2020-05-25
68
Таблица 9. Производство вооружения и боевой техники в Италии в 1941 — 1942 гг.{170}
| Вооружение и боевая техника | 1941 г. | 1942 г. |
| 3503 | 2818 | |
| 2448 | 2330 | |
| Танки | 780 | 667 |
| Орудия калибра 75 мм и крупнее | 1600 | 1400 |
| 4200 | 3900 | |
| 24 | 18 | |
Военное производство Италии не было полностью централизовано. В стране практически не существовало единого координационного центра. Разработка программы производства вооружений возлагалась на комиссариат военной промышленности, который возглавил генерал К. Фавагросса. Однако, поскольку распределением военных заказов ведали министерства сухопутной армии, флота и авиации, руководимые Муссолини, деятельность комиссариата фактически свелась лишь к распределению сырья между отраслями производства, выполнявшими заказы этих министерств. При этом стратегическое сырье находилось в ведении ряда комитетов или министерств. Главное интендантство при генеральном штабе также вмешивалось в решение вопросов о размещении военных заказов и накоплении резервов. Все это порождало путаницу, бюрократическую волокиту, создавало условия для разного рода махинаций. Конкурируя между собой, министерства перехватывали чужие заказы, по-разному оплачивая одну и ту же продукцию. Часто орудия одних и тех же тактико-технических данных заказывались разными министерствами разным компаниям.
|
|
|
В тяжелом положении оказалось сельское хозяйство Италии, испытывавшее недостаток рабочих рук, машин, удобрений. Производство сельскохозяйственных продуктов падало. В очень трудном положении оказались бедняцкие и середняцкие хозяйства. Многие из них разорялись. Закабалял крестьян и так называемый план сельскохозяйственного производства, полностью регламентировавший их труд. Большую часть урожая крестьяне сдавали государству по низким ценам в качестве «обязательных заготовок», в то время как цены на промышленные товары росли.
Фашистское правительство, стремясь обеспечить поступление продовольствия, специальным законом от 24 июля 1942 г. установило дополнительную плату за сданное зерно к 15 сентября в размере 40 лир за центнер, произведенный на юге страны и в районе Рима, и 20 лир за центнер, произведенный в остальных районах. За семенное зерно, сданное сверх нормы, выплачивалась премия в 20 лир за центнер{171}. Общая сумма, выделявшаяся на эти премии, составляла ежегодно не менее 1,8 млрд. лир. Опасаясь саботажа посевной кампании, правительство в начале 1942 г. ввело обязательный севооборот на предстоявший сельскохозяйственный год, что свидетельствовало о банкротстве системы заготовок. В 1942 г. крестьяне не сдали государству около трети урожая{172}. [94]
|
|
|
Сложное положение создалось и в финансовой системе Италии. Обесценивание бумажных денег достигло здесь наибольшего уровня по сравнению со всеми другими странами, участвовавшими в войне. В абсолютных цифрах денежное обращение выросло до 73,3 млрд. лир по сравнению с 31,3 млрд. лир в 1940 г. Дефицит государственного бюджета резко увеличился и составил 77,3 млрд. лир. Чтобы выправить положение, министерство финансов в апреле 1942 г. выпустило заем на сумму около 25 млрд. лир{173}. В то же время росли и прямые налоги. 2 мая 1942 г. был введен новый особый налог на наследуемое имущество от 1 до 10 процентов его стоимости.
Создавшиеся трудности в экономике страны прежде всего отразились на жизненном уровне трудящихся. В начале войны фашистское правительство издало декрет о блокировании цен, прибылей и зарплаты. Фактически этот декрет распространялся лишь на зарплату. Цены продолжали расти. Стоимость жизни в стране по сравнению с довоенным уровнем возросла в 1942 г. до 161 процента{174}. Нормы питания по карточкам были чрезвычайно низкими. К весне 1942 г. хлебный рацион составлял 150 г в сутки. В то же время крупнейшие монополии продолжали увеличивать свои прибыли. Курс акций в 1942 г. поднялся по сравнению с 1941 г. на 61,7 процента{175}.
