Автор: Елена Трифонова 26. 07. 2016

Развод по худшему сценарию

Красивого расставания иркутского иняза с МГЛУ

Никак не получается

Автор: Елена ТРИФОНОВА 26.07.2016

Всю прошлую неделю иркутяне следили за судьбой имущества бывшего иняза, которое московский лингвистический университет без лишней огласки пытался вывезти то ли в Москву, то ли куда поближе. Анонимные источники из среды сотрудников вуза то и дело сообщали о вывозе ценной техники, книг, мебели. Однако никто официально так и не смог подтвердить или опровергнуть эту информацию. И самое главное, похоже, никто не знает, как, собственно, реагировать на сигналы сотрудников. В общем, красивого расставания с москвичами никак не получается.

Нужно признать, что с самого начала союз ИГЛУ и МГЛУ совершался не по любви, а скорее по необходимости. Скандалы, которые сопровождали расставание двух вузов, никак не закончатся до сих пор, хотя вроде бы уже всё решено. Но нет, развод проходит по самому худшему сценарию – с битьём посуды и делёжкой имущества. Причём не в переносном, а прямом смысле слова.

Всю прошлую неделю в иркутское информпространство просачивались анонимные сигналы от сотрудников вуза о вывозе движимого имущества, которое было куплено задолго до прихода МГЛУ в регион. «Грузят библиотеку», «разбирают тренажёрный зал», «вывозят оргтехнику и мебель представительского класса». В ситуацию даже вмешалось руководство области.

В частности, пресс-релиз областного правительства 19 июля сообщал, что министр образования и науки РФ Дмитрий Ливанов поддержал письменное обращение губернатора Приангарья о передаче имущественного комплекса ЕАЛИ на баланс ИГУ в полном объёме. Тоже самое федеральный министр подтвердил в личной беседе с министром образования Иркутской области Валентиной Перегудовой. Первый заместитель губернатора Иркутской области Виктор Игнатенко заявил, что ректораты ИГУ и МГЛУ решают вопросы передачи имущественного комплекса в рабочем порядке.

Однако в тот же день в соцсетях появились сообщения о нападении на доцента кафедры зарубежного регионоведения Надежду Владимирцеву, которая случайно стала свидетельницей выноса оргтехники из кабинета. 19 июля Надежда Владимирцева отправилась в институт, чтобы побывать в отделе кадров. Вообще-то, подавляющее большинство сотрудников уже привели в порядок свои бумаги, но Надежде пришлось отложить это мероприятие на июль.

– В здание просто так не пройти, там все кафедры уже опечатаны, – рассказывает Надежда Владимирцева. – Каждый визит нужно согласовывать заранее с администрацией. Я так и сделала. Когда я шла по коридору мимо своей родной кафедры, вдруг заметила, что дверь открыта. Естественно, мне стало любопытно, что происходит в нашем кабинете, и я заглянула в дверь.

Неизвестные люди выносили из ранее опечатанного кабинета оргтехнику, передавали её во двор. В руках у преподавательницы был телефон, и это стало роковым обстоятельством. На женщину накинулся один из мужчин, занимавшихся упаковкой техники. Во время словесной перепалки он представился главным инженером, назвал свою фамилию. Позже Надежда проверила и выяснила, что такой человек действительно работает в вузе. Он стал выкручивать преподавательнице руки, пытаясь отобрать телефон.

– Очевидно, он подумал, что я снимаю происходящее на камеру, и решил отобрать телефон, – говорит Надежда Владимирцева. – Руки он мне выкручивал очень больно, к тому же всё происходило над лестницей, и когда он сказал: «Орите сколько угодно, вас всё равно никто не услышит», мне стало по-настоящему страшно. Очень больно было спину.

