Лекция: проблема бытия

 - формировать и аргументировано отстаивать собственную позицию по ключевым проблемам философии;

 - использовать положения и категории философии для оценки и анализа различных социально значимых тенденций, фактов и явлений,

 - обобщать и использовать современную научную и общекультурную информацию

  Совсем иначе обстоит дело с пониманием бытия в неклассической онтологии. Когда великий Г. В. Ф. Гегель заявил, что на нем философия закончилась, ибо после открытых им трех законов диалектики ничего принципиально нового, интересного открыть нельзя, все были удивлены его манией величия. Но так и оказалось, поскольку на философии Гегеля (1770 - 1831) закончилась классическая философия! Был потом промежуточный период — Серен Аабье Кьеркегор (1813 — 1855), Ф. Ницше (1844 - 1900), К. Маркс (1818 - 1883), В. Дильтей (1833 - 1911), - которые подготовили рождение неклассической философии вообще и неклассической онтологии, в частности. Социальные же потрясения ХХ века окончательно подорвали «разумные» основания классической парадигмы.

    В результате философы вынуждены были провести, так называемую, «работу над ошибками» - где и что было помыслено не так, что привело к такому жестокому поражению рациональной истины. Благодаря скрупулезному пересмотру прежних учений были  переоткрыты метод понимания В. Дильтея, экзистенциальная диалектика С. Кьеркегора, иррационализм Ф. Ницше.  Ницше переворачивает философию Платона, ибо бытием для него является чувственная, иррациональная воля к власти, а все остальное мыслится как преходящее сущее.  В продолжении темы, которую поднял еще Дильтей (о разнице между методом объяснения для естественных наук и методом понимания для гуманитарных), Э. Гуссерль в своей работе «Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология» поставил вопрос о корректности, наряду с другими вещами, спрашивать о «чтойности человека», а не о человеке самом по себе, безотносительно к миру, о его феноменальности.

      Основоположником неклассической онтологии, точнее, как ее предпочитает называть сам философ - «фундаментальной онтологии», явился М. Хайдеггер. Хайдеггер радикально противопоставляет своё новое понимание сущности человека старому классическому, метафизическому: «Первый гуманизм, а именно латинский, и все виды гуманизма, возникшие с тех пор вплоть до современности, предполагают максимально обобщенную «сущность» человека как нечто самопонятное. Человек считается «разумным живым существом», animal rationale. Эта дефиниция человеческого существа не ошибочна. Но она обусловлена метафизикой. Метафизика отгораживается от того и существенного обстоятельства, что человек принадлежит своему существу лишь постольку, поскольку слышит требование Бытия. Стояние в просвете бытия я называю эк-зистенцией человека. Так понятая эк-зистенция — не просто основание возможности разума, ratio; эк-зистенция есть то, в чем существо человека хранит источник своего определения»[4].

       Таким образом, человек получает свое определение ни как часть мира, наряду с другими вещами, а сам по себе, с учетом своей уникальности и неповторимости, ибо отныне человек становится в центр, а мир уже «выстраивается» вокруг него, как он «видится».

Поскольку вопрос о смысле бытия может быть задан только человеком, то неклассическая онтология выявляет его новые экзистенциальные параметры - те условия, благодаря которым возможно такое вопрошание, или, что в человеке есть такового, что делает возможным вопрос о смысле его бытия, в частности, и бытия вообще. Или, переформулируем вопрос, что в человеческом бытии делает его таким, каково оно есть, каким мы его знаем, наблюдаем, «застаем». Так, Хайдеггер расширяет влияние и подчеркивает онтологический статус «герменевтического круга» В. Шлейермахера: имеющий историю человек внутренне историчен, что, в свою очередь, позволяет ему иметь историю. Не в гегелевском смысле, когда часть (конкретный человек) может быть понята на основе целого (всеобщей истории), а целое (всеобщая история) понимается на основе части (конкретного человека). Это кантовский смысл, когда человек имманентно историчен, по умолчанию, в нем априори заложена историчность как качество и в результате у него есть история, он помнит себя и пишет свою историю.

Человек вопрошает о смысле бытия, ибо только сам в состоянии бытийствовать.

   В разное время мыслители пытались сформулировать, что есть фундаментальная черта человека, но так или иначе, она сводилась к его разумности, способности к абстракции, рефлексии. Для М. Хайдеггера  такой фундаментальной чертой человека является его открытость к бытию и уникальная возможность, способность, задавать вопрос о его смысле, который, как известно, ситуативен, ответ же временен, отнюдь, не вечен, как думали в классической онтологии. Отсюда, понимание - это не один из способов познания, а единственный способ существования, способ быть, присутствовать, ибо он есть понимание себя и мира.

     Отныне, задача философской герменевтики, по Хайдеггеру, — истолковать язык бытия, слово которого всегда многозначно. Чем лучше, внятнее человек понимает, интерпретирует «зов» бытия, тем быстрее, отчетливее он обретает свою личную, единичную судьбу и историю: «Оно приводит присутствующее и отсутствующее каждый раз к его собственному, откуда последнее кажет себя в себе самом и своим способом пребывает».[5] Люди, только формально похожие друг на друга, в своей уникальности могут лишь иногда, крайне редко, встречать что-то отдаленно родственное их собственной природе звучания на пути проживания единичной судьбы. Потому насколько уместны будут специально артикулируемые цели-ценности, стандарты, образцы и нормы, к которым должно стремиться, если мир такой паралогичный, дискретный и прекрасный, совершенный, одновременно! При ближайшем же рассмотрении оказывается, что даже понимание одного и того же для каждого будет разным, ибо один человек в одном и том же тексте видит одно, другой читает совсем иное. Таким образом, человеческое бытие изначально «герменевтично», ибо находится в ситуации понимания, осмысления, интерпретации. Так состоялся поворот от трансцендентальной феноменологии Г. В. Ф. Гегеля, где сознание понимается как «чистое», к герменевтической феноменологии Э. Гуссерля,который показал, что сознание всегда заполнено контекстом, «нетематизируемым горизонтом», с одной стороны. С другой стороны, М. Хайдеггер в своей «фундаментальной онтологии» доказал, что об однозначном прочтении чего бы то ни было не может быть и речи, ибо смысл любого сущего и понимание собственного бытия всегда исторично и относительно, всегда связано с конкретной ситуацией, временем и пространством, в котором человек себя «застает».