Тяжелое экономическое положение, вызванное войной, обострило недовольство итальянского народа фашистским режимом. Расчеты правителей успокоить его с помощью побед на фронтах провалились.
Борьба трудящихся против фашизма и войны проявлялась в различных формах: от дезертирства, уклонения от призыва в армию, отказа крестьян сдавать продукты по обязательным поставкам до организованных выступлений, проходивших под лозунгом немедленного заключения мира.
Недовольство фашистским режимом, не обеспечившим ни побед на фронтах, ни спокойствия внутри страны, к осени 1942 г. стали проявлять и различные группы итальянских правящих кругов. 2 октября министр иностранных дел Италии Чиано отмечал в своем дневнике: «Ничего нового, но доходят извне и изнутри пессимистические голоса. Извне прежде всего от консула в Германии и посольств на Балканах... изнутри — понемногу ото всех»{176}.
Представители крупных монополий Италии, занимавшие господствующее положение в стране, понимали, что в случае военного поражения они утратят эти преимущества. Поэтому они начали склоняться к идее заключения сепаратного мира, ради чего даже были готовы пожертвовать Муссолини. Летом 1942 г. обострился кризис фашистской партии. За период с мая по август из нее было исключено 66 тыс. человек. Но это было лишь началом чистки.
В конце года Италия переживала глубокий политический кризис, а ее экономика оказалась неспособной обеспечить потребности армии и населения для дальнейшего ведения войны.
На протяжении всего летне-осеннего периода 1942 г. проходила мобилизация экономики Японии на ведение затяжной войны. Правящие круги страны делали все возможное, чтобы поднять военное производство. В результате уровень производства вооружения и боевой техники в 1942 г., как видно из таблицы 10, по сравнению с 1941 г. увеличился. [95]
Таблица 10. Производство вооружения и боевой техники в Японии в 1941 — 1942 гг.{177}
| Вооружение и боевая техника | 1941 г. | 1942 г. |
| 6174 | 10185 | |
| 3180 | 6335 | |
| 1024 | 1 165 | |
| 1674 | 2375 | |
| 48 | 59 |
Правящие круги Японии наряду с мобилизацией внутренних ресурсов на нужды войны и введением режима экономии стремились широко использовать ресурсы колоний и оккупированных стран. Большие надежды японцы возлагали на то, что слабость собственной сырьевой базы удастся преодолеть за счет захваченных территорий Юго-Восточной Азии, в особенности Индонезии, богатой нефтью, каучуком, бокситами. Экономическое освоение японцами оккупированных стран Юго-Восточной Азии с населением 204 млн. человек и площадью 4,2 млн. кв. км практически свелось к их ограблению.
|
|
|
Запасы стратегического сырья, накопленные Японией до начала военных действий на Тихом океане, довольно быстро были израсходованы, поэтому все свои усилия она сосредоточила на эксплуатации новых колоний. «Следует отметить в качестве весьма немаловажного фактора то обстоятельство, — писала японская печать, — что в 1941 году, несмотря на менее благоприятные общие перспективы, имелись запасы материалов, к которым можно было еще прибегать, между тем как в первой половине 1942 года эти запасы были исчерпаны. В таких условиях добиться улучшения во второй половине текущего года невозможно. Многое зависит от того, как скоро и в каких размерах окажутся в распоряжении японской промышленности те природные ресурсы, которые удалось захватить в южных районах»{178}.
Японское судоходство с трудом обеспечивало перевозки из стран Южных морей в метрополию, так как значительная часть торгового флота занималась транспортировкой и снабжением войск, участвовавших в операциях на Тихом океане. К тому же потери торгового флота быстро росли, и судостроительная промышленность оказалась не в состоянии обеспечить их восполнение. Если общий тоннаж торгового флота в 1942 г. составлял около 5 млн. тонн, то согласно программе в этом году намечалось ввести в строй новые суда общим тоннажем лишь 350 тыс. тонн. Строительство танкеров в 1942 г. вообще не предусматривалось. Серьезным препятствием для торгового судостроения являлась нехватка стали. Это вынудило Японию прибегнуть к строительству деревянных судов, которые, однако, не могли компенсировать потери морского транспорта.
