Становление политических взглядов Ли Да-Чжао

 

Начальный период идейно-политического формирования Ли Да-чжао занял примерно десять лет (с 1907 г., когда Ли Да-чжао поступил в Бэйянское политико-юридическое училище в Тяньцзине, и по 1917 г.). В это время Ли Да-чжао, постепенно преодолевая традиционные, конфуцианские и даосские взгляды, либеральный демократизм, становится сторонником революционной демократии.

Ли Да-чжао (первое имя - Шоу-чан) родился 6 октября 1888 г. в деревне Дахэйто уезда Лэтин пров. Хэбэй. Детство его было тяжелым и безрадостным. Родители его умерли, когда ему был всего один год. Он воспитывался в семье деда-торговца. В частной деревенской школе Ли Да-чжао получил начальное традиционное, конфуцианское образование. Среднюю школу, куда он поступил в 1905 г., ему закончить не удалось из-за недостатка средств.

Из юношеских впечатлений Ли Да-чжао, повлиявших на его взгляды, следует отметить известное восстание ихэтуаней, с особенной силой развернувшееся в пров. Хэбэй. Впоследствии Ли Да-чжао рассматривал это восстание как одно из самых славных событий в истории борьбы китайского народа против империализма.

Большое впечатление произвело на Ли Да-чжао также знакомство с творчеством и биографией древнего китайского поэта Цюй Юаня, патриота, глубоко скорбевшего по поводу несчастий, обрушившихся на его родину. Для Ли Да-чжао Цюй Юань сделался героем, образцовым государственным деятелем, до конца преданным своей стране и своему народу.

В 1907 г. Ли Да-чжао поступил в политико-юридическое училище в г. Тяньцзине, где впервые познакомился с «новой наукой», пришедшей в Китай через Японию с Запада. Изучал политэкономию, а также японский и английский языки.

Как отмечал В. И. Ленин, после революции 1905 г. в Китае наблюдался особенно сильный рост «нового духа» и «европейских веяний». В связи с этим он сделал вывод о неизбежности перехода «старых китайских бунтов в сознательное демократическое движение». Особенность идейного развития того поколения, к которому принадлежал Ли Да-чжао, как раз и заключалась в том, что оно формировалось под влиянием этого «нового духа», «новой науки» и все более оказывалось связанным с революционно-демократическим движением.

В Тяньцзине политические представления Ли Да-чжао складывались под сильным влиянием популярных в Китае в начале XX в. республиканских взглядов и учений о парламентской демократии и национализме, заимствованных китайцами из Японии, Европы и Америки и получивших свою интерпретацию в работах Кан Ю-вэя, Янь Фу, Лян Ци-чао, Сунь Ятсена и других политических деятелей.

Благодаря переводческой деятельности Янь Фу на китайском языке в начале XX в. появились труды Адама Смита, Монтескье, Дж. Стюарта Милля, Спенсера, Дарвина и Гекели, которые сразу же стали широко попу' лярны среди китайской молодежи.

Янь Фу выступал за эволюцию, борьбу и политический прогресс. Он считал, что для спасения Китая от империализма необходимо установить, почему Запад сильнее Китая. Силу Запада он видел не только в его технике и оружии, а прежде всего в том, что на Западе «освобождается энергия индивидов» благодаря демократической системе правления, которая может более полно использовать возможности народа для создания богатого и сильного государства. Он утверждал, что китайская социальная система, которой свойственны патернализм и абсолютная монархия, вызывает застой общества.

Идеи Янь Фу вдохновили Лян Ци-чао на заявления, в которых он критиковал китайские традиции как препятствие на пути к прогрессу. Спасение Китая Лян Ци-чао видел в развитии китайского национализма. Сделать это, по его мнению, могло только обновление китайского народа. Вольно или невольно Лян Ци-чао выдвигал на первый план идею о народе как великой силе, «источнике политики, науки и техники».

Одновременно о народе как о решающей силе заговорил и Сунь Ятсен, постепенно развивавший идею трех народных принципов - национализма, народовластия и народного благоденствия.

С конца XIX в. в Китае стали приобретать особенно большую популярность европейская теория эволюционного развития и связанный с ней социал-дарвинизм. Статьи и переводы европейских работ на эту тему стали появляться в Тяньцзине с 1895 г. благодаря усилиям Янь Фу, печатавшего их сначала в местной газете «Чжибао», а затем в открывшейся с 1897 г. газете «Говэньбао». С помощью этих статей и переводов передовая китайская интеллигенция познакомилась с понятиями «борьба за существование», «естественный отбор», «выживание приспособленных» и т. д. Особый успех выпал на долю сделанного Янь Фу перевода книги Гекели «Эволюция», которая имела глубокое влияние на взгляды китайской молодежи.

Ли Да-чжао, учившийся в Тяньцзине, также оказался под влиянием идей эволюционного развития и социал-дарвинизма. Японский ученый Таката Ацуси, автор книги «Китай в современную эпоху и конфуцианство», писал, что Ли Да-чжао и Чэнь Ду-сю до того, как они после революции 1917 г. в России оказались под влиянием марксизма, находились с юности под воздействием перевода книги «Эволюция», сделанного Янь Фу и содержавшего в себе современные европейские идеи».

Годы, проведенные Ли Да-чжао в Тянышне, были полны материальных лишений и тяжелого труда. Ли Да-чжао с огромным упорством овладевал знаниями, приобщался к новым идеям. В Тяньцзине его застала Синьхайская революция 1911 г. Южный и Центральный Китай были охвачены восстанием. Императрица передала власть в правительстве Юань Ши-каю. Династия Цинов на юге Китая была свергнута. В декабре 1911 г. в Шанхай вернулся из эмиграции Сунь Ятсен, избранный конференцией представителей восставших провинций временным президентом Китайской республики. В марте 1912 г. была опубликована временная конституция Китайской республики, провозгласившая свободу личности, слова, печати, собраний и организаций.

Революционный подъем в Китае способствовал приобщению Ли Да-чжао к политической жизни. Во время революции 1911 г., по некоторым сведениям, он вступил в члены Объединенного союза Сунь Ятсена и таким образом показал свою приверженность делу китайской революции. Однако идеи Сунь Ятсена и его сторонников, видимо, не оказали на него заметного воздействия. Ли Да-чжао в то время больше склонялся к социалистической демократии западного толка. Это сблизило его в конце 1912 г. с социалистической партией Цзян Кан-ху, тяньцзиньский филиал которой он возглавил. Полный республиканских иллюзий и веры в политических деятелей, поднявшихся на волне революции, Ли Да-чжао включился также в работу Бейянского общества по изучению политики и юриспруденции, стал одним из руководителей журнала «Яньчжи», который поддерживал Юань Ши-кая. Это, однако, не мешало Ли Да-чжао восхищаться Сунь Ятсеном и Сун Цзяо-жэнем.

Несмотря на измену Юань Ши-кая делу революции, Ли Да-чжао оставался в плену либерализма, что привело его в начале 1913 г. в Прогрессивную партию, которую возглавляли Тан Хуа-лун и Лян Ци-чао. Эти политические блуждания в тяньцзиньский период жизни Ли Да-чжао отражали идейную незрелость и эклектизм его взглядов, в которых в то время преобладали либерально-демократические идеи.

