Священники на фронтах Великой Отечественной войны

Введение

Много горьких слов сказано о Великой Отечественной войне. Слов правдивых – о миллионных жертвах, о невиданных зверствах, о том, что в России почти не было семьи, которую горе обошло бы стороной.

Но было у Великой Отечественной войны существенное отличие от всех войн, которые вела Россия со времен принятия христианства: впервые за много веков воины шли на врага не под святыми образами и без молитвенных напутствий священников. История русских войн полна свидетельств о том, как солдаты молились перед боем, как привозили войскам чудотворные иконы, как благословляли военачальников на победу великие святые. И только в описании Великой Отечественной войны мы не находим ничего подобного.

Проблема в том, что мы, молодое поколение, далеки от того времени. Мало читаем литературы о событиях Великой Отечественной войны. Многие из нас празднование Великой Победы принимаем формально. И тем более, мы даже не задумываемся о том, что Русская Православная церковь была вместе со своим народом в то тяжёлое военное время. Значит ли это, что самая тяжелая в истории России война шла без креста и молитвы? Нет, об этом говорят многочисленные свидетельства тех лет.

Целью нашей работы является осмысление значения деяний служителей Русской Православной Церкви в годы Великой Отечественной войны, показать, что Русская Православная Церковь в те страшные годы была, как и всегда, со своим народом.

Задачи

1.  Рассмотреть деятельность служителей церкви, как на фронтах боевых действий, так и в тылу, и в партизанском подполье.

2. Познакомиться с историческими документами по данной тематике.

3. Создать презентацию и провести классные часы в 5-х классах.

 

Основная часть

Молитвы святых отцов. Серафим Вырицкий.

Все русские, советские люди, верующие и неверующие, в едином порыве поднялись на защиту Отечества. И, конечно же, как и было это из века в век, Церковь молилась за свою страну, за победу ее оружия, молилась Господу, чтобы Он «победу на сопротивныя даровал».

Хотя священники и не благословляли уходящих на фронт солдат прилюдно, они с самого начала войны молились об их победе в своих храмах, поминали павших.

Широко известны молитвы во время войны иеросхимонаха Серафима (Муравьева), проживавшего в то время под Ленинградом в поселке Вырица.

В 1941г. ему уже было 75 лет, и из-за болезни он не мог передвигаться без посторонней помощи. Когда здоровье отца Серафима улучшалось, его выводили, а иногда и выносили в сад для молитвы перед чтимым им образом его небесного покровителя. Эту икону батюшка Серафим привез с Саровских торжеств в 1903 г. На ней был изображен саровский чудотворец, коленопреклоненно молящийся перед образом Пресвятой Богородицы «Умиление».

Батюшка часто повторял: «Один молитвенник за страну может спасти все города и веси…» Икона, перед которой он молился,  начиная еще с 1935г., была укрепляема на яблоньке, что росла у гранитного валуна. На нем батюшка и стоял на своих больных коленках, молясь иногда час, иногда больше. Моление на камне – это был высший молитвенный подвиг батюшки.

Вблизи Вырицы в сентябре 1942 г. немцы создали лагерь принудительного труда для детей. Он просуществовал до конца 1943 г. Уцелевшие лагерные дети до сих пор помнят о молитвеннике иеросхимонахе Серафиме Вырицком. «Для каждого он находил утешительное слово, а плохого старался не говорить, чтобы не огорчить… Он лежал всё время и молился. Жил скромно. Ел мало, всё время постился. Если ему что приносили в то голодное время, тут же отдавал нам, детям, или другим людям. Мы были у него несколько раз. Рассказывал он нам и о своей жизни, и о поездках за границу, о встречах с людьми. Это было открытие мира, ведь мы, дети, ничего и ни о чем не знали. Батюшка очень много повидал, знал и, наверное, хотел вернуть детей к мыслям из обычной жизни и старался просветить, помочь».

Вспоминая старца, узник этого лагеря Виктор Семенов назвал его «святой человек, ведь не ел, а молился». Таким он казался совсем невоцерковленным мальчишкам и девчонкам, вселяя в них спокойствие и надежду. Конечно, не все ребята из лагеря смогли побывать у батюшки Серафима, далеко не всем дано было его увидеть. Но по его молитвам спасены были многие. Старец вдохновлял приходивших к нему людей, твердо говоря, что Господь обязательно дарует русскому народу победу, если тот укрепится в вере своих отцов.

