Теория Валлерстайна и Россия

В предисловии к книге Валлерстайна «Исторический капитализм. Капиталистическая цивилизация» вышедшей в 2008 году А. Фурсов высказывается относительно актуальности Валлерстайна для России, где многие до сих пор надеются, что российский капитализм благодаря «инновациям» будет подобен западному, а не останется в самом лучшем случае — полупериферией со всеми вытекающими отсюда латиноамериканскими аналогиями.

Последняя книга Бориса Кагарлицкого «Периферийная империя» является подробным исследованием истории России с точки зрения «миросистемного анализа» Иммануила Валлерстайна. Как считает Яков Шустов - «Наконец-то вышла книга, которая рассматривает, что не типично для большинства издаваемых ныне исторических исследований, историю Государства Российского с точки зрения подлинно научного анализа. До сих пор, как и в последние годы существования СССР, так и в настоящее время, при написании работ по отечественной истории властвовал принцип чисто субъективного подхода. Даже школьные и вузовские учебники писались либо с либерально-мазохистских позиций, характерных для первых лет и «угара» перестройки, когда все русское, и тем более советское преподносилось как историческая аномалия, либо с все более и более модных позиций теорий, чуть ли не «Вlut und Boden», придающих событиям, связанным с российским этносом, мистический характер и трактующей нашу историю как череду сакральных волеизъявлений харизматических личностей. Не говоря уже о теории Фоменко-Носовского, суть которой, сводится к тому, что историческая наука, это - даже не конструктор «Лего», из которого можно собирать любую, самую фантастическую конструкцию, а кусок некой акреативной глины в руках интеллектуального отморозка»В предисловии к книге Валлерстайна «Анализ мировых систем и ситуация в современном мире» Когарлицкий говорит, что конец 90-х гг. в нашей стране стал временем, когда готовые экономические и исторические схемы ставятся под сомнение. Восторженное стремление к капитализму, овладевшее советскими людьми на рубеже 80-х и 90-х гг., сменилось недоумением и разочарованием.

Неудачи России в течение затягивающегося на неопределенный срок «переходного периода» заставляют многих уже не в первый раз пересматривать свои взгляды. В сущности, и либералы-западники, и антилиберальные «почвенники» начинают искать причины происходящего в какой-то полумистической «уникальности», «особости» нашей страны, с той лишь разницей, что, по мнению одних, эта «особость» является благословением, а для других — проклятием. При этом конкретного объяснения происходящего никто предложить не может.

Между тем всякий, кто внимательно прочитает работы Валлерстайна, обнаружит, что ничего мистического и странного с Россией не происходит. Если «советский марксизм», равно как и ортодоксальный либерализм, рассматривали капитализм прежде всего как совокупность экономических отношений и правовых норм, то для Валлерстайна и других представителей миросистемного анализа капитализм есть прежде всего международная система с собственной жесткой иерархией.

По мнению валлерстайна СССР: это - полупериферия мироэкономики, такая же, как Российская империя - до и Российская Федерация - после.

Чтобы сделать понятной логику И.Валлерстайна, приведшую его к столь эксцентричному выводу, необходимо рассмотреть историю интеграции России в КМЭ и её положение там после интеграции.

При возникновении капиталистической мироэкономики (КМЭ) Россия оставалась внешней ареной. Московское царство, созданное Иваном Грозным, было одним из многих миров-империй. Первое столкновение этого мира-империи и КМЭ - Ливонские войны - закончилось вничью. «Победи царь Иван - и значительная часть Европы вошла бы в его мир-империю и перестала бы быть капиталистической, как это случилось с Новгородской республикой. Победи Запад - Смутное время скорее всего переросло бы в окончательный распад империи, возникновение слабых государств с последующим включением их в состав периферии. Такова хорошо нам известная историческая траектория Моравии, Речи Посполитой, позднее Китая, империй Османов и Великих Моголов. Периферийное положение в мире-экономике несовместимо с существованием сильного государства. На периферии попросту не хватает ресурсов для поддержания относительно эффективной системы власти. Московия же за XVII век присоединила Сибирь, создала мощную для своего времени мануфактурную промышленность,и это позволило ей при Петре I войти в европейскую геополитику «при шпаге».

