Свобода и семейная жизнь

 

Зачем человек стремится к браку? Безусловно, затем, что ищет любовь.

Мы уже говорили, что под «любовью» понимаются очень разные вещи. Это и плотская любовь, и душевная, и дружеская, и жертвенная… Но вот любовь в браке – это любовь, которая должна переходить из одной формы в другую.

Часто этого не происходит, и по очень печальной причине: вместо реальной жизни в браке люди живут ожиданием – того, что должен делать в браке другой. И эта установка играет катастрофическую роль. Именно из‑за ожидания большинство браков разрушается.

Своим прихожанам, которые приходят с семейными проблемами, я советую посмотреть старый фильм (1964 года) режиссера Андре Кайата «Франсуаза, или Супружеская жизнь». Там очень хорошо показана позиция ожидания и предъявления претензий.

И здесь придется вернуться к вопросу о демократии. Я говорил, что западная демократия – очень занудная вещь, потому что при демократии все до последнего надо обсуждать. Точно так же и в браке – надо все обсуждать. А этого‑то мы и не умеем. Не помню, кто сказал, но сказал очень точно – начинаешь одну тему, а сразу возникает какое‑то непонимание… И далее – от непонимания к обвинению. Да, у нас часто обсуждение почему‑то легко переходит во взаимное обвинение.

Многие вещи нужно было проговаривать до брака – но нам не хотелось. И в начале брака мы как‑то проскакивали острые углы, потом, правда, стали на них натыкаться…

А как было бы хорошо, если бы мы учились говорить друг с другом!

 

* * *

 

Любовь в браке развивается от какой‑то зачаточной формы эротической любви и кончается той формой, до которой мы обычно не дорастаем – до любви жертвенной.

Но иногда вообще ни до какой любви дело не доходит. Ведь что зачастую звучит в христианских семьях: «Ты мой крест, значит, я тебя понесу. Я буду тебя терпеть, потому что у нас христианский брак». А на самом деле подтекст тут такой: «Ты сволочь и подонок, и стоило бы тебя бросить».

При этом абсолютно не понимается, что такое «крест», что это не поклажа для верблюда. Во‑вторых, не понимается, что такое состояние – это не терпение, это тупик, который рождает ненависть.

А в‑третьих, если любовь – это очень высокое слово и мы его плохо понимаем, то еще меньше мы понимаем, когда говорим «христианская».

Кьеркегор говорил, что опасность и беда христианства в том, что мы думаем, что мы уже христиане. Да, в каком‑то смысле мы уже христиане. Но мы не состоявшиеся христиане. Если мы этого не осознаем, то пускаем нашу жизнь на самотек – «авось что‑то случится и жизнь произойдет».

Так вот семейная жизнь – это пробный камень, где самотека не получается и жизнь сама по себе не происходит. Потому что в семейной жизни есть второй – Другой, с которым мы сталкиваемся – и обнажается неудача нашей жизни.

 

* * *

 

В этом смысле, как ни печально это звучит, иногда кризис семейной жизни может быть полезен, потому что он останавливает и заставляет думать. Понимаете, нужна какая‑то остановка в жизни! Свобода начинается с остановки.

А еще свобода начинается с благодарности.

Вот посмотрите, из текстов, которые читаются при венчании, все помнят в основном одну фразу: а жена да боится своего мужа (Еф. 5: 33). Но церковное чтение о браке и обязанностях супруга начинается не с этого места, а начинается со слов: благодаря всегда за все Бога и Отца, во имя Господа нашего Иисуса Христа (Еф. 5: 20) и так далее.

Так что брак начинается там, где начинается благодарение. И благодарение двоих должно сливаться в одно. За все, что нам дано. За жизнь. За совместную жизнь. За то, что жизнь такая сложная. За то, что мы не понимаем друг друга, но должны учиться понимать, а не просто перетаскивать изо дня в день эту тяжесть непонимания другого.

Трудно благодарить за взаимное непонимание в браке. Но если благодарения нет, то непонимание только усиливается.

Давайте вспомним библейские слова – ведь создаются мужчина и женщина как человек. То есть только вдвоем они образуют одного человека. Образ Божий поделен (условно, конечно) на двоих.

Ты вступил в брак несвободным и понадеялся, что произойдет чудо. Но часто, чтобы начать жить, а не имитировать жизнь, нужна катастрофа или, по крайней мере, кризис. Все браки проходят через эту точку катастрофы. Вопрос – как они ее проходят. Все по‑разному. Точка катастрофы – это на христианском языке означает «точка покаяния». Точка покаяния как точка изменения.

Мне кажется, это случается в каждом настоящем браке.

 

* * *

 

Пока жизнь есть, далеко не всегда можно сказать, где в этой жизни черное, а где белое. Не различить и не договориться – мол, вот это эротическое притяжение, данное мне сегодня днем, работает во благо, а другое, то, что приходит под вечер, сеет зло и разрушение. И самое сложное, что одним желанием, пусть даже искренним, победить спрятанного во мне внутренне‑внешнего человека – преодолеть себя – редко когда удается. А если и удается, то в этом случае совершенно неизвестно, будет ли эта победа благом или в «покойники» мы записали такого «беспокойника», который был на самом деле в нас самым живым и настоящим человеком.

Настоящий ужас приходит не от физической боли, которую все же можно преодолеть – как это было в случае летчика Мересьева или безымянного героя рассказа «Любовь к жизни» Джека Лондона, но от осознания в себе такой бездны, которую не побеждать надо, а делать с ней что‑то другое, хотя и не знаешь даже, с какого конца к бездне той приступать. Ведь бездна потому и страшна, что всякие временные мостики, которые мы над ней возвели с великим трудом при свете солнца, летят в пропасть при появлении лунного света.

 

* * *

 

В жизни есть тайны, о которых лучше научиться молчать, чем произносить много слов. Помните, Рихтер сказал о своем учителе: он научил меня тому, что музыка начинается с молчания.

Я учился молчанию у Антония Сурожского. И за это учение я благодарен ему больше, чем за все услышанные беседы. В словах было объяснение. В молчании было зарождение всего нового – нового человека, нового отношения между Богом и человеком, новой жизни.

Если мы хотим правдиво сказать о любви и тайне жизни, то лучше начать с молчания… Или же закончить молчанием.

 

Глава 10. Страх