2020-06-12
129Ровная, как футбольное поле, лужайка возле речки Вырки —- излюбленное место для ребячьих игр. Колхозники, возвращаясь с работы в родное село Песковатское, всегда легко могли определить, какую картину последний раз смотрели ребята. Если впереди ватаги бежал паренёк с фанерным щитом, крича: «Кто к нам с мечом пришёл, от меча и погибнет!», значит, в сельском клубе шёл «Александр Невский». А когда на пригорке виден был силуэт мальчика в накинутом в виде бурки пальто, значит, смотрели «Чапаева». Но, кого бы ни изображали ребята, душою всех мальчишек, игр и затей был Саша Чекалин.
В пятнадцать лет Саша носил на груди значки «Ворошиловский стрелок», ПВХО и ГТО, имел собственноручно собранный радиоприёмник, самозабвенно любил природу, даже знал латинские названия многих луговых трав и цветов... Пожалуй, справедливо товарищи прозвали его неугомонным. А в семье он прочно завоевал себе имя — непоседа. Отец, придя с работы и не застав сына дома, спрашивал:
— А где Саша-непоседа?
В воскресенье день выдался солнечный, тихий. Саша пристроился у подоконника и налаживал радиоприёмник. Через окно он видел широкий, заросший травой двор, где бегали куры и важно расхаживал соседский козёл.
«Ну, прямо как в деревне, — подумал Саша. — А ещё город, районный центр...»
Три года назад Надежду Самойловну Чекалину назначили на ответственную должность в небольшой районный городок Лихвин Тульской области. Сюда из Песковатского переехала и вся семья.
Павел Николаевич Чекалин, отец Саши, работал слесарем, он был большим мастером своего дела. От него Саша перенял любовь к труду.
Город стоит на холме, внизу протекает широкая Ока. В центре — несколько каменных строений, остальные дома деревянные. Славится Лихвин садами. Весной, когда дует ветерок, в воздухе, словно снег, летают лепестки яблонь и вишен...
Саша вышел на улицу и полез на берёзу укреплять антенну. Пристроив металлический стержень к толстому суку, он вернулся в комнату и снова взялся за приёмник.
«Вот и наступили каникулы, — подумал Саша. — В понедельник махну в Песковатское. И ребята ждут, и папа тоже, недаром же отпуск подгадал к моим каникулам... Возится небось на своей пасеке...»
И тут вдруг приёмник подал голос. Саша насторожился. Слова какие-то необычно взволнованные: «...без объявления войны германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы и подвергли...»
Чекалин не стал дослушивать и выбежал на улицу.
— Витька, война! — крикнул он младшему брату и бросился к школе. По дороге догнал педагога Николая Ивановича Виноградова. Тот уже знал страшную новость.
В школе собрались все учителя и ученики- старшеклассники. Состоялся митинг...
Саша Чекалин обратился в военкомат с просьбой зачислить его в истребительный отряд. Разумеется, ему отказали. Молод. Саша обиделся, но унывать не стал. Кое-кого он знал из тех, кто принимал участие в формировании ополчения. К ним-то Чекалин и решил обратиться. Тут ему повезло.
Юный ополченец отлично стрелял, хорошо знал все виды стрелкового оружия. Как говорится, на лету схватывал уроки военного дела, чем и обратил на себя внимание командиров. Чекалина часто ставили в пример другим.
Однажды Саша зашёл к командиру истребительного отряда. Тот одобрительно посмотрел на значки Чекалина и спросил:
— А верхом ездить умеешь?
— Конечно, — ответил Саша.
— Добро! Зачислю тебя в конный истребительный отряд.
Теперь Александра редко можно было увидеть в городе. Вместе с другими кавалеристами он выезжал в лес вылавливать диверсантов.
Своего коня Саша Чекалин назвал Пыжиком. Лошадь была низкорослая, уже немолодая, но очень выносливая. Чекалин своего Пыжика очень любил. Доставал для него корм, а иногда урывал из своего пайка кусочек хлеба или сахара. Пыжик отвечал ему взаимностью: выполнял все его команды.