Демократизм Ли Да-чжао в то время нашел наиболее полное выражение в его статье «Великая скорбь», опубликованной в журнале «Яньчжи» 1 апреля 1913 г. Статья имела подзаголовок «Скорбь о страданиях моего народа». Эта статья очень важна для понимания эволюции демократических взглядов Ли Да-чжао. В ней Ли Да-чжао выступал как пламенный трибун-республиканец, последовательный враг монархизма и деспотизма, друг народа. Все беды Китая Ли Да-чжао связывал в этой статье с монархическим деспотизмом, с подчинением народа «одной воле» и делал вывод, что «единовластие ведет государство к гибели, а народу сулит неисчислимые бедствия и страдания». «Со времен деспотов Цинь,- утверждал он,- один преступник сменяется другим, растут жестокость и произвол, народ угнетен, культура приходит в упадок, все подчинено одной воле, являющейся источником зла, подавляется всякое благородное стремление, попираются человеческие права». Монархическому деспотизму Ли Да-чжао противопоставлял идею республики, основанной на правах человека и естественных правах народа. Одновременно он уже весьма скептически относился к результатам Синьхайской революции. Ли Да-чжао писал: «Борцы за справедливость неустанно, не жалея сил, пропагандировали свои идеи, за что, как правило, платили жизнью... Народ свято чтит их память, понимая, что они отдали жизнь во имя республики и счастья людей... А тираны, надев на себя маски героев, присвоили себе их славу под сенью блестящего герба республики. Республика есть, но где же счастье народа?».

Характерно, что в этой статье уже содержалась резкая критика парламентаризма в Китае. Ли Да-чжао прямо заявлял о подкупе избирателей парламентскими политическими деятелями, которых он рассматривал как «отбросы рода человеческого», сосущие сок из китайского народа.

Ли Да-чжао обрушивался с резкой критикой на буржуазные политические партии, которые, как он подчеркивал, «собирают под свои знамена всякий сброд и мутят воду». Он так характеризовал эти партии: «Одни называют себя умеренными, другие - радикальными, третьи, пытаясь избежать крайности, создают нечто среднее... На деле же умеренные - всего лишь бессовестные мошен.ники, радикалы - тираны и насильники, а ищущие середины используют противоречия между край- - ними партиями для своей выгоды». Самый большой недостаток политических программ этих партий Ли Да-чжао видел в стремлении к сосредоточению власти «в руках одного лица», что якобы должно укрепить китайское государство и принести счастье народу. Разоблачая подкуп избирателей этими партиями, которые не жалеют денег, чтобы «обеспечить своим бонзам высокие посты», Ли Да-чжао указывал, что деньги эти дают те, «кому достается пост президента или должность дуду». Свое рассуждение о политических партиях Ли Да-чжао заключал следующими словами: «Возможно, я простак и не понимаю роли политических партий, но я вижу, как эти партии выжимают все соки из моей страны».

Поскольку Ли Да-чжао писал эти слова, имея негативный опыт участия в социалистической и других партиях, не удивительно, что уже в этой ранней его статье содержалась и осторожная критика отношения гоминьдана к реализации принципов Сунь Ятсена - демократизма и народного благоденствия.

Заслуживает серьезного внимания и то, что в этой статье Ли Да-чжао выступал как противник милитаризма и власти военных губернаторов дуду, которые захватили «так называемый народный суверенитет».

Очень важен окончательный вывод, который делал Ли Да-чжао о республиканской политической системе, возникшей в Китае после революции 1911 г.: «Так называемая система народного правления является диктатурой кучки тиранов и плутократов и совершенно исключает участие народа в управлении страной. Права народа узурпированы этой кучкой. Говорят о «счастье народа», но у народа совсем нет счастья, им пользуются эти тираны и плутократы, и только они одни».

Статья «Великая скорбь» свидетельствовала о том, что особенность формирования революционного демократизма Ли Да-чжао заключалась в сравнительно раннем возникновении у него критического отношения к институтам буржуазной демократии, парламентаризму, политическим партиям и т. д. Все это толкало его на поиски новых путей в развитии Китая и создавало предпосылки для перехода в дальнейшем к научному социализму. Однако в то время он еще не видел выхода из создавшегося положения. Пройдет четыре года, и он поймет, что без радикальных, революционных преобразований китайский народ не найдет своего счастья. «И если ради республики понадобится еще одна революция,- писал он в марте 1917 г. - народ не задумываясь пойдет на любые жертвы, отдаст за нее жизнь». Образцом для Китая Ли Да-чжао уже весной 1917 г. будет считать русскую революцию. «Алая горячая кровь русских смывает сегодня весь хлам, накопившийся за многие годы в политической жизни России, и орошает всходы свободы в нашей стране»,- делает он вывод в статье «О влиянии великой русской революции».

Однако уже весной 1913 г. Ли Да-чжао хорошо понимал, что «народу не на кого надеяться». «Нельзя взирать на трудности и несчастья, ничего не предпринимая!» - восклицал он с горечью. Оценка, данная Ли Да-чжао кризисному состоянию республики, была справедлива. Борьба лидеров различных партий за власть, укрепление сил реакции привели к постепенному отходу от скромных демократических преобразований, провозглашенных после победы Синьхайской революции. Народные массы стихийно стремились к продолжению революции, а буржуазия считала революцию законченной. Разочаровавшись в буржуазных революционерах, народные массы не поддержали их, и революция была разгромлена. В ноябре 1913 г. контрреволюционные власти запретили гоминьдан и социалистическую партию, а их лидеров подвергли гонениям. Кризис либерализма и конституционализма неизбежно создавал необходимость поиска новых теорий и практических решений на пути дальнейшего развития Китая.

Осень 1913 г. была трудным временем для Ли Да-чжао, которого охватило отчаяние в связи с провалом его республиканских мечтаний и идеалов. Не находя выхода из сложившегося положения, он даже решил расстаться со светской жизнью и стать буддийским монахом. В это время он много думал над тем, как помочь слабым и бедным положить конец насилью. В поисках ответов на эти вопросы Ли Да-чжао решил отправиться в Японию, где китайская молодежь приобщалась к современной европейской науке.

В сентябре 1913 г. он приехал в Токио и поступил на экономический факультет Университета Васеда, где учился до 1916 г. Возможности знакомства с политической и экономической литературой в Японии были гораздо большими, чем в Китае. Поэтому токийский период в идейном формировании Ли Да-чжао занимает особое место.

С конца XIX в. японская интеллигенция, а за ней и китайская радикальная молодежь, учившаяся в Японии, стали проявлять все больший интерес к проблемам буржуазной политической экономии, и прежде всего к трудам Адама Смита, Кондорсе, Сен-Симона и других выдающихся буржуазных экономистов, идеи которых были созвучны их политическим и экономическим взглядам. Работа Адама Смита «О богатстве государств» появилась на китайском языке в самом начале XX в. в переводе Янь Фу. Выбор ее для перевода не был случайным, китайская интеллигенция пыталась найти пути превращения Китая в богатое и сильное государство. Работа Адама Смита была хорошо знакома китайской учащейся молодежи в начале XX в. Ее, разумеется, знал и Ли Да-чжао, проявлявший с юношеских лет особый интерес к политической экономии. Впоследствии он познакомился и со взглядами Кондорсе и Сен- Симона, что облегчило ему понимание экономической теории марксизма.

Токийский Университет Васеда был одним из главных центров активной идейно-политической жизни Японии и распространения радикальных взглядов, в том числе и марксистских. Ко времени приезда в Японию Ли Да-чжао там также имелась сравнительно большая марксистская литература - как в виде переводов трудов К. Маркса и Ф. Энгельса на японский язык, так и различных статей о марксизме японских и зарубежных авторов. Здесь Ли Да-чжао, изучая социально-экономическую и политическую литературу, знакомился с социалистическими идеями. Видимо, в Японии Ли Да-чжао и получил первые представления о марксизме.

Выступив уже в своих первых статьях как обличитель политических порядков и взяв под сомнение буржуазный либерализм и парламентаризм, Ли Да-чжао неизбежно должен был искать какую-то новую политическую теорию и выход из создавшегося после подавления революции положения. Эту теорию он нашел в то время во взглядах анархистов. На его работах токийского периода заметно воздействие анархизма, в них проскальзывали взгляды П. Кропоткина на взаимопомощь как закон общественной жизни, встречались элементы анархистского понимания главной задачи революционных демократов как борьбы с насилием вообще. Эти идеи оказались в противоречии с не изжитым еще влиянием на Ли Да-чжао социал-дарвинизма, о чем свидетельствовали его статьи, опубликованные летом 1915 г.

