небольшими разногласиями? А если вам кто-то не кланяется в пол, вы отсылаете его прочь, да?!
— Полагаю, дело в Финне, — вздохнула Элора.
— Нечестно прогонять его! Он ничего плохого не сделал!
— Не имеет значения, что он сделал. И я вправе прогонять кого угодно за что угодно. Я королева. — Она обратила ко мне каменное лицо. — Причина не в его дерзости, а в том, что стоит за ней.
— Опять вы с этим дурацким именем!
— Тебе предстоит еще очень многому научиться и многое понять. Пожалуйста, присядь. — Элора указала на один из диванов, а сама прилегла на кушетку. — Нам нужно поговорить.
— Не буду я менять имя! — выкрикнула я, но все же опустилась в ближайшее кресло. — Зачем надо было так все раздувать? Какая разница, как кого зовут?
— Дело вовсе не в имени. — Она откинула назад длинные волосы, шелковистым облаком окружавшие лицо. — Я знаю, что ты считаешь меня бессердечной и жестокой, но это не так. Я очень привязана к Финну, гораздо сильнее, чем может быть привязана королева к слуге. И мне жаль, что я не подаю тебе должного примера. Мне тоже горько от того, что Финн должен уйти… Но это только ради тебя.
— Нет! — вскочила я. — Не верю! Вы просто ревнуете!
— Мои чувства к моему решению никакого