В октябре гитлеровцы начали большое наступление. Фронт приближался к Лихвину. Как-то раз Саша, приехав из отряда домой, сказал матери:
— Собери меня как следует. Я, наверное, уеду на всю зиму.
Мать достала тёплое бельё, валенки. Дала три буханки хлеба.
Началась новая полоса в жизни Александра Чекалина.
Стоянка партизанского отряда находилась в самой глуши Уланского леса, смыкавшегося с брянскими лесными массивами. В отряде Чекалин встретил много знакомых — одни прибыли сюда из Песковатского, другие — из Лихвина. Александр был самым молодым из всех партизан. Ему исполнилось шестнадцать лет. Все его любили. Командир отряда Дмитрий Тетерчев относился к нему как к сыну.
Сначала Саша выполнял лёгкие поручения: наладил радиоприёмник, записывал сводки Советского информбюро, носил воду, собирал дрова для костра. Потом задания стали потруднее. Однажды Саше Чекалину и его приятелю Алёше Ильичёву поручили выяснить, сколько оккупантов находится в Песковатском, и заодно раздобыть оружие, в котором партизаны очень нуждались.
Юные разведчики прошли вечером по селу, потом заглянули к Сашиным родственникам и остались у них ночевать. Те рассказали обо всём, что знали о расположении и продвижении вражеских войск.
Ночью вместе со старостой в дом вошли гитлеровцы. Старший, ефрейтор, оставил двух солдат на ночлег. Те разделись и улеглись на лавке. Саша, услышав храп, тихо слез с печки. За ним — Алёша. Хотели прикончить «гостей» и забрать оружие, да стало жаль стариков хозяев: фашисты обязательно бы на них выместили свою злобу.
Утром юные разведчики вернулись в отряд. Тетерчев, выслушав донесение, спросил:
— Ну, а оружие достали?
Юноши опустили головы.
— Не повезло... — пытался оправдаться Алёша.
— Завтра оружие будет! — уверенно заявил Саша.
— Хорошо, — согласился командир.
На следующий день Александр возвратился с трофейным оружием и обмундированием.
— Всё сразу не мог принести, ещё четыре автомата и восемь гранат спрятал в лесу.
На вопрос, где и как он раздобыл оружие, ответил:
— Приказано — достал! Вот и всё.
А дело происходило так. От землянок Саша направился к железнодорожной станции, где в своё время он приметил немецких охранников. Идти нужно было километров десять. Саша медленно пробирался через ельник и болото. Остановившись под кряжистым деревом, оглядел местность. Что-то очень знакомое. Ну конечно, он был здесь прошлой весной. Стоял перед этой поляной, напряжённо вглядываясь в серо-розовое небо, чтобы не прозевать вальдшнепа.
Саша услышал треск веток. Быстро нырнул в ельник и залёг. Очень скоро он увидел колонну немцев. Десять человек. Надо подпустить их как можно ближе. Выложил на мох гранаты и взял на изготовку полуавтомат.
Фашисты двигались медленно. Ближе, ближе. Осталось метров двадцать пять, не больше. Саша поднялся и бросил подряд одну за другой гранаты. Маленький осколок резанул ему ухо. Шестеро гитлеровцев остались лежать на поляне, остальные побежали. Спокойно, словно на стрельбище, целясь под «яблочко», Саша уложил ещё трёх оккупантов. Десятый удрал. Чекалин осторожно вышел на поляну, собрал трофеи.
Так был выполнен приказ командира...
В потёртом пиджачке и в таких же видавших виды штанах Чекалин шагал по берегу Вырки. Он шёл на встречу с отцом, который был их связным.
Вот и небольшой обрыв, отсюда он палил из ружья в щук. Изба бабушки стояла на краю села. Ещё издалека он услышал кудахтанье кур и гоготанье гусей. Оказывается, во дворе гитлеровцы гонялись за «курками», «гусками». Павел Николаевич сидел на брёвнах и вязал из берёзовых веток метлу. Он мрачно поглядывал на вояк, которые потрошили птицу. Вдруг хлопнула калитка и во двор как ни в чём не бывало вошёл Саша:
— Здорово, папаня!