Россия была интегрирована в КМЭ в XVIII веке, в период между правлениями Петра I и Екатерины II (это соответствует обычной длительности интеграции) и «дала классический пример не периферии, а именно полупериферии - государства, причудливо сочетающего как черты ядра,так и периферии.»Черты ядра в России Валлерстайн видит «в армии и во всём, что в России с ней связано. В отличие от азиатских империй Россия XVIII-XIX веков контролировала очень серьёзный военный потенциал, расположенный вблизи от европейского ядра мира-системы. Россию можно было призвать в качестве решающего союзника во внутриевропейских конфликтах, начиная с Семилетней войны и особенно со времён наполеоновской попытки воспрепятствовать наступлению британской торгово-промышленной гегемонии».

Время между правлениями Екатерины II и Александра II характеризуется ухудшением условий обмена между Россией и ядром КМЭ, чреватым сползанием страны на периферию. Оно было предотвращено отменой крепостного права. Последовала попытка сделать Россию развитой капиталистической страной.»Однако после 1873 года произошло пугающее наложение циклического сжатия КМЭ на внутрироссийский социальный кризис и нарастающее политическое брожение... В России недоставало экономических ресурсов, чтобы следовать курсом Бисмарка, поэтому националистический консерватизм Победоносцева приобрёл чисто реакционную окраску. Это вело империю в тупик, чреватый крупным внешним поражением и, вероятно, внутренним взрывом». Реформы Витте и Столыпина - «бюрократически направляемая индустриализация» - не были доведены до конца.

Что же изменилось после 1917 года? По Валлерстайну, ничего или почти ничего. «Катастрофа разрушила социально-политическую систему Российской империи, но отнюдь не КМЭ, блоком которой Россия продолжала оставаться на протяжении всего периода после 1917 года.Ни определённая экономическая замкнутость СССР, ни военное противостояние Западу, ни тем более идеологическая риторика коммунистов не дают оснований считать, что в России была создана принципиально иная, особая историческая система... Ни стремление к имперскому экспансионизму, ни создание системы перераспределения и социальных гарантий для довольно широких категорий населения, ни национализация производства, ни тем более репрессивный режим не выходят за рамки того,что имеется в пределах КМЭ».

Также почти ничего не изменилось и в конце 1980-х - начале 1990-х годов. Просто «всемирный кризис 70-80-х годов поставил под сомнение весь восходящий к Витте и Сталину курс на военно-бюрократическую модернизацию и выявил относительную слабость советского аппарата управления» (16). Россия не переходит к капитализму - капитализм в ней уже существовал (поскольку для Валлерстайна любая эксплуатация в современном мире является капиталистической). Россия переходит к рынку - её прежний капитализм не был основан на рынке (поскольку для Валлерстайна не имеет значения отсутствие рынка в экономике отдельного общества, включённого в мировой рынок).

Замечу, что здесь снова проявилось игнорирование Валлерстайном существования социально-исторических организмов. Для него в современном мире существует только КМЭ в разных обличьях.

«Холодная война», на взгляд И.Валлерстайна, являлась «контролируемым соперничеством-партнёрством» сверхдержав и даже более того - «танцем, который надо танцевать, а не борьбой, которую надо выиграть». Непонятно, правда, почему она всё-таки была выиграна и почему США не бросили все силы на спасение погибающего партнёра - СССР, а, напротив, способствовали его гибели (которая им - по логике Валлерстайна - была не нужна). Очевидно, потому, что все, кроме Валлерстайна, воспринимали «холодную войну» всерьёз. Но если предположить, что прав Валлерстайн, то какую картину мы имеем?

