В практике арбитражных судов Российской Федерации

 

Красноухова Е.А., аспирант ИЗиСП.

 

Нередко участники инвестиционной деятельности формализуют свои отношения посредством заключения договоров, именуемых сторонами как инвестиционные. Данный вид договора не предусмотрен ГК РФ, что порождает разнообразную правоприменительную практику.

В ст. 8 Федерального закона от 25.02.1999 N 39-ФЗ "Об инвестиционной деятельности в Российской Федерации, осуществляемой в форме капитальных вложений" указано, что отношения между субъектами инвестиционной деятельности осуществляются на основе договора и (или) государственного контракта, заключаемых между ними в соответствии с ГК РФ.

Положениями ст. 7 Закона РСФСР от 26.06.1991 N 1488-1 "Об инвестиционной деятельности в РСФСР", действующего в части, не противоречащей положениям Федерального закона от 25.02.1999 N 39-ФЗ "Об инвестиционной деятельности в Российской Федерации, осуществляемой в форме капитальных вложений", предусмотрено, что основным правовым документом, регулирующим производственно-хозяйственные и другие взаимоотношения субъектов инвестиционной деятельности, является договор (контракт) между ними.

Поскольку инвестиционная деятельность является особым видом деятельности, то и договор, заключаемый между ее субъектами, будет обеспечивать специфический режим правового регулирования отношений, возникающих из такого договора.

Старая редакция ст. 421 ГК РФ предусматривала, что стороны могут заключить договор, как предусмотренный, так и не предусмотренный законом или иными правовыми актами.

Новая редакция статьи (в ред. Федерального закона от 08.03.2015 N 42-ФЗ) получила дополнение. Так, законодатель указал, что к договору, не предусмотренному законом или иными правовыми актами, при отсутствии признаков, указанных в п. 3 этой статьи (т.е. признаков смешанных договоров), правила об отдельных видах договоров, предусмотренных законом или иными правовыми актами, не применяются, что не исключает возможности применения правил об аналогии закона (п. 1 ст. 6) к отдельным отношениям сторон по договору.

Хотелось бы отметить, что многими годами ранее, в 2002 г., М.И. Брагинский и В.В. Витрянский в своей знаменитой работе "Договорное право" отмечали, что "...если речь идет о "поименованных" договорах, т.е. предусмотренных ГК и другими законами, то за рамками норм, регулирующих соответствующий вид договорных обязательств (при надлежащем их толковании), вряд ли целесообразно искать некие иные условия, которые являются необходимыми для данного вида договора. Более того, допущение возможности их поиска привело бы к опасности судебного произвола и в целом к нестабильности договорных отношений. Что же касается "непоименованных" договоров, т.е. не предусмотренных законом, то круг необходимых для них существенных условий может определяться на основе норм, регулирующих сходные договорные обязательства и применяемых в этом случае по аналогии закона..." <1>.

--------------------------------

<1> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Договоры о передаче имущества. Кн. 2. 4-е изд., стереотип. М.: Статут, 2002.

 

Таким образом, действующее гражданское законодательство и цивилистическая доктрина исходят из того, что к непоименованным договорам правоприменитель имеет возможность использовать аналогию закона - применить к спорным правоотношениям гражданское законодательство, регулирующее сходные отношения. Условиями этого являются: сходство договорных отношений и отсутствие их прямого урегулирования соглашением сторон, т.е. самим договором.

Как отмечает Н.В. Степанюк, при рассмотрении гражданско-правового спора "суд устанавливает, имеется ли между сторонами договорное отношение, определяет тип и вид договора, дает правовую квалификацию, осуществляет анализ формы договора и содержания обязательных реквизитов, а также выясняет общие намерения и цели сторон" <1>. Правовая квалификация договора служит важным этапом оценки судом сложившихся между сторонами правоотношений, поскольку влечет применение судом тех или иных норм. Существо принятого решения зависит в том числе и от уяснения судом содержания договора. При этом суду необходимо разъяснить свое толкование договора в тексте судебного решения.

--------------------------------

<1> Степанюк Н.В. Толкование гражданско-правового договора: Дис.... канд. юрид. наук. М., 2008.

 

Инвестиционный договор в научной литературе рассматривается, во-первых, в материальном смысле, как поименованный инвестиционным, во-вторых, в содержательном смысле, как регулирующий инвестиционные отношения (при этом он может быть поименован другим образом, например договор о совместной деятельности или договор простого товарищества).

Л.Г. Кропотов утверждает, что действующее законодательство исходит из двух критериев отнесения договора к инвестиционным: 1) он заключается в соответствии с ГК РФ и 2) его предметом являются инвестиционные отношения <1>.

