double arrow

Был ли спор о переселении душ между Оригеном и церковными соборами? 2 страница

Именно из идеи Бога как Творца, как деятеля и любви Ориген заключает к бесконечной последовательности миров. Ориген живо ощущает Бога как Творца и Промыслителя, Божественная любовь открывается ему как любовь к миру — и он полагает, что этой творческой мощи и любви нельзя ставить пределов.

Ответ Оригена явно поспешен: из верного тезиса о том, что Логос необходим для творения мира, он заключает, что только для этого Он и необходим Отцу. Ошибка Оригена в том, что его суждение противоречит евангельскому возвещению о том, что Бог есть Любовь. Любовь же не может видеть в том, кого любит, лишь инструмент. Родители не рождают детей лишь как средство для получения пособия или в качестве средства для обеспечения спокойной старости. Мы не знаем тайны Божией Любви. Но полагать, будто личностное Бытие Отца дало Свою божественную природу еще двум Личностям — Сыну и Духу — лишь из чисто инженерных соображений (чтобы было, кого посылать в мир) — значит недостойно думать о Боге и о любви. Более апофатическое богословие приходит к мысли, что Бог не существенным образом есть Творец, что Он есть любовь в самой Троичности. Ему есть, Кого любить вне времени и вне творения. Любовь Отца, Сына и Духа самодостаточна. И потому нет оснований считать, будто именно потребность в любви подвигла Бога создать мир. Равно как и нет оснований считать, что единичность нашего мира ограничивает Любовь Бога.

Для более последовательного философского мышления открывается, что у Бога все же нет и не может быть необходимой связи с миром. Бог не обязан творить относительный мир. Он ничем не понуждается к акту творчества. Нет такой необходимости, которая тяготела бы над Абсолютом и диктовала бы ему те или иные действия. Поэтому для cв. Василия один из смыслов библейского повествования о том, что небо и землю Бог сотворил «в начале», состоит в указании на то, что лишь в незначительной степени Бог есть Творец, лишь несущественным (для Него) образом: «в показание, что сотворенное есть самая малая часть Зиждителева могущества» (Беседы на Шестоднев, 1). Бог остался бы Богом, если бы не стал Творцом. Предположение Оригена о том, что Богу для того, чтобы именоваться Богом, то есть Владыкой и Творцом, надо всегда иметь тварь под Своей творящей и правящей десницей, оказывается нарушением основ мистико-апофатического богословия, поскольку оно является попыткой конкретно-положительного определения Божества.

Так что я никак не могу понять, в чем видит глубокую логичность оригеновской системы известный советский философ М. Б. Туровский, который зачем-то начал писать о патристике. По его мнению, «Ориген-диалектик мыслил последовательно. Он не остановился перед признанием того, что если Бог создает миры из ничего, такое творение есть непрерывность. Другими словами, творение Богом мира извечно, а миров бесконечное множество. Церковь затем отвергла этот логичный тезис Оригена» [[201]]. Ни малейшей логики здесь как раз нет. Если творение мира Богом из ничего есть чудо, есть акт чистейшего волюнтаризма, есть ничем не обусловленное действие воли, то из этого следует, что эта воля совсем не обязана проявлять себя в создании бесконечной вереницы миров. У Бога и мира нет никаких необходимо-обязательных отношений. Мир держится в бытии чудом Божественного решения. И это решение совсем не необходимо вытекает из природы Божества. То, что мир создан из ничто, означает и то, что он создан не из нужды Бога в нем. Может быть, Марку Борисовичу кажется, что учение Оригена «логично» потому, что доктрина о непрерывном творении вереницы миров есть в средневековой иудейской традиции. Но логика христианской мысли никак не требует того, чтобы чудо миротворения было тиражируемым [[202]].

Впрочем, из ложной посылки Ориген приходит к верному выводу: Сын совечен с Отцом. Так подтверждается логический закон, гласящий, что «из лжи следует все что угодно» (то есть из ложных посылок может быть получен не только ложный, но и верный результат). Но кроме истинного богословского вывода Ориген из своих посылок получает попутно еще и ряд вполне недоброкачественных заключений.

