Фуэте по-русски и по-рурски

В Дортмунде прошли гала-концерты петербургских звезд

Текст: Лейла Гучмазова

Российская газета - Федеральный выпуск № 219(7977)

Дортмунд не принадлежит к числу балетных столиц, но полгода назад на Международный петербургский фестиваль Dance Open он прислал "Алису", где артисты танцевали, пели, качались на качелях. Теперь ответный тур: на сцене Дортмунд Опернхаус прошли при аншлаге два гала-концерта звезд балета Санкт-Петербурга.

Формально событие примыкает к обширным "Русским сезонам" в Германии, но Dance Open и Дортмунд должны были сдружиться и без повода. Рурский регион, вовлеченный во все социальные процессы Германии и активно адаптировавший беженцев, сейчас озаботился поддержкой культурных традиций и готов в это вкладывать. В местную балетную труппу приглашают лучших хореографов с умным репертуаром. В рационально элегантном Опернхаус уживаются балет, опера и драма. Билеты на русских звезд смели мгновенно.

Организаторы Dance Open собрали программу специально для гала, разумно решив, что обычным джентльменским набором па-де-де сегодня не удивишь. Все исполненное звездами главных театров Санкт-Петербурга расширяло представления и о русской классике, и о советской, и о способности российских артистов ужиться с любым автором. Так, солисты Театра балета имени Леонида Якобсона Софья Матюшенская и Андрей Сорокин превратили в экзотику революционный настрой "Пламени Парижа" Вайнонена и необычность "Хореографических миниатюр" Якобсона, а их коллеги по театру сблизили русско-германские культурные реальности "Венским вальсом".

Взрослые звезды Мариинского и Михайловского удивляли по-взрослому, для верности - дважды: в современной хореографии и в классике. Денис и Анастасия Матвиенко танцевали о странностях любви в "Пер Гюнте" ныне модного Эдварда Клюга и "Корсаре" вечно модного Мариуса Петипа. Другие любимцы публики, теперь и дортмундской, Марат Шемиунов и Ирина Перрен, удивляли нестандартным адажио из "Спартака" привычного им Георгия Ковтуна.

Героику и кураж предоставили Елене Евсеевой из Мариинского и Игорю Цвирко из Большого, показавших вызубренных балетоманами всего мира па-де-Диан из "Эсмеральды" и Гран-па "Дон Кихота". Пафос, блеск, пламенные мужские прыжки и неизбежные 32 фуэтэ с фирменными сложностями (дело балетной чести - свертеть по два оборота подряд) ответили ожиданиям зала.

Пока мир разбирается с политикой и экономикой, в балетной жизни все люди братья

Но картину дополнили еще и две российские балерины Анны, Цыганкова и Тихомирова, ныне постоянно танцующие в Дортмунде, в том числе показанную на гала отечественную хореографию Леонида Лавровского ("Ромео и Джульетта") и Михаила Фокина ("Видение розы"). То есть дружба Санкт-Петербурга и Дортмунда в этой сфере скреплена человеческим фактором. В финале местная труппа хорошего стандарта поддержала условно своих и условно чужих, подчеркнув: пока мир разбирается с политикой и экономикой, в балетной жизни все люди братья. Потому что век тут краток и травмоопасен, и надо успеть порадовать друг друга.

 

 

Услышать Гаврилина

Странствие по малой родине гения русской музыки ХХ века

Текст, фото: Дмитрий Шеваров (Вологда - Москва)

Российская газета - Неделя № 179(7937)

Августа Валерию Гаврилину исполнилось бы 80 лет. Всего-то 80. Уже 20 лет живем без него.

Многое ли мы помним о человеке, которого почитали гением Шостакович и Свиридов, Таривердиев и Андрей Петров, Шукшин и Астафьев? Что звучит в нас при звуке его имени? И звучит ли?..

Песня "Мама": "Тихая моя, добрая моя, нежная моя мама…"

Озорная Тарантелла в балете "Анюта", восторженный полет Кати Максимовой.

Задорная "Шутка" в исполнении Эдуарда Хиля и Людмилы Сенчиной: "Дождь за окнами, идет за окнами, шумит за окнами опять. Мы заохали, и вы заохали - нельзя гулять..."

