2020-06-08
76
Василий Туев
СТРАТЕГЕМА СТАЛИНИЗМА
Троцкистская теория «перманентной революции» прямо нацеливала партию на «экспорт революции» в европейские страны. Распространение этой, «несуразно левой», по определению Ленина, теории в большевистской среде стало причиной острой идейно-политической борьбы вокруг стратегии и тактики партии в 20-х–30-х гг. ушедшего века, когда во весь рост встал вопрос о путях развития страны. Эту борьбу вели политические силы, группировавшиеся, с одной стороны, вокруг Троцкого, с другой – вокруг Сталина. Борьба Сталина против Троцкого была вызвана вовсе не личной неприязнью или «жаждой власти», как иногда думают. Нет, это была борьба двух противоположных взглядов на будущее России, борьба за выбор пути ее дальнейшего развития. За обоими лидерами стояли массы людей, интересов, материальных сил и ресурсов.
После Октября 1917 года в стране проводилась политика «военного коммунизма», рассчитанная на то, чтобы выстоять в схватке с российским и мировым капиталом, а затем перейти в наступление на него. Окончание гражданской войны было ознаменовано переходом к «новой экономической политике» (нэп). Отказ от «военного коммунизма» был связан с потерей надежды на скорый революционный взрыв на Западе, что и побудило партийных вождей к отступлению. Другой причиной такого «кульбита» стали крестьянские мятежи и восстание кронштадтских моряков, породившие неверие в успех социалистических преобразований.
Да и сама мысль об особой, российской цивилизационной модели социализма, создаваемой на иной платформе, нежели дальнейшее капиталистическое развитие страны, была чужда тем, кто считал, что существуют только общие законы исторического развития, единые для всех стран. Как мы видели, Ленин и до революции, и после нее не предполагал, что Россия пойдет к социализму одна, впереди Европы, а не вслед за ней. Поэтому политике «военного коммунизма» он противопоставил нэп: «к социализму – через отступление в капитализм». Это был обычный для человека европейской культуры ход мысли: в экономически отсталой стране построить социализм невозможно без опоры на передовые 
страны Запада, но там революции запаздывают, поэтому Россия, совершив свою революцию, должна самостоятельно пройти капиталистическую фазу развития, теперь уже – под контролем пролетарского государства.
После гражданской войны такая точка зрения стала для Ленина преобладающей. Он видит только один реальный путь к социализму в России – через госкапитализм, который приведет к подъему производительных сил. В социальном жизнеустройстве русского крестьянства, в общинно-коллективистских традициях народной культуры он не усматривает никаких предпосылок к социализму и не видит путей перевода крестьянского хозяйства на социалистический путь развития. Для него, привыкшего лицезреть ухоженные европейские поля и деревни, русский крестьянский мир – это «патриархальщина, обломовщина, полудикость» [79, с. 228].
Культура же, в понимании Ленина, связана «с капитализмом, с крупной промышленностью, с большим городом» [79, с. 228]. Поэтому для нас «капитализм неизбежен в известной мере, как стихийный продукт мелкого производства и обмена» и «как посредствующее звено между мелким производством и социализмом, как средство, путь, прием, способ повышения производительных сил». Иные пути существуют, – продолжает Ленин, – в частности, через электрификацию, но это потребует десятилетий; сокращение сроков возможно «лишь в случае победы пролетарской революции в таких странах, как Англия, Германия, Америка» [79, с. 229].
Разъясняя суть нэпа на съезде политпросветов 17 октября 1921 г., Ленин говорит: «Новая экономическая политика означает замену разверстки налогом, означает переход к восстановлению капитализма в значительной мере. В какой мере – этого мы не знаем. Концессии с заграничными капиталистами (правда, пока очень немного их заключено, в особенности по сравнению с предложениями, которые мы сделали), аренда частных капиталистов – это и 
есть прямое восстановление капитализма и это связано с корнями новой экономической политики» [80, с. 159–160].
При этом Ленин вполне отдает себе отчет в том, что такая политика может привести к полной реставрации капитализма: «Весь вопрос – кто кого опередит? Успеют капиталисты раньше сорганизоваться, – и тогда они коммунистов прогонят, и уж тут никаких разговоров быть не может. Нужно смотреть на эти вещи трезво: кто кого? Или пролетарская государственная власть окажется способной, опираясь на крестьянство, держать господ капиталистов в надлежащей узде, чтобы направлять капитализм по государственному руслу и создать капитализм, подчиненный государству и служащий ему? Нужно ставить этот вопрос трезво» [80, с. 161].