Из его предположения о том, что Бог обязан творить всегда, проросли все те особые мнения Оригена, которые и опорочили его имя в церковной памяти. У христианского мыслителя появляются «эпикуровы чередующиеся миры» (Иероним. Апология против Руфина. 1, 6). Но если есть много следующих друг за другом миров — логично предположить, что в историю каждого из них Бог вселяет одних и тех же персонажей. Зачем создавать новые души, если прежние еще не вполне исполнили свой долг?

Здесь действительно появляются предпосылки для теории реинкарнаций. И все же запомним, что на этот путь Ориген вступает не под влиянием гностиков, но в полемике с ними. Как остроумно подметил П. Милославский, «мысль о душепереселении у Оригена является в его рассуждении таким результатом, которого он, по-видимому, не ожидал и сам, а был принужден допускать его только по требованию логической последовательности своей системы» [[203]].

Следующее гностическое убеждение, оспариваемое Оригеном — это представление о том, что Бог-Демиург (невежественный бог-неудачник) создавал некоторые существа изначально злыми. Между людьми потому и проходит расовая граница: есть люди чисто плотские, есть душевные, а есть духовные (они же есть подлинные гностики). Не человек сам выбирает свое будущее. Каким он создан — таким и будет.

Но Ориген убежден в радикальной свободе человека. Более того, он остаивает и традиционно церковное убеждение в том, что свобода присуща не только человеку, но и ангелам — в том числе сатане. Не своей природой человек увлекается ко злу. Не своей природой сатана склонился к богоборчеству. И там, и там был акт свободы, акт насилия над благой природой. В гностической системе Валентиниана диавол считался носителем изначально злой природы. Он не свободно склонился ко злу, и потому не имеет свободы отказаться от зла. Ориген же настаивает, что природа диавола благая, а падение его связано со свободной волей. Но, полемически увлекаясь, он приходит к выводу, что свобода падшего ангела столь велика и неущербна, что сатана сможет некогда покаяться и спастись (см. Иероним. Апология против Руфина. 2, 19 [[204]]). Слова ап. Павла о том, что некогда «последний же враг истребится — смерть» (1 Кор. 15, 26) Ориген понимает так, что речь идет об истреблении диавола. При этом, по его мысли, «истребление последнего врага, конечно, нужно понимать не в том смысле, что погибнет его субстанция, созданная Богом, но в том, что погибнет расположение и враждебная воля, происшедшая не от Бога, но от него самого. Значит, он будет истреблен не в том смысле, что уже перестанет существовать, а в том, что не будет врагом и смертью, потому что нет ничего неисцелимого для Творца» (О началах III, 6, 5).

Этот вывод Оригена также потом вызовет нарекания в адрес Оригена со стороны Церкви… Но сделан-то он был в желании как раз защищать церковное предание от ереси.

Еще один пункт гностического учения, который оспаривает Ориген — это представление о Боге, определяющем земные судьбы, как о злобном и несправедливом духе. Ориген настаивает: не Бог виноват в человеческих неудачах. Люди сами выбрали свои пути. Бог создал все души свободными (О началах II, 3, 5). Бог создал все духи равными (О началах II, 9, 6), а затем от их выбора зависела разница их путей (О началах IV). То, что пути людей различаются с самого начала, объясняется не несправедливостью Бога и не несовершенством мироздания. Просто души по разному воспользовались своей свободой еще в ту пору, когда они жили в мире духовном, в мире, далеком от наших земных сфер. Оригену кажется, что сам греческий язык стоит на стороне его гипотезы: душа по гречески –, а означает холод. Бестелесные духи, сначала пламеневшие любовью ко Творцу, затем пресытились созерцанием Божества, и, отвернувшись от Бога к холоду небытия, по мере насыщения им, сами холодели, теряли духовность, приобретали плотяность, и вместо духов стали всего лишь душами — началами, животворящими мертвенную и мертвящую материю. Духи, превращаясь в души, сами создавали себе свои тела в зависимости от меры собственной плененности небытием и отпадения от Творца.