И, конечно, музыка, которую мы слышим, но не узнаем, не ведаем, что и это - Гаврилин. Его грустные вальсы. Множество мелодий, безвестно растаявших в фильмах и телепередачах. Музыка к 147 спектаклям...

А за всем этим - огромное поле и вовсе не известной нам гаврилинской музыки.

Увертюра

Прежде чем услышать музыку Валерия Гаврилина, попробуйте услышать тишину. Приезжайте в Вологду ранним утром, пройдите старый город насквозь и выйдите к реке. А по пути не забудьте оглянуться на невзрачный деревянный дом на улице Мальцева. До войны в нем был роддом, и именно здесь 17 августа 1939 года появился на свет Валерий.

В раннем детстве мальчика звали...Лялей. Виной тому война. Отец ушел на фронт и погиб. Мужчин в округе не осталось. Неизбывная женская ласка целиком досталась детям. Кроме того, была в малыше какая-то особенная ранимость, внушавшая и тревогу, и нежность. "Валериком его было не назвать, - вспоминала сестра Галя, - все Ляля, Ляля. В деревне все звали его так. Все мурлыкал, мурлыкал…"

Деревня, в которой в 1941 году оказался будущий композитор, называется Воздвиженье. Это неподалеку от Вологды. Там был детский дом, куда директором назначили Клавдию Михайловну, маму Гаврилина.

Дети жили в храме, разгороженном на три этажа. С третьего видна была синяя полоска Кубенского озера. Школа - в соседней избе.

Первой музыкой, которую услышал двухлетний мальчик, были плачи-причитания деревенских женщин, провожавших мужей, отцов и братьев на фронт.

Осенью 1941-го в детдом стали привозить обессилевших ленинградских детей. Одних вносили на руках, другие ползли по ступенькам крыльца, обдирая коленки.

Сергевны

Я стоял на этих самых ступеньках у заботливо побеленного храма. За алтарем - та самая избушка, где в войну была школа. Физиономия у этой избушки-старушки была приветливая, будто она помнила, что в ее стенах учились дети. Я высунулся из малиновых зарослей иван-чая, чтобы сфотографировать избушку на память, но тут из ее дверей с грохотом выскочил человек в тельняшке и с поленом в руках. На отборном морском языке он высказал мне неодобрение.

- Успокойтесь, - сказали "моряку" мои спутницы. К моему удивлению, "моряк" поник и аккуратно затворился.

Моими спутницами по гаврилинским местам были три Сергевны. Надежда Сергеевна Рыбина - главный хранитель фондов Вологодского районного музея, что в селе Кубенском. Алеся Сергеевна Коротяева - директор того же музея. И Наталия Сергеевна Серова - вологодский друг Валерия Александровича.

Чудо из Перхурьево

Через дорогу от Воздвиженья - деревня Перхурьево. Здесь сохранился дом, где жили Гаврилины и нянюшка, которая втайне от Клавдии Михайловны крестила Валерия и его сестру Галю.

К этому ладному и ухоженному дому можно подходить без опаски - в нем живут добрые люди Алексей Алексеевич и Нина Павловна Станововы. Благодаря им на фасаде дома появилась табличка в память о композиторе.

Здесь, в Перхурьево, - все истоки Гаврилина. И главная его тема - женская доля. После войны в деревню вернулся только один солдат, да и тот без ног.

Гаврилин вспоминал, что первый послевоенный год выдался страшнее военных. "В нашей деревне только женщины и дети. Еда - сушеная крапива, кора, перемороженная гнилая картошка, выбитая ломами из земли, залитой осенними дождями и тут же схваченной небывало ранними злыми морозами. Трещали от ледяной боли и люди, и скот, и бревно, и воздух. Толпы голодных обмороженных людей всю зиму бродили по окрестностям…"

Через много лет, работая над своими "Скоморохами", Гаврилин сам напишет стихи к одной из частей этой загадочной и многострадальной оратории (в 1979 году ее публикация и исполнение были запрещены):

Ой, ты, черная река,

Ой, да ты бежишь, шумишь.

А я не знаю, я не угадаю,

как жить!

Разорвите белу грудь,

Ой, да посмотрите на тоску.