    Итак, для неклассического мышления сущность человека есть по-новому понятая экзистенция - как выступание в отношение к Бытию. Бытие рассматривается само по себе, и оно исторично, временно. Бытие постигается феноменологическим мышлением, которое ищет уникальность любого предмета, его собственный смысл и в этом смысле бытие разделяет, атомизирует сущее, превращает его в со-бытие (Ereignis).

     Таким образом, категория «бытия» возникла в ответ на необходимость обозначить реальность чистой мысли, сферу, область чистой идеи, никак не связанную с природой, материей, прагматикой и даже с миром человеческих страстей, с субъектным миром. Философское понятие «бытия» было призвано ответить на вопрос, способна ли философия без опоры на опыт построить истинно философское знание. В ходе решения этого вопроса философы разделились. Одни считали, что категория «бытия» дает подлинно философский взгляд на мир, ибо позволяет взглянуть дистанцировано, отстраненно на Универсум вообще и задаться вопросом типа лейбницевского «Почему есть сущее, а не наоборот, Ничто?». Другие, следуя требованию «бритвы Оккама» - не множить сущности без необходимости, считают «бытие» фикцией, пустышкой, именем без предмета, симулякром. Сложно сказать, кто в большей мере прав или ошибается, но, как говорил Гегель «Сова Минервы вылетает за полночь», рано или поздно история, время, покажет, насколько плодотворны и оправданны были те или иные аргументы.

     Бытие и сущее. Бытие — это то, что есть, когда еще ничего нет или фундаментальная основа сущего, а сущее — это уже осуществившееся бытие, или как называет его Гегель, наличное бытие, мир вообще, в целом природа.

  Андроник Родосский, восстанавливая утраченные прежде труды Аристотеля (за что его удостоили звания «последний перипатетик»), объединил произведения, посвященные природе под общим названием «Физика». Сочинения же, написанные о первых началах сущего, опубликовал под названием «Метафизика» - буквально означающая «то, что после физики»    Так вот Аристотель определяетбытиеоснованием сущего:«Сущим называется, c одной стороны, то, что существует как привходящее, c другой — то, что существует само по себе».[6]

  Аристотель, собственно, ввел различие между «сущностью» и «существованием», которое впоследствии получило развитие у схоластов. Предполагается, что «существование» связано с осуществлением, с несовершенствами, с сущим, с преходящим и наличным. Тогда как сущность совершенна и идеальна, ибо она вечна, разумна, бытийна. Если «сущность» человека разумна, а он ведет неразумное «существование» сущего, то рано или поздно он придет к своей разумной «сущности», ибо она фундаментальна, она есть его бытие, его смысл и цель. Таким образом, бытие — это чистая потенция, возможность, которая только должна еще быть, осуществиться, а сущее — это уже актуализированная возможность, существование, действительность. Энтелехия — это термин, которым Аристотель обозначил переход от возможности к действительности, существованию, сущему.

   Несколько иные отношения между бытием и сущим в неклассической, или «фундаментальной, онтологии». Введением понятия «фундаментальная онтология» М. Хайдеггер хотел показать разницу с классической онтологией, предметом мысли которой являются первоначала и смысл сущего, а цель «фундаментальной онтологии» есть бытие как таковое и его истина: «Мышление бытия не ищет себе никакой опоры в сущем. Бытийное мышление чутко к неспешным знамениям неподрасчетного и признает в нем непредвидимый приход неотклонимого. Это мышление внимательно к истине бытия и тем помогает бытию истины найти свое место в историческом человечестве»[7].

     И в классической, и в неклассической, «фундаментальной», онтологиях бытие шире всего сущего вместе взятого, оно трансцендентно, смыслообразующе и фундаментельно, но несколько в разных смыслах. Человек по своей сути принадлежит двум мирам: миру сущего (телесность, природность) и миру бытия (разумность, духовность). И тот, и другой мир в какой-то мере исчислим, даже мир духовный (со времен папских индульгенций). Человек, принадлежа двум мирам одновременно, пребывает в большей степени то в одном мире, то в другом (ведь духовными практиками тоже можно жонглировать — то быть атеистом, то стать православным, то заняться йогой). И так переминаться с одной ноги на другую, так раскачивать маятник можно сколь угодно долго.  Но только до тех пор, пока человек не задаст свой главный вопрос, вопрос о смысле. И тогда приходит время бытия, не того исчислимого, калькулируемого, наряду с сущим, а фундаментального, который сообщает смысл любому сущему, в том числе, человеку. Само по себе сущее бесформенно, хаотично, абсурдно, бессмысленно, и ему еще предстоит придать порядок. Человек как часть сущего, как принадлежащий сущему, также лишен смысла и структуры, но открыт для возможностей бытия, которые и сообщают ему смысл и форму. А человек, в свою очередь, может придать смысл сущему. 

Таким образом, сущее — это то, что существует, наличествует, исчисляется, а бытие — это то, что бытийствует, дает смысл и неповторимую единичность всему сущему, является откровением.

Ничто. Впервые ничто как самостоятельная категория выступает в учении Демокрита об атомах, где ничто — это та пустота, в которой движутся атомы. Упоминается оно у Платона и Аристотеля, а Плотин, сохраняя в целом традицию платонизма, подчеркивает сходство ничто со злом как недостатком бытия или вторжением в него.

     В средневековой философии ничто упоминается, прежде всего, в связи: а) с творением мира из ничего (Филон Александрийский, Августин Блаженный), б) в отрицательном (апофатическом) богословии, где считалось, что все, что мы можем сказать, знать, о Боге — это то, кем или чем он не является, в результате постепенного отбрасывания положительных определений Бога мысль доходила до ничто (Псевдо-Дионисий Ареопагит, Иоанн Скот Эриугена: «Бог не знает о себе, что он есть, ибо он не есть никакое «что»»).