«Скажем кое-что и о тех, которые утверждают, что духовные существа различны по природе — дабы и нам не впасть в нелепые и нечестивые басни этих людей, выдумывающих, как между небесными существами, так и между человеческими душами различные духовные природы, созданные будто бы разными творцами… Причина различия и разнообразия во всех тварях заключается не в несправедливости Распорядителя, но в более или менее ревностных или ленивых движениях самих тварей» (О началах. I, 8, 2). «Тела не от начала существуют, а возникают впоследствии времени и по причине различных переворотов в разумных тварях, так что облекаются телами те, которые должны облечься ими, и снова когда от унижения и падений они исправятся к лучшему, то тела превращаются в ничто и таким образом изменяются в постоянном превращении», — излагает мысль Оригена блаж Иероним (Письмо 100. К Авиту) [[205]]. «Души всегда обладают свободным произволением, — все равно, находится ли она в теле или вне тела, — и свобода произволения всегда направляется к добру или ко злу. Эти-то движения, вероятно, и служат причинами заслуг даже прежде, чем души сделали что-нибудь в этом мире, и сообразно с этими-то заслугами или провинностями божественный промысл определяет души, от самого рождения, или лучше сказать, прежде рождения к перенесению или добра или зла» (Ориген. О началах II, 3, 5).

Как видим, по мысли Оригена все души созданы во-первых, равными, во-вторых, бестелесными. Но не все они одинаково устояли в правде Божией, и потому по мере своего отпадения от Бога они облекали себя в те или иные тела и жизненные обстоятельства. Это вполне знакомая мысль для языческой философии. Ориген отстраняет обвинение библейского Бога в несправедливости тем, что предлагает своим языческим читателям уже знакомый им вариант теодицеи. И именно потому, что это был ход мысли, довольно обычный для языческой философии, нет оснований полагать, будто Ориген здесь выдал некое тайное предание христианских апостолов. Нет никаких оснований полагать, что в этом рассуждении Оригена сказалась собственно христианская традиция. Христианский учитель Оригена Климент Александрийский утверждал изначальное неравенство, исходную непохожесть Божиих творений: «Проистекши все из одной и той же мысли, существа сотворенные однако же были неодинаковы по почетности, а именно ранее происшедшие были ниже позднейших» (Строматы VI, 16). Следовательно, Ориген говорил не от лица традиции даже своей школы.

Далее, нельзя не заметить, что этим рассуждением Ориген не христиан склоняет к гностицизму, но пробует защитить христианство от гностицизма.

Кроме того, здесь нет представления о «множественности рождений» в земном мире, хотя вполне явно предполагается, что у души еще до ее воплощения в нашем мире было какое-то существование и даже, пожалуй, предистория. Они стали разными еще в прежнем мире, и потому в наш мир души приходят также различными.

Наконец, именно потому, что Ориген допускает множество сменяющих друг друга миров и именно потому, что он полагает души странствующими через них, его представления о путях души резко отличаются от теософских.

Дело в том, что оригеновы миры существуют не параллельно, не одновременно друг с другом. «Ориген утверждает, — пишет Иероним, — что эти весьма многие миры, вопреки Эпикуру, не существуют одновременно и не сходны между собою, но по окончании одного мира получает начало другой» [[206]]. «Нет сомнения, что через некоторые промежутки времени материя вновь получает бытие, образуются тела, и устрояется разнообразие мира по причине различных расположений воли разумных тварей, которые после первоначального совершенного блаженства, до наступления конца всех вещей, мало-помалу ниспали на низшие ступени… Владыка же всего, Бог, в создании миров с каждым существом умеет поступать по достоинству… Таким образом, кто всех превзошел нечестием и совсем сравнялся с землею, тот в другом мире, который будет устроен впоследствии, будет дьяволом, началом противления Господу» [[207]].

Как видим, гипотеза Оригена не похожа на учение теософов. Роднит ее с ними лишь то, что и для Оригена «одни души бывают в честь, другие не в честь, то это следствие предшествующих заслуг или преступлений их» (Иероним. Письмо 100. К Авиту) [[208]]. Но все же Ориген различает переселение души и воплощение: «учение о вхождении душ в тело не обязано перевоплощению» (Против Цельса V, 29; см. также Толкования на Евангелие от Иоанна VI, 14). Душа не странствует от одного человеческого тела к другому, от Илии к Иоанну. Созданная однажды, она затем единожды воплощается в каждом из эонов: один раз в каждом из последующих миров, вновь и вновь создаваемых Логосом (у теософов новое воплощение может следовать немедленно за смертью предыдущего тела). Ориген не проповедует возможность возвращения на землю в новом теле. Да, каждая душа воплощается неоднократно — но в разных мирах [[209]]. В каждом мире каждая душа может воплотиться лишь однажды.