Стремясь преодолеть трудности, возникшие в военной экономике, правящие круги Японии усиливали контроль над всеми отраслями производства. С мая 1942 г. правительство начало осуществлять «регулирование» производства в интересах войны и, в частности, санкционировать слияние мелких и средних предприятий. В течение года в стране было осуществлено 410 таких слияний{179}. [96]
|
|
|
Крупнейшие монополистические объединения играли ведущую роль в управлении военным производством. Они образовали контрольные ассоциации по чугуну и стали, углю, горному делу, цементу, электрическим машинам, точному приборостроению, автомобилям, металлам, внешней торговле. В 1942 г. возникли такие же ассоциации по железнодорожному транспорту, легким металлам, химикатам, каучуку, коже, маслам и жирам, волокну и искусственному шелку, шерсти и пеньке. Контрольные ассоциации, действуя на правах правительственных органов, определяли потребности соответствующих отраслей производства в сырье, рабочей силе, новых капиталовложениях, следили за количеством и сбытом готовой продукции.
Несмотря на все эти меры, темпы увеличения производства и развертывания военной промышленности Японии в 1942 г. оставались невысокими. Основное внимание уделялось перераспределению внутренних ресурсов. Невоенные отрасли промышленности стали выпускать военную продукцию, что было выгодно крупным монополистическим объединениям, получавшим большие прибыли. По сравнению с 1940 г. доля правительственных военных расходов и капиталовложений в отраслях военной промышленности выросла с 17 до 30,5 процента валового национального продукта. В то же время общий размер валового национального продукта вырос незначительно: с 39,8 млрд. иен в 1940 г. до 40,6 млрд.иен в 1942 г.{180}.
Несмотря на принятие закона о трудовой мобилизации мужчин и женщин в возрасте от 12 до 70 лет, численность рабочих, занятых в промышленности, увеличилась незначительно. Если в 1941 г. она составляла 5,5 млн. человек, то в 1942 г. — 5,7 млн. человек.
Усилилась и эксплуатация трудящихся. Низкая заработная плата при 12-часовом рабочем дне, сокращение норм снабжения населения рисом и рыбными продуктами отрицательно сказывались на жизненном уровне рабочих. В то же время прибыли японских монополий продолжали расти и составили в 1942 г. 5,3 млрд. иен против 4,8 млрд. иен в 1941 г.{181}. За первое полугодие 1942 г. чистая прибыль компаний, связанных с военным производством, достигла 68 процентов.
Япония стремилась форсировать эксплуатацию оккупированных стран. Был создан специальный финансовый орган — «Банк развития стран Южных морей», получивший право денежной эмиссии за пределами Японии. Это явилось средством ограбления новых колоний. Цель же была одна — выкачать из них как можно больше стратегического сырья и продовольствия.
В конце марта 1942 г. на очередной сессии японского парламента премьер-министр X. Тодзио выдвинул программу создания «восточно-азиатской сферы сопроцветания» на основе «сотрудничества» с Японией народов оккупированных стран. Этим странам была обещана призрачная независимость. Японские интервенты прилагали большие усилия, чтобы создать послушные им политические группировки в оккупированных странах. В этих целях они вели «антибелую» расистскую пропаганду, направленную против колониальных держав — Великобритании, США, Голландии. Правящие круги Японии рассчитывали не только на то, что коллаборационистские элементы из среды местной буржуазии и помещиков окажут им содействие в эксплуатации естественных ресурсов своих стран, но и на возможность создания здесь вспомогательных воинских формирований.
Правительство Тодзио взяло курс на провозглашение политического и военного «союза» Японии с оккупированными странами. 1 ноября 1942 г. [97] было создано специальное министерство по делам великой Восточной Азии, в состав которого вошли четыре департамента: общий, по делам Маньчжоу-Го, Китая и стран Южных морей.