Вырвавшись, женщина направилась прямиком в ближайший отдел милиции и написала заявление на нападавшего. После этого в вуз уже приходил участковый, к которому попало дело, и опрашивал свидетелей происшествия. Интересно, что на помощь кричащей женщине не пришёл никто, хотя люди в здании были, да и погрузкой техники главный инженер занимался не в одиночку. Теперь Надежда чувствует себя хорошо. От испуга она оправилась, но придётся пройти курс массажа, поскольку позвоночник всё ещё болит. В пресс-службе УВД заявили, что это дело будет рассматриваться своим порядком.

Стоит напомнить, что приказ министерства образования и науки РФ о ликвидации Евразийского лингвистического института – филиала Московского государственного лингвистического университета с передачей его в Иркутский государственный университет был подписан в конце июня. Одобрен план-график соответствующих мероприятий, которые должны быть завершены до 10 сентября текущего года.

В пресс-службе ИГУ пояснили, что с 21 июля в бывшем инязе начала работу комиссия государственного университета, которая должна контролировать процесс передачи имущества и ликвидации филиала. На прошлой неделе ректор ИГУ подписал приказ о переводе в ИГУ 655 студентов бывшего ЕАЛИ.

– Пока не завершился процесс передачи движимого имущества, оно принадлежит головному вузу, то есть МГЛУ, – отметили в пресс-службе ИГУ. – До окончания работы комиссии, которое назначено на 10 сентября, мы вряд ли сможем сделать что-то ещё.

На запрос «Восточно-Сибирской правды», намерен ли МГЛУ вывозить оборудование бывшего филиала, из Москвы пришёл официальный короткий ответ. «Напоминаем, что с 2013 года (с момента присоединения ИГЛУ к МГЛУ в качестве филиала) всё имущество ЕАЛИ принадлежит головному университету. Передача имущества ИГУ будет осуществляться в соответствии с приказом Министерства образования в установленном порядке. Сам процесс передачи начнётся 21 июля текущего года», – говорится в нём. Комментировать случай с нападением на сотрудницу кафедры зарубежного регионоведения пресс-служба МГЛУ отказалась. Московская комиссия работает в вузе с прошлого понедельника. Скорее всего, после завершения её работы иркутян ждёт много сюрпризов.

Как мы мэра выбирали — поливали, поливали…

Владимир МОНАХОВ 26.10.1997

— Мы хотим, чтобы ты нами правил, — пришли к мудрому ходоки и сказали. — А и так вами уже правлю! — ответил мудрец. — Как? — удивились люди. — Но вы же нашли ко мне дорогу! Из книги "Этюды неконструктивной созерцательности".

По нашему провинциальному городу гуляет анкета со списком возможных претендентов на пост мэра. Все мужики крутые, опытные и знатные. Но, заметьте, ни одной женщины. Изучил я анкету и обнаружил, что среди семнадцати человек моей фамилии не оказалось. И слегка обиделся — человек я довольно известный, не лаптем щи хлебаю, не замечен, не привлекался, характер славянский общероссийского разлива.

Так чем я не готовый кандидат в мэры нашего города?! Правда, не сильно в дебете с кредитом разбираюсь, но если, нарушая общероссийскую радицию, самому оставаться чистым на руку и другим не позволять замараться, то, глядишь, все в бюджете само собой и сойдется. После таких обстоятельных размышлений я выложил на семейном совете свои
намерения — стать мэром.

— Папочка! — первой вышла из шока младшая дочурка. — Ты такой у нас хороший, оставайся таким и впредь! А то если агитацией с контрпропагандой займешься, мы таких гадостей о тебе узнаем, что уже трудно будет любить твой светлый образ. А ты знаешь, я девочка впечатлительная, доверчивая!

— И то правда, — поддержала наше чадо супруга, женщина осторожная в финансах и сдержанная в словах. — Выборы сегодня — дело непедагогичное для подрастающего поколения. А у нас уже внуки.

— Да что обо мне такого можно сказать? — не согласился я с пессимизмом
домашних. — Максимум, что я совершал преступного, — это переходил дорогу в неположенном месте. И на каждое клеветническое слово у меня есть честное слово порядочного человека!