Молитвы в узилищах

 Даже в местах заключения, ссылках, где в тяжелейших условиях пребывали многие лица духовного звания и обычные люди, молились о спасении России. Свою, никому, кроме Всевышнего, не ведомую лепту в молитвенный подвиг внесли они…

Святитель Афанасий (Сахаров) в начале войны «был отправлен в Олонии за четыреста километров в онежские лагеря близ города Каргополя Архангельской области пешим этапом, причем заключенные несли свои вещи на себе». В результате этого тяжелого этапа, а также от голода преосвященный Афанасий так ослабел, что едва ходил с палочкой по бараку, думал, что дни его сочтены, составлял завещание. В «Этапах и датах» он следующим образом писал об этом периоде жизни: «Работал на лесобирже, нормы не вырабатывал, был на штрафном пайке, работал дневальным. Голодал, не было ни денег, ни посылок, был доходягой».

В августе 1941г. святитель Афанасий составляет молебное пение об Отечестве, исполненное глубокого покаяния и небычайной молитвенной силы, обнимающее все стороны жизни нашего Отечества и во всяком звании сущих сынов его: «Согрешихом, беззаконовахом, неоправдахом пред Тобою, Господи Боже наш; не сохранихом заповедей Твоих, не соблюдохом повелений Твоих, но возжелахом ходити в волях сердец наших. <…> Но, о Многомилостиве, не до конца гневайся на нас! <…> Бывшими бедствиями и скорбями омой нас от беззаконий наших… <…> По молитвам святых очисти, Господи, русских людей от всех злых навыков во дни отступления от веры усвоенных… <…> Сохрани Отечество наше, яко светоч Православия не токмо для языков, в нем обитающих, но и для всего мира, паче же для единоплеменных нам народов словенских. <…> Вонми, Агнче, за мир закланный, воплю крови рабов Твоих, за Тя пролитой, и помилуй землю, сими кровьми напоенную, помилуй землю, в недрах своих сокрывшую телеса, пострадавших за имя Твое, за веру и Отечество и за братий души свои положивших. <…> Пощади, пощади Отечество наше, Русскую землю, и весь народ наш человеколюбно и скоро помилуй».

На допросе 28 декабря 1943г. Епископ Афанасий так говорил о своих беседах с верующими: «Целью проводимых мною … [собраний] верующих было исключительно то, чтобы удовлетворить их [религиозные нужды] и ослабить у них озлобленность ко всему окружающему молитвами. <…> Я объяснял верующим, что тяжелая обстановка в нашей жизни вызванной войной, что надо набраться терпения и пережить все тяжести. Я говорил верующим, что все эти тяготы посланы нам Богом в наказание за наши грехи, совершенные перед Ним…, за то, что забыли Бога… нашествие Гитлера попущено Богом как величайшее бедствие, и его мы должны принять как наказание за грехи. <…> Я говорил прежде всего о том, что русские православные люди нарушили основные заповеди о любви к Богу и любви к ближним. Я призывал к терпению, а не к примирению к врагу».

После освобождения из лагеря в июле 1942 г. Епископ Афанасий проживал в Омской области и совершал богослужения у себя на квартире и в домах верующих вплоть до своего следующего ареста в ноябре 1943 г. В этот период, как всегда, «он разделяет всё, что имеет, со страждущим ближним. Отправляет отцу Иосифу Потапову на фронт посылки и деньги. Епископ Афанасий в 1922г. рукополагал его во диакона. Отец Иосиф в 1941-1945гг. был на фронте, а по окончании войны служил в Никольском кафедральном соборе Новгорода.

Монаха Леонтия сослали в 1930г. в Нарымский район из Почаева. Ссыльные в тайге построили деревушку Татаринское, а он еще в сорока километрах от нее сделал себе келейку – избушку три на четыре метра, без окон, только с маленькой дверцей, через которую он заползал на коленках – и молился там, как в скиту. Питался ягодами, грибами, кедровыми орехами, картошку в тайге сажал. В войну он усердно молился, чтобы наша армия победила, чтобы в России наступил мир.

И еще одно тайное дело было у ссыльного монаха. В войну комбайнов не было, мужчин в селе не осталось – все на фронт ушли. И косить, и хлеб жать серпом приходилось женщинам, многодетным, больным. Бригадир распределял кому какую полоску жать серпом. Так, монах Леонтий знал, где полоска многодетной матери: придет ночью, серпом нажнет, колосья кучками сложит – остается только снопы вязать. Работница утром приходит на свою полоску – удивляется: «Это что такое? Кто ж сделал за меня работу?». И не знал никто, кто тайком помогает женщинам. Монах Леонтий прятал свои добрые дела, не хвалился. Так и работал всю войну. Молился и работал.