--------------------------------

<1> См.: Кропотов Л.Г. Коммерческие инвестиции в объекты капитального строительства: правовое регулирование. М.: Инфотропик Медиа, 2012.

 

Проблема состоит в квалификации отношений в качестве инвестиционных. Инвестиции - размещение активов с целью получения доходов. Поэтому важно учитывать отношения сторон к отчуждаемой собственности.

Между тем, если стороны отнесли заключаемый договор к тому или иному виду договора, который предусмотрен ГК РФ, это означает для суда, что намерение сторон было применить к правоотношениям конкретные нормы - либо нормы, описывающие взаимоотношения по договору строительного подряда, либо нормы относительно договора купли-продажи.

Несомненно, что содержание договора может не коррелировать с его наименованием, например, озаглавив сделку договором аренды, стороны могут определить предмет сделки как выполнение определенных работ, т.е. по существу заключить договор подряда, однако подобные случаи не так часто становятся предметом рассмотрения для судов.

Трудности толкования и правовой квалификации возникают в тех случаях, когда стороны заключают договор как инвестиционный (т.е. не поименованный ГК РФ, а значит, не имеющий специального регулирования), а в содержании указывают положения, относимые к различным гражданско-правовым договорам.

В настоящей статье мы хотели бы показать, как складывалась судебная практика по вопросу квалификации инвестиционных договоров до принятия Пленумом ВАС РФ Постановления 2011 г. N 54, как суды начали оценивать инвестиционные договоры после принятия этого Постановления и какие проблемы остаются неразрешенными по настоящее время.

1. В деле N А40-17208/2008 судами была рассмотрена ситуация, связанная с тем, что в 2000 г. между инвестором и инвестором-застройщиком заключен договор о реализации инвестиционного проекта. Предметом договора являлась реализация инвестиционного проекта по строительству жилого комплекса.

По условиям договора инвестор-застройщик был вправе привлекать соинвесторов (юридических и физических лиц) при реализации настоящего проекта в объеме своей доли. Дополнительным соглашением N 1 к договору установлены условия раздела объекта инвестиций: администрации и департаменту муниципального жилья - 22% от общей площади, инвестору-застройщику - 68% от общей жилой площади, включая расчеты с другими организациями плюс служебная площадь, Инвестору - 10% от общей жилой площади.

Инвестор-застройщик заключил в 2004 г. договор инвестиционного вклада с вкладчиком, который в целях получения в собственность нежилого помещения обязался перечислить денежные средства инвестору-застройщику. Не получив своевременно объект недвижимости и ссылаясь на исполнение своих обязательств по указанному договору, Вкладчик обратился с иском об обязании предоставить в собственность нежилое помещение после окончания строительства к инвестору.

Признавая законным отказ суда первой инстанции в удовлетворении заявленных требований, суд кассационной инстанции указал, что условия заключенного сторонами договора о реализации инвестиционного проекта от 2000 г., а также положения Закона РСФСР "Об инвестиционной деятельности в РСФСР" и Федерального закона "Об инвестиционной деятельности в Российской Федерации, осуществляемой в форме капитальных вложений" не предусматривают солидарной ответственности инвесторов перед третьими лицами, в том числе соинвесторами, осуществившими финансирование инвесторов, участвующих в реализации инвестиционного проекта.

При этом судом кассационной инстанции исследован довод кассационной жалобы истца о том, что вышеуказанный инвестиционный контракт содержит признаки договора простого товарищества. Суд пришел к выводу о том, что этот довод основан на ошибочном толковании положений закона.

В соответствии с Законом РСФСР "Об инвестиционной деятельности в РСФСР" и Федеральным законом "Об инвестиционной деятельности в Российской Федерации, осуществляемой в форме капитальных вложений" инвестиционная деятельность предполагает вложение инвестором в объект предпринимательской или иной деятельности на условиях, предусмотренных инвестиционным контрактом, денежных средств, ценных бумаг, иного имущества или практических действий и возникновение у инвестора прав на результаты таких вложений.

При этом суд кассационной инстанции согласился с выводами судов нижестоящих инстанций о том, что заключенный между сторонами договор о реализации инвестиционного проекта от 2000 г. содержит существенные условия, позволяющие отнести его к инвестиционному договору, в том числе условия о вложениях сторон в объект инвестиций и порядок раздела результатов инвестиционной деятельности.