Следовательно, по мысли Ленина, возможны два варианта последующего развития: или капитализм удастся удержать «на привязи у пролетарского государства», или он восстановится в полной мере, – такова «трезвая» постановка вопроса. Ленин понимает, что у нас, в крестьянской стране, с введением нэпа «капитализм не может не расти»: двери для него теперь «открываются помимо нас и против нас» [80, с. 160]. Но Ленина теперь, как будто, не особенно и беспокоит возможное возрождение капитализма: ведь он будет создавать промышленный пролетариат, без которого немыслимо движение страны по пути социалистического строительства. Его дальнейшие рассуждения о возможной утрате завоеваний революции достаточно определенны и даже в некотором роде оптимистичны:
«С другой стороны, если будет выигрывать капитализм, будет расти и промышленное производство, а вместе с ним будет расти пролетариат. Капиталисты будут выигрывать от нашей политики и будут создавать промышленный пролетариат, который у нас, благодаря войне и отчаянному разорению и разрухе, деклассирован, т. е. выбит из своей классовой колеи и перестал существовать, как пролетариат. Пролетариатом называется класс, занятый производством материальных ценностей в предприятиях крупной капиталистической промышленности. Поскольку разрушена крупная капиталистическая промышленность, поскольку фабрики и заводы стали, пролетариат исчез. Он иногда формально числился, но он не был связан экономическими корнями.
Если капитализм восстановится, значит восстановится и класс пролетариата, занятого производством материальных ценностей, полезных для общества, занятого в крупных машинных фабриках, а не спекуляцией, не выделыванием зажигалок на продажу и прочей «работой», не очень-то полезной, но весьма неизбежной в обстановке разрухи нашей промышленности» [80, с. 162].
Как видно отсюда, Ленин понимает, что «выделывание зажигалок» и спекуляция ими к социализму не приведут, еще менее перспективно в этом плане развитие деревенского хозяйства, которое представлено почти сплошь «мелким и мельчайшим крестьянским производством». Однако, полагает он, нэп позволит нам «продержаться» до тех пор, «пока западноевропейские капиталистические страны завершат свое развитие к социализму» [85, с. 402]. При этом он допускает, что в стране может произойти восстановление и развитие крупного капитала, но и в этом он видит прогресс: развитие производительных сил и рост численности промышленного пролетариата рано или поздно приведут к новой пролетарской революции. Что ж, вполне логично для мыслителя, связывающего условия и предпосылки социализма, главным образом, с уровнем капиталистического развития страны.
Существенно иную перспективу усматривал Сталин с его пониманием общественного развития, учитывающим глубоко традиционный общинно-коллективистский характер сознания русского крестьянина. Он хорошо знал, что капиталистический путь развития деревни сопряжен с неизбежной пролетаризацией и люмпенизацией огромной массы крестьянства, что и происходило в европейских странах в эпоху первоначального накопления капитала. Из этих представлений вытекала его идея «социализации» крестьянства путем создания на земле коллективных хозяйств. С коллективизацией он связывал возможность введения социалистических форм хозяйствования в деревне помимо таких паллиативов, как торгово-посредническая и кредитно-сбытовая кооперация, на которой настаивали его оппоненты. Заметим, что эти формы по сей день практикуются американскими фермерами, никак не затрагивая капиталистические основы их хозяйства.
Дальнейший ход событий подтвердил, что введение нэпа явилось отступлением назад – с непомерными социальными издержками. Начавшийся было рост промышленного производства вскоре замедлился и к 1927 г. почти прекратился. Производство товарного зерна в стране так и не достигло даже половины от уровня 1913 г. Зато нэп принес с собой быстрое восстановление дореволюционных порядков, – вопреки расчетам и надеждам оно оказалось неконтролируемым. В городе интенсивно развивался торговый капитал, на авансцену общественной жизни стал выходить «нэпман» – спекулянт, лавочник, продажный чиновник. Товаров стало много, торговец процветал, а уровень жизни рабочего люда существенно снизился. Если в годы «военного коммунизма» жили впроголодь, но продовольственные пайки были у всех одинаковы, то теперь в крупных городах продуктов было вдоволь, однако «заоблачные» цены делали их доступными только для «нэпмана». Объявились новые «господа» и «баре». Как поганки после дождя появлялись многочисленные лавочки и всевозможные «злачные места». Вместе с тем быстро росли нищета, безработица, пьянство, уголовная преступность. Не правда ли, читатель, узнаваемая картина для нас сегодняшних?!