Министерство возглавил Кадзуо Аоки, уже имевший опыт проведения колониальной политики в Маньчжурии. Под эгидой нового министерства крупнейшие японские монополии Мицуи, Мицубиси, Сумитомо и другие, действуя по его «поручению», открыто подвергали систематическому ограблению оккупированные территории; при этом особое внимание обращалось на разработку и добычу минерального сырья и отправку его в Японию. Однако полному использованию японской промышленностью богатых сырьевых ресурсов стран Южных морей препятствовала нехватка транспортных средств.
Несмотря на жестокий оккупационный режим, демагогическая пропаганда «освободительной миссии» японского оружия в отношении бывших английских, голландских и американских колоний все же имела некоторый успех. Объяснялось это тем, что японские власти, подчеркивая «расовую общность» японцев с местным населением, обещали предоставить независимость бывшим колониям «белых» западных держав. Лозунг создания «великой восточноазиатской сферы сопроцветания» имел тот смысл, что Японии якобы чужды колонизаторские устремления и она «протягивает руку помощи» восточным народам, чтобы навсегда избавить их от империалистического гнета и эксплуатации.
30 апреля 1942 г. состоялись выборы в парламент, впервые проходившие без участия политических партий. Правящие круги Японии стремились воспользоваться временными военными успехами, чтобы добиться политической консолидации народа, уничтожения всякой легальной оппозиции агрессивному милитаристскому курсу, безоговорочного одобрения политики правительства Тодзио. Взамен «самораспустившихся» политических партий начала действовать бюрократическая «Ассоциация помощи трону», находившаяся под полным контролем правительства. При помощи этой фашизированной организации проводился отбор «надежных» кандидатов в парламент. Так, из 466 депутатов 381 человек был рекомендован «Ассоциацией помощи трону». Подавляющее большинство избранных депутатов принадлежало в прошлом к буржуазно-помещичьим и социал-реформистским политическим партиям.
В мае 1942 г. в стране создается «Политическая ассоциация помощи трону» во главе с генералом Нобуюки Абэ, бывшим премьер-министром. Задача ее состояла в обеспечении более тесного сотрудничества парламента с правительством. Поскольку подавляющее большинство депутатов принадлежало в прошлом к политическим партиям, тесно связанным с различными группировками крупной буржуазии, милитаристское правительство рассчитывало на укрепление своих контактов с монополиями.
Некоторая часть правящих кругов склонялась к поискам компромиссного мира, прежде всего с Великобританией, рассчитывая, что потеря Великобританией Сингапура, Бирмы и Малайи, угроза ее позициям в Индии сделают англичан уступчивыми в переговорах о сепаратном мире и позволят Японии удержать за собой значительную часть захваченных территорий. Однако правительство генерала Тодзио не разделяло этих настроений. Оно считало, что продолжение военных действий на Тихом океане необходимо, чтобы Япония могла прочно закрепиться в зоне Южных морей и создать тем самым предпосылку для развертывания наступления в северном направлении.
Вместе с тем на политику японских правящих кругов не могли не оказать влияние события на советско-германском фронте. В некоторых статьях, появившихся в 1942 г. в японской печати, отмечалась несостоятельность гитлеровских планов молниеносного разгрома Советских Вооруженных [98] Сил. Например, журнал «Кайдзо» в июле писал, что военная мощь СССР складывается из Советской Армии, которая имеет прочную организацию и современное вооружение, из политической прочности и силы советского строя, патриотизма советского народа, огромных экономических ресурсов, высокой промышленной мощи и обширной территории. Но эта реальная оценка военной мощи СССР не изменила в целом авантюристической политики господствующих классов Японии, продолжавших расширять агрессию.