Интерес Ли Да-чжао к анархизму возник еще в Китае, когда он в апреле 1913 г. издал перевод статьи «Программа толстовства». Теоретические взгляды китайских анархистов были эклектичными, они представляли собой смесь идей П. Кропоткина, М. Бакунина, Штирнера, Л. Толстого и др. Одни китайские анархисты предлагали уничтожить капиталистический строй и преобразовать общество, но не революционным путем, а методом всеобщих забастовок. Среди них были популярны идеи пассивного сопротивления насилию. Другие, наоборот, стояли за насилие. Широкое распространение среди анархистов в Японии и Китае в то время имела теория взаимопомощи Кропоткина. Ее сторонники, используя мысль Кропоткина о вырождении любой власти в произвол, предлагали осуществить революцию и создать союз трудящихся, основанный на взаимопомощи и солидарности. Сунь Ятсен также поддерживал анархическую теорию биосоциального закона взаимопомощи.

Под влиянием работ Бергсона Ли Да-чжао в то время отрицал «пассивный детерминизм» в историческом развитии и склонялся к теории свободы воли. Одновременно он изучал труды Эмерсона и Дьюи, однако избежал их влияния. Иррационализм и прагматизм не оказывали на него своего воздействия.

Особого внимания заслуживает интерес, проявленный тогда Ли Да-чжао к Сен-Симону и японскому «движению за новую деревню», строившемуся на принципах утопического социализма. Имеются сведения, что в этот период большое влияние на него оказал также японский социалист X. Каваками, переводчик «Капитала» К. Маокса на японский язык.

В Токио Ли Да-чжао проводил большую организаторскую работу среди китайских студентов, живших в Японии. Он внимательно следил за событиями в Китае, где в то время готовился монархический переворот. Пробным камнем приверженности к демократии для китайской интеллигенции явилось намерение Юань Шикая провозгласить себя императором в 1914 г. и, таким образом, окончательно перечеркнуть все то немногое, что сделала революция 1911 -1913 гг. Ли Да-чжао отнесся к этому резко отрицательно, выступив с критическими статьями. В токийском журнале «Цзяин» Ли Да-чжао опубликовал 10 ноября 1914 г. статью «О национальной специфике», содержавшую резкую критику мнений советников Юань Ши-кая - американца Ф. Гудноу и японца Нагао Арига - о государственном строе Китая, высказанных в связи с конституцией 1912 г. Гудноу утверждал, что Китай является страной с низким уровнем образования и неопытностью народа в политических вопросах и поэтому монархическая форма правления якобы более приемлема для Китая, чем республиканская. В проектах Гудноу президент Китая должен быть наделен неограниченными полномочиями и избираться на всю жизнь.

Ли Да-чжао полемизировал с Гудноу как революционный демократ. Он пришел к заключению, что народу нужна политическая власть. «Вопреки всем попыткам обуздать народ строгими ограничениями он рвется к политической власти, невзирая ни на что», - писал он. В этом стремлении народа быть хозяином своей судьбы Ли Да-чжао видел новую «национальную специфику» Китая, которую отрицали иностранцы. «Стремление заставить наш народ по-прежнему безропотно подчиняться воле правителей, ссылаясь на непривычность для него представительного правления, грубо противоречит именно его национальной специфике».

Таким образом, Ли Да-чжао был одним из первых, кто обратил внимание на возникновение новой «национальной специфики» китайского народа, на наличие у него революционных, демократических традиций. Ли Да-чжас утверждал, что попытка восстановить монархию «не оставляет китайскому народу другого выхода, кроме борьбы».

Статья Ли Да-чжао «О национальной специфике» по духу существенно отличалась от «Великой скорби». В ней Ли Да-чжао активно боролся с попытками вмешательства иностранцев в судьбы Китая. Он выступал против преувеличения роли старой национальной специфики Китая, указывая на появление новой. В первой статье превалировали эмоциональные мотивы, риторические вопросы и восклицания, во второй - более строгий по форме и содержанию анализ.

В этой статье Ли Да-чжао делал интересный вывод о том, что, «по существу, причины всех современных политических поворотов следует искать в увеличении налогового бремени», т. е. пытался найти экономические причины политических явлений.

Начавшаяся мировая война не обошла Китай, который объявил себя нейтральным. В ноябре 1914 г. Япония ввела войска на территорию Китая, а в январе 1915 г. выдвинула в форме ультиматума 21 унизительное требование. Это событие вызвало бурю негодования среди китайской студенческой молодежи в Японии. Ли Да-чжао возглавил Союз китайских учащихся в Японии и журнал «Народные Принципы» («Минь и»), поставившие целью борьбу с империалистическими поползновениями правящих кругов Японии. В статьях этого периода («Долг нации», «Обращение к соотечественникам» и др.) он призывал народ Китая бороться с грабительской политикой японских империалистов, оценивал агрессию как результат существования монархии и деспотизма в Японии.

В связи с предъявлением Китаю Японией «21 требования» Ли Да-чжао от имени Союза китайских учащихся в Японии написал патриотическое письмо «Предупреждение отцам государства», в котором призывал дать отпор Японии. Он подчеркивал, что «Китай находится на краю гибели», поэтому китайская нация должна взять на себя ответственность за спасение государства: «Мудрые должны применять свою мудрость, смелые - собрать свою смелость, богатые - дать свои богатства, вся страна, как один человек, должна собрать воедино общую волю и образовать стену. Если мы победим, то сохраним прекрасную страну и наша славная история, идущая от предков, будет продолжаться бесконечно. Если потерпим поражение, то потеряем прекрасную страну и на этом славная история, идущая от предков, завершится». В этом снова проявились его демократизм, непримиримость к монархизму и деспотизму, а также патриотизм.

В эти же годы широкое распространение среди китайской интеллигенции получили также труды Шопенгауэра и Ницше, их пессимистическая философия вполне соответствовала ее упадочническим взглядам после поражения Синьхайской революции. Реакцией на эти настроения было выступление Ли Да-чжао в журнале «Цзяин» (август 1915 г.) со статьей «Пессимизм и самосознание», явившейся ответом на статью Чэнь Ду-сю «Патриотизм и самосознание», опубликованную ранее в этом журнале.

Чэнь Ду-сю утверждал, что «патриотизм» в Китае является препятствием для возникновения национального самосознания, поскольку он связан с преданностью существовавшему государству и старым традициям. Лишь после того как в Китае появится национальное самосознание, которое должно быть создано трезво мыслящими людьми, патриотизм станет в Китае явлением прогрессивным. Поэтому интеллигенция временно не должна заниматься политикой. Ее задача - приобретать знания и учиться, изменять общество путем просвещения. Лишь после того как условия в обществе изменятся, можно будет приступить к политической деятельности.

Ли Да-чжао выразил несогласие с этой точкой зрения. По его мнению, не патриотизм - препятствие для возникновения национального самосознания в Китае, а пессимизм, охвативший китайскую интеллигенцию в это время. Пессимизм и провиденциализм ослабляют дух борьбы и мешают усилиям движения вперед и изменению положения. Патриотизм же, наоборот, способствует формированию национального самосознания. Он утверждал, что значение самосознания заключается в появлении стремления к «изменению нации» и задача интеллигенции состоит в том, чтобы «изменить нацию» в соответствии с ее сознанием, причем изменение нации невозможно без патриотизма народа. Это значит, что интеллигенция должна участвовать в политике.

В дискуссии Ли Да-чжао и Чэнь Ду-сю по вопросу о самосознании китайской нации намечались разные подходы к историческому процессу и роли в нем личности.

М. Мейснер приписывал Ли Да-чжао в этой дискуссии национализм, волюнтаризм и индивидуалистический оптимизм. В действительности Ли Да-чжао не стоял на позициях национализма (в современном его понимании), а выражал самосознание китайского народа, не стоял на позициях волюнтаризма, а лишь подчеркивал роль субъективного фактора в истории. Его оптимизм не был компенсирующей реакцией на тяжелое детство, как утверждал Мейснер, а вытекал из ощущения исторических сдвигов, происходивших в Китае, т. е. имел не субъективную, а объективную основу.