Возродились противоречивые тенденции в развитии крестьянского хозяйства. Кулачество быстро обогащалось, а беднота нищала, попадая во все большую экономическую зависимость. При этом попытки борьбы против кулака наталкивались на недовольство и тех крестьян, которые надеялись стать кулаками, и даже тех обедневших крестьян, которые хотели бы наняться к ним в работники, – в деревне стали задавать тон кулак и «подкулачник». Возникла реальная возможность капиталистической реставрации: оба класса крепнущего капитализма – хозяева и наемные работники – стояли за продолжение отступления. Такой была расплата за разочарование в революционных возможностях западного пролетариата. Еще один шаг – и мы тогда получили бы то, что стало фактом после 1991 года.
Развитие капитализма в торговле и крестьянском хозяйстве диссонировало с наличием социалистического сектора в промышленности и на транспорте, тормозило его развитие. К 1928 г. страна столкнулась с трудностями в хлебозаготовках, в городах возник призрак голода: кулаки не хотели продавать хлеб по ценам, установленным государством. Не принес успеха курс на иностранные концессии: западный капитал не проявил в этом большой заинтересованности. В конечном счете, нэп не оправдал ни одной из надежд, которые на него возлагались, и вскоре полностью исчерпал себя. По существу единственным сторонником его продолжения, среди вождей партии, оставался Бухарин. Другие партийные лидеры – Троцкий, Зиновьев, Каменев и Сталин – выступали за форсированную индустриализацию, правда, понимая ее каждый по-своему.
Троцкисты («левые») рассматривали нэп как неизбежное зло, – для них допущение частной инициативы в торговле и мелкой промышленности, частное предпринимательство в сельском хозяйстве, – все это было предательством интересов мирового пролетариата. Но Троцкий считал, что отмена нэпа означала бы принятие курса на построение социализма в одной стране, провал которого
| ПАМЯТИ ЭДУАРДА ЛИМОНОВА… Вечная память, Дед! Ты сделал много хорошего. Да, было немало и ошибок. Но не ошибается только тот, кто вообще ничего не делает. Ты сделал Партию. Партию, о которой в свое время знали во всем мире. Партию, которую одни -ненавидели и боялись. Другие — боготворили и преклонялись. Но все, кто о ней знали, не были к ней равнодушны. Ты оставил за собой целый огромный пласт книг, стихов, статей. И — идеологию, на которой немалое количество по настоящему активных и неравнодушных людей выросло. Свое имя в летопись истории Эдуард Лимонов вписал уже давно. Как и Партия уже давно стала частью истории. «Я, воин Нельзя Больше Произносить, приветствую новый день. И в этот час единения Партии я со своими братьями! Чувствую мощную силу всех братьев Партии, где бы они сейчас ни находились. Пусть моя кровь вольется в кровь Партии, пусть мы станем единым телом. Да, смерть!» |
Что касается Бухарина, то в первые послеоктябрьские годы он стоял на позициях, близких к троцкистским. Еще в 1917 г. А. М. Горький отмечал, что «люди типа Бухарина относятся к России как к «материалу» для <…> жестокого и заранее обреченного на неудачу опыта» (Советская Россия. – 2003. – 3 июля). Во время борьбы за подписание Брестского мира Бухарин стал идеологом «левых коммунистов». Тогда он, как и Троцкий, видел «спасение» лишь в победе международной революции. Он призывал к полевой войне летучих партизанских отрядов, рассчитанной на воспламенение мирового революционного пожара. Он готов был пожертвовать советской властью и государственной независимостью России в интересах мировой революции. В борьбе против Ленина он проявил тогда такое упорство и такую непримиримость, что его не остановил даже ультиматум вождя: или мир будет подписан, или он выходит из состава правительства и ЦК партии.
В конце гражданской войны Бухарин выступит вдохновителем «коммунистического воспитания» с помощью кнута: «…Пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью, является, как парадоксально это ни звучит, методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи» [30, с. 146].