   Какое-то время категория «ничто» сама по себе, безотносительно к другим категориям, не разрабатывается активно и только с появлением экзистенциализма она вновь переживает в некотором смысле ренессанс. Примечательна в этом отношении попытка Ж. - П. Сартра дать феноменологическую концепцию ничто в работе «Бытие и ничто», где, к сожалению, он отождествляет, не разделяет ничто и небытие, но, однако, тонко замечает: «Поразительно в этом отношении, что язык обозначает для нас ничто вещей («Rien») и ничто человеческих существ («Personne»)» [8]

  В русской религиозной философии: «Ничто, поскольку оно не есть что-нибудь, и Все, поскольку оно не может быть лишено чего-нибудь» (Вл.Соловьев), «Трансцендентный Бог есть навеки неведомая, недоступная, непостижимая Тайна, к которой не существует никакого приближения. Но Божественное Ничто – это более чем Ничто, оно есть «Сверх-что» и «Не-кто» – Субъект откровения, выступающий из мрака Ничто, чтобы явить Себя человеку Богом.» (С.Булгаков).[9]

    В русской советской философии категория Ничто была представлена у опального тогда философа А. Ф. Лосева в его знаменитой «Диалектике мифа»[10], который, будучи диалектиком, определял Ничто, как и Бытие, как крайне абстрактную категорию, служащая для обозначения одного из начал. Ничто — это полная противоположность наличного, мира (сущего или бытия), на фоне которого мы отчетливее видим, что есть последний. Благодаря Ничто, мы лучше осознаем бытие, ибо на фоне темного свет виднее, нам надо заболеть, чтоб понять, что есть здоровье, быть несчастными, чтоб оценить счастье. Именно Ничто (конечность, смертность) придают вкус Бытию, его соль, оформляет его, очерчивает границы, пределы, ибо еще Аристотель учил, что любой предмет (и мысли, в том числе) не может быть беспредельным, быть бесформенным, безграничным.

    В нигилизме Ф. Ницше, когда все истины и идеалы постигнуты, Ничто становится движущей силой жизни. Даже достигнув цели, человек всё равно продолжает куда-то стремиться, но только теперь его деятельность направлена на разрушение, им движет жажда, страсть Ничто: «...в этом выражается основной факт человеческой воли, его horror vacui (боязнь пустоты): он нуждается в цели - и он предпочтет скорее хотеть Ничто, чем ничего не хотеть».

   Хотя в современной философии даже появилось новое направление — нигитология, посвященное, в частности, проблемам основания категории Ничто, обратимся к уже давно известным, классическим концепциям, где уделяется достойное внимание такой категории как Ничто.

 Это, прежде всего, диалектическая система Гегеля, где он включил понятие Ничто и противопоставил его чистому Бытию как тезис и антитезис, в результате чего происходит Становление. Ничто одновременно Бытию и дополняет его, а вместе они образуют «систему чистых определений мышления»: «Ничто, чистое ничто; оно простое равенство с самим собой, совершенная пустота, отсутствие определений и содержания; не-различенность в самом себе. Насколько здесь можно говорить о созерцании или мышлении, следует сказать, что считается небезразличным, созерцаем ли мы, или мыслим ли мы нечто или ничто. Следовательно, выражение «созерцать или мыслить ничто» что-то означает. Мы проводим различие между нечто и ничто; таким образом, ничто есть (существует) в нашем созерцании или мышлении; или, вернее, оно само пустое созерцание и мышление; и оно есть то же пустое созерцание или мышление, что и чистое бытие. Ничто есть, стало быть, то же определение или, вернее, то же отсутствие определений и, значит, вообще то же, что и чистое бытие»[11]. Гегель подытоживает тем, что констатирует - все в мире содержит в себе и бытие, и ничто как две смыслообразующие противоположности.

    Если у Г. В. Ф. Гегеля Ничто — это чистая абстракция, то совсем иное наполнение этой категории мы находим в экзистенциализме вообще и у М. Хайдеггера, в частности. А именно: Поскольку всякое классическое мышление склонно к трансцендированию, к преодолению суетного и тленного, то для того, чтобы помыслить сущее-в-целом, необходимо выйти за его границы, за его пределы, чтоб посмотреть на него в целом, со стороны. А где вы оказываетесь, когда выходите за пределы сущего? В не-сущем, в Ничто.

  Ничто в экзистенциальной философии — это не пустая абстракция, а понятие, которое означает конечность, смертность человека. Когда человек помнит о своей временности, все вещи, все вокруг, вся жизнь наполняются совсем иным смыслом, чем, когда человек забывает о Ничто. Поэтому Ничто — это та сила, которая напоминает человеческому бытию о его конечности.

Человек всегда выбирает между возможностями, между вариантами проживания. Первый свой выбор он делает, когда выбирает Нечто, а не Ничто – и это его главный выбор: «Почему есть сущее, а не, наоборот, ничто?». И, действительно, прав Лейбниц, ведь Ничто проще, легче! Но, тем не менее, человек выбирает жизнь, ибо выбрать Ничто он еще успеет.