Отец поднялся навстречу сыну, а бабушка при виде внука перепугалась. Немцы же не обратили никакого внимания на подростка. Саша поздоровался с бабушкой и прошёл в избу. Попил из крынки молока, задвинул пёструю занавеску, лёг на лавку около печки и притворился спящим.
Тем временем фашисты принесли фляги с водкой, уселись за стол, где уже стояли две тарелки с яйцами, лежали сало и каравай хлеба, жареная птица. Изрядно выпив, солдаты оживлённо болтали.
Саша понимал по-немецки. Гитлеровцы говорили о том, что ночью на одной из улиц Лихвина партизаны убили патрульных; на шоссе, возле леса, взорвалась автомашина с боеприпасами; во многих деревнях появились большевистские листовки.
Саша радостно улыбался: в боевых делах партизан принимал участие и он.
После обеда оккупанты куда-то ушли.
Саша поднялся. Бабушка, убирая со стола посуду, упрекнула его за то, что он не вовремя пришёл в село: немцы ищут партизан.
Павел Николаевич шёпотом сообщил ему ценные сведения. Вдруг раздался резкий стук в дверь. В комнату вошли два фашиста. Третий остался стоять во дворе, охраняя выходы из дома.
— Ты кто есть? — ткнул пальцем в Сашу унтер-офицер.
— Чекалин Саша...
— А ты? — И указал на Павла Николаевича.
— Его отец. Чекалин.
Их схватили.
Холодная осенняя грязь чавкает под ногами, её комья попадают в широкие раструбы фашистских сапог. Солдаты ругаются и злобно толкают прикладами автоматов отца и сына.
— Папа, папа... сшибай одного, а я другого, — шепчет отцу Саша.
Но Павел Николаевич понимает, что сын вряд ли осилит здоровенного рыжего солдата-
Допрос начал обер-лейтенант:
— Партизан? Где лесная хата? Где отряд?
— Ничего мы не знаем! — ответил Чекалин- старший. — Мы из деревни никуда не уходили, всю жизнь здесь живём...
— Партизан! — уверенно и торжествующе сказал ещё раз офицер. — Теперь вам капут! Совсем капут! — И он провёл тыльной стороной руки по своей шее. — А сейчас — увести.
Чекалиных посадили в погреб. Загремел засов.
— Кто-то меня увидел и донёс, — сказал Саша.
Павел Николаевич постелил лежащие в куче пустые мешки.
— Давай-ка, сын, спать, силы ещё пригодятся, утро вечера мудренее.
Стук кованых сапог разбудил их.
— Вставай, пошли!
На улице чуть брезжил рассвет. Приблизились к школе.
«Неужели будут расстреливать?» — подумал Саша и вопросительно посмотрел на отца. Тот угадал мысль сына, пожал плечами.
Из школы вышли солдаты и остановились у двери. За ними показались люди в рваных гимнастёрках, в обмотках без ботинок, с кровавыми пятнами на одежде и лицах.
Все арестованные, в том числе и Чекалины, были отданы в распоряжение шеф-повара для работы на кухне. Притащили несколько мешков с картофелем и заставили чистить. Человек с рукой на перевязи сообщил партизанам, что все они попали в плен, выходя из окружения.
Павел Николаевич и Саша сидели на земле у дровяного сарая. За сараем — камыши, ручей, кустарники, а дальше — лес. Отец и сын переглянулись и шмыгнули за сарай. Прислушались: тихо. И изо всех сил бросились к лесу. Через некоторое время послышались выстрелы. Оглянувшись, они увидели фигуры в шинелях зеленовато-мышиного цвета.
— Спохватились, да поздно, — усмехнулся Чекалин-старший. — Ищи ветра в поле.
Когда опасность миновала, отец сказал:
— Ну, Саша, теперь и мне придётся в партизанский отряд подаваться. В село больше нет пути.