Ли Да-чжао, выступая против провиденциализма, проповедовал под влиянием работы Бергсона «Творческая эволюция» свободу воли. В статье «Пессимизм и самосознание» он писал, что в Китае люди привыкли покоряться обстоятельствам и не ведут с ними борьбу. Ли Да-чжао призывал отказаться от «пассивного детерминизма и, исходя из теории свободы воли, стремиться идти вперед, развиваться, с тем чтобы изменять обстоятельства». Этот призыв Ли Да-чжао в условиях старого Китая, где господствовали конфуцианский провиденциализм, вера в волю Неба и даосская теория недеяния, имел большое для того времени, безусловно прогрессивное значение, ибо без освобождения от веры в провиденциализм и недеяние ни о каком сознательном революционном движении в Китае не могло быть речи. Поэтому проповедь борьбы против пассивного подчинения обстоятельствам, призыв к изменению их с помощью «свободы воли» должны быть правильно поняты и не истолкованы как просто волюнтаризм и идеализм (именно такое толкование дает М. Мейснер). Эта проповедь вела к изменению сознания китайского общества и, в конечном счете, готовила условия для его революционного преобразования.

Ли Да-чжао пытался вселить в сознание простых китайцев уверенность в их способности и в то, что они отнюдь не уступают другим народам. «Шунь тоже был человек, - писал Ли Да-чжао о знаменитом правителе и мудреце китайской древности. - Почему же я не подобен ему? Будет ли государство хорошим или плохим, зависит от людей... Китайский народ должен сам решать свою судьбу, и он в состоянии это сделать».

Большое воздействие на идейное развитие Ли Да- чжао оказал появившийся в 1915 г. прогрессивный журнал «Новая молодежь» («Синь циннянь»), одним из авторов, а затем и руководителей которого стал Ли Да-чжао. Он заметно отличался по своим взглядам от других сотрудников журнала. Если Цянь Сюань-тун видел спасение китайской нации в уничтожении иероглифической письменности, которая закрепляет конфуцианское учение, Чэнь Ду-сю сводил идейную борьбу к преодолению конфуцианства, а Ху Ши - к борьбе талантливого меньшинства против бездарной толпы, то Ли Да-чжао призывал к активной борьбе со старым строем в целом.

Журнал «Синь циннянь» не имел в те годы определенной программы и платформы, хотя в общем его направление было демократическим. Он выполнял главным образом просветительские функции, знакомя китайскую радикальную молодежь с достижениями западной политической мысли, науки и литературы, ведя борьбу за демократию и новую китайскую культуру.

С одной стороны, журнал широко публиковал материалы идеологов и теоретиков западного либерально-демократического толка, с другой - на его страницах появлялись материалы, в которых капитализм подвергался острой критике. Так, читатели могли найти в нем статьи о Французской революции, республиканизме, гражданственности, о Франклине, Милле, Спенсере, Ницше и т. д. Одновременно они могли прочесть и такой материал, как «Кровь и железо» (перепечатка статьи из лондонской газеты), в котором заявлялось, что капитализм, современное буржуазное государство и цивилизация «основаны на организованном насилии и позорной эксплуатации всех наций».

«Капитализм - это война, социализм означает мир среди нации, - говорилось в статье. - Империализм не означает ничего другого, как экономическую эксплуатацию других наций на основе эксплуатации его собственного народа». Далее утверждалось, что империалистический капитализм совершил страшное преступление перед человечеством, развязав мировую войну, и что революционное возрождение народов Европы - единственное средство против этого врага человечества. «Мы должны быть на страже и, если нужно, рисковать нашими жизнями ради триумфа нового, социалистического порядка», - писал журнал.

Такая статья, как «Кровь и железо», была на страницах «Синь циннянь» в 1915 г. сенсационным материалом. Она, безусловно, привлекла внимание Ли Да-чжао, впоследствии его собственные выступления относительно капитализма, империализма, шовинизма и войны имели прямую связь с идеями этой статьи.

В это время в Китае зарождалось движение прогрессивной интеллигенции, известное под названием Движение за новую культуру. Оно развивалось под лозунгом «За знание, демократические идеи и политический строй!» и призывало к борьбе с консерватизмом, национальной ограниченностью, беспочвенным фантазерством. Участники движения считали, что молодежь, не обремененная традиционными взглядами, знакомая с революционной теорией, способна преобразовать нацию. Ли Да-чжао примкнул к этому движению и вскоре стал одним из его активных руководителей.

В апреле 1916 г. Ли Да-чжао, не сдав последние экзамены в университете, срочно возвращается из Японии в Китай, считая своим долгом непосредственную борьбу против стремления Юань Ши-кая восстановить монархию и стать императором. В Китае в это время нарастало сильное антимонархическое движение, приведшее к образованию в мае 1916 г. федерации независимых от севера провинций с центром в Гуанчжоу.

Сначала Ли Да-чжао поселился в Шанхае, центре антиюаньшикаевских настроений, но после смерти Юань Ши-кая летом 1916 г. переехал в Пекин, где полностью посвятил себя работе в Прогрессивной партии, а также политике, журналистике и просветительской деятельности. С августа 1916 г. он начал издавать новую газету, называвшуюся «Чэньчжун бао» («Утренний колокол»), являвшуюся органом Прогрессивной партии. В ней Ли Да-чжао проработал всего три месяца. Хозяева газеты, представлявшие Прогрессивную партию, явно не разделяли демократических настроений Ли Да- чжао, который упорно отстаивал свои принципы и не хотел, чтобы газета служила реакционным политическим целям. Он считал главной целью газеты пробуждение народа к новой жизни и распространение идей национальной революции. От журналистов Ли Да-чжао требовал принципиальности и профессионального мастерства. Его любимым выражением было: «На железных плечах нести принципы, умелой рукой писать статьи».

Особое внимание в газете Ли Да-чжао уделял молодежи, с которой связывал надежды на возрождение Китая. В передовой первого номера газеты, озаглавленной «Цели Утреннего колокола», он писал: «В словаре молодежи нет слова «трудно», она лишь знает рывок вперед, лишь знает смелый полет». В этой статье, имевшей подзаголовок «Создание молодого Китая», Ли Да-чжао ставил вопрос о неизбежном возрождении Кнтая, который иностранцы называли «обреченным государством». По его словам, прошлый Китай - это Китай, находящийся в могиле. Будущий же Китай - Китай молодежи, Китай идеалов - находится в стадии зарождения. Этот новый, молодой Китай будет создан теми, кто молод духом. Все надежды на возрождение Китая Ли Да-чжао связывал с молодежью, с новым поколением, как бы предвосхищая ту роль, которую молодежь сыграет в китайской революции, начиная с «движения 4 мая» 1919 г. Как утверждал Ли Да-чжао, возрождение старой нации - долг молодежи. Он призывал молодежь готовить себя к участию в создании нового Китая, развивать самосознание и укреплять свою волю. «Я бью в „колокол свободы"! - восклицал Ли Да-чжао, обращаясь к молодежи. - Разве Китай - спящий лев? Услышав об этом, надо воспрянуть. Разве Китай болен? Услышав это, надо вскочить. Ибо молодежь - это душа государства, а газета „Чэньчжун“ - друг молодежи».

Через месяц, в сентябре 1916 г., Ли Да-чжао развивал те же идеи в своем знаменитом, полном оптимизма произведении «Молодость», опубликованном в журнале «Новая молодежь» (1916, т. 2, № 1). Статья «Молодость» Ли Да-чжао проникнута глубокой убежденностью в возрождении Китая. Молодежь Китая должна вобрать в себя вечный дух весны и посеять семена возрождения страны. «Сможем ли мы устоять в мире, зависит не от выживания старого Китая, а от его воскресения как молодого Китая, ибо жизнь - это цикл смерти и рождения, и наша задача состоит не в том, чтобы нация выжила, а в том, чтобы она родилась вновь и вернула себе весну», - писал Ли Да-чжао в этой. Обращаясь к молодежи, Ли Да-чжао призывал создать «ради передовой цивилизации мира, ради счастья человечества... молодую семью, молодое государство, молодую нацию, молодое человечество, молодой земной шар, молодую вселенную».