Таким образом, до 2011 г., т.е. до принятия Постановления от 11.07.2011 N 54, суды могли квалифицировать инвестиционный договор именно как инвестиционный, а значит, подпадающий под регулирование Федерального закона "Об инвестиционной деятельности в Российской Федерации, осуществляемой в форме капитальных вложений". Подобный договор в обязательном порядке не "подгонялся" под рамки того или иного договора, предусмотренного Гражданским кодексом Российской Федерации.

2. В деле N А40-39650/2007 Инвестор обратился за взысканием задолженности с Застройщика и Заказчика по инвестиционно-строительному контракту от 2002 г. Суд кассационной инстанции отменил первоначальное решение об отказе в удовлетворении исковых требований, а также постановление суда апелляционной инстанции. Направил дело на новое рассмотрение в Арбитражный суд города Москвы. При этом суд указал на то, что при новом рассмотрении суду первой инстанции надлежит выяснить, прекращен ли инвестиционный контракт, выбыл ли истец из участия в реализации инвестиционного проекта, установить с учетом требований законодательства об инвестиционной деятельности и положений ГК РФ, какие права возникли у истца в связи с инвестированием строительства и как данные права могут быть реализованы, в зависимости от установленного вынести законное и обоснованное решение.

Необходимо отметить, что при новом рассмотрении в удовлетворении исковых требований также было отказано, однако при этом суд кассационной инстанции отметил необходимость установить круг прав и обязанностей сторон по инвестиционному контракту исходя из положений как ГК РФ, так и инвестиционного законодательства - Закона РСФСР "Об инвестиционной деятельности в РСФСР" и Федерального закона "Об инвестиционной деятельности в Российской Федерации, осуществляемой в форме капитальных вложений".

3. При рассмотрении дела N А41-К1-18099/2007, в рамках которого были заявлены требования истца о признании недействительным заключенного между ответчиками дополнительного соглашения от 2006 г. к инвестиционному контракту от 2002 г.; признании истца исполнившим обязанности соинвестора по договору от 2005 г.; о привлечении финансовых средств в строительство жилого дома по договору от 2005 г. N... на участие в инвестировании строительства жилого дома; о признании за истцом права соинвестора на получение в собственность в оконченном строительством жилом доме, суды пришли к следующей оценке заключенного между сторонами договора.

Требования истца основаны на договоре 2005 г. на участие в соинвестировании жилого дома. Между тем в соответствии с положениями основного инвестиционного контракта от 2002 г. инвестор вправе уступить свои права по контракту третьему лицу полностью или частично лишь с согласия администрации - участника инвестиционного контракта. Поскольку согласия администрации на передачу прав инвестора по указанному договору инвестирования получено не было, вследствие чего договор истца на участие в соинвестировании жилого дома является недействительным, Истец как Генподрядчик вправе требовать оплаты выполненных работ от Генерального заказчика по договору подряда от 2003 г., но не передачи ему квартир как соинвестору.

При этом суды указали, что по смыслу ч. 1 ст. 740 ГК РФ подрядчик не приобретает прав на объект строительства, а вправе лишь требовать уплаты от подрядчика обусловленной цены за выполненные работы.

Таким образом, ранее, до 2011 г. договор инвестирования для судов имел отличную правовую природу от договора подряда. При этом суды указывали, что правовым последствием заключения инвестором договора инвестирования является приобретение права требовать результат инвестиционной деятельности.

4. В Постановлении Федерального арбитражного суда Поволжского округа по делу N А65-11688/2009 по иску инвестора-застройщика к заказчику о расторжении договора инвестирования на реализацию инвестиционного проекта от 2006 г. и взыскании убытков в виде стоимости недополученной площади по договору отменены судебные акты нижестоящих инстанций, при этом указано, что при новом рассмотрении следует дать надлежащую правовую квалификацию существенных условий спорного договора, поскольку установление правовой природы договора необходимо для определения заключенности договора, что в свою очередь необходимо для рассмотрения требований о расторжении договора.

При новом рассмотрении суд установил, что в 2006 г. между истцом и ответчиком был заключен договор инвестирования на реализацию инвестиционного проекта, согласно которому ответчик (заказчик) и истец (инвестор-застройщик) осуществляли совместное строительство семисекционного жилого дома, по окончании которого было предусмотрено распределение его площадей между сторонами.

Исходя из предмета и условий договора арбитражный суд пришел к выводу о его правовой квалификации как договора простого товарищества, попадающего в сферу правового регулирования гл. 55 ГК РФ.

Согласно п. 1 ст. 1041 ГК РФ по договору простого товарищества (договору о совместной деятельности) двое или несколько лиц (товарищей) обязуются соединить свои вклады и совместно действовать без образования юридического лица для извлечения прибыли или достижения иной не противоречащей закону цели.