Поразительные воспоминания, отражающие высоту духовной жизни за колючей проволокой,  оставил архимандрит Павел (Груздев). Лагерный пункт, где шесть лет, в том числе и во время войны, отбывал срок отец Павел, находился в Кировской области, Кайском районе. Он был обходчиком узкоколейки, и ему разрешалось передвигаться по тайге самостоятельно, без конвоира за спиной. Многих людей спас отец Павел в лагере от голодной смерти, собирая в лесу плоды рябины, ягоды и грибы и ухитряясь проносить их в зону и менять в санчасти на хлеб.

Вот несколько фрагментов из его воспоминаний о том, как молились в лагере в военную пору. Там, на самой грани жизни и смерти, испытывалась вера человека, его оголенная суть, именуемая совестью. Отец Павел вспоминает: «У начальника второй части, ведавшего пропусками, жена была Леля, до корней волос верующая. Деток-то у ней! Одному – год, второму – два, третьему – три… Много их у нее было. Когда удавалось договориться о пропусках, «лагерная епархия» выходила в лес и начинала богослужение на лесной полянке. В том лагере пребывали два епископа, несколько архимандритов, игумены, иеромонахи и просто монахи. А сколько было в лагере верующих женщин, которых все окрестили монашками, смешав в одну кучуи безграмотных крестьянок, и игумений различных монастырей!

Для причастной чаши готовился сок из различных ягод: черники, земляники, ежевики, брусники – что Бог пошлет. Престолом был пень, полотенце служило как саккос, из консервной банки делали кадило.. Как молились все, как плакали - не от горя, а от радости молитвенной!... При последнем богослужении (что-то случилось, кого-то куда-то переводили) молния ударила в пень, служивший престолом, чтобы не осквернили его потом. Он исчез, а на его месте появилась воронка с чистой прозрачной водой. Охранник, видевший всё своими глазами, побелел от страха, говорит: «Ну, вы все здесь святые!» Были случаи, когда вместе с заключенными причащались в лесу и некоторые из охранников-стрелков».

В середине войны, в 1943г, открыли храм в селе Рудники, находившемся в пятнадцати верстах от лагерного пункта № 3, где отбывал срок отец Павел. Настоятелем стал по благословению владыки Вениамина бывший заключенный того же лагеря протоиерей из Бобруйска Анатолий Комков. Жена начальника второй части, Леля, сказала об этом отцу Павлу и помогла достать у мужа пропуска. Батюшка вспоминал, описывая ту службу: «Три-четыре иеромонаха, пять-шесть игуменов, архимандриты и просто монахи, ну человек пятнадцать-двадцать. Был среди них и оптинский иеромонах отец Паисий… Обязательство подписываю, что всех в лагерь верну. Вышли из лагеря и идем… при этом не то, чтобы побежать кому-то куда, а и мысли такой нет – ведь в церковь идем, представить и то страшно.

… Родные мои, а служили как! Огонь сам с неба сходил на этот домишко, сделанный церковью! А игуменья, монашки-то – да как же они пели!... Он причащались в тот день не в деревянной церкви, а в Сионской горнице! И не священник, а Сам Иисус сказал: «Приидите, ядите, сие есть Тело Мое!» отец Павел, отвечая на вопрос о возможном побеге, говорил, что «ответил бы головой… да люди они были не те, честнее самой честности».

 

Священники на фронтах Великой Отечественной войны

 Многие священнослужители, включая тех, кому удалось вернуться к 1941г. на свободу, отбыв срок в лагерях, тюрьмах и ссылках, были призваны ы ряды действующей Красной армии, стали танкистами, пехотинцами, артиллеристами, многие их них впоследствии были награждены боевыми орденами и медалями, отмечены благодарностями командования.

Клирик ленинградского храма во имя святого князя Александра Невского Стефан Козлов принял боевое крещение в июле 1944г. Ратный путь пулеметчика ознаменован орденом Славы III степенни и медалью За победу над Германией». Отей Стефан отслужил в рядах Военно-воздушных сил и четыре послевоенных года.

Личным мужеством в боях за Родину, отличился, и священнослужитель Тихвинской церкви села Романишино Лужского района Георгий Степанов, награжденный медалями «За отвагу» и «За победу над Германией».

Диакон Роман Чух был награжден орденоми Славы III степени и двумя боевыми медалями. Священнослужитель Василий Троицкий получил две медали «За доблестный труд» и «За оборону Кавказа» - в бытность начальником метеорологической станции в Грузии, где он во время войны обслуживал Военно-воздушные силы.