Однако теперь, в годы нэпа, видя, что революция в Европе не состоялась, Бухарин резко меняет позицию: российская революция, в таком случае, тоже не имеет ближайшей перспективы… Более шести лет, проведенных Бухариным среди социал-демократов Германии, Австрии, Швейцарии, Норвегии, Дании и Америки, не прошли даром для его мировоззрения: 
оно целиком основывалось на ценностях западной цивилизации. Бухаринский вариант западничества полностью отвергал «русский» путь к социализму и означал не что иное, как возврат в прошлое: для создания предпосылок социализма страна должна идти по пути капиталистического развития – вплоть до свершения революции в «передовых» западных странах.
Исходя из этой логики, Бухарин выступает теперь за построение в СССР «либерального» общества, основой которого является экономика частной инициативы и «свободного рынка». Если раньше он настаивал на разжигании революционного пожара в Европе, то теперь он видит, в сущности, единственный выход в том, чтобы догонять европейские страны, опираясь на индивидуальное крестьянское хозяйство, которое следует двинуть по пути кооперирования – кредитного, снабженческого, сбытового, потребительского.
Поэтому бухаринцы («правые») были активными сторонниками продолжения нэпа, они полагались в развитии страны на свободные рыночные связи между городом и деревней. Их не смущало, что это было чревато капитализацией и разорением крестьянства и подрывало возможности построения социализма в ближайшей перспективе, ибо вело к социальному размежеванию общества и развитию индивидуалистической психологии. По существу это была первая «либеральная» попытка вернуть страну «в лоно мировой цивилизации», отказавшись от завоеваний Октябрьской революции, что «по достоинству» оценивается современными «либеральными социалистами», с почтением относящимися к Бухарину. Мы теперь на собственном горьком опыте хорошо представляем себе, к чему привела бы тогда победа «правых»: М. С. Горбачев пошел как раз по бухаринскому пути и довел дело до реставрации капитализма, возрождения социального неравенства и обнищания основной массы населения.
Таким образом, троцкисты были против нэпа и за индустриализацию, видя в ней путь к созданию плацдарма для мировой пролетарской революции. Бухарин и его сторонники, напротив, отстаивали нэп, но, как ни парадоксально, из соображений, сходных с троцкистскими. Они связывали исторические перспективы России с ликвидацией ее отсталости, с «подтягиванием» ее до уровня капиталистически развитых стран путем развития рыночной экономики. Как Троцкий, так и Бухарин в равной мере не верили в способность народов России пойти иным, некапиталистическим путем развития и построить свой, «русский» социализм.
Но если Троцкий до конца дней противостоял Сталину «слева», стремясь втянуть Россию в горнило всемирной пролетарской революции, то Бухарин, казалось бы, непостижимым образом превратился из «левого коммуниста» в «правого», либерального социал-демократа. Сталин эти, на первый взгляд, «странные» маневры выразил в парадоксальной формуле: «пойдешь налево – придешь направо, пойдешь направо – придешь налево». Это сходство ориентаций и сделало возможным в дальнейшем объединение «левой» и «правой» оппозиции сталинскому курсу.
Подоплека таких «маневров» была заключена в теоретических воззрениях как Троцкого, так и Бухарина. Почвой, на которой «левые» и «правые» оппозиционеры сомкнулись в борьбе против Сталина и его политики, явилась ортодоксальная марксистская концепция единого пути исторического развития всех народов. Оба они – Троцкий и Бухарин – не принимали идеи самостоятельного движения России к социализму, исходя из формационной схемы: весь мир идет по «столбовой дороге мировой цивилизации», т. е. вслед за «цивилизованным», капиталистическим Западом к мировой пролетарской революции. Троцкий в послесловии к своей брошюре «Программа мира», написанном в 1922 г, когда и гражданская война уже победоносно завершалась, говорил о «невозможности изолированного социалистического строительства в национально-государственных рамках» и подчеркивал, что «подлинный подъем социалистического хозяйства в России станет возможным только после победы пролетариата в важнейших странах Европы» [191, с. 92–93].
Напротив, Сталин отчетливо видел возможности самостоятельного, независимого от Запада, движения России по пути социалистического строительства – движения, опирающегося на коллективистское, «соборное» сознание народа, выработанное исторически и прочно вошедшее в наш социокультурный опыт. Конечно, было бы наивно думать, что Сталин с юных лет мыслил теми же категориями, как и в пору своей идейно-политической зрелости. Поэтому трудно сказать, насколько четко в годы революционной борьбы он мог бы сформулировать мысль о том, что Россия является особой цивилизацией и что это обстоятельство определяет всю ее историческую судьбу. Но, по-видимому, интуитивно он почувствовал это уже тогда. Напомним его заявление на VI съезде партии о том, что именно Россия явится страной, прокладывающей путь к социализму. В этой, на первый взгляд, очень простой, формуле уже тогда была выражена стратегема будущей сталинской политики.