Инвестицией ответчика выступило предоставление права строительства объекта на земельном участке, а также предоставление имеющихся согласований, разрешений, ордеров и прочих документов, необходимых для строительства жилого дома, осуществления действий по подготовке и принятию распорядительных документов, необходимых для реализации инвестиционного проекта.

В свою очередь, вложение истца было определено как финансирование и реализация им за счет собственных и (или) привлеченных средств инвестиционного проекта в полном объеме, осуществление функций застройщика и, при необходимости, генерального подрядчика и генпроектировщика. Срок завершения строительства и размер подлежащей передаче сторонам полезной площади возводимого объекты были определены условиями договора.

Отметим, что суд в указанном деле пришел к выводу о том, что наличие в рассматриваемом договоре отдельных элементов договора строительного подряда не имеет значения для определения сложившихся между сторонами правоотношений по договору, поскольку они носят дополнительный характер по отношению к основной цели сторон - объединению усилий (вкладов) для строительства жилого дома с последующим разделением его полезной площади между собой. Такая квалификация привела суды к выводу о том, что заключенный сторонами договор является договором простого товарищества.

5. В деле N А57-2108/2009 судом рассмотрен спор о взыскании неосновательного обогащения в связи с тем, что истцом в адрес ответчика перечислены денежные средства по договору, который, по мнению истца, не может быть признан заключенным ввиду несогласованности существенных условий договора. Исковые требования после повторного рассмотрения дела Арбитражным судом Саратовской области были удовлетворены.

Интересно, что при оценке сложившихся между сторонами правоотношений суды исходили из следующего.

Исходя из условий договора от 2006 г. N 96, заключенного между сторонами, истец (застройщик) принимает на себя финансирование работ на развитие систем водоснабжения и водоотведения за подключение торгово-развлекательного комплекса, а ответчик (водопроводно-канализационное хозяйство) разрешает подключение торгово-развлекательного комплекса к сетям водопровода и канализации после выполнения истцом всех обязательств по договору.

Давая правовую оценку указанному договору, при первоначальном рассмотрении суд посчитал его договором долевого участия в финансировании развития систем водоснабжения и канализации города Саратова, целью которого является финансирование и реконструкция систем водоснабжения и канализации города.

Между тем, как указал суд кассационной инстанции, вышеуказанные нормы права применены только к одной части предмета договора, а именно к обязательству истца о внесении платежей.

В случае квалификации сделки в качестве договора долевого участия должны применяться положения Федерального закона "Об инвестиционной деятельности в Российской Федерации, осуществляемой в форме капитальных вложений". При этом в силу ст. 1 указанного Закона инвестиционная деятельность представляет собой вложение инвестиций и осуществление практических действий в целях получения прибыли и достижения иного полезного эффекта. Однако указанным договором не согласован тот полезный эффект, который истец должен был бы получить в результате инвестиционных вложений.

Кроме того, договором не определено, на каких условиях должно осуществляться подключение, отсутствуют ссылки на техническую документацию и условия, сроки выполнения ответчиком своих обязательств, т.е. отсутствуют условия договора, предъявляемые при заключении сторонами сделки к указанной категории публичных договоров в соответствии с разд. II Правил заключения и исполнения публичных договоров о подключении к системе коммунальной инфраструктуры.

Таким образом, отсутствие существенных условий в договоре от 2006 г., в том числе несогласованность предмета, иных условий, которые являются существенными для тех видов договоров, элементы которых в нем содержатся, не позволяет признать договор заключенным и порождающим правовые последствия.

В данном случае судом указан тот предмет договора, который позволяет характеризовать договор как инвестиционный, - полезный эффект, который истец должен был бы получить в результате инвестиционных вложений.

Исследование судебных актов, которые формировали судебную практику в отношении существенных условий договора инвестирования, особенностей его правовой квалификации до 2011 г., с одной стороны, позволяет увидеть разнонаправленность и разнородность подходов суда, с другой стороны, стремление судов вычленить характеристики договора именно инвестиционного, связывая это с возможностью применить к спорным правоотношениям положения Федерального закона "Об инвестиционной деятельности в Российской Федерации, осуществляемой в форме капитальных вложений".

Можно предположить, что до 2011 г., т.е. до принятия разъясняющих положений ВАС РФ, суды рассматривали инвестиционные договоры как сделки с особой правовой природой, отличной от любых других гражданско-правовых договоров.

Начиная с 2012 г. практика пошла по иному пути.

Пленум ВАС РФ принял специальное Постановление от 11.07.2011 N 54 "О некоторых вопросах разрешения споров, возникающих из договоров по поводу недвижимости, которая будет создана или приобретена в будущем".