А по лицу, лицу мойму красиву

Слезы льют!

Ой, ты, нонешний народ,

Ой, да все мучительный!

А я не знаю, я не угадаю,

как жить...

В Перхурьево, у ручейка, который когда-то назывался речкой Водлой, мне вдруг подумалось: Гаврилин - это же наше послевоенное чудо. Такое же, как спутник. Как Гагарин. Про гагаринское чудо мы помним, а про гаврилинское пока вовсе не понимаем. Быть может, потому, что если полет в космос гжатского парня можно как-то объяснить (технологический прорыв и т.п.), то взлет вологодского отрока к высотам мировой музыки в принципе непостижим. Как писал его ровесник Гена Шпаликов: "Из ничего, из ниоткуда, нет объяснения у чуда, и я на это не мастак…"

Босые следы

Гаврилин только в 11 лет впервые прикоснулся к пианино. И где! - в детдоме.

В 1950 году арестовали маму Клавдию Михайловну. Отобрали все: дом, хозяйство, даже одежду. Нянюшка привела Валерия в село Ковырино близ Вологды, в детдом, и всю дорогу он шел босиком.

Наталия Серова показала мне этот дом. Сейчас он уже в черте областного центра. Старая, когда-то барская, усадьба среди запущенного сада. С мемориальной таблички в нас вглядывается из-под очков Валерий Александрович Гаврилин.

Но напрасно мы стучим в новенькую железную дверь. Такие двери - первая примета чьих-то бизнес-интересов. Другая примета - прекрасные сводчатые окна первого этажа заложены свежим кирпичом.

Еще в советское время детдом стал интернатом № 1, и его перевели в пригородный поселок Лукьяново. В начале двухтысячных он получил имя Валерия Гаврилина, и одно это привлекало в интернат гостей - музыкантов, художников, поэтов, артистов.

Но вот недавно ребятишек из уютного и благоустроенного дома вдруг раскидали по другим детдомам. Имя Гаврилина при этой спешной "оптимизации" потерялось.

Никто не удосужился посоветоваться о судьбе учебного заведения (с почти вековыми традициями!) ни с детьми, ни с директором, ни с педагогами, ни с общественностью, ни с вдовой композитора Наталией Евгеньевной Гаврилиной, которая все эти годы опекала интернат.

Экспонаты гаврилинского музея, который был при интернате, в последний момент спасли уже знакомые читателю Сергевны. Теперь, чтобы увидеть эти экспонаты, надо ехать в село Кубенское, в районный музей.

Minore

После "перестройки" сама жизнь выталкивала Гаврилина в эмиграцию - сколько классических музыкантов уехали, спасаясь от нищеты и беспросветности. А он, больной, истерзанный инфарктами, говорил: "Мне и на родине родины не хватает".

Но отчего же тех, кто уехал, мы, кажется, лучше понимаем и помним, чем тех, кто остался?..

После 1993 года сочинения Гаврилина перестали исполнять и записывать. Великий композитор, чтобы как-то заработать, вместе с пианистом Александром Каганом играл в четыре руки чужие сочинения.

Однажды ему позвонили и предложили Президентскую стипендию. Он отказался: "Какое право я имею получать эти деньги, когда люди по полгода не получают зарплату?" Отказался Валерий Александрович и от операции в зарубежной клинике: "Сколько мне Богом отпущено, столько и проживу..."

28 января 1999 года композитор умер, не дожив и до 60 лет.

Пока складывался этот очерк, я все слушал и слушал Гаврилина, находя его музыку в интернете. Вдруг выплыла ко мне Мария Пахоменко, еще девочка совсем, в белом платье. Песня "Любовь останется". А я слышал ее чуть ли не в младенчестве.

Я и потом слышал эту песню то из колхозного репродуктора, то где-нибудь из окна клуба или в поезде. И всегда думал, что песня народная, а оказалось - Гаврилина.

Вологодский искусствовед, заслуженный работник культуры РФ Наталия Серова - настоящий просветитель и подвижник. Организатор многих культурных событий в своем родном городе. Дружила с Валерием Гаврилиным в последние годы его жизни.

Прямая речь

"Он считал, что без братства не может быть России..."