Далее, экзистенциализм учит, что существование предшествует сущности, а «человек — существо, которое устремлено к будущему»[12]. Выбирая в мире сущего, у человека есть опасность выбирать не из своих возможностей, а по совету родителей или друзей, по определению традиции, культуры, обычаев. Человек живет так, как будто он будет жить вечно и у него есть время совершать ошибки, пробовать, исправлять свой выбор бесконечно. Человек забывает, что он смертен, ибо такая возможность «забалтывается», люди стараются не думать о ней. Хайдеггер вводит безличное местоимение man для описания этого безликого существования и определяет его как сущее, когда мы выбираем несобственную жизнь из мира сущего. Но только понимание своей конечности, возможности Ничто, которое охватывает человека в его обезличенном существовании и выводит его к Бытию: «Ничто — не предмет, не вообще что-либо сущее. Оно не встречается ни само по себе, ни пообок от сущего наподобие приложения к нему. Ничто есть условие возможности раскрытия сущего как такового для человеческого бытия. Ничто не составляет, собственно, даже антонима к сущему, а изначально принадлежит к самой его основе»[13]. Получается, что именно Ничто заставляет вопрошать о Бытии. Не будь Ничто, человек так бы и пребывал в мире сущего. Поэтому Хайдеггер и говорит о том, что, с одной стороны, Бытие — это самое далекое от нас, ибо пребывая в мире сущего, мы его, это сущее, холим и лелеем и не хотим, до поры, думать о Бытии, а, с другой стороны, самое близкое нам, ибо только оно дарит нам самих себя и в этом смысле заботится о нас.

Небытие. Первым, кто упомянул о небытии, именно, как небытии был Парменид, который сказал: «Бытие есть, а небытия нет». Почему небытия нет? Ответ прост: потому что бытие вездесуще, а где быть небытию, если все пространство уже заполнено бытием. И потом: то, чего нет, разве можно помыслить или выразить в слове. Современная философия уже знает, что то, чего нет - легко и мыслиться, и в слове выражается, но Парменид еще не был готов к такому повороту мысли.

      Очень часто небытие и ничто употребляют как синонимы, но если попытаться их развести, то получается следующее. Проблема в том, что, с одной стороны, небытие — это отсутствие, пустота, дыра, но описание дыры тоже должно быть каким-то наличным, производиться через какие-то предикаты, что в свою очередь ведет к констатации объекта исследования. Так, образуется парадокс отсутствия наличия. И получается, что ничто — это часть бытия, ее противоположная сторона или фон, которая (-ый) еще больше актуализирует бытие, а небытие — это отрицание бытия, несуществование вообще.

     Становление — философская категория, отражающая постоянную изменчивость мира, переход из одного в другое, процесс формирования, оформления, приобретения границ объектом. Аристотель для обозначения этого перехода из возможности в действительность вводит новое слово «энтелехия», что буквально в переводе с древнегреческого означает «осуществленность, законченность». Получается, что становление всегда векторно, имеет какую-то конкретную цель, оно не бесконечно, хотя в древнегреческой натурфилософии становление как раз непрерывный процесс зарождения и уничтожения. Самое известное изречение о становлении принадлежит Гераклиту: «все течет — все меняется».

     Вообще, категория становления, характерна, прежде всего, для диалектического мышления. У Гераклита хотя все становится и изменяется, но есть логос, который выступает как вечный закон и мера становления. В философии Платона чувственный мир все время находился в процессе становления, в то время как идеальный мир был неизменен и был пределом этого развития. Диалектическая трактовка становления сохранялась в средневековой философии и в новой форме развивалась в эпоху Возрождения (Николай Кузанский, Джордано Бруно).

    Апогеем, «первой истиной», диалектической разработки понятия становления стала система Гегеля, где бытие и ничто в результате дают становление, которое, в свою очередь, распадается на количество и качество, которые вместе составляют меру любому предмету, когда мысль переходит из неопределенности в определенность. Не существует ничего такого, «что не было бы средним состоянием между бытием и ничто»: «становление есть исчезание бытия в ничто и ничто — в бытие, и исчезновение бытия и ничто вообще, но в то же время оно основывается на различии последних. Этот результат - ставшее спокойной простотой единства бытия и ничто. Становление как переход в такое единство бытия и ничто, которое дано как сущее или, иначе говоря, имеет вид одностороннего непосредственного единства этих моментов, есть наличное бытие».[14]  

Материя. Категория материи – одна из важнейших в онтологии. Это – фундаментальное понятие, служащее абстрактным выражением устройства мира, суммарным пониманием состава и действующих причин мира.  Свое происхождение понятие «материя» ведет от латинского слова materia, обозначающего материал, вещество, ткань. В этом слове тот же корень, что и в русском слове «мать» - в латыни mater. Отсюда неслучайное значение материи как начала  вещей, как субстрата – материала, из которого состоит все сущее, все весомое и занимающее пространство.

   Материя, как правило,  категория объективистских онтологий и в зависимости от их  характера может иметь различную ценность. Например, в объективном идеализме материи отводится подчиненное, пассивное, производное значение. Материя здесь – физический мир, сотворенный духовной субстанцией (Логосом, Богом, Абсолютной идеей и т.п.) из Ничто или идеального первоначала. В субъективистских онтологиях она может вообще превращаться в нечто химерическое, поскольку внешний мир рассматривается как  проекция человеческих ощущений, сводится к свойству быть воспринимаемым (Беркли, Юм).

   Поэтому высокий познавательный статус категории материя присущ философским школам и направлениям, стремящимся осмыслить мир в логике научного познания. Дело в том, что процессы научного познания содержат в себе фундаментальную ориентацию на создание моделей единого предметного мира. В философском знании человек строит метафизические системы материальных тел уже в силу того, что его мышление всегда предметно. Только осознавая нечто вне себя, можно утверж­дать себя в качестве мыслящего существа. Поэтому, создавая образ целостной системы мира вокруг себя, человеческий разум строит то, что воспринимает как самоопределяющееся и самодостаточное бытие, как предметный мир вне человеческого сознания. Убежденность в существовании целостного предмет­ного мира делает возможным научное мышление, опирающегося на определен­ные предпосылки, привносимые в систему конкретного знания как фундаментальное основание.

  Таким образом, категория материи занимает центральное место в объективистских онтологиях, среди  которых можно выделить следующие основные  понимания.