Статья «Молодость» произвела на китайскую радикальную молодежь неизгладимое впечатление и сразу выдвинула Ли Да-чжао в число властителей дум молодого поколения китайцев.

В статьях «Цели Утреннего колокола», «Молодость» и последовавших за ними других работах Ли Да-чжао отразилась отличительная особенность его духовного становления, состоявшая в решительном утверждении нового, молодого и в отвержении старого, традиционного. Именно эта позиция утверждения нового и молодого позволила Ли Да-чжао порвать с традиционной китайской системой взглядов, что нашло, в частности, выражение в критике конфуцианства, которую он начал в Китае одним из первых, бросив этим смелый вызов старому китайскому обществу. Эта же позиция привела его к поиску истины за пределами Китая, сначала во взглядах Монтескье, Руссо и Вольтера, затем Спенсера, Ч. Дарвина, Бергсона, Сен-Симона, П. Кропоткина и, наконец, К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина.

Для мышления Ли Да-чжао было характерно глубокое, философское отношение к действительности. В начальный период своего духовного становления он создал под влиянием китайской традиционной философии, а затем под воздействием взглядов Гегеля и Эмерсона свою философскую концепцию исторического развития, которая, будучи явно идеалистической, отличалась романтическим оптимизмом. Эта концепция проявилась в его статьях «Молодость» и «Сегодня».

Однако философские взгляды Ли Да-чжао в молодости были эклектичными, они состояли из смеси китайских традиционных представлений об окружающем мире с элементами идей, заимствованных из трудов западных мыслителей - Спенсера, Милля, Гегеля, Эмерсона и др. Ли Да-чжао считал, что действительность бесконечна, она не имеет ни пространственных, ни временных границ, т. е. вечна. В ней господствует дуализм, все состоит из противоположностей. Мир развивается путем самообновления, поднимаясь каждый раз на более высокую ступень, поэтому он вечно юн. Человек - часть действительности, его я - также часть действительности. Но если действительность вечна, то и человек, его «я» вечны. «Я - это мир, а мир - это я», - утверждал Ли Да-чжао. Но мир вечно юн, он всегда обновляется, значит, и человек обновляется и всегда юн.

В этой концепции Ли Да-чжао угадывается не только утверждение прогрессивного, поступательного развития мира и человека, но и оптимистическое, утверждающее отношение к окружающей действительности, которая вечно юна. Такой подход к действительности свидетельствовал о разрыве Ли Да-чжао с конфуцианской традицией, которая понимала развитие как Движение по кругу и была пессимистичной.

В соответствии со своей концепцией мирового развития Ли Да-чжао считал, что время существует лишь как «сегодня», а не как «вчера» или «завтра», поскольку «прошлое кончается сегодня и сегодня же начинается завтра».

При всей расплывчатости и неопределенности этих философских взглядов они были основой, которая позволяла Ли Да-чжао радикально и оптимистически подходить к окружающей жизни и делать выводы, выражавшие революционные тенденции китайской истории. Если действительность обновляется и вечно молода, то, делал вывод Ли Да-чжао, должен обновиться и Китай, который тянет вниз огромный груз прошлого. «То, что Китай должен доказать миру, состоит не в том, что старый Китай не мертв, а в том, что рождается новый, молодой Китай».

Надо, однако, сказать, что в 1916 г. Ли Да-чжао еще полностью не преодолел влияния конфуцианства. В его взглядах продолжали оставаться элементы конфуцианского китаецентризма. Так, даже в его прогрессивной статье «Молодость» можно найти такие высказывания: «Великая задача нашей молодежи состоит в том, чтобы Китай смог достичь в пространстве центрального положения в Поднебесной и оказался бы в центре времени».

На этом, домарксистском этапе своей деятельности Ли Да-чжао искренне полагал, что труды Конфуция (особенно ранние) могут быть использованы для создания прогрессивной идеологии. В учении Конфуция и его последователей Ли Да-чжао привлекали в этот период проблемы личности, самовоспитания, сознательного воздействия на развитие общества и т. д.

Если же судить по его статье «Народные принципы и политика», опубликованной незадолго до отъезда из Японии также в 1916 г. и представлявшей в известном смысле его кредо как демократа, то можно сказать, что в целом Ли Да-чжао понимал, что китайская традиционная система взглядов, и особенно конфуцианство, препятствовала росту в Китае политического сознания и распространению идей революционного демократизма. Ли Да-чжао бросал вызов китайской традиционной системе взглядов, резко выступая с критикой конфуцианства в ряде своих статей того периода. Понятие «минь-и» - народные принципы он противопоставлял понятию «цзун-и» - принципы клана, - олицетворявшему конфуцианскую традицию и рабство.

В статье «Народные принципы и политика» он поднимал вопрос о конфуцианских традициях и свободе, которая «необходима для осуществления политики народного представительства». Ли Да-чжао неоднократно цитировал переведенный Янь Фу на китайский язык труд Милля «О свободе», показывал связь, существующую между правами народа и политикой, говорил о взаимоотношениях между свободой и традициями, утверждал, что традиции прошлого сковывают свободу, препятствуют ее процветанию. Он считал, что особенно сильно ограничивают свободу исторические предания, прошлые философы и прежние мудрецы. Влияние этих традиций, в свою очередь, оказывает отрицательное воздействие на права народа, а это затем ведет к загниванию политики. Ли Да-чжао делал вывод, что Китай пришел в упадок из-за того, что в нем родился Конфуций, и китайцы не знают, что еще есть «новая судьба наций», что кроме древних мыслителей еще есть «новые идеалы нации».

Ли Да-чжао резко критиковал конфуцианские традиции, которые, как он подчеркивал, «лишают человека самостоятельности» и превращают его в марионетку, правила и порядки, глубоко укоренившиеся в китайском обществе. Нельзя пользоваться «узелковым письмом в эпоху письменности», «луком и стрелами в войну с самолетами, подводными лодками и пушками», «нельзя возродить колодезную систему», - делал вывод Ли Да- чжао. В следовании старине и обычаям Ли Да-чжао видел причины консервативности и закоснелости общественной мысли в Китае.

Упадок китайской культуры Ли Да-чжао связывал с господством династии Цинь (III в. до н. э.) и политикой легистов - Шан Яна и Ли Сы. «Отсюда, - писал он, перефразируя Тань Сы-туна, - в Китае нет науки. А если она есть, то это наука Ли Сы. В Китае нет политики. А если она есть, то это политика Цинь», т. е. политика деспотическая, антидемократическая. Тань Сы-тун в «Жэньсюэ» писал: «В Китае нет науки. А если она есть, то это наука Сюнь-цзы. В Китае нет политики. А если она есть, то это политика Цинь». В этой же статье Ли Да-чжао ставил проблему великих людей, героев и их роли в истории. Приводя слова китайского мыслителя XV в. Ван Ян-мина: «Легко искоренить бандитов, находящихся в горах, трудно искоренить бандитов, находящихся в сердцах», он обстоятельно рассматривал взгляд на роль героев, выраженный Карлейлем, Эмерсоном и Л. Толстым. У Карлейля герой движет историей. Обычный человек - хворост. Герой - огонь (искра может сжечь степь). Обычный человек не может, какой бы эксплуатации он ни подвергался, подняться на сопротивление. Только герой может подняться на борьбу и вдохновить других. Поэтому герой - это святой человек. Он способен видеть и знать то, чего не могут другие.

Точка зрения Л. Толстого прямо противоположна взгляду Карлейля. Движущая сила истории - народ. Поэтому тот, кто отрывается от народа, - не герой, ибо оторваться от народа - значит утратить силу, влияние.