— Ты и сам не подозреваешь, чего противник сможет измыслить, — гнет свою линию защитница семейного очага супруга. — Такую правду о тебе вымыслят — всю жизнь не отмоешься.

— Не слушай их, отец, двигай свою честную кандидатуру на выборы, — наконец-то поддержал меня мой прагматичный зять. — Даже если не выиграешь, то мы хоть узнаем, где наши деньги лежат и какое наше имущественное положение.

— Какие деньги? — насторожился я.

— Как какие? — рассмеялся зятек. — Те, что обычно в швейцарские банки власть предержащие кладут, дабы спрятать от народного сглаза…

— Чего ты плетешь, — остудила зятя супруга. — Да мы сроду лишнего не имели. В сбербанке крохи остались от эпохи развитого социализма. А ты такие ярлыки на отца навешиваешь.

— Да, мы люди бедные, — гордо заметил я на провокацию зятя, — потому что еще со времен монархического коммунизма знали: нищего — не разорить.

— Вот я вам и пытаюсь втолковать, что вы сами не знаете, что и где у нас имеется, — не унимался молодой зять. — А выдвинемся в кандидаты, все о себе узнаем — и про деньги, и про коттеджи в разных частях света.

— Прикуси язык! — встала на мою защиту старшая дочь. — Разве можно так об отце, который нас поит и кормит?!

— А ты не подлизывайся! Коль выборы начались — значит, надо правду-матку резать на всю катушку, — не унимался зять. — К примеру, отец, где вы были в августе 1991 года?

— В отпуске. На кухне солил огурцы и грибы, — без запинки ответил я.

— Мало героизма в ваших заготовках на зиму. А где была ваша политическая бдительность, как она проявила себя? — настаивал зять, как следователь НКВД.

— Погоди, погоди про политику, — остановила разговор жена. — Это какие ты грибы солил? В отпуске ты был, огурцы мы вместе солили, но грибов в тот год у нас не было…

— Да? — удивился я, мучительно пытаясь вспомнить, где я солил огурцы, а где грибы.

— Ну вот, еще до выборов далеко, а уже начались подозрения, — рассмеялся зять. — А если глубже копнуть общественной бдительностью?!

— А лозунги какие у тебя будут на выборах, светлая твоя голова? — переменила деликатно тему любимая теща. — Надеюсь, поговорку "Народ у нас хороший, вот только людишки дрянь" ты не собираешься электорату сообщать?

— Зачем так грубо — новые придумаем, более приятные для слуха.

— Да, ты уже однажды придумал, — саркастически заметила супруга. — Помнишь, на юбилее именитого бизнесмена тост на бис сказал: "Друзья! Хватит процветать — пора бы плодоносить!"

— А что, хорошо сказано, все хлопали!

— Хлопать то хлопали, только потом нас перестали в приличные дома в гости звать. Ты разве не заметил?

— Зато времени свободного стало больше! — напомнил я жене о преимуществе отлучения от старых друзей.

— Его станет еще больше, если ты попытаешься доказывать свою честность и порядочность. Люди перестанут с тобой даже разговаривать.

— По-вашему получается, что в мэры я не гожусь и никто меня больше не уважает.

— Уважают тебя, любят тебя и в мэры ты годишься, — ласково сказала жена. — Но только оставайся лучше при нас, сиди дома и будь умницей только у телевизора. Нам, да и тебе, будет спокойней.

И супруга нежно поцеловала меня в щечку.