    Первый, собственно субстратный, трактует материю как «состав», как то, из чего все состоит. В нем, в свою очередь, можно увидеть варианты:    вещественный   (простейшие стихии - «вода», «огонь», «воздух» и т.п. у ионийцев) и   элементный («гомеомерии» Анаксогора, «атомы» Левкиппа, Демокрита, Эпикура и т.п.). Идеи древних философов сегодня выглядят по-детски наивными. Но гораздо продуктивнее видеть в них прозрения будущих естественнонаучных открытий, без которых не было бы технического могущества современной цивилизации. Так, идее гераклитовского «огня» соответствует роль кислорода в процессах окисления и горения, без которых не было бы химических реакций и самой жизни. Само возникновение Вселенной в космологии связывается с так называемым Большим взрывом и первоначальным состоянием в виде плазмы огромной температуры. Далее, сегодня человечество опирается на представления об огромном количестве элементарных частиц, находящихся в сложных взаимопревращениях. Но идея «атома»  («неделимого»)  в свое время послужила основой естественнонаучного прогресса в теориях Ньютона, Лавуазье, Ломоносова и многих других выдающихся ученых. Кроме того, античные философы искали не просто какие-то «первокирпичики», а вечные и универсальные первоначала, имеющие бескачественный характер. Поэтому и вода Фалеса, и огонь Гераклита, и воздух Анаксимена понимаются не буквально, а имеют абстрактно-понятийный характер, создавая предпосылки теоретического естествознания.

Для     реляционного, или атрибутивного подхода,  материя – не конкретные виды вещества или частицы, а всеобщие свойства  вещей – протяженность, тяжесть, непроницаемость, фигурность, перемещение.  Материя здесь состоит из вещей, существующих в пространстве, чьи твердость, упругость, непроницаемость и т.д. обнаруживаются органами чувств человека. Этот подход – детище новоевропейской философии и естественной науки, исходящих из неизменности свойств вещества в его различных состояниях. Разумеется, предложенная схема достаточно  условна, поскольку должное внимание уделялось и атомам как носителям всеобщих свойств, а Декарт вообще материю определял через единственное ее свойство – протяженность. Главное – в другом. Новоевропейские философы стремились представить материю как нечто, не зависящее от человеческой субъективности, но соответствующее человеческим познавательным способностям. При этом оставалось непонятным - какова природа человеческого познания, его происхождение.

     Эта модель материи потерпела крах в результате революции в естествознании на рубеже XIX – XX веков. Теория электромагнитного поля Майкла Фарадея и Джеймса Максвелла, открытие проникающего излучения Рихардом Рентгеном и явления радиоактивности Анри Беккерелем, вывод о сложном строении атома Джоном Томпсоном и Эрнестом Резерфордом произвели переворот во взглядах на материю. Тем более что уже в начале ХХ века появляется теория относительности Альберта Эйнштейна и квантовая механика Макса Планка, показавшие, что атомы имеют электромагнитную природу, свойство массы переменно и зависит от взаимодействия и движения тел и не присуще химическим и биологическим процессам, не говоря уже о социальных процессах.

    Таким образом, наметился отказ от связывания понятия материи с теми или иными конкретными свойствами действительности и произошел переход к субстанциалистской трактовке материи.

    В   субстанциалистком подходе, который, прежде всего, представляет диалектический материализм, материя понимается   как основа мироздания, выступающая причиной самой себя – субстанция.   Материя как субстанция  означает -  это объективная реальность, существующая независимо от человеческого сознания и отображаемая им,  всеобщий субстрат, обладающий несотворимостью,  неуничтожимостью, неисчерпаемостью, бесконечностью во времени и пространстве.  Как причина самой себя, материя обладает свойствами саморазвития, превращения одних состояний в другие.  Материя не связана с конкретно-научными представлениями об ее структуре. Материальное единство мира   включает в себя как все известные, так и пока еще не открытые формы объективного существования, способные прямо или опосредованно (через приборы) восприниматься человеком.

  В то же время диалектический материализм столкнулся с рядом непреодолимых для него трудностей. Во-первых, понятие «объективной реальности» бессодержательно, поскольку отсылает к постулату - материя как субстанция не нуждается ни в чем, кроме себя. Но такой же характер имеет существование эйдосов, мира идей у Платона. Во-вторых, определяя понятие материи через отношение с сознанием, мы покидаем почву онтологии и превращаем это понятие в сугубо познавательное. Все это вместе взятое, позволяет присваивать право вещать от имени «объективной реальности», претендовать на объективную истину, скрывая собственный волюнтаризм. Наконец, в этой конструкции абстрактен субъект познания. Ее рушит простой вопрос: для кого реальность? Для подлинно верующих людей Бог существует независимо от человека и дан ему в переживаниях. Поэтому определение реальности всегда насыщено социокультурным содержанием, зависит от ценностей и практического интереса субъекта. Философия, которая отталкивается  от самостоятельного бытия мира, от него движется  к пониманию человека, поставленного в зависимость от мира, всегда становится "философией вещей", рассматривая и  человека  как вещь.  

Понимание бытия и материи предполагает анализ  основных способов их существования, к которым относятся движение, время и пространство.

Движение. В подавляющем числе философских учений движение рассматривается как фундаментальное свойство бытия или материи. Подводя итог прежним философским размышлениям, можно кратко сформулировать существо современных представлений о движении.

   В мире все постоянно движется, видоизменяется, в нем нет ничего неизменного, раз и навсегда законченного. Материя существует и проявляет себя только в движении, понимаемом как изменение вообще. Любая вещь, объект, предмет и т.п. в нашем мире существует благодаря тому, что в нем воспроизводится определенный тип движения – как результат внутренних и внешних взаимодействий.

    В свою очередь, любое изменение является результатом взаимодействия вещей через обмен веществом, энергией и информацией. Движение, как и материя, несотворимо и неуничтожимо, оно не привносится извне, а присуще самой материи. Одни формы движения превращаются в другие, и этот процесс бесконечен. Естественнонаучным подтверждением бесконечности движения служит закон сохранения и превращения энергии.

В то же время во всеобщем потоке изменений присутствует момент устойчивости, покоя. Покой – необходимое условие существования мира, покой закрепляет результаты движения, сохраняет тождественность предмета самому себе. Но покой, устойчивость, равновесие всегда относительны, движение же всегда абсолютно.