Священник Петр Ранцев за боевые заслуги на фронтах Отечественной войны был награжден орденом Красной звезды, тремя боевыми медалями и несколькими благодарностями от И.В.Сталина.

Диакон Константин Глаголлевский был награжден орденом Красной Звезды и тремя медалями.

Священствовавший в Уфимской епархии с 1924г. Отец Димитрий Логачевский в годы Великой Отечественной войны был призван в ряды Красной Армии, где в рабочем батальоне помогал громить врага. После ранения в 1943г. Он вернулся к пасторскому служению, впоследствии стал настоятелем Покровского кафедрального собора Куйбышева. Был награжден медалями «За победу над Германией» и «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.».

И. Баландин, отслужив в 1920-е годы псаломщиком, а затем и священником в храмах Воткинска, воевал в действующей армии с июля 1941 г. Он стал лейтенантом, был удостоен ордена Красного Знамени, четырех медалей и грамоты от командующего Первым Украинским Фронтом. Вскоре после демобилизации опытный иерей вернулся в храмы Воткинска, чтобы нести слова утешения исстрадавшимся за годы войны людям.

Принявший духовный сан в 1924 году и дважды репрессированный за веру (в 1934 и1937гг.) Ф. Красильников сражался пулеметчиком на Первом Белорусском фронте, а в 1945г. Стал настоятелем храма села Короленко.

Можгинский священник П. Коновалов  воевал ещё в Первой мировой, а в Великой Отечественной участвовал с марта 1942 г. по август 1945. Он старший сержант, удостоен боевой медали. С сентября 1945г. Фронтовик – уже настоятель храма Новогорское Граховского района.

Игорь Реморов, будущий архимандрит, в июле 1941г. Был мобилизован и отправлен на фронт. Первоначально воевал под Москвой, а затем инженерно-саперный батальон, где служил отец Игорь, перебросили в Ленинград. До 1944г. его часть обеспечивала «дорогу жизни» через Ладогу. Войну он окончил в Восточной Пруссии, в Кенигсберге. Был награжден медалями «За отвагу», «За оборону Москвы», «За оборону Ленинграда», «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией». Осенью 1945г. Отец Игорь вернулся в Бийск, где продолжал работать бухгалтером, а в 1946г. митрополит Новосибирский и Барнаульский Нестор благословил его продолжить священническое служение. В 1980г. Священник Игорь Реморов был пострижен в монашество в честь преподобного Макария Великого.

Борис Васильев, до войны диакон Костромского кафедрального собора, в Сталинграде командовал взводом разведки, а затем сражался в должности заместителя начальника полковой разведки.

Таковы были наши батюшки, не только с молитвой на устах, но и с оружием в руках защищавшие Родину.

 

Посильная лепта

Те, кто не мог сражаться с оружием в руках, старались по мере сил помочь фронту. Кто сколько мог,  жертвовал в Фонд обороны. Конечно же, и русская Православная Церковь не осталась в стороне. Священники в приходах не только молились о победе наших войск, но и организовывали сбор средств и необходимых вещей для отправки на фронт.

Ветеран Великой Отечественной войны, полковник в отставке И. Шляев вспоминал: «Не только вещи для фронтовиков, но и денежные пожертвования на оборону страны несли в основном в храмы. И не только верующие, но и атеисты, поскольку многие люди Церкви доверяли больше, чем государственным структурам».

Во время войны собирали средства и необходимые вещи не только для отправки на фронт, но и в помощь госпиталям, детским домам, домам инвалидов, на восстановление районов, пострадавших во время немецкой оккупации, в помощь семьям, лишившихся кормильцев. Собирались посылки для уходящих на фронт красноармейцев.

Средства собирались даже на оккупированных территориях – в пример приводят псковского священника Федора Пузанова, умудрившегося под боком у фашистских властей собрать около 500 тыс. рублей пожертвований и передать их на «Большую землю».

В первые годы войны в храмах Москвы было собрано более 3 млн. рублей на нужды фронта и обороны, в храмах Ленинграда – 5,5 млн. рублей. Поступали средства и из других епархий, со всей России.

Вносили свою лепту в общее дело и монастыри. Так, Курский Свято-Троицкий женский монастырь сдал за несколько месяцев 1944г. 70 000 рублей, Днепропетровский Тихвинский женский монастырь – 50 000 рублей, Одесский Михайловский женский монастырь – 100 тыс. рублей, Киево-Печерская Лавра – 30 тыс. рублей.