(Из книги В.А.Туев «Наш Сталин: духовный феномен великой эпохи». Иркутск, 2018)
(окончание следует)
-------------------------------------
= на злобу дня =
Иван ГОЛУБНИЧИЙ
Абсурд трагичного или выход из
Тупика?
Очередная трагедия, на этот раз с отчётливо выраженным оттенком жалкого абсурда, продолжает занимать внимание почтенной публики. Группа неких молодых людей, среди которых названа некая «популярный блоггер» со своим мужем, во время празднования дня рождения (почему-то не по-людски – дома или в ресторане, а в банном комплексе; очевидно, для остроты ощущений), насыпала в бассейн около 25-30 кг так называемого сухого льда, а потом попрыгала почти в полном составе в воду, задохнулась и частично утонула (3 чел), а частично получила серьёзные ожоги и отравление. Сразу после поступления первой информации о событии у аудитории стали возникать разные вопросы в связи с обстоятельствами произошедшего. Подробности выглядели порой противоречиво. По одной информации, якобы, празднующим показалось, что вода в бассейне слишком тёплая, и для её охлаждения они и засыпали в бассейн указанное количество этого опасного химического продукта (т.е. получается, что идея пришла в процессе празднования). По другой информации, участники вечеринки сознательно принесли сухой лёд в банный комплекс и перед его засыпкой надели защитные очки, шапочки и халаты. Впрочем, с этими неясными моментами и нестыковками пусть разбираются компетентные органы, равно как и с тем, как «популярный блоггер», специализирующаяся на качестве лекарственных препаратов, допустила такое фактически самоубийственное деяние. Нас в данном случае интересует теория вопроса в более широком, онтологическом смысле.
| Политсовет Сталинского блока Красноярья и Красноярский краевой комитет Коммунистической партии Советского Союза с глубоким прискорбием сообщают о кончине 12 марта сего года секретаря ЦК КПСС, Первого секретаря Тверского обкома КПСС, нашего дорогого товарища и соратника, большого друга, активного распространителя и постоянного автора бюллетеня «За Сталина!» Геннадия Петровича Асинкритова... Пожалуй, никто не помогал нам последние годы так, как Геннадий Петрович. До последних своих дней он изыскивал средства на восстановления тиражирования газеты… Удар этот неописуем для всех нас… ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ БОЙЦУ И КОМАНДИРУ, ПИСАТЕЛЮ И ХУДОЖНИКУ, ПРОСТО ХОРОШЕМУ ЧЕЛОВЕКУ… АВТОБИОГРАФИЯ, написанная Геннадием Петровичем в 2017 году: «АСИНКРИТОВ Геннадий Петрович. Родился 23 ноября 1932 года в д. Ново-Тёплово Луковниковского района Калининской области (ныне деревни нет, район – Старицкий, область Тверская) в семье члена сельхозартели «Пролетарий» Петра Андреевича Асинкритова. В годы войны семья была эвакуирована в Челябинскую область (село Сычёво Варгашинского района). По возвращении из эвакуации поселились в г. Кувшиново Калининской области, где в 1951 году закончил местную среднюю школу. В 1947 году принят в комсомол. В 1951 году поступил в Ленинградский институт инженеров водного транспорта, откуда в том же году перешёл во 2-е Высшее военно-морское инженерное училище (город Пушки). После окончания училища (март 1957 года) в звании инженер-лейтенант был направлен на Тихоокеанский флот (ТОФ) На ТОФе прослужил до августа 1963 года, в том числе: – с апреля 1957 года по август 1958 года - командир котельной группы эскадренного миноносца (ЭМ) «Вольный»: – с августа 1958 года по февраль 1959 года - командир машинной группы ЭМ «Внезапный» (в феврале 1959 года передан в состав Военно-морских Сил Индонезии); – с марта 1959 по август 1963 года – командир электромеханической боевой части (БЧ-5) сторожевого корабля «Лунь» Камчатской военной флотилии. В сентябре 1961 года принят в ряды КПСС. В марте 1962 года был направлен в Индонезию в качестве офицера-инструктора ВМС, откуда вернулся в декабре 1962 года. С сентября 1963 по июнь 1966 года – учёба в Военно-морской ордена