Ли Да-чжао пришел к заключению, что взгляд Карлейля ведет к зарождению монархической, деспотической идеологии. Он отвергал и теорию Эмерсона, которая близка взглядам Карлейля, и принимал точку зрения Л. Толстого как наиболее демократическую и правильную. Таким образом, Ли Да-чжао был против теории героев, которая является «источником диктатуры». Он за демократию, за народ.

Ли Да-чжао считал, что «XX век не может быть эпохой теории героев». Враг деспотии, монархии, сторонник демократии во всех ее формах, он выступал за конституцию и парламент, ибо не знал еще других форм демократии. В то же время он полагал, что политика парламентаризма еще находится в Китае в стадии испытания и пока неизвестно, каков будет ее результат. Но даже если результат будет отрицательный и ее потребуется изменить, то все равно нельзя возвращаться к диктатуре.

Ли Да-чжао утверждал, что конституционная политика «основывается на законах свободы». Гарантия свободы не только связана с духом правовой системы, но особенно нуждается в общественном мнении. Он также ставил вопрос о значении личности человека, увязывая его, как и проблему героев, с борьбой против конфуцианства и деспотизма. По его мнению, обязанность нации, установившей конституцию, не только в поддержании авторитета государства, но и в уважении к человеку. Он говорил: «Надо силой разума закладывать основу для силы закона. Цивилизованный человек должен заставлять условия подчиняться себе и не становиться их рабом». Так же должны поступать государство и нация: «Нация в целом имеет свою великую судьбу, она ведет борьбу с обстановкой». Причины того, что китайская нация приспосабливается к условиям, что она пала духом, Ли Да-чжао видел в монархической диктатуре: «Народ и монарх не могут быть вместе. Свобода и произвол не могут существовать одновременно, поэтому, если монарх живет, народ умирает, если произвол живет, то свобода гибнет. Но политика произвола и монархическая система подобны воде и рыбе, их связь нерасторжима». Указывая на то, что в Китае снова распространяют произвол, призывают к монархизму, Ли Да-чжао подчеркивал: «Сегодняшний день - это начало переделки мира, начало переделки Китая».

Статья «Народные принципы и политика» имела для Ли Да-чжао в известном смысле программный характер. Многие вопросы, поднятые Ли Да-чжао в этой статье, получили развитие в его последующих работах. Он неоднократно будет возвращаться к проблеме китайских традиций и реакционной роли конфуцианства.

В истории китайской революции борьба против конфуцианства представляла собой неизбежное явление, без которого было немыслимо дальнейшее развитие китайского общества, и особенно его демократизация. Поэтому не случайно в Китае борьба за демократию шла параллельно с борьбой против конфуцианства. Очень большое значение для идейного развития Ли Да-чжао и преодоления им давления китайской традиционной идеологии имело антиконфуцианское движение, развернувшееся в Китае после революции 1911 г., в котором Ли Да-чжао принял непосредственное участие.

Наступление на китайскую традиционную культуру начал в 1915 г. журнал «Новая молодежь», в первом номере которого была опубликована статья Чэнь Ду-сю, подвергшая критике китайские традиционные взгляды, обычаи и институты. Эта статья произвела огромное впечатление на китайскую радикальную молодежь, хотя критические замечания в адрес конфуцианства раздавались в среде китайской мыслящей интеллигенции уже с конца XIX в. (конфуцианство умеренно критиковали Тань Сы-тун и Лян Ци-чао). Однако такая критика китайской конфуцианской традиции, которая была начата журналом «Новая молодежь», появилась в Китае впервые, тем более что она носила не только идеологический, но и политический характер.

Китайская реакция явно пыталась использовать конфуцианство в своей борьбе против китайской революции и демократии. К 1916 г. споры о конфуцианстве в Китае приобрели особую политическую остроту, поскольку оказались связанными с вопросом о включении в конституцию положения, согласно которому конфуцианство признавалось государственной религией Китая. Эту идею активно поддерживал Юань Ши-кай. После его смерти парламент стал проявлять колебания в отношении конфуцианства. Однако Каи Ю-вэй продолжал резко настаивать на превращении конфуцианства в государственную религию Китая. В связи с этим журнал «Новая молодежь» начал кампанию против конфуцианства, в которой принял участие и Ли Да-чжао.

В статьях «Конфуций и конституция» (январь 1917 г.) и «Естественно-этические взгляды и Конфуций» (февраль 1917 г.). Ли Да-чжао с позиций республиканства и демократизма повел борьбу с конфуцианством. Он видел в Конфуции апологета монархического деспотизма и поэтому резко протестовал против включения в проект конституции статьи о нравственном воспитании в соответствии с учением Конфуция. «Конституция - гарантия свободы современных наций,- писал он.- Как деспотизм исключает свободу, так и Конфуций не оставляет места для конституции. Если Конфуция, апологета деспотизма, втиснуть в современную конституцию, гарантию свободы, то она даст ростки деспотизма, а не свободы. Такая конституция будет сковывать народ, а не служить эмансипации прав человека, станет орудием карьеристов, а не законом, благами которого могут пользоваться простые люди. Такая конституция - провозвестник возрождения деспотизма, крайнее выражение автократии».

Для Ли Да-чжао мораль Конфуция - это мораль деспотизма. Поэтому он говорил: «Я посягаю не на Конфуция, а на саму суть деспотизма». О самом же Конфуции Ли Да-чжао писал, что он «был мудрым гением своей эпохи» и что «его учение отражает мораль общества, к которому он принадлежал».

Находясь под воздействием социал-дарвинизма. Ли Да-чжао не только уповал на то, что «естественный отбор» положит конец конфуцианству как морали, «не соответствующей сегодняшнему общественному бытию», «о и призывал приложить усилия для того, чтобы ускорить ход «естественной эволюции». Ли Да-чжао был глубоко уверен в том, что китайская традиционная мораль, формировавшаяся под воздействием конфуцианства, может быть преодолена и изжита китайским народом.

Одновременно с преодолением воздействия на него конфуцианства Ли Да-чжао начал постепенно освобождаться и от своих идеалистических представлений. В статье «Естественно-этические взгляды и Конфуций» он писал: «Издревле распространенные в Китае, Индии и даже Европе различные религиозные и философские школы допускают существование непостижимого, таинственного высшего творца, наделенного абсолютным разумом, абсолютным смыслом... С нашей точки зрения, такие представления не могут быть приняты поколением, живущим в современную эпоху». Далее следовала такая оценка мира: «Мы считаем, что мир - это реальное бытие, не имеющее ни начала, ни конца... Возникновение и развитие (морали.- Авт.) должно соответствовать естественной эволюции общества... не воле древних мудрецов». «Давайте приложим и сваи собственные силы, чтобы ускорить ход естественной эволюции», - призывал Ли Да-чжао.

После роспуска Прогрессивной партии ее члены создали в 1916 г. Общество изучения конституции (Сяньфа яньцзюхуэй, или, сокращенно, Яньцзюси), с которым Ли Да-чжао был связан, будучи одним из секретарей его лидера Тан Хуа-луна. Однако эта связь была чисто формальной. Взгляды Ли Да-чжао, все больше становившиеся радикальными, приходили в противоречие с политическими установками руководителей Яньцзюси.

Порвав с газетой «Чэньчжун бао», Ли Да-чжао стал редактировать газету «Цзяин бао», в которой за три месяца 1917 г. опубликовал более 60 статей и заметок. Но демократические взгляды Ли Да-чжао, его интерес к революции в России вызвали недовольство хозяев «Цзяин бао», и ему пришлось уйти из газеты.

Когда в Китай проникли сообщений о революции в России, сначала о Февральской, а затем Октябрьской, Ли Да-чжао воспринял их как весть о начале того всемирного обновления, которого он ждал и которое должно было способствовать рождению нового, молодого Китая. Отсюда - его огромный интерес к событиям в России, безоговорочное, восторженное принятие им русской революции. Революция в России подтверждала веру Ли Да-чжао в грядущую весну человечества, выраженную им в статье «Молодость».