Согласно разъяснениям п. 4 указанного Постановления судам было дано указание при разрешении споров, связанных с инвестиционной деятельностью, следовать правилам одной из глав - 30, 37, 55, т.е. к инвестиционному договору, не предусмотренному ГК РФ, применялись правила об одном из договоров, предусмотренных ГК РФ. Суды обязаны определять правовую природу спорных отношений, вытекающих из договоров, связанных с инвестиционной деятельностью в сфере финансирования строительства или реконструкции объектов недвижимости, и квалифицировать их с применением норм ГК РФ о договорах купли-продажи, подряда, простого товарищества и т.д.

Как указывает Р.С. Бевзенко, указанное Постановление базируется на следующих постулатах:

- стороны могут заключать обязательственные договоры, предметом которых является совершение одним лицом действий, направленных на создание или приобретение в собственность недвижимых вещей, которых (разумеется) на момент заключения договора в собственности у отчуждателя нет;

- право на недвижимость, приобретаемую по такому договору, возникает у застройщика с момента внесения записи об этом праве в реестр, а у инвестора - с момента государственной регистрации перехода права собственности в ЕГРП;

- никакой "инвестиционной собственности" (возникающей вследствие простого волеизъявления инвестора и факта внесения им денежных средств на строительство объекта) не существует; иски инвесторов о признании права собственности (по общему правилу) подлежат отклонению;

- договоры о будущей недвижимости, зачастую называемые инвестиционными, на самом деле являются либо куплей-продажей будущей вещи, либо подрядом, либо товариществом (возможны и иные квалификации, однако это очень большая редкость);

- договоры участия в долевом строительстве являются по своей сути куплей-продажей будущей недвижимости, однако вследствие специального состава участников законодатель устанавливает особое регулирование для условий и порядка их заключения и исполнения <1>.

--------------------------------

<1> См.: Бевзенко Р.С. Квалификация и последствия сделок с будущей недвижимой вещью // Вестник ВАС РФ. 2012. N 3. С. 84 - 105.

 

Между тем вопросы квалификации отношений по подобным договорам остаются предметом многих судебных споров.

1. В рамках дела N А40-15359/09 отказано в удовлетворении требований заказчика к застройщику о взыскании понесенных затрат, кредиторской задолженности, штрафа за неоформление прав на земельный участок и вознаграждения на основании договору от 2004 г. на осуществление функций заказчика по проектированию и строительству жилого дома и по договору на реализацию инвестиционного проекта по проектированию и строительству жилого дома от 2005 г.

В соответствии с п. 7 Постановления N 54 в случаях, когда из условий договора усматривается, что каждая из сторон вносит вклады (передает земельный участок, вносит денежные средства, выполняет работы, поставляет строительные материалы и т.д.) с целью достижения общей цели, а именно создания объекта недвижимости, соответствующий договор должен быть квалифицирован как договор простого товарищества.

Как установил суд, условия договоров от 2004 г. и от 2005 г. полностью соответствуют указанным требованиям, поскольку предполагают, что каждая из сторон вносит вклады: застройщик передает земельный участок, а заказчик вносит денежные средства, оказывает услуги в целях создания объекта недвижимости.

Таким образом, спорные договоры являются единой сделкой - договором простого товарищества и, как правильно указал суд, исходя из природы правоотношений участников договора простого товарищества заказчик лишен права на возмещение своих затрат другим товарищем, а также взыскания с него штрафных санкций за ненадлежащее исполнение обязательств. Кроме того, как правильно указал суд, спорными договорами не предусматривалась выплата вознаграждения в денежной форме, а предусматривалась только путем предоставления в собственность помещений. В связи с этим независимо от правовой квалификации договоров истец не вправе требовать выплаты ему вознаграждения в денежной форме.

Между тем, заключая договор как договор инвестирования, стороны могут не предполагать, что к их правоотношениям будут применены нормы ГК РФ, регулирующие отношения участников договора простого товарищества.

2. В Постановлении кассационной инстанции по делу N А40-152235/2014, которым отменены судебные акты первой и апелляционной инстанций, описаны следующие обстоятельства.

Инвестор обратился с иском о взыскании с Правительства города Москвы за счет средств казны города Москвы денежных средств - затрат истца при расторжении инвестиционного контракта.

Между сторонами был заключен инвестиционный контракт, по условиям которого инвестор обязался за счет собственных либо привлеченных инвестиций произвести проектирование и строительство объекта торговли с молочно-раздаточным пунктом. Правительство Москвы предоставило инвестору земельный участок в аренду. В связи с негативным отношением жителей близлежащих домов к предстоящему строительству инвестиционный контракт был расторгнут, договор аренды также прекращен. Инвестор полагает, что в результате прекращения действия инвестиционного контракта ему были причинены убытки.