Ленина академии им. Ушакова (г. Ленинград) на ядерно-энергетической специализации. Парторг группы. После окончания Академии был направлен на СФ, на должность командира 1 дивизиона БЧ-5 2-го экипажа АПЛ «К-16». В 1969 году назначен командиром БЧ-5 этого же экипажа. С июля 1974 по июль 1979 года – флагманский инженер-механик отдельного дивизиона ремонтирующихся подводных лодок (г. Полярный). В июле 1979 года в звании капитан 2 ранга был уволен в запас по выслуге лет и возрасту. По предложению Минэнерго СССР поступил на работу в Дирекцию строящейся Калининской АЭС (г. Удомля Калининской обл.), откуда впоследствии перешёл в систему пуско-наладки новых блоков. После Чернобыльской катастрофы 26 апреля 1986 года, будучи несогласным как с официальной версией случившегося, так и с принимаемыми руководством отрасли мерами по обеспечению безопасности АЭС, включился в экологическое движение, участвовал в региональных и международных конференциях, занялся публицистикой. В течение 10 дет (1991–2000 гг.) возглавлял Общественный институт экологической безопасности Верхневолжья. Одновременно работал в редакциях газет Калининской (Тверской) области. Опубликовал 2 книги, выпустил несколько десятков брошюр, в периодической печати размещено свыше трёхсот материалов разных объёмов и тематики. О семье. В 1957 году сочетался браком с Ксенией Борисовной Ходасевич. У нас родилось две дочери – Светлана и Юлия. В 2007 году овдовел. На сегодня имею пятерых внуков и шестерых правнуков. С 1979 по 2012 год проживал в г. Удомле Тверской области, с 2012 года живу в г. Твери. Являюсь членом общественной организации «Союз ветеранов ВМФ» Тверской области, «Международный Союз Советских офицеров им. Героя Советского Союза адмирала Ховрина», избран в состав Центрального Совета. Член «Союза военных моряков». Первый секретарь Тверского областного комитета КПСС». |
Можно предположить, что молодые люди, собравшиеся на странное торжество в банном комплексе и заготовившие для охлаждения воды в бассейне значительное количество сухого льда, были не из самых низких социальных слоёв. Можно допустить, что некоторым из них были свойственны значительные амбиции. Почему-то нет никаких сомнений в том, что всем им была присуща высокая самооценка. (Говорим «была» по отношению ко всем, и погибшим и выжившим, поскольку, ввиду фееричного идиотизма произошедшего, для подобной самооценки не остаётся никаких оснований). Если бы их было двое 
или трое, то можно было (хотя не без труда) допустить, что, ну, ребята не знали про то, что сухой лёд при соприкосновении с водой разлагается на ядовитые вещества. Но их там была толпа народа (около 20 человек), и никто из них не сказал даже не то что «Вы охренели?! Что творите?!», но даже и более естественного «Ну ладно, ребята, вы тут празднуйте как хотите, а я пошёл домой…». Более того, как уже было сказано, они надели разные там шапочки, перчаточки, очки и халатики. Если бы их спросили, зачем они это всё на себя надели, они бы лишь усмехнулись снисходительно – конечно, для того, чтобы, не дай бог, не повредить здоровью! Ведь сухой лёд – это же очень опасно, мы ж понимаем!.. А потом трое из них прыгнули в воду, а там тупо отравились газом и утонули (двое утонули сразу, один умер в больнице), семеро получили ожоги и отравление.
О том, что сухой лёд опасен, и к нему не следует даже просто прикасаться, а лучше просто держаться подальше, знал каждый советский школьник начиная от среднего возраста. В данной ситуации молодые люди тоже вроде как знали про что-то подобное (если принять версию про шапочки-халатики), но отсутствие видения вопроса в его полноте привело к страшной трагедии, принесло горе в семью родных и близких троих погибших. Из-за чего погибли эти люди? Главным образом из-за дремучего невежества и безответственности, и это обстоятельство значительно отягощает ситуацию (если винить некого, кроме их самих, то для родных и близких потеря гораздо горше).