Затруднения в понимании движения возникли уже в античные времена. Так, Зенон Элейский обратил внимание на внутреннюю противоречивость движения, соответственно, на проблематичность его рационального понимания. Широко известны его апории (от греч. аporia – безвыходное положение) «Стрела», «Ахиллес и черепаха». Когда мы рассматриваем полет стрелы, то в любой момент времени она находится в определенной точке пространства, то есть,  покоится в этой точке. В следующий момент времени она покоится в другой точке пространства и т.д. Суммируя состояния покоя, мы получаем, по Зенону, отсутствие движения.

 В другой апории соревнуются в беге медлительная черепаха и, славящийся своей быстротой, Ахиллес. Зенон доказывает, быстроногий

Ахиллес никогда не догонит неторопливую черепаху,  если в начале

 движения черепаха находится впереди Ахиллеса. Допустим, Ахиллес бежит в десять раз быстрее, чем черепаха, и находится позади неё на расстоянии в тысячу шагов. За то время, за которое Ахиллес пробежит это расстояние, черепаха в ту же сторону проползёт сто шагов. Когда Ахиллес пробежит сто шагов, черепаха проползёт ещё десять шагов, и так далее. Дистанция между ними бесконечно сокращается, но по рассуждению Зенона, герою так и не удаётся догнать медлительную черепаху, она ненамного, но всегда впереди  Ахиллеса.

  Разумеется,  в реальности черепаху очень скоро догонят и перегонят. В чём же «ошибка» Зенона? Зенон игнорирует разницу  между бесконечном количеством этапов, на которые он предложил делить время, за которое Ахиллес догонит черепаху, и бесконечным временем. Для того, чтобы чётко осознать эту разницу, ему бы пришлось знать математику на уровне середины восемнадцатого века.  Деление времени на подобные этапы искусственно и именно эта искусственность создаёт иллюзию парадоксальности. Ахиллес  будет приближаться к черепахе с постоянной скоростью, равной разности между его скоростью  и черепахи, и нам вовсе необязательно привлекать математический анализ для решения  простейшей задачи уровня третьего класса. Зенон искусственно усложнил задачу, неразрешимую  в рамках простейшей арифметики, что дало ему повод объявить о несуществовании  бесконечности и бесконечно делимых вещей. Сегодня это выглядит как очередное гениальное провидение античности. Современная наука предполагает, что бесконечно делимых вещей  не существует и как расстояние, так и время делятся только до определённого предела так, что существует мельчайшее расстояние и мельчайшее время, меньше которых быть уже не может.

   Среди изменений в самом общем виде выделяют количественные и качественные. Количественные изменения охватывают собой, прежде всего, пространственные перемещения тел, более широко – это изменения, не ведущие к изменению качества вещи. Качественные же связаны с существенными изменениями вещей, их структуры, функций, ведущих к превращению в другие вещи. Эти превращения могут быть обратимыми, например, когда вода превращается в пар или в лед, вещь меняет свое агрегатное состояние. В случае необратимых изменений мы имеем дело с развитием. Развитию присуще такие черты, как универсальность и направленность изменений. С помощью понятия развития можно определить причины возникновения вещей, их генетические связи, новые возможности их изменения в будущем.

   Движение проявляется в качественно различных формах, в зависимости от уровня организации материи. Каждой форме движения присущ определенный носитель ее свойств.

Сегодня выделяют три основных группы движения. В неорганической природе это – пространственное перемещение, взаимопревращения элементарных частиц, электромагнитных, гравитационных и др., полей, движение и превращения атомов и молекул, тепловые процессы, звуковые колебания, движение галактик и т.п.

Живая природа связана с обменом веществ, процессами саморегуляции, размножения. Наконец, социальная форма движения образуется многообразными видами человеческой деятельности.

  Каждая форма движения отличается своими особенностями, но между ними существует единство и взаимовлияние. В их взаимодействии создаются некоторые общие закономерности. Например, высшие формы движения создаются на основе низших, но к ним не сводятся. Свойства низших форм, входящих в состав более высокой, преобразуются, подчиняясь ее закономерностям.

   В рамках материалистического взгляда на мир выделяется особая форма бытия - социальное бытие. В отличие от природных вещей, состояний и процессов, оно представляет собой бытие созданных человеком вещей и процессов, названных К. Марксом «второй» природой, миром всего искусственного. «Вторая» природа включает в себя не только орудия и средства труда, средства связи, транспорта, домашних животных и обработанные поля, города и поселки. Это и – школы, музеи, театры, книги, картины, скульптуры и т.д.  Как и объекты природного мира, они существуют объективно, но возникают и выполняют свое предназначение с участием человеческой деятельности.  Таким образом, социальное бытие выступает как единство различных социальных структур и форм их реализации в деятельности человеческих индивидов. Можно определить социальное бытие и как единство совместной и разделенной деятельности людей, человеческого сообщества. Хотя социальное не существует помимо человеческой деятельности, точнее говорить о том, что общество предшествует индивидам, составляет необходимое условие для их деятельности. Получается, что по отношению к ним общество является тем, что они не делали, но что без них было бы невозможно.

  Социальное бытие исторично.  Схемы действия людей с вещами, взаимодействия друг с другом, собственной самореализации меняются от одной исторической эпохи к другой самой же деятельностью людей.  Предметный мир, созданный людьми, аккумулирует в себе опыт коллективной и индивидуальной деятельности, воплощает умения, способности, знания. Благодаря своему независимому существованию, он способен транслироваться, осваиваться, развиваться, «оживая» снова в предметной деятельности человека, открывая ему новые горизонты мира. Подчеркнем, действия людей с вещами (будь это станок, рыболовный траулер или скрипка) неотделимы от общения между людьми, прямого или опосредованного. Поэтому в социальном бытии индивид через средства жизни и деятельности связан множеством невидимых нитей с другими людьми, обществом, человечеством, прошедшей историей.

