Аргуэрлайл. Год Синего Ветра. Месяц Теплых Ночей, одиннадцаты день

Урочище Трех Скал

– Значит, наступают, говоришь? – спросил майор у растерянно хлопающего ресницами старшего сержанта.

– Ага, – кивнул он.

– И пули, говоришь, не берут?

– Ну, стреляли, а падало мало, словно мазали сплошь, – с той же оторопью сообщил командир поста передового охранения.

Майор мысленно выругался.

Трое суток назад его бригада разместилась тут, на ничейной земле, в трех сотнях километрах от границ империи Сарнагарасахал – на самом удобном направлении удара, аккурат поперек влажной, идеальной для конницы долины.

Разместились они руинах древней крепости. Крепость впрочем была скорее понятием условным – она являла представляла собой единственную стену с двумя осыпавшимися башнями. Остальных трех стен, призванных вместе с этой образовать прямоугольник на вершине травянистого холма, не было вообще, не проглядывали даже остатки фундамента. Можно было допустить, что их разобрали на кирпичи, если бы знать, кому тут мог понадобиться кирпич.

Что помещалось внутри стен, тоже оставалось загадкой. Сейчас там не было ничего, кроме сусличьих нор.

Впрочем теперь там располагался его полк. Полк сводный и по своим боевым качествам, прямо скажем, так себе.

Один усиленный батальон мотострелков. Один – танковый. Тоже усиленный.

Отдельная авторота, предназначенная единственно для перевозки союзников.

Один минометно‑артиллерийский дивизион.

Плюс приданная авиация – звено Ми‑24, три машины под командоанием капитана Демьянова.

И еще пусть не тяжелая артиллерия, но что‑то вроде нее. Чародеи в количестве трех единиц.

Два мага (вернее, маг и магичка, а может лучше сказать, магиня?), и шаман из степняков.

Три колдуна на небольшое войско, а именно войском считалась эта незначительная по земным меркам часть, – это немного. Но с учетом, что всего знатоков «неспецифических способов воздействия» в их распоряжении было чуть больше сотни – совсем немало.

А с другой стороны…

Честно говоря, Макеев рассчитывал, что имперцы, если и раскачаются прощупать первыми нежданных соседей, то пройдет немало времени.

И вот не успели они толком разместиться, как враги пожаловали.

И враг этот, как кажется, не так прост – целое стадо пехоты. Интересно, как они ухитрились сюда добраться так быстро?

Им же идти дней пять самое меньшее? При том, что разведка у союзников поставлена так себе, а авиапатрулирование так и не налажено – неужто никто не заметил такую толпищу?

Макеев глянул в стереотрубу и не смог сдержать тяжелого вздоха. Это ж надо. Доселе он даже не представлял, что такое «тьма‑тьмущая» неприятеля. Теперь вот довелось сподобиться напоследок…

Отогнал мрачные мысли. Чего это он себя раньше времени хоронить вздумал? Только потому, что противника «чуть больше», чем майор привык наблюдать до этого? Да хрен ему в глотку. И мы не лыком шиты, и щи не лаптем хлебаем. Каждый из его ребят стоит целого отделения, а то и взвода. Марков, Марков, Чуб, Серегин… Всех не перечесть.

В конец концов, в этой ситуации главный вопрос: хватит ли боеприпасов перебить их всех, вернее, столько, чтобы оставшиеся бросились прочь, смазав пятки салом…

Должно хватить. С другой стороны, там наверняка есть маги. Но ведь и у них они есть. Вон сколько Аор уже помог Особой Группе войск. Да и Кросс‑хван – ученик самого Айг‑Серинго, верховного шамана степняков, уже не раз показывал, на что способен.

Вот насчет этой девушки Алтен, недавно появившейся в ОГВ, сомнения есть – она себя еще никак не успела проявить. Однако если Арс Мак поручился, что дама сия весьма способная магиха, тьфу, магичка, и в деле не подведет, то надо доверять мнению специалиста.

Ага, началось. У неприятеля первого сдали нервы. Что ж, давайте, примем, как родных.

Первая шеренга войск Сарнагарасахала пошла в наступление. Впереди воинов были выставлены защитные экраны, сколоченные из деревянных досок.

Мантелеты – так эти штуки называются. Вернее, назывались на Земле – вспомнил Макеев розданную накануне инструкцию по средневековому вооружению.

Может поэтому солдатики из передового охранения решили, что мажут? Но все равно – что‑то тут неладно – пули пять пятьдесят шесть, конечно, слабее старых, но чтобы ее остановить нужно солидное бревно не абы какого дерева. Ладно там, стрелы или какие‑нибудь копья. Но огнестрельное оружие – не шутка. Это уже из со‑овсем другой эпохи.