Суд первой инстанции, указав, что, осуществляя инвестиционную деятельность, инвестор понес затраты, которые должны быть возмещены Правительством Москвы, удовлетворил исковые требования. Суд исходил из того, что прекращение Правительством Москвы арендных правоотношений до истечения предельного срока реализации проекта лишил истца возможности дальнейшей реализации всего инвестиционного проекта, в связи с чем суд классифицировал действия ответчика как незаконный отказ от исполнения инвестиционного контракта.

Суд апелляционной инстанции, отказывая в удовлетворении заявленных требований, привел в обоснование своей позиции следующие аргументы. Выявленные причины прекращения инвестиционной деятельности (обоснованное недовольство жителей), послужившие основанием для невозможности реализации рассматриваемого контракта, правовые основания для возложения на администрацию обязанности по компенсации затрат истца, с учетом того, что спорный контракт по своей природе является договором простого товарищества, отсутствуют, поскольку отсутствуют доказательства вины Администрации в невозможности реализации контракта, затраты сторон контракта являются их рисками, оснований для возмещения которых не усматривается, притом что контракт прекратил свое действие вследствие истечения предельного срока его реализации.

Отменяя судебные акты первой и апелляционной инстанций, суд кассационной инстанции указал, что суды не исследовали обстоятельства, связанные с наличием вины общества в невозможности исполнения обязательства по инвестиционному контракту. При этом суд отдельно отметил, что для разрешения данной категории спора существенное значение имеет правовая квалификация отношений, сложившихся между сторонами договора инвестирования, заключенного между публичным образованием и частным лицом.

При новом рассмотрении дела суду первой инстанции даны указания установить, является ли инвестиционный контракт прекращенным или расторгнутым, имеет ли место вина общества в невозможности исполнения обязательств; установить основания перечисления истцом в качестве компенсации городу за социальную, инженерную и транспортную инфраструктуру денежных средств и удержания их ответчиком; предложить истцу составить расчет требований с учетом правовой квалификации правоотношения сторон и условий договора.

3. По делу N А41-11981/2015 отказано в удовлетворении требований Администрации муниципального района, которая обратилась к инвестору о признании прекратившим свое действие инвестиционного контракта от 2003 г. на строительство жилого дома.

В обоснование исковых требований истцом указано, что вклад Администрации по контракту - земельный участок под строительство объекта, вклад инвестора - финансирование за счет собственных и привлеченных средств, строительство и ввод объекта в эксплуатацию, в связи с чем инвестиционный контракт от 2003 г. отвечает признакам договора простого товарищества, а поскольку решением суда инвестор признан несостоятельным (банкротом), в отношении его открыто конкурсное производство и в соответствии с п. 1 ст. 1050 ГК РФ контракт прекратил свое действие с даты принятия указанного решения суда.

Суды первой и апелляционной инстанций, руководствуясь положениями ст. 1041, 1051 ГК РФ, ст. 8 Федерального закона "Об инвестиционной деятельности в Российской Федерации, осуществляемой в форме капитальных вложений", разъяснениями, изложенными в п. 4, 6, 7 Постановления Пленума ВАС РФ от 11.07.2011 N 54 "О некоторых вопросах разрешения споров, возникающих из договоров по поводу недвижимости, которая будет создана или приобретена в будущем", оценив условия контракта, пришли к выводу, что он выступает договором смешанного типа: в части проведения работ по строительству жилого дома в силу § 3 гл. 37 ГК РФ его необходимо квалифицировать как договор подряда, а в части условия о передаче части недвижимого имущества в собственность истца по итогам реализации инвестиционного проекта в качестве оплаты за выполненные им подрядные работы - как договор купли-продажи, в связи с чем пришли к выводу, что факт признания ОАО "ИКМО" несостоятельным (банкротом) не влечет за собой прекращения по правилам п. 1 ст. 1050 ГК РФ действия контракта от 2003 г.

При этом, отклоняя доводы Администрации о том, что контракт следует квалифицировать как договор простого товарищества, суды первой и апелляционной инстанций, руководствуясь положениями ст. 1041, 1050 ГК РФ, исходили из того, что существенным условием договора простого товарищества является указание на соединение вкладов, о совместных действиях товарищей и об общей цели, для достижения которой эти действия совершаются, тогда как условия контракта не позволяют сделать вывод о наличии в нем элементов договора простого товарищества, поскольку существенных условий договора простого товарищества в нем не содержится.