  При этом, не впадая в оптимистические иллюзии, будем помнить про способность людей, благодаря эгоизму, фанатизму, невежеству и самонадеянности, совершать катастрофические ошибки. В результате гибнут миллионы людей, рушатся государства, уничтожаются ценности культуры.

Пространство и время. Пространство и время - это фундаментальные категории онтологии, с помощью которых мы упорядочиваем мир, когда его постигаем и в нем действуем. Нет такой области окружающего мира, доступной практическому воздействию, визуальному наблюдению или теоретическому осмыслению, которая бы не вписывалась в пространственно-временные параметры.  С помощью пространства мы воспринимаем внешние объекты, иное, а с помощью времени переживаем внутренние события, впечатления. Таким образом, пространство и время — это универсальные атрибуты бытия, каждый из которых обладают набором определенных черт, свойств.

Современный обыденный рассудок руководствуется в своей практической деятельности абстракциями «время» и «пространство». Пространство понимается как трехмерная, геометрическая, равно протяженная форма, которую можно разделить на соизмеримые отрезки. Время мыслится в качестве чистой длительности, необратимой последовательности протекания событий из прошлого через настоящее в будущее. Время и пространство объективны, их качества независимы от наполняющей их материи.

Свойства пространства:

-  протяженность - возможность сосуществования различных тел, что, в свою очередь, позволяет объектам иметь структурность и целостность;

 - непрерывность — способность перемещаться от пункта к пункту и посредством полей распространять, воздействовать, передавать материю, энергию, информацию, с одной стороны, а, с другой стороны, относительная дискретность, которая обеспечивает относительно раздельное существование тел в природе;

 -  трехмерность - носит всеобщий характер, ибо все явления можно отобразить в трех - x, y, z - пространственных координатах. Все создаваемые в науке n-мерные пространства есть лишь абстракции, удобные для описания, а реальное пространство трехмерно.

Свойства времени:

-  неразрывная связь с пространством и движением;

- длительность, то есть последовательность существования, возникновения одного момента состояния за другим;

-  однонаправленность от прошлого к будущему, ибо, как известно, время не возвращается вспять и объясняется это асимметрией причинно-следственных связей;

- бесконечность.

   Вопрос о познавательном статусе категорий пространства и времени решался по-разному. Одни философы считали пространство и время объективными характеристиками бытия, другие - чисто субъективными понятиями, характеризующие наш способ восприятия мира. Были и философы, которые, признавая объективность пространства, приписывали чисто субъективный статус категории времени.

    В истории философии существуют четыре основных подхода к пространству и времени. Первую можно условно назвать субстанциальной концепцией, где пространство и время считаются объективными характеристиками бытия. Они понимаются как самостоятельные сущности, существующие наряду с материей и независимые от нее – как пустые «вместилища». Пространство сводилось к бесконечной пустоте, вмещающей все тела, время — к «чистой» длительности. Эта идея, в общем виде сформулированная Демокритом, получила свое логическое завершение в концепции абсолютного пространства и времени Ньютона, который считал, что их свойства не зависят от характера протекающих в мире материальных процессов. Субстанциональная трактовка пространства и времени просуществовала довольно долго.

     Первую попытку противопоставить субстанциональному подходу понимание пространства и времени как определённого отношения между предметами и процессами, не существующего вне и без них предпринял еще Аристотель. Но четко сформулировал под влиянием развития науки (с идеалистических позиций) реляционную концепцию Г. Лейбниц (1646 - 1716). Её сторонники понимали пространство и время не как самостоятельные сущности, а как системы отношений, образуемых взаимодействующими материальными объектами. Вне этой системы взаимодействий пространство и время считались несуществующими. В этой концепции пространство и время выступали как общие формы координации материальных объектов и состояний. Пространство мыслилось как порядок взаимного расположения множества отдельных тел, время – как порядок сменяющих друг друга состояний тел. Исследования Н. Лобачевского, А. Эйнштейна, Г. Минковского, Н. Козырева убедительно доказали тесную взаимосвязь и взаимозависимость пространства, времени и движения. Албберт Эйнштейн в частной теории относительности установил, что абсолютной одновремённости событий происходящих в разных материальных системах, то есть в разных условиях движения, не может быть, ибо не существует единого всегда и везде потока времени. Эта теория выявила также зависимость пространства и времени от скорости движущихся относительно друг друга материальных систем. Общая теория относительности показала зависимость пространства и времени от концентрации и движения материальных масс.

  Априористская  концепция «пространства – времени» была создана И. Кантом, считавшего эти категории формами чистого созерцания, условиями всякого возможного опыта. «Пространство, - утверждал Кант в «Критике чистого разума»,  есть не что иное, как только форма всех явлений внешних чувств, т.е. субъективное условие чувственности, при котором единственно и возможны для нас внешние созерцания»[15].  А  «время есть не что иное, как форма внутреннего чувства, т.е. созерцания нас самих и нашего внутреннего состояния … время есть лишь субъективное условие нашего /человеческого/ созерцания … и само по себе, вне субъекта, есть ничто»[16].