Правящему классу страны все еще удавалось одурманивать народ националистическим угаром и вызывать неоправданный оптимизм по поводу дальнейших перспектив войны. Широко рекламировались успехи японских вооруженных сил зимой 1941/42 г. В то же время от общественного мнения скрывались неудачи и потери летом 1942г. Так, от народа было скрыто поражение военно-морского флота Японии в крупном морском сражении у острова Мидуэй. Однако среди верхушки правящего класса уже ощущалась известная настороженность и тревога.
2. Внешнеполитические усилия Германии и Японии по укреплению фашистской коалиции
После поражения зимой 1941/42 г. Германия и страны-сателлиты предпринимали усилия для всемерного укрепления своего агрессивного блока. Внешняя политика фашистской Германии была направлена на то, чтобы держать европейских партнеров в повиновении, втянуть Японию в войну против СССР, расширить контакты с нейтральными странами, максимально использовать их ресурсы и включить некоторые из них в свой блок. В то же время германские эмиссары и созданные гитлеровцами в ряде стран «пятые колонны» делали все, чтобы подорвать внешнеполитические позиции Советского Союза, Великобритании и США, расколоть антифашистскую коалицию.
Готовясь к летнему наступлению против СССР, Германия усилила политический, экономический и военный нажим на своих европейских сообщников, требуя от них новых военных контингентов и увеличения выпуска военной продукции, сырья и продовольствия. Вклад в войну против Советского Союза все более определял роль и место каждого из участников в агрессивном блоке.
Фашистское правительство Румынии продолжало содействовать ограблению своего народа германскими монополистами и военщиной. Важнейшие государственные вопросы решались только с одобрения германского посла в Бухаресте М. Киллингера. Летом 1942 г. Гитлер дал обещание назначить И. Антонеску командующим группой армий на южном участке Восточного фронта. Это еще крепче связало румынскую правящую клику с германской военной машиной. Вопрос о дальнейшем расширении взаимной помощи стал предметом специальных переговоров Гитлера с министром иностранных дел Румынии М. Антонеску 23 сентября 1942 г.
Германия все настойчивее требовала посылки новых румынских соединений на советско-германский фронт. Правительство И. Антонеску обязалось довести армию на Восточном фронте в 1942 г. до 26 дивизий{182}.
Возрастали германские требования к румынским поставкам сырья и продовольствия. Сама же Германия систематически не выполняла своих экономических обязательств в отношении Румынии, чем парализовала ряд отраслей ее экономики и расстраивала финансы. Спекулируя на румыно-венгерском территориальном конфликте, она старалась держать своего румынского сателлита в прежнем повиновении. «Германия и ее [99] союзники, — поучал Гитлер М. Антонеску в сентябре 1942 г., — сидят все вместе в одной лодке, которую никто не может покинуть по пути».
Хортистская Венгрия по-прежнему продолжала активно участвовать в войне против Советского Союза. Германия предъявляла Венгрии все новые требования: «Больше войск на Восточный фронт, больше промышленного и сельскохозяйственного сырья!», и регент М. Хорти послушно выполнял эти требования. В апреле 1942 г. на Восточный фронт была направлена 2-я венгерская армия в составе 200 тыс. человек{183}.
В течение 1942 г. был создан ряд германо-венгерских акционерных обществ. Еще более усилилось проникновение германского капитала в венгерскую экономику. Росли венгерские поставки нефти и сельскохозяйственных продуктов, в первую очередь зерна и скота. Германия не только диктовала цены на венгерские товары, но все чаще отказывалась платить за поставки, рассматривая их как вклад Венгрии в войну против СССР.
В марте 1942 г. на пост премьер-министра Венгрии был назначен М. Каллаи, который считал своей главной задачей поддержку Германии «в борьбе против большевизма»{184}. В июне 1942 г. он заверил Гитлера, что обязательства Венгрии «в военном походе на Восток будут выполнены во всех отношениях». От Венгрии требовалось дополнительно направить на советско-германский фронт еще две дивизии и увеличить на территории Венгрии число вербуемых в войска СС с 20 до 30 тыс. человек. За это Гитлер разрешил «награждать землей» венгерских солдат, отличившихся на Восточном фронте, и обещал не вмешиваться после окончания войны в венгеро-румынские территориальные споры.