Иероним пишет, что при толковании Еф. 1, 4 («Он избрал нас прежде создания мира, чтобы мы были святы») Ориген предполагает, что это предъизбрание Бог сделал по результатам предшествующей жизни души (Иероним. Апология против Руфина. 1, 22). Однако, обратим внимание на то, как звучит тот апостольский стих, по поводу которого Ориген высказывает мысль о предыдущих жизнях: «прежде создания мира». Это значит, что с точки зрения Оригена заслуги, за которые ныне человек получает награду, уготованную ему еще прежде создания мира, также предшествовали созданию мира. Значит, получающие эту награду души вознаграждаются не за то, что они пережили в рамках нынешнего космического цикла, не за предыдущие воплощения в нашем мире, но получают то, что заслужили в прежней вселенной. Мы вновь видим, что в системе Оригена душа может лишь однажды придти в мир — в каждый из миров, но не может предпринять несколько попыток в каждой из чередующихся Вселенных [[210]].

Более того, из текстов Оригена не видно, что душа может дважды побывать человеком, даже пройдя всю цепь миров. «Ориген никогда не говорил, что души делаются из ангелов, — пишет Иероним. — Через многие периоды души делаются не из ангелов, а из тех названий, в какие превратились бывшие прежде ангелы. Представь, что кто-нибудь, лишенный за свой проступок трибунского достоинства, чрез все должности придворной военной службы низведен до звания рядового — неужели из трибуна он прямо делается рядовым? Нет, но сначала примицерием, потом сенатором, двусотником, сотником, биархом, цирцитором, всадником, наконец, рядовым, и хотя бывший некогда трибуном оказывается рядовым, однако из трибуна он сделался не рядовым, а примицерием. Ориген учит, что разумные твари по лестнице Иакова нисходят мало по малу до низшей ступени, то есть до плоти и крови, и что не может быть, чтобы кто-нибудь от ста вдруг ниспал к единице, как только чрез все числа, как чрез ступени лестницы, он пройдет до последнего, и столько переменит тел, сколько переменит жилищ от неба до земли» [[211]].

Упоминание о «перемене тел» не надо торопиться прочитывать на языке современной теософии. Для Иеронима и для Оригена понятие «тела» уясняется через его отличение от слова «плоть» [[212]]. Тела (пусть тонкие, огненные, воздушные) есть и у ангелов («Только природе Бога, то есть Отца и Сына и Святого Духа свойственно существовать без материальной субстанции и без всякой примеси телесности» — О началах I, 6, 4). Но только у человека есть плоть. Так что множество тел, сменяемых душой на пути ее ниспадения или восхождения — это не множество человеческих тел, смененных ею на земле. Это приключения, пережитые душой до ее воплощения в человеческом теле, то есть в период ее «предсуществования».

Значит, если Ориген пишет, что душа получает тело по своим прежним грехам — это нельзя понимать так, что некая женщина была изнасилована, потому что ее душа раньше была в теле того, кто изнасиловал другую женщину [[213]]. С точки зрения Оригена все мы, жители земли, находимся в некотором «карантине». Прежние грехи, совершенные вне плоти, до нашего рождения на земле, объясняют лишь то, почему мы попали в эту юдоль печали. Они поясняют, откуда у наших душ взялось материальное тело. Но они не объясняют, почему одни люди в этой жизни живут удачливее других. Так что от «диагностики кармы» Ориген очень далек [[214]].

Иероним так резюмирует эту концепцию Оригена: «небо по сравнению с нынешним небом есть ад, и эта земля, на которой мы живем, по сравнению с небом может быть названа адом, и по сравнению с адом, который под нами, места, занимаемые нами, могут быть названы небом, так что то, что для одних ад, для других небо» (Письмо 100. К Авиту) [[215]]. Так что люди наказуются дурным воплощением не за прегрешения в нашем мире, но в прежнем теле; души приходят в наш мир или потому, что жили добродетельно в аду прежнего космоса [[216]], или потому, что в прежнем космосе жили дурно на небесах.

Вспомним, что с точки зрения теософов перевоплощения следуют одно за другим и именно в рамках земной истории. Е. Рерих уверяет, что Е. Блаватская в 1924 г. воплотилась в мальчика венгра [[217]]. Н. К. Рерих воплощался как Леонардо да Винчи [[218]]. Ориген был Апполонием Тианским [[219]]. Перикл — Пифагором [[220]], преп. Сергий Радонежский — Кришной [[221]]. Со временем теософы прямо откроют тайну, на которую пока лишь намекают: Елена Ивановна была Жанной д»Арк [[222]]. Эти воззрения рериховцев никак не даю им основания утверждать, будто их учение есть учение великого Оригена [[223]].