     Экзистенциалистская концепция «пространства-времени» основана на  понимании их  как человеческих форм проживания и переживания, причем доминирующая роль принадлежит времени – человеческому бытию в его главном свойстве – конечности. Пространство и время всегда людьми  переживаются и осознаются субъективно, причем по-разному в  разных цивилизациях и обществах, на различных стадиях общественного развития, в разных слоях одного и того же общества и даже отдельными индивидами эти категории воспринимаются и применяются неодинаково. (Подтверждается лингвистикой, этнологией, психологией, историей искусств, литературоведением и другими гуманитарными науками).  Временн ы е и пространственные восприятия и понятия человека всегда определены той культурой, к которой он принадлежат. Так, Э. Сепир указывает на отсутствие в языке племени утка понятия пространства; оно обозначается временем: «они шли до пятого дня». П. Бурдье описывает особое счисление времени в Кабилии, где год начинается осенью и заканчивается летом. Ночь символизирует время смерти, сопровождающееся некоторыми табу (запрет на купание, соприкосновение с водой, использование зеркал, смазывание волос или прикосновение в пеплу). Утро – это не просто рассвет, но победа в борьбе дня и ночи. Начало дня связывается с выходом на работу в поле.[17] Индивидуально-личностное переживание времени выражается в понятиях, выражающих наличие или отсутствие времени для той или иной деятельности. Модусы времени могут выражаться в понятиях «завтра», «когда-нибудь», «теперь», «в данный момент», «уже поздно» и т.д. Есть и еще особая сторона субъективного времени, с которой постоянно сталкивается каждый человек.  Субъективное время имеет разную длительность, несопоставимую с физическим временем: например, ожидание чего-либо длится дольше, чем приятное время препровождение в кругу друзей. Боль ощущается  бесконечно долго,  хотя в действительности измеряется минутами. По мере старения возможности  человека оставляют все меньше времени для действия, поскольку даже привычные операции выполняются все медленнее.

 Различные концепции пространства-времени не противоречат друг другу, поскольку они выражают различные аспекты человеческого бытия – утилитарный, интеллигибельный и экзистенциальный.

 Детерминизм. Важнейший философский вопрос: является ли наш Мир неупорядоченным, произвольным Хаосом или гармоничным Космосом? По-другому, это вопрос о наличии или отсутствии закономерности в существовании мира.   

Понятие детерминизма выражает объективную обусловленность, закономерность всего происходящего: любое явление зависит от других, обусловлено другими; любое явление в мире подчинено какой-либо закономерности; существует универсальная закономерная связь вещей и явлений мира. Содержание детерминации раскрывается через категории причина и следствие, функциональная связь, необходимость и случайность, общее, особенное, единичное, сущность и явление, закон. Исходными категориями детерминизма выступают понятия «взаимодействие», «условие» и «обусловленное». Взаимодействие проявляет себя во взаимном изменении вещей, создающем зависимость вещей (их свойств, отношений, состояний) от под условиями понимается совокупность всех явлений, от которых зависит возникновение, существование и исчезновение других явлений, обусловленное, соответственно, все то, что определяется условиями.

Центральное место в детерминизме отводится понятию причины как тому явлению (вещи, процессу и т.л.), которое при определенных условиях с необходимостью порождает другое явление (вещь, процесс), называемое следствием. Кроме того, в причинном отношении отмечается пространственная непрерывность между причиной и следствием. Это означает, что причинно связанные события должны быть связаны реальным физическим воздействием (сигналом, процессом), распространяющимся с конечной скоростью. Порождение причиной следствия означает временную асимметрию между ними, однонаправленность во времени от того, что есть, к тому, что возникает. Причина всегда предшествует появлению следствия, но при этом не следует рассматривать в качестве причинно-следственного отношения формальное предшествование во времени. Осень – не причина зимы, вечер – не причина ночи.

Причинная детерминация лежит в основе всех других типов детерминации, так как каждая вещь имеет свою причину. Но понятие детерминизма шире понятия причинности, поскольку включает в себя непричинные виды обусловливания. В них есть взаимодействие, взаимосвязь, но отсутствуют отношения временной асимметрии и генетической связи. Таковы функциональные связи между отдельными свойствами вещей. Закон Гей-Люссака устанавливает пропорциональную зависимость объёма газа от абсолютной температуры при постоянном давлении. Характеристики газа (объем, температура и давление) не являются причинами друг друга, но находятся в отношениях взаимозависимости.  Особый вид детерминации - связи корелляции. выражающие взаимную зависимость одного из явлений от другого,  опосредованную случайными факторами или их общей основой. Например, связи корелляции существуют между строением и (или) функциями клеток, тканей органов и систем организма в процессе его развития и жизнедеятельности.

    Картина мира – это совокупность взаимосвязанных представлений об устройстве мира, Вселенной, ее основных законах и о месте в ней человека.            Сам термин впервые появляется в конце XIX века в работах физиков (Генрих Герц, Макс Планк) как «физическая картина мира» - образ мира, формируемый в физической науке, отражающий фундаментальные законы природы. Планк указывал на развивающийся, объективный характер этой картины и на ее единство.    Человек издревле стремился создать целостное представление об окружающем мире, преодолев частичность знаний, ограниченных рамками повседневной жизни. «Человек, - писал А. Эйнштейн, - стремится каким-то адекватным способом создать себе простую и ясную картину мира для того, чтобы оторваться от мира ощущений, чтобы в известной степени попытаться заменить этот мир созданной таким образом картиной. Этим занимается художник, поэт, теоретизирующий философ и естествоиспытатель, каждый по-своему. На эту картину и ее оформление человек переносит центр тяжести своей духовной жизни, чтобы в ней обрести покой и уверенность, которые он не может найти в слишком тесном головокружительном круговороте собственной жизни». В  этом смысле понятие  «картина мира» тесно связано  с идеологией и мифологией, а не только с наукой.

      В зависимости от науки, принципы которой использовались в формировании картины мира, стали говорить не только о «физической», но и о «химической», «биологической», «исторической», «культурологической», «позитивисткой», «семиологической» и других картинах мира. Та картина мира, которая вбирала в себя все известные на тот момент научные теории о строении и природе мира называлась естественнонаучной. С развитием науки и культуры в ходе истории картины тоже претерпевали изменения.

   Помимо узкоспецифических картин мира, в зависимости от формы восприятия мира выделяют научную, религиозную и философскую картины мира.

Научная картина мира —в самом общем виде понятие, отражающее коэволюцию обыденных, научных и философских представлений о природе, обществе, человеке как познающем субъекте, причем представлений, мыслимых в контексте конкретно-исторических форм познавательной деятельности и социальной практики в целом.  В научную картину мира  не входят частные знания о различных свойствах конкретных явлений, о деталях самого познавательного процесса, это именно целостная система представлений об общих свойствах, сферах, уровнях и закономерностях реальной действительности.     

   Научная картина мира существует неявно,