С каждым годом войны сумма церковных взносов заметно росла. По подсчетам Московской Патриархии, к лету 1945г. было собрано более 3000 млн. рублей, не считая драгоценностей и продуктов. На самом деле, это была не такая уж и значительная сумма по сравнению с общим количеством собранного по всей стране. Но если вспомнить, в каких условиях встретила войну разгромленная, почти переставшая существовать Русская Православная Церковь, остается только восхититься тем, что верующие люди смогли внести посильную лепту во имя Победы, и делали это с горячим воодушевлением.

Когда Русская Православная Церковь по мере сил собирала денежные пожертвования, то они шли не только для отправки на фронт, в госпитали и детские дома, но и на создание военной техники. Так были собраны средства на создание танковой колонны и воздушной эскадрильи имени святых благоверных князей Димитрия Донского и Александра Невского.  

Врачи и медсестры

Подвиг врачей, их самоотверженный труд во время войны почитается не менее, чем само ратное служение. Среди них были и верующие люди.

Так, например, одна из первых монахинь Хабаровска матушка Елизавета (в миру Вера Дмитриева) прошла Великую отечественную войну медсестрой, вынесла множество раненных бойцов с поля, укрывала раненых солдат от фашистов. «Я читала молитву, - вспоминала она, - и страх как-то током в землю уходит. И слышно, как сердце бьется. И не боишься уже».

Военным врачом с Третьим Украинским фронтом прошла по дорогам Болгарии, венгрии, румынии монахиня Серафима (Зубарева), была награждена медалью «За победу над Германией».

Монахиня Антония (Н. Жартовская) с юных лет была послушницей Ладынского монастыря, а в тяжелый начальный период Великой Отечественной войны работала хирургической медицинской сестрой в госпиталях Красной армии, с утра до ночи стояла за оперционным столом рядом с хирургом, предоставляя неотложную помощь раненым воинам.

Монахиня Кесария (в миру Ксения Алешина), бывшая насельница Брянского Петро-Павловского женского монастыря, перенесла арест по несправедливому обвинению и советский концлагерь. В 1940 г. она окончила двухгодичную школу медсестер, а когда началась Великая Отечественная война, была переведена в эвакопункт. Через месяц поступила в госпиталь легкораненых 6-й Гвардейской Танковой армии №  2632, в котором служила до 8 ноября 1945г. В служебной характеристике «Гвардии мл.сержанту м/с Алешиной Ксении Ивановне» говорится: «Работая в госпитале в условиях боевой обстановки и большого потока раненых, т. Алешина проявила себя как одна из лучших медицинских сестер, к работе относилась добросовестно, к обслуживанию и лечению раненых больных исключительно чутко, заботливо, внимательн… за свою отличную работу имеет ряд благодарностей от командования госпиталя и от раненых и больных… награждена медалями «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.», «За взятие Вены» и «За победу над Японией». Кроме того…за личные подвиги представлена к правительственной награде – ордену «Красная Звезда». В 1948 г. Монахиня Кесария была награждена медалью «За боевые заслуги». На фронте, как вспоминали знавшие матушку, во время бомбежек все старались быть рядом с ней и молиться.

В городе Орле во все время немецкой оккупации успешно действовал подпольный госпиталь. Одним из его руководителей был врач В. Турбин, в 1930-е гг. тайно принявший монашество. Благодаря его личному мужеству и самоотверженности медперсонала в этом госпитале удалось спасти несколько оказавшихся в плену бойцов Красной армии, которых после излечения переправили через линию фронта.

В годы Великой Отечественной войны приходы брали на себя попечение о раненых, устраивали в храмах перевязочные пункты. Шефство над госпиталями, которое брали на себя церковные общины и монастыри, стало весьма распространенной формой патриотической работы Церкви во время войны.

В Одесском Свято-Архангельско-Михайловском монастыре, заново открытом во время оккупации в 1942 г., инокини организовали помощь раненым бойцам. После освобождения города советскими войсками они ухаживали за ранеными воинами, кроме того чинили и шили обмундирование, собирали для бойцов продовольствие и медикаменты, теплые вещи. Провели в монастыре духовный концерт, сбор от которого пошел в пользу раненых и на фронт, откуда воины писали сестрам благодарственные письма. Получила обитель и правительственную телеграмму с благодарностью, опубликованную в прессе. Игумения Михайловского монастыря Анатолия (Букач), горячо любимая сестрами и прихожанами, уважаемая всеми за мудрость и хозяйственность, была награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.»