4. Решением по делу N А41-82698/2014, поддержанным судами апелляционной и кассационной инстанций, удовлетворены требования Администрации городского округа к инвестору о взыскании задолженности по инвестиционному контракту.

Суды, руководствуясь п. 1 и 2 ст. 421, ст. 420, 425 ГК РФ, пришли к выводу о том, что отсутствие в гражданском законодательстве положений, регулирующих внесение платы за предоставление права застройки земельных участков и участие хозяйствующих субъектов в финансировании развития инженерной инфраструктуры муниципального образования, не исключает возможности их участия в этой деятельности на добровольной основе на основании договоров.

В спорном контракте помимо условий, связанных с исполнением муниципальным образованием публично-правовых обязанностей, содержатся также и гражданско-правовые обязательства инвестора, а именно обязанность последнего по перечислению в бюджет муниципального образования денежных средств в размере и в сроки, которые установлены этим контрактом.

Следует отметить, что судами не дана правовая квалификация заключенного сторонами договора - как договора купли-продажи вещи, которая будет создана в будущем, договора подряда или простого товарищества, однако описаны конкретные права и обязанности, согласованные сторонами по контракту. Тем самым можно предположить, что суд постарался уйти от определения правовой характеристики договора, как это предлагает Постановление Пленума от 11.07.2011 N 54, а остановился на самой сути вопроса: предусмотрена ли такая обязанность, о выполнении которой настаивает истец, условиями договора или нет?

Стоит особо подчеркнуть, что в настоящее время нередко суды кассационных инстанций, придя к выводу о том, что суды нижестоящих инстанций неверно квалифицировали заключенный между сторонами инвестиционный контракт, оставляли в силе состоявшиеся судебные акты, указав при этом, что несогласие суда кассационной инстанции с правовой квалификацией сложившихся между сторонами правоотношений в рамках инвестиционного договора, основанной на оценке условий заключенного контракта и исходя из фактических обстоятельств дела, не должно являться основанием для повторного судебного пересмотра дела судами, обозначившими правовую позицию по рассматриваемому делу и давшими соответствующую оценку фактическим обстоятельствам дела (например, дела N А41-2526/2015, N А65-19162/2011).

Постановлением по делу N А47-2691/2015 суд кассационной инстанции отменил решение суда первой инстанции и Постановление апелляционной инстанции и направил дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции. Заказчик обратился в арбитражный суд с иском к инвестору о взыскании денежных средств, полученных от реализации квартир, приходящихся на долю истца по инвестиционному контракту от 2011 г., предметом которого является совместная реализация сторонами инвестиционного проекта по проектированию и строительству жилого квартала.

Суд первой инстанции отказал в удовлетворении исковых требований, ссылаясь на положения п. 4 и 6 Постановления Пленума ВАС РФ от 11.07.2011 N 54. При этом суд исходил из того, что к инвестиционному контракту следует применять правила гл. 37 "Подряд" ГК РФ, поскольку стороны при заключении инвестиционного контракта не достигли соглашения о предмете, не согласовали сроки выполнения работ, не оформили техническую документацию, определяющую объем и содержание работ, смету, определяющую цену на работы, задание на проектирование, признал инвестиционный контракт незаключенным и не порождающим какие-либо правовые последствия для сторон.

Суд кассационной инстанции сослался на п. 7 информационного письма ВАС РФ от 25.02.2014 N 165 "Обзор судебной практики по спорам, связанным с признанием договоров незаключенными", в котором отражено, что при наличии спора о заключенности договора суд должен оценивать обстоятельства дела в их взаимосвязи в пользу сохранения, а не аннулирования обязательств, а также исходя из презумпции разумности и добросовестности участников гражданских правоотношений, закрепленной ст. 10 ГК РФ. Если стороны не согласовали какое-либо условие договора, относящееся к существенным, но затем совместными действиями по исполнению договора и его принятию устранили необходимость согласования такого условия, то договор считается заключенным.

Исходя из логики исследованного судебного акта если заключенный между сторонами договор квалифицирован как договор подряда, однако совокупность его условий не позволяет сделать вывод о его заключенности, то необходимо исследовать все обстоятельства взаимоотношений сторон: дополнительные соглашения, взаимосвязанные договоры и фактическое исполнение договора.

Несмотря на правовую позицию, изложенную в Постановлении от 11.07.2011 N 54, которая ориентирует суды на установление правовой квалификации заключенного договора вне зависимости от его наименования как договора, предусмотренного ГК РФ, в деле N А43-18644/2013 суды дали правовую квалификацию договора, заключенного между сторонами как инвестиционный договор, пришли к выводу о том, что стороны согласовали все существенные условия договора инвестирования.