Трассеры прочертили пунктиры к атакующему строю, помогая корректировать огонь. И – ничего. Кто‑то покачнулся и упал, но вновь поднялся.

В голове Макеева запульсировала тревожная мысль. Наверное, треклятые маги применили некий амулет, отклоняющий пули. Но ведь и Арс и шаманы, сразу после того, как увидели огнестрелы в действии, единодушно твердили, что если отбить одиночную пулю и можно исхитриться, то даже короткая очередь станет смертельной даже для архимага.

А потом окуляры стереотрубы приблизили лицо одного из толкающих щиты.

И вот тут майор почуял, как подкашиваются ноги.

Он отвел глаза от стереотрубы, крепко зажмурился и, надеясь, что ошибся, вновь посмотрел.

Лицо человека (?!), выглядывающего из‑за щита, было серо‑зеленым, со свисающими, отслоившимися клочьями плоти, из‑под которой виднелась кость и что‑то сочилось.

И человек этот размеренно двигался вперед.

Александр обреченно повернул стереотрубу, разглядывая жутко скалящиеся мертвые рты, ввалившиеся полузакрытые глаза, старые почерневшие раны.

Вот одного «удавленника» с высунутым языком клюнула в бок пуля, но он только споткнулся и спустя мгновение поднялся вновь.

Долетевшие до него из траншей возгласы оповестили, что не один он понял, с кем им предстоит сразиться…

«Чертовы колдуны! Почему не предупредили?!» – была последняя внятная мысль.

Бойцам ОГВ в определенном смысле повезло. Будь на их месте, допустим, американцы, хорошо знакомые с фильмами ужасов, или скажем, обычные русские парни, но только из другого времени и другого мира, они наверняка в панике бросились бы наутек.

Но сейчас позиции занимали бывшие пионеры и нынешние комсомольцы, не верившие по большей части ни в Бога, ни в черта. А слова вроде «зомби» и «некромант» так вообще были для них пустым набором звуков. (Самые продвинутые разве что сочли бы последнего какой‑нибудь помесью некрофила и наркомана).

Именно поэтому, даже сообразив, что за противник сейчас перед ними, советские воины растерялись, оробели, но не испугались в полном смысле слова.

Они просто не знали, что оживших мертвецов следует очень бояться. И уж подавно и не имели представления, что воинские уставы и обычаи этого мира прямо предписывают войску при нападении «неупокоенных» спасаться бегством, предоставляя магам делать свое дело.

После минутной растерянности и матерной брани по адресу этого мира и магов, бойцы принялись с удвоенной силой палить по атакующим.

И побежало по траншеям оказавшееся спасительным слово «биороботы»: именно так объяснили для себя солдаты происходящее. И подступающий испуг исчез – хотя и «био», но все же роботы. То есть, нечто все же сделанное людьми.

Солдатская смекалка подсказала, что того, кого нельзя убить, как живого человека, можно испортить.

Стрелки начали брать прицел пониже, стараясь перебить «роботам» ноги. Или наоборот – целились тщательнее, чтобы разнести башку, выглядывающую из‑за щита.

Снайперы, как бешеные, загоняли обоймы в магазины СВД, и вот уже позади наступавших остались первые поверженные. Растоптанные ногами «товарищей», с перебитыми конечностями, они все еще шевелились, хотя и были уже неопасны.

Заработала артиллерия.

Мины и снаряды рвались среди атакующих мертвецов, валя их наземь, как кегли, пронзая тела роем осколков и разрывая в клочья самых неудачливых.

Но сбитые вставали, пронзенные насквозь не умирали и продолжали идти.

Взревели моторы танков и БТРов – командир бронедивизиона, не дожидаясь команды, рванул в атаку.

Машины снесли первые ряды, а затем танкисты инстинктивно догадались, как нужно действовать.

Проложив широкие просеки в толпе наступающих мертвецов (солдатам еще предстояло осознать всю нелепость этого словосочетания) машины дружно, по команде развернулись, и вновь врубились с тыла в идущую неровным квадратом неживую силу противника. После чего двинулись параллельно фронту атаки, отсекая врага от уже недалеких позиций.

Стереотруба услужливо приближала все происходящее на поле боя, давая все еще не стряхнувшему оторопь Макееву возможность наблюдать жуткие противоестественные картины.