Но Ориген прямо противоречит теософским воззрениям, когда пишет, что «И в самом деле Илия, который был вознесен на небо, не вернулся под именем Иоанна после смены тела» (Толк. на Ин. VI, 11, 71 См. также Толк. на Иоанна, VI, 10, 64-66 и Толк. на Мф. XIII, 1). Это не насильственная правка, якобы вставленная христианскими редакторами в теософскую систему Оригена. Просто теология Оригена не есть теософия Блаватской. И в ней действительно вполне логично предположение, что человеческая душа не должна дважды быть «рядовым».

Ориген не пытается втиснуть в мир Библии очевидно ей чуждую и ненужную идею странствий человеческой души через множество человеческих тел. Но он считает для себя дозволительным выдвигать свои гипотезы о том, что могло быть до того момента, когда началась земная история человека, описываемая Библией.

Впрочем, в эти интеллектуальные игры Ориген играется только в начале своего писательского пути. Только в ранней книге «О началах». После ее написания в конце 20-х годов II столетия он прожил еще около 30 лет († 254 г.), написал свои основные работы — и в них мы видим совсем другое отношение к мифу о переселении душ: от мягко-отстраняющего до резко-протестующего.

О различии теорий, излагаемых Оригеном в «О началах» и в других его книгах есть очень интересное свидетельство Иеронима: «Я перевел на латинский семьдесят книг его, и из-за труда моего никогда не было спора, никогда не волновался Рим» (Иероним. Апология против Руфина. 1, 8). Итак, пока Иероним переводил другие, более поздние книги Оригена, Рим не волновался и православие Оригена было вне подозрений. Споры возникли только после перевода «О началах». Значит, между «О началах» и другими книгами Оригена была ощутимая разница. И, значит, нельзя об Оригене судить только на основании книги «О началах». То есть — нельзя к Оригену относиться по теософски.

Пока же подводим промежуточный итог: гипотезу о душепереселении Ориген предлагает лишь в одной своей работе — ранней книге «О началах». Это приближение он совершает, стремясь защитить Церковь от критики со стороны гностиков и язычников.

в) «Ориген-кентавр»

Система, предложенная Оригеном в книге «О началах», может быть либо новой, самостоятельной, либо традиционной, развивающей интуиции, присущие некоторой школе мысли. Если система Оригена является новой и самостоятельной, то для теософов она не будет представлять интереса. Им ведь важен не сам Ориген (тем более, что его система все равно отличается от их собственной). Ориген важен для них как свидетель того, что та традиция, к которой он принадлежал — традиция христианская — признавала множественные реинкарнации. Поэтому так важен вопрос: исчерпывается ли круг влияния на Оригена только миром церковной традиции. Если он не сам придумал идею множественности миров и рождений, то откуда он мог ее позаимствовать?

Странно, что теософы сами не понимают — чего же именно они хотят от Оригена. Желают ли они, чтобы Ориген был истинным голосом древнецерковного предания, или они желают видеть в нем голос пифагорейской «масонерии»? Например, Л. Дмитриева заверяет, что «Ориген учил законам Кармы и Перевоплощения. За что и запрещен Русской Православной Церковью, образованной спустя целых 600 лет (!!!) после смерти Оригена. Ориген был посвящен в Сокровенную Науку Шамбалы и писал в своем выступлении «Ориген против Цельсия»: «в том, что принимает внешний вид истории и содержит в себе нечто буквально верное, содержится против того и более глубокое значение» [[224]]. Придираться к мелочам этого дивного заявления неинтересно: низкий уровень эрудиции теософов и поразительно вольный способ их обращения с фактами уже общеизвестны (на всякий случай лишь напомню: Русская Православная Церковь никогда соборно и официально обсуждением и осуждением Оригена не занималась [[225]]; его книги ее Академии переводили и издавали; Русская Церковь возникла не 600, а 750 лет спустя после кончины Оригена; никакого выступления «Ориген против Цельсия» истории не известно, а есть книга Оригена «Против Цельса»). Но надо обладать изрядным отсутствием логики, чтобы не заметить: если и в самом деле «Ориген был посвящен в Сокровенную Науку Шамбалы», то при чем же здесь тогда христианство?! В этом случае по книге Оригена можно судить о «науке Шамбалы», но не о верованиях христиан. Нужный ей результат из этого своего фантастического заявления Л. Дмитриева сможет получить лишь в том случае, если он сможет доказательно отождествить «науку Шамбалы» с «официальным христианством». Ведь, по уверению ее наставницы Е. Рерих, именно «официальное христианство» вместе с Оригеном признавало перевоплощения душ [[226]].