CCCР - полупериферия КМЭ. Одновременно он - вторая сверхдержава, что признаёт и Валлерстайн: «Россия дала потрясающий пример, обретя титул сверхдержавы на фоне послевоенного превращения европейских стран в клиентов США». Но «клиенты США», не вполне самостоятельные страны, - ядро, а СССР, вполне самостоятельная страна - полупериферия. Полупериферия, которая соревнуется с гегемоном. Полупериферия, которая все 70 лет своего существования (за ислючением вынужденного сотрудничества в 1941-45 годах) находится в состоянии конфликта с ядром. Не с одним из государств ядра (как в начале века - с Германией), а со всем ядром. При этом Валлерстайн утверждает, что СССР, как всякая полупериферия, передаёт на периферию влияние центра. То есть советский субимпериализм передаёт влияние американского империализма в Афганистан, Вьетнам, Китай и т.д. По этой логике Варшавский Договор был младшим партнёром НАТО, а советские войска должны были бы поддерживать американцев при высадке на Кубу или Гренаду.

В действительности ничего подобного не наблюдалось.

Очевидно, следует признать, что И. Валлерстайн в данном случае серьёзно ошибся. СССР не был полупериферией КМЭ и вообще не входил в КМЭ, а был центром другого мира-системы, который образовался путём откола от КМЭ и где существовал эксплуататорский строй, отличный от капиталистического - индустриально-политарный - результат неудачного строительства социализма в отсталых странах. Первой КМЭ покинула Россия, затем - Китай, страны Восточной Европы и некоторые азиатские страны. Их правящие круги стремились к полной изоляции своих стран от КМЭ, что в современном мире, конечно, невозможно. Влияние КМЭ продолжало ощущаться. Кроме того, возможности развития индустрополитаризма были невелики.

После того, как политарные производственные отношения превратились в помеху на пути развития производительных сил, индустрополитаризм в СССР и Восточной Европе рухнул, причём не без влияния КМЭ, реальным (а не бутафорским) соперником которого был побеждённый мир-система. СССР в последние годы своего существования постепенно втягивался в зависимость от КМЭ; новые независимые государства, появившиеся из его обломков, с самого начала возникли как страны зависимого капитализма.

Если принять такую точку зрения, становятся понятны и интервенция держав КМЭ в Советской России в 1918-1922 годах, и «железный занавес», и Карибский кризис, и последовавшая после 1989-1991 годов интеграция стран Восточной Европы и СНГ в состав КМЭ. Интеграция разных стран, как известно, идёт с разной интенсивностью, и статус новых членов КМЭ будет явно различным; Россия же, видимо, в лучшем случае обретёт своё старое место полупериферии. «Даже ослабленная Россия слишком опасный противник, чтобы допустить её сползание на Юг». Таков будет закономерный итог возрождения России, которую мы потеряли и которую вновь обрели.

 

Заключение

В России выход любой книги Валлерстайна можно только приветствовать. Миросистемный анализ намного полезнее для социологии и истории в России чем вошедшие в моду после ухода в прошлое советского «истмата» теоретические суррогаты вроде «цивилизационного подхода», концепции «столкновения цивилизаций» или вовсе полного отказа от теории в исторических исследованиях. В этой ситуации «теоретической растерянности» (по выражению известного советского историка А.Я.Гуревича) российской социологии и истории Валлерстайн только полезен.

Работы Валлерстайна и других миросистемников особенно важны тем, что они четко и ясно — обобщая труды других, увы, неизвестных в России теоретиков зависимого развития и периферийного капитализма — показали определяющий для современного капитализма характер отношений центра и периферии. Более того, они восстановили интерес к целостному социально-экономическому анализу капитализма.

Валлерстайн приходит к выводам, весьма похожим на выводы К. Маркса, но приходит своим путем. Мы имеем дело здесь не с вариантом марксизма, а с независимым подтверждением правоты некоторых положений К. Маркса, пришедшим со стороны концепции, претен­довавшей на то, чтобы заменить марксизм.