Следует напомнить, что с начала китайского революционного движения в новое время русская революция была для китайских революционеров образцом и примером. Именно с ней они связывали надежды на начало новой эпохи и победу мировой революции. В известной мере такое отношение китайской радикальной интеллигенции было результатом влияния японских социалистов, которые с большим уважением относились к русской революции и публиковали о ней статьи в своей периодической печати. В течение первого десятилетия XX в. китайская революционная пресса также была полна сообщений о русской революции (1905 г.), которая представлялась тогда китайцам как результат деятельности главным образом народников, нигилистов и анархистов. Софья Перовская была любимой героиней китайской молодежи того времени.

Китайская революционная демократия внимательно следила за революцией в России и во многом подражала русским революционерам. Революция в России 1905-1906 гг. оказала прямое воздействие на революционно-демократическую мысль и движение в Китае. Вот как писала в русскую газету «Воля» в 1906 г. китайская девушка: «Ваша революция - это не только ваше национальное дело. Она интернациональна. Каждый из нас должен начать работу в своей собственной стране, но пусть наши идеи распространяются по всему земному шару. Справедливость должна восторжествовать».

Д. С. Прайс, написавший специальную работу о влиянии русской революции на Китай - «Россия и корни китайской революции 1896-1911 гг.», считает, что китайские революционеры «взяли в качестве образца русскую революцию или революционное движение. Действительно, анализ их отношения к России до 1911 г. приводит к мысли, что русский образец... давал значительные стимулы китайской революционности».

На события, происходившие в России, Ли Да-чжао откликнулся рядом статей. В статье «О влиянии великой русской революции» он сделал вывод, что революции начала XX в. кладут конец «бюрократическому правлению». Именно такой он считал и русскую революцию и в этом видел ее влияние на судьбы мировой политики. «Основная цель революций начала нашего века уничтожение бюрократического правления»,- утверждал он. Рассматривая вопрос о воздействии русской революции на политическое развитие Китая, Ли Да-чжао пришел к заключению, что она не только уничтожает «весь хлам, накопившийся за многие годы в политической жизни России», но и положительно влияет на дело свободы в Китае.

Он посвятил событиям в России также статьи «О далеких и близких причинах русской революции», «Создание республиканского правительства в России» и другие, опубликованные в марте 1917 г. Ли Да-чжао называл революцию в России великой и считал, что ее воздействие на политические судьбы Китая и всего мира весьма значительно. «Теперь и у нас одряхлевшая бюрократия начинает понимать, что невозможны возрождение деспотизма и возвращение времен, когда попирались права народа, что невозможно уничтожить республику и реставрировать монархию... Мы должны последовать примеру русских, пробудиться и разобраться в наших внутренних делах».

Вслед за Сунь Ятсеном Ли Да-чжао рассматривал китайскую революцию 1911 г. как прообраз Февральской революции в России. В связи с этим он делал заключение: «Успех русской революции в какой-то степени зависит от революции в нашей стране. Теперь же мы Должны использовать победу русской революции для укрепления республиканского строя у нас. Таким образом, между нами существует закономерная взаимозависимость и взаимосвязь, а это - достаточное основание для установления дружественных отношений Китая с Россией». «Русские, - писал он в октябре 1917 г., - находясь в состоянии ожесточенной войны, смело подняли красное знамя, заложив основы свободы и демократии».

В 1917 г. Ли Да-чжао опубликовал еще несколько десятков статей, свидетельствовавших о его дальнейшем политическом возмужании. В этих статьях он предстает не только как обличитель монархизма и его идеологических основ, но и как революционный демократ, материалист. Ли Да-чжао пытался в них выявить закономерности общественного развития, хотя и не делал глубокого социального анализа. В статье «Война и народонаселение» он критиковал мальтузианство, используемое для оправдания захватнических войн, опровергал тезис об убывающем плодородии почвы.

Одновременно Ли Да-чжао приветствовал русских социал-демократов, выступавших против грабительского характера мировой войны (апрель, май 1917 г.), но еще не видел разницы во взглядах и деятельности различных направлений в русской социал-демократии.

Политическая атмосфера в Северном Китае, где жил и работал Ли Да-чжао, была крайне тяжелой. Хотя парламент, распущенный Юань Ши-каем в 1913 г., был восстановлен, однако властью полностью распоряжался премьер-министр милитарист Дуань Ци-жуй, которого поддерживала политическая группировка Яньцзюси. Правительство в Пекине находилось под контролем аньфуистской группировки, за спиной которой стояла Япония. В правительственном аппарате не прекращалась борьба за власть, процветали коррупция и взяточничество. Парламент был превращен в послушное орудие милитаризма. Само собой разумеется, что политические свободы, провозглашенные в конституции, существовали лишь на бумаге. Правительство жестоко расправлялось с теми, кто пытался выступать в защиту республиканизма.

Борьба против деспотизма требовала от ее участников большого мужества и принципиальности. Ли Да-чжао был страстным демократом, обличителем монархизма, но до 1917 г. он еще не видел путей революционной борьбы, так как не находил той силы, которая действительно могла бы осуществить преобразование Китая. Все надежды в тот период он возлагал на просвещенную молодежь - интеллигенцию, студенчество, однако не смог выдвинуть четкую программу движения.

Пo мнению китайских ученых Гао Цюань-пу и Чжан Цй-чжи, для взглядов Ли Да-чжао в этот период харак- терны надежды на национальное освобождение, дух поисков истины и вера в светлое будущее Китая.

Незадолго до Октябрьской революции в России Ли Да-чжао окончательно пришел к выводу, что политические преобразования в Китае не могут быть завершены без революции. В статье «Насилие и политика», опубликованной 15 октября 1917 г. в ежемесячнике «Тайпиньян», он окончательно порвал с либерализмом и парламентаризмом. В своем анализе положения в Китае Ли Да-чжао, полемизируя с Лян Ци-чао, исходил из того, что политическая власть в Китае враждебна народу, строится на насилии, поэтому народ, стремящийся реализовать свою волю к демократии, должен ответить ей также насилием. Основной вывод, к которому Ли Да-чжао приходил в этой статье, заключался в том, что в странах, где власти опираются на насилие, революции неизбежны, а поскольку в Китае политическая власть строится на насилии, то «воля народа» в нем может быть осуществлена лишь с помощью силы, т. е. революции. При этом сопротивление революции приведет лишь к одному результату - ее ускорению.

Следовательно, именно накануне Октябрьской революции в России Ли Да-чжао окончательно расстается с либеральными буржуазно-демократическими иллюзиями и приходит к заключению о неизбежности революционной перестройки Китая. Разумеется, нельзя не видеть того, что представления Ли Да-чжао о революции в это время были еще далеки от марксизма и строились на теории насилия. Тем не менее этот идейно-политический поворот Ли Да-чжао имел очень большое значение для его дальнейшего идейно-политического развития и понимания им Октябрьской революции в России и большевизма, он свидетельствовал о том, что демократизм Ли Да-чжао все более приобретал революционный характер.

До сих пор авторитет Ли Да-чжао в Китае настолько высок, что там не решаются открыто выступать с его критикой и причислять к «уклонистам», как это делается с большинством выдающихся руководителей КПК. Маоисты ведут борьбу с Ли Да-чжао путем фальсификации его политической деятельности и взглядов.

Идейное наследие Ли Да-чжао до сего времени полностью не собрано и не издано. С 1913 по 1927 г. Ли Да-чжао создал (по неполным подсчетам) 325 работ, часть которых утрачена, дошла до нас в кратком изложении или стала библиографической редкостью. Наиболее полное собрание - «Избранные произведения Ли Да-чжао»,- изданное в 1959 г. в Пекине, включает только 133 его работы, т. е. меньше половины того, что было им создано. Но и эти избранные произведения дают возможность составить представление о его идейнотеоретической эволюции.

Ценность идейного наследия Ли Да-чжао заключается прежде всего в том, что в нем впервые на китайском языке кратко и четко изложены важнейшие положений марксизма-ленинизма: материалистический взгляд на историю, учение о революции и классовой борьбе, исторической миссии пролетариата и учение о союзе рабочего класса и крестьянства, концепция научного социализма, учение о пролетарском интернационализме и многое другое; поставлен вопрос о возможности построения социализма в Китае.

Ли Да-чжао никогда не сомневался в приемлемости марксизма-ленинизма для Китая и не ставил вопрос о том, что для него подходят лишь некие «всеобщие истины» этого учения, ссылаясь на китайскую специфику. В марксизме-ленинизме, социалистической идеологии, Ли Да-чжао видел единственную возможность найти путь для коренного преобразования Китая. Однако он прекрасно понимал, что применение марксизма-ленинизма требует серьезного учета обстановки в стране. «Социалист, который стремится к тому, чтобы его принципы дали эффект,- писал он,- должен изучать конкретные условия, в которых его идеалы могут быть с наибольшим успехом применены на практике». Следовательно, Ли Да-чжао в данной проблеме, прежде всего, обращал внимание на правильное применение марксизма-ленинизма к конкретным условиям Китая, на точное знание китайских условий. Однако специфика Китая никоим образом не пробуждала у него стремления «китаизировать» марксизм-ленинизм, не считаясь ни с чем так «приспособить» его к китайским условиям, что были бы видоизменены не частности этого учения, что вполне допустимо, а оказались бы ревизованы основные принципы.

Для понимания подхода Ли Да-чжао к национальной специфике очень важна его мысль о связи ее и истории. «Говоря о национальной специфике, всегда нужно учитывать исторические изменения,- писал Ли Да-чжао.- Между национальной спецификой и историей нет принципиальной разницы. Различаются они только во времени. Прошлая национальная специфика-сегодня уже история, будущая история - сегодняшняя национальная специфика». Национальная специфика, с точки зрения Ли Да-чжао, не есть нечто неизменное и раз навсегда данное. Время вносит в нее свои коррективы, и их надо учитывать. Ли Да-чжао указывал также, что не следует «преувеличивать» китайскую специфику и забывать то общее, что существует для всех государств. Если для национальной специфики китайцев в прошлом было характерно, например, равнодушие к власти и политике, то во времена Ли Да-чжао это стало анахронизмом. «Вопреки всем попыткам обуздать народ строгими ограничениями, он рвется к политической власти, невзирая ни на что». Это значит, по словам Ли Да-чжао, что у китайцев появилась новая национальная специфика, которая делает их похожими на другие народы. И именно эта новая национальная специфика входит в противоречие с попытками заставить китайцев по-прежнему безропотно подчиняться воле правителей.

Во времена Ли Да-чжао пропаганда марксизма-ленинизма была трудным делом не только по политическим условиям, но и в силу культурной отсталости китайского народа. В связи с этим Ли Да-чжао был вынужден что-то опускать по политическим соображениям, а что-то упрощать, учитывая уровень аудитории, к которой он обращался. Это, естественно, не могло иногда не сказываться на характере изложения им марксизма-ленинизма. «В этом примитивном, непросвещенном обществе чрезвычайно трудно высказывать свое мнение: что бы мы ни сказали, мы будем не правы». Отсюда Ли Да-чжао делал заключение: «Мы должны твердо стоять на своих принципах, рассматривая их как орудие организации практического движения, мы должны также пропагандировать свои принципы, чтобы большинство членов общества смогло использовать их для разрешения конкретных социальных проблем». Слова Ли Да-чжао свидетельствовали о том, что пропаганду марксизма-ленинизма он вел не в просветительских, а в политических целях, имея в виду организацию практического политического движения на базе марксизм а-ленинизма.

Конечно, было бы преувеличением говорить о том, что Ли Да-чжао познакомил Китай со всеми тремя составными частями марксизма-ленинизма и исчерпывающе осветил его основные идеи. В начале 20-х годов он не мог этого сделать, прежде всего, в силу того, что не был знаком со многими важнейшими работами К. Маркса и Ф. Энгельса и с большинством работ В. И. Ленина, поскольку тогда они не были переведены не только на китайский, но и на другие доступные Ли Да-чжао языки - японский и английский. Ли Да-чжао был мало знаком, например, с марксистско-ленинским диалектическим материализмом, хотя и был материалистом и диалектиком, не знал он, видимо, и марксистско-ленинской теории познания. Тем более не были знакомы в полном объеме с марксизмом и далеко не полностью его понимали рядовые китайские коммунисты.

В связи с тем, что взгляды революционных демократов формировались в Китае, который отстал в своем развитии от передовых стран мира, частичное и неполное усвоение марксизма-ленинизма китайскими коммунистами было объяснимо и закономерно. Приходится лишь удивляться и отдавать дань восхищения Ли Да-чжао, который оказался способен в условиях своего времени столь полно охватить и понять марксизм-ленинизм, решительно порвав с традициями феодального и буржуазного мировоззрения. Ли Да-чжао сумел донести до китайского народа главные, определяющие идеи марксизма-ленинизма, передать революционный, творческий дух учения и благодаря этому не только вызвать к нему широкий интерес, но и сделать марксизм-ленинизм основой генерального направления в развитии китайской общественной мысли на многие годы.

По мнению китайских исследователей, идейно-полити- ческое развитие Ли Да-чжао прошло три этапа: революционно-демократический, переходный (для него характерно постепенное освоение Ли Да-чжао основ научного социализма) и марксистский.

Анализ идейного наследия Ли Да-чжао действительно позволяет выделить в его идейно-теоретическом и политическом развитии три основных периода:

.   Революционно-демократический (1907-1917);

.   Переходный (1917-1921);

.   Марксистско-ленинский (1921-1927).

Значение анализа идейной трансформации Ли Да-чжао выходит далеко за рамки интереса только к его личному Духовному развитию. Оно важно для понимания сдвигов, происходивших в общественном сознании Китая в первой четверти XX в. Последовательное рассмотрение эволюции взглядов Ли Да-чжао от революционного демократизма к марксизму-ленинизму позволяет увидеть процесс идейного созревания китайского пролетариата и его коммунистической партии, вскрыть общие закономерности проникновения марксизма-ленинизма в Китай и даже некоторые общие моменты его восприятия в странах, задержавшихся в своем экономическом развитии. Такой анализ открывает возможности более глубокого понимания причин и путей деформации учения марксизма-ленинизма в сознании некоторых радикальных мыслителей.

Обращение к анализу духовного развития Ли Да-чжао подсказывается и другой важной причиной - необходимостью непредвзятого, объективного показа процесса его идейного становления, искаженного такими буржуазными учеными, как Б. Шварц, М. Мейснер, С. Шрам, Ч. Тан, Чжоу Цэ-цзун, Дж. Чэнь и др. Они поставили задачу доказать, что Ли Да-чжао якобы положил начало деформации марксизма-ленинизма в Китае и был не столько убежденным коммунистом, сколько националистом и ревизионистом. Иными словами, главная цель этих буржуазных ученых заключалась в том, чтобы дискредитировать идею проникновения марксизма-ленинизма в Китай. М. Мейснер посвятил Ли Да-чжао большое исследование «Ли Да-чжао и возникновение китайского марксизма» (1967), статью «Ли Да-чжао и интеллектуальные предпосылки маоистской стратегии революции», опубликованную в сборнике «Революционные лидеры современного Китая» (1971), и другие работы. «Ли Да-чжао,- пишет М. Мейснер,- совершил фундаментальные отходы как от ленинизма, так и от оригинальной марксистской теории».

Таким же образом подходит к анализу отношения Ли Да-чжао к марксизму-ленинизму и Ч. Тан в своей книге «Китайская политическая мысль в XX веке». «Ли рассматривал марксизм критически,- утверждал он,- и имел тенденцию скорее к ревизионизму, чем к большевизму. Признавая Маркса в качестве отца социалистической экономики, которая открыла новую эру в преобразовании мира, он указывал, что Маркс обычно игнорировал роль этики и что его концепция классовой борьбы в действительности