Кроме того, никаких «посвящений» не требовалось для того, чтобы написать те тезисы, что так симпатичны теософам в книге Оригена. Любой образованный человек эпохи поздней античности знал пифагорейские и платонические космогонические представления; о переселении душ писали стихи и рассказывали анекдоты. Не нужно было встречаться ни с какими тайными посланцами Шамбалы; достаточно было походить на общедоступные философские семинары. Что, Ориген, как известно, и делал. И чего никогда сам ни от кого не скрывал.

Сам Ориген среди источников, из которых происходит теория метемпсихоза, перечисляет: Платона (Против Цельса I, 13; IV, 17; VII, 32), Пифагора (Против Цельса V, 49; VIII, 30) и гностика Василида (Толкования на Послание к Римлянам, 5, 1; PG XIV 1015а). Так, упоминая учение о переселениях душ, Ориген прямо указывает источник этого предположения: «в этом случае я говорю, следуя Пифагору, Платону и Эмпедоклу» (Против Цельса. I, 32 [[227]]). Психогония (учение о происхождении душ) заимствована Оригеном у Платона (ср. Федр. 246а: космос вращается вокруг себя и по его периферии следуют блаженные огненные существа, боги и герои, питающиеся центральным светом. Однако они не выдерживают этого шествия и падают вниз).

Другой источник, также названный Оригеном, из которого им взята идея предсуществования душ, равно как и идея множественности миров — это иудейская апокалиптика (Толк. на Ин. 2, 31) [[228]]. В самом деле, литература Мидрашей прямо гласит: «прежде чем создать наш мир, Бог создавал другие миры и их разрушал» [[229]].

Предельно ясно о системе Оригена сказал св. Мефодий Олимпийский: Ориген — «кентавр» (Фотий. Библиотека, 118 и св. Мефодий Патарский. О сотворенном, 2 [[230]]). В его системе сопрягаются как верования, присущие библейской традиции, так и учения, традиционные для греческой философии [[231]]. И поэтому не все то, что встречается на оригеновых страницах, следует воспринимать как перешедшее на них из мира апостольских преданий. Впрочем, св. Мефодий, хоть и был учеником Оригеновой школы, но критически относился к некоторым сторонам наследия Оригена.

Но вот голос уже не «церковника», а язычника. Неоплатоник Порфирий так пишет об Оригене: «Ориген был учеником Аммония; Аммоний ввел его в науку и многое ему дал, но в выборе жизненного пути Ориген свернул на дорогу, противоположную дороге учителя, прошел совсем по иному пути. Аммоний был христианином и воспитан был родителями христианами, но, войдя разум и познакомившись с философией, он перешел к образу жизни, согласному с законами. Ориген — эллин, воспитанный на эллинской науке, споткнулся об это варварское безрассудство, разменял на мелочи и себя и свои способности к науке. Жил он по христиански, нарушая законы. О мире материальном и о Боге думал как эллин, но эллинскую философию внес в басни, ей чуждые. Он жил с Платоном, читал писателей, известных в пифагорейских кругах» (Евсевий. Церковная история VI, 19) [[232]].

Еще один оппонент Оригена — на этот раз не из мира церковного и не из мира языческого, но из круга ересей — монархианин Маркел Анкирский пишет об Оригене то же самое: «Если нужно сказать истину об Оригене, тогда необходмио сказать следующее: он решил приступить к Божиим Словесам, прежде чем он точно уразумел Писание, но только завершив философское обучение, и из-за обширного и ревностного внешнего образования начал писать хуже, чем это было нужно, пошел вслед за философскими учениями и из-за этого нечто написал не хорошо. Это видно из того, что памятуя еще о Платоновых учениях и его понимании различия между началами, он написал книгу «О началах». И это наилучшее доказательство,что не из какого другого места он взял начала своих учений и название своей книги, но из платонова учения, из «Горгия»«(Евсевий. Против Маркела, 1, 4).