Между Министерством, Администрацией и обществом заключен договор аренды земли на время совместной деятельности по строительству (реконструкции) объекта от 2009 г., по условиям которого стороны договорились совместно действовать для достижения общей хозяйственной цели - завершения строительства жилого дома. Договором предусмотрено, что Министерство предоставляет обществу земельный участок для завершения строительства и реконструкции домов, Администрация оказывает содействие обществу в выдаче условий присоединения к инженерным сетям, а также в обеспечении необходимых мощностей энергоносителей в городских сетях, к которым произведено подключение объекта, а общество осуществляет строительство, освобождает за свой счет от строений и сооружений земельный участок, предоставляет гражданам, выселяемым из жилых помещений в связи со сносом либо реконструкцией домов, другое благоустроенное жилье в соответствии с законодательством РФ.

Условиями договора предусмотрено, что построенный объект является общей долевой собственностью истца и ответчика. В соответствии со своим вкладом в совместную деятельность Администрация имеет долю объекта, которая выделяется в натуре.

Затраты общества на освобождение и инженерно-техническое обустройство земельного участка компенсируются согласно приказу Главы Администрации. По соглашению сторон доля Администрации в натуральном виде может заменяться денежной компенсацией. Установленные договором от 2009 г. обязанности Администрации оказывать содействие обществу в выдаче условий присоединения к инженерным сетям, а также в обеспечении необходимых мощностей энергоносителей в городских сетях, к которым произведено подключение объекта, являются по своей природе публично-правовыми и связаны с выполнением органами муниципального образования властно-распорядительных функций, поэтому соглашение, в котором муниципальное образование констатирует наличие у него обязанностей исполнять предписания публичного законодательства, не может квалифицироваться как гражданско-правовая сделка. Таким образом, суд пришел к выводу, что Администрация субъектом совместной деятельности, предусмотренной гл. 55 ГК РФ, в данной ситуации быть не может.

В договоре от 2009 г. помимо условий, связанных с исполнением муниципальным образованием публично-правовых обязанностей, содержатся также и гражданско-правовые обязательства общества по передаче Администрации помещений в построенных (реконструированных) домах.

Из указанного выше Постановления следует, что заключение инвестиционных контрактов с включением в них перечисленных условий не противоречит действующему гражданскому законодательству и не является основанием для признания таких контрактов недействительными или незаключенными по правилам, установленным в ГК РФ.

К разъяснениям ВАС РФ можно отнестись критически.

Для целостной правовой оценки инвестиционного договора расчленение этого договора на отдельные элементы, приведение его к тому или иному договору, предусмотренному ГК РФ, не представляется эффективным способом, который бы помогал суду при рассмотрении инвестиционных споров.

Элементы договора купли-продажи в договоре аренды, например условие о передаче предмета договора в пользование другой стороне, не изменяют правовую природу договора аренды, не лишают его самостоятельности в цивилистическом плане. Инвестиционный договор является новым правовым явлением, требует особого правового регулирования, отличного от иных договоров, предусмотренных ГК РФ. Между участниками коммерческой деятельности складываются новые формы взаимодействия, которые качественно отличаются от ранее известных юридической науке.

Между тем определение сущности и правовой природы инвестиционного договора имеет важное теоретическое и практическое значение <1>.

--------------------------------

<1> См.: Лисица В.Н. Правовое регулирование инвестиционных отношений: теория, законодательство и практика применения: Монография. Новосибирск, 2011.

 

Определение понятия инвестиционного договора позволит приблизиться к правовому определению понятия инвестиции, кристаллизации данной категории, а также отграничит данный вид договора от других видов гражданско-правовых договоров, что поспособствует более ясному пониманию участников сделки того, какими правами и обязанностями они будут обладать, заключая именно инвестиционный договор.

Следует особо отметить, что, заключая инвестиционный договор, инвестор преследует цель получить определенный результат - приумноженное вложение. Инвестиционный договор подразумевает отчуждение имущества с целью получения систематического дохода. Полагаем, что инвестиционный договор представляет собой новую форму экономического взаимодействия, отличную от классических форм договорных отношений - договора купли-продажи, аренды или займа. Без понимания экономического содержания инвестиций невозможно дать адекватную гражданско-правовую оценку заключенным сделкам. Однако, как было показано на примерах из судебной практики, обязательные разъяснения вышестоящих инстанций не в состоянии восполнить пробелы законодательства, поэтому именно законодателю предстоит разрешить проблему правовой квалификации инвестиционных договоров и установить круг прав и обязанностей лиц, вступающих в инвестиционные отношения.