Как с куста упали шесть тысяч долларов Нижнеудинскому музею

Николай САВЕЛЬЕВ 05.09.1997

Раскошелился фонд дядюшки Ж. Сороса. Институт этого фонда проводил в минувшем году конкурс "Музей на пороге 21 века", и среди провинциальных музеев России наш проект под названием "Музей как центр сохранения культуры малых народностей" получил грант. Высокая оценка работы музея и денежная инъекция как нельзя кстати. Нижнеудинскому музею исполнилось нынче 25 лет. За это время проведена колоссальная работа и накоплен богатый фонд. Предметы старины, документы, этнографические коллекции по Тофаларии, коллекции минералов, нумизматики, живописи и графики. Несомненная заслуга в этом энтузиастов В. Сундарцевой, М.
Пугачева, Н. Протасовой и многих других подвижников, которыми руководит в настоящее время прекрасный художник Игорь Паздников. Все деньги, полученные от Сороса, работники музея потратили на приобретение оргтехники и тем самым вышли на новый современный уровень. Древние каменные стрелы и тофаларские чумы мирно соседствуют с самыми совершенными компьютерами. Они неплохо дополняют друг друга на пороге 21 века.

 

ЭССЕ Марии Смычковой

Если и вспоминать лучшие материалы журналистов Восточной Сибири, на ум не приходит ничего лучше газеты «Восточно-Сибирская правда», существующая уже более 100 лет.

Но ещё более восхитительно быть причастной к её продолжению и поддержанию целого наследия работ выдающихся журналистов. Просто так вас в редакцию не возьмут, особенно не оставят в ней за красивые глазки.

Я проработала в «Восточно-Сибирской правде», но признаться, ни разу не читала материалы по своему желанию прошлых лет. Мне было интересно, что пишу я. И по выпуску газеты я пробегалась по своим материалам и бралась за работу над другими.

Сейчас же я могу за кружкой кофе искать по архивам интересные материалы вместо десерта к горячему напитку. А как находить иначе, если не по заголовкам и лидам. Такое чувство, что душой я приверженец прошлой журналистики, так как названия статей раньше намного интереснее сегодняшних. Сейчас если название и интересное – то это какая-то грязь, при том в журналистских кругах жёлтая. А раньше было душевней.

Начнём с самого свежего. В 2016 году Елена Трифонова написала статью «Развод по худшему сценарию. Красивого расставания иркутского иняза с МГЛУ никак не получается». Название интригует, напоминает какую-то свадьбу в Малиновке. Мне понравились в этой статье обороты, то, что Елена смогла передать как семейную драму серьезный разбор между двумя университетами ИГЛУ и МГЛУ, например, «с битьём посуды и делёжкой имущества». Меня восхитило в статье скорее то, что я знакома с университетом, но журналист использовал живой язык, цеплял читателей за живое, цитировал скандал. Прочитав, можно сказать: «Неужели и в преподавательской сфере такое происходит?». Происходит. И рассказано об этом не как обыденный факт, а как вопиющий случай.

 

Вторая статья «Как мы мэравыбирали — поливали, поливали…» Владимира Монахова написана ещё в далёком 1997 году. И видна разница поколений с первого же слова. Какой броский заголовок, при том про мэра! Особенно броскими стали слова, являющимися отрывком из книги. Да и далее идёт то ли сказка, то ли автобиография. Про кого? Про среднестатистического мэра? Нет, про мечту. А мечта она тем и хороша, что остаётся несбыточной. Только вот если прочитать эту беседу, то разочаровываешься в народе. А слова простые, ничего заумного нет, доходчиво и понятно. Но зато надолго остается в голове и учит: каждому своё место.

Третья статья того же года, только Николая Савельева «Как с кустаупали шесть тысяч долларовНижнеудинскому музею». Только начните читать: « Раскошелился фонд дядюшки Ж. Сороса». Сразу представляется какой-то старый фильм, а дядюшка напоминает Скруджа Макдака. Разве каждому интересно будет читать про реставрацию музея? А с таким началом – зайдёт даже ленивому школьнику.

Я не думаю, что это лучшие для всех материалы журналистов Восточной Сибири, но для меня они отличаются душевностью. Да и кто перечитает каждую статью? Наверняка, моё имя в этой династии прочитано не будет. Однако, когда я читаю хороший материал, я редко запоминаю автора, меня цепляет заголовок. А если после закрытия газеты вспоминаю строчки, для меня уже крылатые, те статьи становятся лучшими в этом издании. Но такое счастье раз на раз приходит для души.