Но венгерские правящие круги не очень надеялись на окончательную победу Германии. Летом 1942 г. через своих представителей в Турции и других нейтральных странах они установили первые непосредственные контакты с правительствами Англии и США. В соответствии с достигнутой договоренностью Венгрия обязалась не обстреливать англо-американскую авиацию, а США и Англия — не подвергать бомбардировкам венгерские города и коммуникации{185}. Такая двойственная политика Венгрии свидетельствовала о пошатнувшейся прочности фашистского блока.
Несмотря на то что в декабре 1941 г. Финляндия подписала официально «антикоминтерновский пакт», к весне 1942 г. ее отношения с Германией несколько обострились. Германское командование проявляло недовольство демобилизацией из финской армии солдат старших возрастов. Кроме того, немцы требовали увеличения поставок никеля, молибдена, меди и другого важного стратегического сырья. Германия всячески стремилась укрепить немецко-финский военный и политический союз. С этой целью 4 июня 1942 г. Гитлер отправился с визитом в Финляндию. Поводом для поездки послужило 75-летие К. Маннергейма. Во время ответного визита Маннергейма в ставку Гитлера 27 июня были согласованы планы будущих военных операций, предусматривавшие увеличение числа финских войск и техники на северном участке Восточного фронта. Сотрудничество двух агрессоров временно укрепилось.
Участником блока фашистских государств была и Болгария. Присоединившись к тройственному пакту, она объявила войну Англии и Соединенным Штатам, а также приняла участие в оккупации Греции и Югославии. [100]
Экономика и внешняя политика Болгарии в значительной степени подчинялись германским интересам. При содействии болгарского правительства Германия установила контроль над железнодорожными и воздушными коммуникациями Болгарии, использовала в своих целях ее морские порты. Немецкие представители определяли нормы вывоза продовольствия в. Германию{186}.
Хотя Болгария не объявляла войны СССР, правительство Б. Филова прибегало к грубым политическим выпадам против Советского Союза. Официальные деятели выступали с антисоветскими речами, открыто прославляли германские победы на Восточном фронте, шантажировали и травили советских представителей. 15 сентября 1942 г. группа профашистов во главе с полицейскими совершила налет на советское консульство в Варне. В тот же период в Софии открылась выставка клеветнических материалов о Советском Союзе, которую посетили царь Борис и премьер-министр. Нотой от 22 октября Советское правительство выразило протест этим действиям. Однако нота осталась без ответа. Германская дипломатия стремилась еще полнее использовать Болгарию в качестве антисоветского плацдарма и опоры фашистского блока на Балканах.
Готовясь к летнему наступлению на Восточном фронте, правящая верхушка нацистской Германии добивалась единства действий со своим партнером по оси Берлин — Рим. Однако вера дуче в мощь германского оружия была поколеблена поражениями на Восточном фронте зимой 1941/42 г., и политические разногласия не позволили достичь полного взаимопонимания.
Под влиянием дальнейшего хода военных действий итальянские руководители в беседах и переговорах все чаще выражали пораженческие настроения. При этом ответственность за все неудачи они возлагали на гитлеровское руководство. В октябре 1942 г. Муссолини заявил: «...если мы проиграем войну, это произойдет из-за политической тупости немцев»{187}.
Осенью 1942 г. итальянские правящие круги начали выражать стремление к выходу из войны. В начале ноября Муссолини в беседах с германским послом в Италии А. Макензеном и главой германской военной миссии в Риме генералом Э. Ринтеленом заявил, что видит выход для Италии из создавшегося положения в сосредоточении всех сил держав оси на Средиземном море. А для этого, по его мнению, необходимо прежде всего покончить с Восточным фронтом. Он предлагал заключить сепаратный мир с Советским Союзом, чтобы при выгодном соотношении сил сговориться с Англией и США о переделе мира.