Вот огромный Т‑72, вращаясь на месте, словно исполняя какой‑то дикий танец, превращает штурмующих его зомби в смердящую кашу…

Вот медленно катится облепленный мертвецами, как муравьями, БТР, на крыше которого сидит невообразимая тварь с четырьмя руками – словно слепленная каким‑то безумным могильщиком из кусков давно сгнивших трупов. Барабаня кулаками в броню, она отчаянно пытается перекусить пулеметный ствол…

Вот орда покойников окружает маленькую БРДМ (мать твою, да ведь это же машина Георгия!) и, вцепившись костлявыми пальцами в днище, опрокидывает ее, будто фанерную игрушку. Девятимиллиметровые пули пулемета Воеводина, выпущенные в упор, буквально рубили мертвяков на куски, или, попав в кость, просто сносили жертву наземь. Но на месте сбитых и порубленных, возникали новые – двое вместо одного.

Выручил подоспевший Т‑62.

У этих старых танков в боекомплекте еще сохранились картечные заряды. Всего лишь жестянки, набитые стальными шариками, вырывавшиеся из распоротой нарезами ствола оболочки, когда снаряд вылетал из ствола. Но действие их было просто убийственным, если так можно выразиться применительно к сражению с покойниками.

Вихрь металла буквально смел шевелящуюся мертвую плоть с броника. Затем танк подъехал вплотную к машине Маркова, и резко боднул ее, выпихивая из канавы…

Несмотря на всю мощь, немногочисленная бронетехника не могла полностью истребить всю орду воинственных трупов. Но благодаря ее появлению на поле боя, нежить получила новую цель, которую атаковала со всем пылом, присущим поднятым из могил тварям, когда те сталкиваются с живыми.

Поэтому пехота получила возможность без помех отступить за загодя подготовленные укрепления.

На какое‑то время войско мертвецов отползло обратно к горизонту, отойдя за холмы. Только кучки серого тряпья да долетавший с порывами ветра смрад тления говорил о недавно произошедшем бое.

Бронетехника, пофыркивая, вернулась на позиции. Морщась и закрывая лица, советские солдаты торопливо принялись грузить расстрелянный боезапас. Кое‑кого вывернуло наизнанку – колеса и гусеницы машин все были в гнусной бурой кашице.

Майор, слушая вполуха, принял доклады подчиненных: потерь нет, нападение успешно отбито. Но облегчения не испытал. Ясно, что это была лишь проба сил, и мертвецы могут вернуться в любой момент.

Именно об этом он и думал, механически выслушивая доклады командиров подразделений.

Нападение отбито, потерь нет, расход боезапаса… Да, расход боезапаса волновал его сейчас больше всего.

Откровенного говоря, он бы наплевал на приказ и отступил с позиций. Тем более что «оборонять» тут было, собственно, нечего, кроме деревянной крепостцы и пустых холмов.

Оборонять, мать их! От живых мертвецов, двигаемых самой черной магией, о которой, как выясняется, даже союзники имеют слабое представление, и вообще‑то считали ее невозможной.

«Это хуже Афгана! Мы не сможем…» – обреченно подумал он. Видать, зря они пришли в этот долбанный мир с его магами, кровавыми культами непонятных богов, древней жуткой историей и чудищами‑мутантами. «Зачем нам, поручик, чужая земля?» – пронеслась в голове строка из полузапретной эмигрантской песни.

Да, надо отходить. Пусть выговор, пусть разжалуют, пусть выгонят из армии к чертовой матери – он, в конце концов, не обучался войне с ходячими покойниками! Доложить все командованию, пусть Мезенцев запрашивает Москву, а та присылает побольше патронов и огнеметов (если они еще остались на складах). И «Шмелей» – вот самое оно. А еще лучше – те страшилища, которые он видел на Реутовском полигоне, выжигавшие за один залп полгектара. Как их, «Буратино», что ли? (Надо же выдумать такое название!) Пусть пригонят сюда еще тысячу танков – давить нечисть, пусть выжгут все топливными бомбами, пусть, если этот Аргуэрлайл так важен, везут сюда «боеприпасы особого назначения» и жарят зомби с их хозяевами атомным огнем. Но без него!

С трудом майор взял себя в руки.

Похоже, отступать все‑таки придется.

Другого выхода не было. Еще одна, от силы две атаки, и придется отступать. Или принимать героический конец. Устав и традиции велели умереть на отстаиваемой позиции. Но позади не было ни Москвы, ни даже тех пыльных афганских кишлаков, из которых его сюда выдернули.

Как он уже успел понять, мертвеца нужно было буквально начинить свинцом, чтобы тот не смог двигаться. А боезапас был расстрелян почти на половину. Не рассчитали в штабе, прикидывая, сколько и чего потребуется для марш‑броска. Тамошние умники уже успели прикинуть, что одна пуля пробивает двух‑трех одоспешенных. Ошиблись, выходит… Тут помогли бы огнеметы, но оружие это в последние годы не было в почете в Советской Армии.

Тем более, сочли ненужным выдавать их тем, кто должен сражаться в мире, где три четверти построек и половина крепостей построены из дерева. Начальство можно понять, ведь у землян и без того хватало средств для превращения дел рук людских в руины, чтобы еще оставлять за собой и пепел.

И вот теперь за эту ошибку предстояло, похоже, расплатиться его отдельной сводной бригаде.

Но вот как отступишь? Его солдат привезли на грузовиках, и высадили в голой степи. Даже если он соберет все машины, если бросит тут артиллерию и посадит солдат на сколоченные из подручных средств волокуши, даже если разместит людей на броне – столько, сколько поместятся, все равно больше половины ему не увезти.

Остальным придется уходить пешком, на своих двоих – как его отцу в сорок первом.

С какой скоростью могут бегать мертвяки, он не знал, но подозрения на этот счет были самые печальные.

… – Товарищ командир, – послышалось за спиной.

Обернувшись, Макеев увидел, молоденького, (видно, еще первого года) бойца, на бледном лице которого выделялись детские веснушки.

– Товарищ командир… тут… тут священника надо… Передайте, пусть батюшку пришлют, со святой водой… И икону… чудотворную…

Боец явно был не в себе.

– Святой воды надо…

Солдат перекрестился.

Вспыхнула было злость на перетрусившего пацана, захотелось изо всех сил ударить по этому белому лицу с огромными наполненными страхом глазами. Но тут майор словно увидел все со стороны – измученный, потрясенный мальчишка лет восемнадцати, пришедший к командиру, потому что больше не к кому было. К тому, кто для него сейчас второй после бога.

– Ну что ты, сынок, – почти ласково встряхнул он подчиненного за плечи, – что ты… Не бойся, главное. Они ведь чуют страх! И не поможет тут святая вода – это черти не нашего бога. Тут здешние разве что помогут.

Так, а ведь и в самом деле нужно потрясти «союзничков».

Оставив потрясенного бойца, Макеев побежал к шатру, где обретались приданные его части волшебники.

Первым, кого он увидел, был валяющийся у шатра, растянувшийся ничком шаман, чье тело рвал кашель. Когда Кросс‑хван встал на четвереньки, Александр увидел, что лицо и борода степняка залиты кровью.

Напоследок прокашлявшись и выплюнув последние сгустки крови, шаман принялся что‑то кричать, указывая то в ту сторону, куда ушло войско покойников, то назад. Понять его можно было и без переводчика. Дескать, кирдык пришел, надо поскорей уносить ноги.

Сунувшись в палатку, Макеев увидел магичку, бестолково, как ему показалось, размахивавшую руками над бьющимся в начертанной на земле гексограмме синеватым светом.

– Ну, сделай что‑нибудь,…ная ведьма! – взвыл майор.

Все происшедшее все же доконало его.

– Не могу!! – истерически закричала в ответ Алтен, сжав голову руками. – Там пятеро семиступенчатых, один – десятой ступени и… кажется, кто‑то… из Теней.

Если бы Макеев знал, кто такие Тени, то, вполне возможно, вынул табельный «макаров» и пустил бы пулю в лоб. Или, что вернее, подорвал бы себя гранатой, чтобы избежать участи пополнить мертвое войско.

– Тьфу на вас! – только и нашелся Александр и, сплюнув, вышел вон.

Вокруг Кросс‑хвана столпилось четверо бойцов, среди которых был и давешний богобоязненный солдатик. Сердобольные парни, как видно, хотели помочь ослабевшему от кровопотери шаману. На ходу кивнув солдатам, одобряя их действия, Макеев направился в сторону дислокации бронетехники, решив посоветоваться с офицерами и в случае чего таки связаться со штабом и запросить подкрепления. Хотя бы парочку вертолетов.

– Надо просить подкрепления – пусть пришлют всех магов, каких смогут, побольше боеприпасов со всеми имеющимися «бортами», а еще лучше: команду на отход. Правда, даже в этом случае вертолеты на прикрытие все равно лишними не будут.

– Погоди, – остановил его Арс Мак.

– Что‑нибудь можно сделать? – живо осведомился Александр.

– Чтобы быстро упокоить столько поднятых, ассаардар, даже истинному некроманту высших степеней потребовалось бы не менее двух десятков помощников, и не менее двух тысяч жертвенных людей, – отстраненно констатировал старший маг ОГВ. – Хотел бы я знать, как они так быстро подняли столько навья?

Макеев с каким‑то холодком в сердце понял, что чародею и в самом деле интересно.

– Можно было бы сотворить Эфирный Меч, и разрубить связь между ними и некромантами. Но я придумал кое‑что получше. Мне потребуется твои летающие машины… и полное повиновение их всадников! – сказал, как припечатал, чародей.