Юный Чекалин ещё несколько раз ходил в разведку, дважды — за оружием. Но ему очень хотелось принять участие в настоящем бою. Командир говорил:
— Успеешь, пока ты в разведке больше нужен. Вот будет случай...
Такой случай представился в конце октября. По дороге, ведущей из Перемышля в Лихвин, разведчики обнаружили вражескую автоколонну. Группа партизан во главе с Тетерчевым затаилась в заросшем ивняком кювете.
Автомашины, заполненные солдатами, проходили одна за другой. «Ударим, когда машины будут напротив нас», — подумал командир.
Бой был коротким. Несколько фашистов, выскочивших из машин, попали под огонь Сашиного полуавтомата. Партизаны быстро собрали трофеи — оружие, патроны, гранаты — и скрылись в лесу.
Мост через Оку охранялся усиленным отрядом гитлеровцев, и партизаны решили подорвать рельсы в километре от реки. Операция была крайне важной и опасной. С отрядом отправились командир Тетерчев и комиссар Макеев.
Тщательно замаскировавшись у опушки леса, партизаны стали ждать поезда. Скоро два часа. Все замёрзли. День был хоть и бесснежный, но по-зимнему холодный.
Наконец послышались голоса и стук молоточков по рельсам. Это шли осмотрщики.
— Этих пропустить! — приказал Тетерчев. — Пусть доложат на станции, что всё в порядке.
Послышался глухой ритмичный звук.
— Приготовились! — скомандовал Тетерчев, а через несколько минут сказал: — Отставить! Дрезина.
Когда дрезина скрылась из глаз, партизаны высыпали на полотно. Сбросили пальто, шапки и принялись за работу. Впереди поставили мины, а для страховки (мало ли что бывает) разобрали ещё и рельсы.
Вдруг Макеев поднял руку:
— Внимание! Ложись вдоль насыпи!
Показалась группа вооружённых фашистов.
Они тщательно проверяли путь. Когда оккупанты поравнялись с местом засады, партизаны открыли огонь. Гитлеровцы бросились в сторону леса. И только Саша заметил, что один из них спрятался в канаве. Саша выстрелил в него и не промахнулся.
— Да, — сказал ему Тетерчев, — опоздай ты на минуту, многие из нас были бы на том свете.
Издалека послышался гудок паровоза. Быстро закончив приготовления и убрав трупы с насыпи, партизаны побежали к лесу. Взрывом поезд разорвало на две части, рухнувшие под откос.
Саша лежал в землянке. Его знобило, голова была горячая, всё тело ныло. «Вот некстати эта болезнь, — думал юный партизан, — люди ходят на задание, а я...»
В землянку вошёл Макеев:
— Как себя чувствуешь?
— Ничего, товарищ комиссар! Через два дня встану.
Комиссар покачал головой:
— Тебе, Саша, надо побыть в тепле не два дня, а больше... Мы решили послать тебя в Мышбор. Ты же хорошо знаешь учительницу Музалевскую? Вот у неё и отлежишься, отдохнёшь...
— Как это так запросто, без боевого задания?
— Успокойся. Задание получишь. Кое-что надо будет уточнить по дороге, да и в самой деревне. Ну, а заодно и подлечишься.
Саша медленно поднялся, надел пальто, затянув его покрепче ремнём, взял гранаты и полуавтомат.
— Задание тебе командир объяснит, — сказал Макеев.
Чекалин добрался до Мышбора к вечеру и, как было условлено, предварительно зашёл к связному. Тот сообщил, что Музалевская арестована и отправлена в Лихвин, сейчас в деревне очень много фашистов, лучше будет, если Саша уйдёт в село Песковатское.
Низенький, обмазанный глиной домик Чекалиных. Окна и двери крест-накрест забиты досками. Мать и брат в эвакуации, бабушка далеко у родственников.
Оторвав доски, Саша открыл дверь и вошёл в избу. Пахнуло затхлостью и сыростью. В лампе, к счастью, сохранился керосин. Обнаружив два полена и сломав табуретку, затопил печь. На дворе темно, дождь — вряд ли кто заметит дымок из трубы. Лёг на печь и накрылся лоскутным одеялом, под которым спал ещё в детстве. Вдруг послышался лёгкий стук в окно. Саша слез с печи, взял полуавтомат.
— Саша! Это мы...
Голос показался знакомым.
— Егор, ты? — тихо спросил Чекалин.
— Я, я и Лёвка со мной...
Чекалин отодвинул засов и пропустил ребят.
— Как же вы узнали, что я здесь?
— Да это Егорка заметил и за мной зашёл, — сказал Лёва Виноградов. — Саша! В селе немцы.
— А где же Сергей?
— Сейчас придёт. Соображает насчёт харчей...
Сергей принёс хлеб, бутылку молока и два яйца. Егор принёс мёд.
— О, так вы меня быстро на ноги поставите, — улыбнулся Чекалин.
Ребята рассказали Александру о последних новостях, о гитлеровских злодеяниях в селе.
— Ничего, скоро палачи поплатятся за всё. Недалёк тот день! — сказал Саша.
Поздно ночью ребята разошлись по домам. Саша заснул на тёплых кирпичах печки.
Лёве Виноградову ночью не спалось. Чуть забрезжил свет, он оделся и вышел на улицу. На дворе стоял лёгкий морозец, покрывший серебристым инеем деревья, хаты, жухлую траву. Мальчик взял топор и направился к сараю за дровами. Заслышав позади голоса, оглянулся. На другой стороне улицы шагали фашисты, а среди них трусил какой-то человечек в полушубке. Виноградов насчитал двенадцать солдат. «Ого, — подумал он, — куда это они направляются? А кто же этот человечек, не староста ли Авдюхин? Кажись, он. Предатель. Интересно, за кем они? Уж не за Чекалиным ли?»
Лёва не ошибся. Немцы подошли к чекалинской избе, окружили её. Староста крикнул:
— Чекалин, выходи! Мы знаем, что ты здесь!
Фашисты дали несколько автоматных очередей по окнам и двери. И на это им никто не ответил. Трое гитлеровцев подбежали к двери и стали вышибать её прикладами. Внезапно распахнулось окно, Саша метнул гранату и выпрыгнул из окна. Но граната не взорвалась, трое рослых фашистов настигли, связали руки.
В тот же день его отправили под стражей в Лихвин, в фашистскую комендатуру.
— Говори, где партизаны? — кричал фашистский офицер.
— Я ничего не знаю! — ответил Чекалин.
— Ты — партизан, комсомолец, мать твоя коммунистка, отец... Мы всё знаем.
— Я всё равно ничего не скажу, — сказал юноша.
— Заставим!
Двое солдат схватили Сашу, потащили в соседнюю комнату.
После пыток Сашу снова ввели к коменданту. Но он и на этот раз не сказал ничего и, быстро схватив со стола массивную чернильницу, бросил её в лицо офицеру. Ударами кулаков и прикладов Александра сбили с ног, связав, искололи штыками.
— Повесить! — прорычал комендант.
Юношу выволокли наружу и бросили в сарай с каменным полом. Там он пролежал без сознания до самого утра.
6 ноября 1941 года Александра Чекалина повели на казнь.
Вот площадь, родная школа. Фашисты согнали сюда людей. Фанерную дощечку с надписью «Такой конец ждёт всех партизан» Чекалин сиял с себя и отбросил в сторону. А когда ему стали надевать петлю на шею, звенящим голосом запел «Интернационал».
27 ноября 1941 года Красная армия освободила Лихвин. О подвиге юного партизана узнала вся Советская страна. Сашу Чекалина торжественно похоронили тут же на площади, которая теперь носит его имя.
Указом Президиума Верховного Совета СССР Александру Павловичу Чекалину присвоено звание Героя Советского Союза посмертно. В 1944 году город Лихвин переименован в Чекалин. Здесь в 1958 году открыт памятник Герою Советского Союза Александру Чекалину.