Тенденция к заключению сепаратного мира отчетливо проявилась и у Чиано, полагавшего, что в условиях неминуемого поражения держав оси Италия найдет выход, и этому будет способствовать умеренная политика, которой он всегда придерживался в отношении Англии и Америки. В ноябре итальянский посол в Лиссабоне Ф. Франсони с санкции министра иностранных дел предпринимал шаги к выяснению отношения английского правительства к переговорам о сепаратном мире. Об этом узнали в Берлине. В своем докладе гитлеровскому руководству глава немецкой войсковой разведки и контрразведки (абвер) адмирал В. Канарис отмечал, что Чиано знал об этих переговорах. 3 декабря дипломатическим представителям Германии за границей по этому поводу был разослан специальный циркуляр, а за всеми итальянцами в Португалии и Испании германская разведка установила тщательное наблюдение. [101]
Посредническую роль в контактах Италии с Великобританией и США играл Ватикан. Осенью 1942 г. супруга наследного принца Мария Жозэ через папского нунция в Мадриде вела переговоры с английским послом в Испании С. Хором. 3 октября ей сообщили, что англо-американцы отнесутся с большим одобрением к разрыву Италии с Германией. Об этом она информировала министра королевского двора герцога Аквароне.
Таким образом, осенью 1942 г. итальянские правящие круги предприняли первые попытки выяснить позицию США и Англии в отношении заключения сепаратного мира с Италией.
Сложными были отношения между Германией и Японией. В 1942 г. Япония держала в прилегающих к СССР районах Дальнего Востока большую армию, создавая тем самым крайнюю напряженность на советском Дальнем Востоке и сковывая там значительные силы советских войск. Она снабжала Германию секретной информацией об экономическом, политическом и военном положении СССР, передавала сведения о дислокации советских войск и перевозках.
После поражений зимой 1941/42 г. Германия усилила нажим на Японию, стремясь втянуть своего партнера по тройственному пакту в войну против СССР. Риббентроп неоднократно встречался с японским послом X. Осимой и подробно инструктировал германского посла в Токио О. Отта. В частности, в указаниях послу от 29 апреля говорилось, что при тяжелом положении Советского Союза наступление на Владивосток и к озеру Байкал имело бы решающее значение, ибо смогло бы привести к полной ликвидации Советского Союза. 15 мая 1942 г. Риббентроп потребовал от своего посла активных действий, снабдив его необходимыми инструкциями.
По мере приближения начала летнего наступления вермахта на советско-германском фронте гитлеровское руководство все настойчивее советовало японскому правительству выступить против СССР. 24 июня Риббентроп заявил японскому послу в Берлине, что Япония должна решительно атаковать Советский Союз. Осима заверил министра иностранных дел Германии в готовности японских войск к вторжению по определенному плану.
В самом начале наступления немецких войск — 30 июня — Риббентроп попытался выяснить у Осимы, намерена ли Япония вступить в войну против Советской России. Японский посол обещал немедленно запросить Токио. Но ответ от японского правительства долгое время не поступал. Императорская ставка внимательно следила за ходом наступления гитлеровских войск на советско-германском фронте. 9 июля Риббентроп вновь пригласил к себе японского посла и заявил ему: «Гитлер... пришел к выводу, что наступил благоприятный момент для того, чтобы Япония вступила в общую борьбу с Россией в том случае, если она считает себя достаточно сильной. Если Япония стремительным ударом захватит Владивосток, а возможно, и территорию Советского Союза вплоть до озера Байкал, положение русских на обоих фронтах будет необычайно тяжелым. Таким образом, конец войны будет предрешен»{188}.
27 июля Осима получил от министра иностранных дел Японии С. Того телеграмму, в которой сообщалось о нецелесообразности ослаблять давление на Англию и Америку и открывать военный фронт на севере. Это решение обосновывалось тем, что активная политика в отношении Советского Союза приведет к распылению сил Японии и значительно ослабит ее давление на Англию и Америку в Восточной Азии. Одновременно указывалось, что Япония, проводя тщательные приготовления в северном направлении, оттянет силы Советского Союза на восток. [102]