Не видит христиаинских истоков в оспариваемой доктрине Оригена и св. Епифаний Кипрский: «Эти в тебе семена первоначально брошены баснословным языческим учением эллинов, и после разрослись в тебе помыслом неверия в воскресение, когда эллины привели тебя к этому и научили» (св. Епифаний Кипрский. Панарий. 64, 65).

Блаженный Иероним менял свое отношение к Оригену от восторга до полного отторжения. Но во все периоды своей жизни он отдавал себе отчет в том,что в оригеновой системе многое заимствовано из нецерковной традиции: «Пифагор у греков открыл первый, что «души бессмертны и из одних тел переходят в другие». Он говорил, что был Эвфорбом, Каллидом, Гермотимом, Пирром, наконец, Пифагором… В перенесении всего этого под измененным названием в свои книги «О началах» и обвиняют Оригена» (Иероним. Апология против Руфина. 3, 39-40). «Говоря это, не следует ли он очевиднейшим образом заблуждениям язычников, и не вносит ли в христианскую простоту бредни философов?» (Письмо 100. К Авиту) [[233]]. Пересказывая оригенову книгу «О началах», Иероним пишет: «чтобы не быть обвиненным в учении Пифагора, который доказывает, — после столь гнусного учения, которым ранил душу читателя, он говорит: это, по нашему мнению, не догматы, а только изыскания и догадки, и изыскано нами с тою целью, чтобы кому-нибудь не показалось, что все это совершенно не затронуто нами» (там же) [[234]]. Странно, впрочем, что в полемическом пылу Иероним тут же и приписывает самому Оригену защиту того самого мнения, от которого по его же собственной цитации Ориген на самом деле дистанциировался: «Говоря это, он очевидно защищает переселение душ Пифагора и Платона» (там же) [[235]]. Но для нас важно, что и друзья, и оппоненты Оригена (как церковные, так и нецерковные) видели в его реинкарнационных гипотезах влияние греческой философии, а не обнаружение апостольского предания.

И сам Ориген никогда не говорит, что идею реинкарнации можно почерпнуть в церковном предании и учении. Что же касается церковного предания — о нем Ориген писал так: «Мы должны хранить церковное учение, преданное от апостолов чрез порядок преемства» (О началах. I, 1, 3-4). Слова Оригена о «порядке апостольского преемства» — не просто повторение общего места церковного богословия. Линия преемства действительно весьма четко прослеживается от апостолов до Оригена. Как известно, Ориген был преемником Климента Александрийского по церковной школе. О последнем же св. патриарх Фотий, один из образованнейших византийцев, сообщает, будто «говорят, что Климент был учеником Пантена и что Пантен был учеником тех, кто видел апостолов и даже, что он сам видел некоторых апостолов лично» (Фотий. Библиотека, 118). Сам Климент среди наставников Пантена называет Петра, Иакова, Иоанна и Павла (Строматы. I, 11, 3). Климент был противником идеи реинкарнации. Один из его текстов, противопоставляющих христианство пифагорейству, Ориген воспроизводит в своих трудах [[236]].

Кроме того, в 212 г., во время своего пребывания в Риме Ориген слушал проповедь св. Ипполита Римского (Иероним. О знаменитых мужах, 61; Евсевий. Церковная история VI, 14, 10-11), который, как мы помним, был явным противником идей метемпсихоза. Ориген точно знает, что церковное предание отвергает идею душепереселения: «Цельс, нередко обнаруживающий склонность мыслить по-платоновски, старается показать, что все души одинаковы, и что, следовательно, души людей ничем не отличаются от душ муравьев и пчел; он в данном случае говорит как человек, по мнению которого душа из небесной тверди спускается не в одно человеческое тело, но и во все прочие тела. Такому взгляду христиане не придают никакого вероятия; ведь они знают, что душа человеческая создана по образу Божию, а потому понимают, что существо, созданное по образу Божию, не в состоянии утратить свои характерные свойства и принять другие, присущие неразумным животным» (Против Цельса IV, 83). О том, что вера в переселение душ противоречит церковному преданию, Ориген говорит и в Толкованиях на Евангелие от Матфея (PG XIII, 469; 1088 и XVII, 612).


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: