Что означает название Шагырлы

 

Мне захотелось узнать, что означает слово «Шагырлы» и почему им названа речка. Один седобородый почтенный казах рассказал мне любопытную историю. Впоследствии с некоторыми незначительными изменениями я слышал ее от других казахов‑старожилов и склонен думать, что она правдива.

В давние времена на берегу реки жил человек, который занимался хлебопашеством. Для полива своего поля он устроил приспособление – «шагыр», которое представляло собой большое колесо с дюжиной глиняных горшков.

Колесо устанавливалось на реке и приводилось в движение. Горшки зачерпывали воду и, оказавшись наверху, опрокидывались и сливали ее в арык, по которому вода поступала на поле.

В те давние времена казахи разводили только скот, кормивший и одевавший их. А этот человек решил возделывать землю. Несмотря на суровый климат, он упорно трудился на своем поле. Особенно тяжело приходилось в сильную жару. Воды в плесе становилось мало, и колесо бездействовало. Тогда человек с такой же, как и он сам, трудолюбивой женой носили воду на поле ведрами. Своим трудом и правильной жизнью человек снискал себе почет и уважение народа. И хотя у него было свое имя, народ называл его «Шагыром». К нему, словно к мудрецу, из далеких селений приходили казахи за советом или решением спора.

А некоторые по его примеру занялись земледелием. И до сих пор по берегам сохранились вспаханные участки земли. Так и прожил он свою долгую жизнь на берегу реки, трудясь и помогая советами людям.

После смерти Шагыра народ назвал его именем реку и зимовку, где он жил. А на высоком берегу на могиле Шагыра был построен красивый мазар – мавзолей.

 

«ХОЗЯЙКА ПЛЕСА»

 

На берегу Шагырлы расположился отряд геолога Панаева. В отряде работал техник Александр Васильевич Ивашков. Он был среднего роста, щупловат, с прямыми белесыми волосами и такого же цвета усами. Товарищи называли его Суворовым. Наверное, сходство имени и отчества послужило причиной возникновения этого прозвища, так как на великого полководца Ивашков походил очень мало.

Он побывал на Севере, на Урале, в Сибири и приехал в Казахстан.

Мне редко приходилось встречать людей, которые так беззаветно любят природу и отлично чувствуют себя, несмотря на суровый климат и тяжелые условия. Такие люди немножко сентиментальны, немножко романтичны, но обычно чутки к явлениям природы и добры к людям.

Ивашков одинаково любил заниматься рыбной ловлей и охотой.

Однажды, это было в середине июля, Ивашков проснулся до восхода солнца и отправился на рыбалку. Он забросил насаженного на крючок зеленого кузнечика. Не прошло и минуты, как поплавок стремительно ушел под воду. Небольшой окунек очутился на берегу. Снова закинул леску. Поплавок заплясал на воде. Александр знал, что это приноравливается осторожный подъязик. Но как осторожно ни действовал подъязик, а тоже оказался в ведре с водой.

«Что‑то в этом плесе одна мелочь водится; пойду‑ка на соседний», – решил Ивашков.

Взяв ведро, он направился на другой плес, где еще не ловил. За скалистым массивом показался подковообразный, с густой осокой и большими листьями лилий у берегов, плес. Вода была спокойна, отчего дальний берег отражался, как в зеркале. Ивашков подыскал удобное место и закинул крючок. Первые лучи солнца добрались до воды, осветив причудливые водоросли.

Крючок с насадкой был хорошо виден, и Александр стал неотрывно следить за ним, желая узнать повадки рыб. Но кузнечик никого, не привлекал. Рыбак с досады даже закурил. Когда он снова взглянул на крючок, то обомлел. Около кузнечика он увидел спину громадной щуки. Она была неподвижна, изредка шевелила хвостовым плавником.

«Крючков больших нет», – пожалел Ивашков.

А рыба своим видом его как бы дразнила: вот, мол, нахожусь перед тобой, а сделать со мной ничего не можешь.

«Была не была, попробую», – решил он и подвел кузнечика к ее пасти, но щука на приманку не обратила внимания. Александр вспомнил, что в ведре плавают живцы. Окунек заметался, – видно, предчувствуя свою гибель; щука, заметив его, стала медленно разворачиваться и вдруг сделала резкое движение всем корпусом, но живец увернулся от острых зубов. Щука медленно опустилась на дно и, пробыв там несколько секунд, бросилась на живца. Опять безуспешно. Александру казалось, что она нарочно терзает свою жертву, стараясь нагнать на рыбешку страх. Изменив маневр, щука близко подплыла к живцу. А тот, или вконец утомившийся или загипнотизированный, замер перед ее глазами. Щука схватила его, но, подержав немного в пасти, выпустила. Затем снова схватила и стала заглатывать вместе с леской. Увидев, что окунек проглочен, Александр осторожно потянул леску на себя. Щука вильнула хвостом, взмутила воду и ушла. Рыбак вытащил леску без крючка.

«Ну ничего, всё равно ты от меня не уйдешь», – погрозил ей Александр.

Он прибежал в лагерь и обо всем рассказал Панаеву. Алексей Леонидович достал из чемодана блесну с тройником и вместе с Ивашковым отправился на плес.

Хищница, словно издеваясь над рыбаками, оказалась на прежнем месте. Блесна была брошена в воду. Щука ее заметила и схватила. Леска натянулась, изогнув удилище. На этот раз щука оказалась на берегу, а Ивашков, в горячке, чуть не бултыхнулся в воду. Он схватил щуку руками и зажал между коленками. Это было как нельзя кстати, так как тройник оказался разогнутым.

Рыба весила больше пяти килограммов и по длине не умещалась в оцинкованном корыте.

– Наверное, изголодалась, поэтому и была такая храбрая, – сказал Александр.

– Это, видно, сама хозяйка плеса, – заметил Панаев.

В дальнейшем Ивашков убедился, что в том плесе, где была поймана щука, рыб не водилось совсем. Несомненно, всех разогнала, а частично и поела хозяйка плеса.

 

ВОЗДУШНАЯ СХВАТКА

 

Я находился в землянке и вычерчивал планшет. Вдруг скрипнула дверь и показалась голова Ивашкова.

– Скорее, скорее, пойдемте! – торопливо позвал он меня.

Я быстро выскочил из землянки и увидел Ивашкова и других обитателей лагеря, которые, закинув головы, смотрели вверх.

В чистом синем небе кружились две большие птицы. В одной я признал степного орла, а в другой – журавля. Можно было подумать, что они просто забавляются. Хорошенько присмотревшись к их необычной игре, я заметил, что орел стремится оказаться выше журавля и пытается напасть на него. А журавль во‑время отлетал в сторону и тоже набирал высоту. Точно по невидимой спиральной лестнице, птицы поднимались всё выше и выше..

Вот орел сделал стремительный бросок вниз. Журавль увернулся и оказался высоко над орлом. Хищник набрал высоту и повторил свой маневр, но снова не достиг успеха. Шел настоящий воздушный бой, в котором журавль отстаивал свою жизнь. Птицы долго кружились в синеве, пока ослабевший журавль не ринулся на землю. Почувствовав твердую опору, журавль встал на длинные ноги и приготовился к встрече с врагом. Орел, сложив крылья, камнем кинулся на журавля, а тот, вытянув шею и распустив крылья, с громким курлыканьем бросился на врага. Вид журавля был таким угрожающим, что орел сел в стороне, а затем опрометью побежал прочь. Вот он взмыл в воздух и скрылся за склоном.

А журавль, пошатываясь, но гордо держа голову, отдыхал после боя. Отдохнув, он не спеша стал подниматься в воздух. Мы долго смотрели ему вслед.

 

ОХОТНИЧИЙ ПОИСК

 

Работая на геодезическом пункте, который был сооружен на вершине горы, мы заметили на дороге груженную ящиками и мешками машину. Оставляя за собой клубы пыли, машина направлялась в наш лагерь. Это событие обрадовало нас: полмесяца к нам никто не приезжал, и мы соскучились по письмам из дома, свежим газетам.

Спустя час мы были уже в лагере. Приехали охотники и доставили нам всё, о чем мы думали, вплоть до овощей и фруктов.

Кучинский, который был мастером стрелкового спорта, предложил нам с Ивашковым принять участие в охоте на кабанов, которая намечалась в этот же день ночью. Была суббота, и мы с радостью приняли предложение. Разгрузив машину и наскоро поужинав, мы поехали вниз по Шагырлы. Как выяснилось в пути, Кучинский уже побывал в радоне предполагаемой охоты и приметил места.

– Запомните, товарищи, охота на кабанов очень опасна. И чтобы не было никаких неожиданностей, договоримся, что я стреляю первым, – предупредил он.

Решено было вечером организовать засаду у тропы, по которой кабаны выходят ночью из камыша на пастьбу. В глубоком сухом логу мы вышли из машины и дальше добирались пешком.

Отыскав канаву, Кучинский расположил нас в ней с таким расчетом, чтобы мы не мешали друг другу.

Солнце ушло за холмы, но на смену ему показалась луна, слабый ветерок шевелил пушистые метелки камыша. Послышалось хрюканье, стали валиться срезанные кабаньими клыками стебли камыша.

«Самец», – подумал я. Но появилась свинья. Лунный свет посеребрил ее щетину.

Кучинский с пятнадцати метров выстрелил из карабина и двумя выстрелами свалил свинью. На фоне камыша появился кабан и кинулся на Кучинского. Мы открыли сильный огонь. Кабан повалился на бок около канавы. Другие свиньи, перепуганные выстрелами, так и не вышли из камыша. Но оттуда еще долго слышался треск и хрюканье.

– Дело могло для меня кончиться плохо, – сказал Кучинский, трогая за клык мертвого зверя.

– Но почему же первой из камыша вышла свинья? По срезанным клыками стеблям должен был появиться кабан, – недоумевал я.

– Кабан оказался джентльменом и пропустил вперед свинью, – улыбаясь сказал Кучинский.

Все рассмеялись.

С трудом мы дотащили до машины кабана и свинью. Вернувшись в лагерь, мы взвесили свои трофеи. Кабан без малого весил полтораста килограммов, а свинья – девяносто пять. Свиное мясо нас выручило, так как мы почти месяц питались консервами, которые изрядно надоели.

Только конюх казах Абдурахман Тулегенов наотрез отказался от свинины, заявив, что чушку мусульмане не едят.

Мы не стали разубеждать верующего старика.

 

БРАКОНЬЕРЫ

 

К концу лета Ивашков обследовал все плесы, расположенные вблизи от лагеря. Он знал, в каком плесе водится больше окуней, а в каком – подъязей, в каком рыба сыта и клюет плохо, в каком сразу кидается на приманку. В плес, где им совместно с Панаевым была поймана пятикилограммовая щука, Александр пустил десяток подъязиков, решив, что при отсутствии окуней они со временем превратятся в больших язей. Александр очень любил один самый дальний изогнутый плес, где водилось много крупной рыбы. Только середина плеса была свободна от растительности, а у самых берегов рос густой тростник, образовав топи. Плес никем не посещался, и Александр один ловил в нем.

И вот, устроившись однажды в густых зарослях и закинув леску, он услышал громкие голоса и узнал по ним двух рабочих отряда. Один из них, Михаил, слыл грубияном и драчуном. Его приятель – Владимир – имел иной характер, и было непонятно, каким образом они сдружились. Вероятно, их дружба возникла потому, что они жили в одной двухместной палатке. Они остановились близко. Михаил сказал:

– Володя, вытаскивай амонит.

Ивашков, поняв, в чем дело, воткнул конец удилища в глину и направился к браконьерам. Заметив его, они удивились, но продолжали готовить заряд, прикрепляя бикфордов шнур.

Александр не удержался:

– Друзья, вы задумали плохое. Взрывом погубите много молоди.

– Тебе‑то какое дело? – грубо оборвал его Михаил, не терпевший замечаний. – Ловишь, ну и лови себе на здоровье, а свой нос не суй, куда не следует.

– Как это не мое дело? – возмутился Александр. – А знаешь ли ты, что это подсудное дело? Браконьерство карается законом.

– Ишь, законник какой нашелся!

– Мишка, брось грубить. Саша прав. Пойдем домой, – попробовал успокоить друга и положить конец неприятному разговору Володя.

Но Михаила уже невозможно было успокоить.

– Я ему покажу правоту!.. – проговорил Михаил, запаливая шнур и бросая заряд в воду.

Прошло несколько секунд. В глубине ухнуло, вода вспенилась, и на поверхности ее пошли круги. Всплыло множество мелких рыбешек.

– Сколько погибло молоди! – огорченно произнес Ивашков.

Михаил ничего не ответил, скинул одежду и полез в воду.

– Ух, и ледяная! – стуча зубами, проговорил он.

В тине вязли ноги, а плыть мешали круглые упругие стебли рогоза. Ругаясь и кляня всё на свете, Михаил медленно продвигался к чистой воде, то скрываясь с головой, то всплывая и отфыркиваясь. Вот его ноги запутались в тине. Высвободить их Михаилу не удалось.

– Судорога сводит. Помогите! – вдруг не своим голосом закричал он, цепляясь за стебли тростника.

Александр и Владимир, не раздеваясь, бросились на помощь. Добравшись до Михаила, они схватили его, вытащили на берег и принялись растирать скрюченные ноги.

А тем временем окуни пришли в себя и уплыли, но сотни мелких рыбешек покачивались на волнах.

– Спасибо, хлопцы, выручили, – сказал Михаил, когда ему стало легче. Он не смотрел на Александра, боясь встретиться с его осуждающим взглядом. Не говоря ни слова, Михаил схватил пакеты со взрывчаткой и со злостью закинул далеко от плеса.

Пристыженные рыбаки ушли. А Ивашков, оставшись в трусиках и развесив одежду по кустам, побежал на свое место. Леска была натянута, изогнув дугой удилище.

«Видно, давно попалась», – подумал Александр и вытащил окунька.

 

* * *

 

Больше месяца наш топографический отряд пробыл в районе Шагырлы. Завершив съемки, мы переехали в другой район, где производили свои изыскания геологи нашей экспедиции.

Но о Шагырлы у нас остались самые лучшие воспоминания.