Но если взглянуть на произошедшее более широко и обобщённо, то можно обнаружить ещё более глубокий подтекст. На «ценностях» эпохи «демократических преобразований» возросли поколения, внутренне готовившие себя к выдающимся достижениям, высочайшему благосостоянию и большим почестям. «Демократические» СМИ втирали им это ежедневно, коварно льстя молодым самолюбиям. Ныне эти поколения упёрлись в свой естественный «потолок». Материальное благосостояние в сакральном смысле оказалось недостижимо (поскольку как бы ты ни был состоятелен, всегда будет много тех, перед которыми ты – жалкий нищий); высочайших достижений нет и не может быть, поскольку нет истинно высоких целей, за которые нужно было бы заплатить высокую цену; про почести нет и речи («…И встретившись лицом с прохожим, / Ему бы в морду наплевал, / Когда б желания того же / В его глазах не прочитал…», А. Блок, «Возмездие» – это и про нас, нынешних). Осознание онтологического тупика происходит на подсознательном уровне у всех. Но у людей, выросших и сформировавшихся в условиях устойчивой системы морально-нравственных ценностей (т.е. при Советской власти) сохранилась опора на эти ценности, сохранилась в душах, даже сильно деформированных эпохой «демократических преобразований». У более молодых людей, свободных от «химер» традиционных морали и нравственности, от взыскательного и докучного самоконтроля «совка», такой опоры нет. Они просто глубинно чувствуют, что впереди их ждёт фиаско, провал, онтологическая (бытийная) пустота. Выходов из этой пустоты не очень много, а те, что есть – не блещут разнообразием. Можно просто махнуть на всё рукой и тупо бухать (ну, или что-то в этом роде). Можно стать машиной и тупо гнуть и ломать всех вокруг, пока кто-то не согнёт и не сломает тебя. Можно добровольно свести счёты с жизнью, но для этого нужно быть или слишком сильным, или слишком слабым. Для среднего человека есть выход вот в чём-то подобном – не заморачиваться, пустить происходящее на самотёк, а там – как повезёт, как получится.
На обломках советского строя (при всех своих неоднозначных частностях – самого человечного за всю историю человечества) было создана мизантропическая, выморочная мировоззренческая система, которая, будучи основанной на ложных, человеконенавистнических принципах, неизбежно заходит в тупик. Противоестественные преступления, исступлённый культ предательства и всевозможных извращений, обрушение культуры и романтизация низменных инстинктов – черты современного общества, задыхающегося в пустоте обманутых надежд, в абсолютной власти мёртвых симулякров. В тех или
| = немного юмора = Александр Русин Летаргический сон Ивана Ивановича Однажды Иван Иванович заснул и проспал очень-очень долго. Целых полгода или даже больше. Сон был такой длинный, что в нем Иван Иванович успел увидеть очень много всего. Во сне его приняли в пионеры, потом он вступил в ряды комсомола, поступил в институт и окончил его, отслужил в армии и устроился работать инженером на завод. Во сне Иван Иванович читал по вечерам Советский спорт, Науку и жизнь, Технику молодежи и что-то еще. В выходные ходил в кино. Однажды даже съездил на отдых в Болгарию, такой был длинный сон. А потом проснулся. Проснувшись, Иван Иванович узнал, как долго он спал и очень этому удивился. И очень захотел узнать, что за это время изменилось в стране и в мире. Чтобы узнать это, Иван Иванович включил телевизор и принялся смотреть новости, стараясь выяснить, что важного он пропустил за время своего длинного сна. Однако оказалось, что он почти ничего не пропустил. Все так же продолжали действовать минские соглашения, которые выполнялись и не выполнялись одновременно и тем самым напоминали кота Шредингера, который то ли есть, то ли его нет. Нормандская четверка продолжала заседать, но даже она не могла прийти к единому мнению, выполняются ли соглашения. Российские военно-космические силы продолжали бороздить просторы сирийской пустыни, неизменно побеждая полчища террористов, которых все никак не могли окончательно победить, несмотря на годы неизменно победоносной войны. США продолжали пугать весь мир иранским ядерным оружием и расширять НАТО в направлении России, стараясь таким образом то ли окружить Иран, то ли выйти к границам Китая, то ли добиться чего-то еще, а может быть и всего сразу. В самой России тем временем продолжалось создание цифровой экономики и миллионов высокотехнологичных рабочих мест, выполнение майских указов президента и реализация национальных проектов. В чем это выражалось конкретно, было не совсем понятно, но говорили об этом очень много, как и прежде. По телевизору все так же предлагали присылать sms с деньгами для лечения больных детей, операцию которым могли сделать только в Германии, а Россия все так же отправляла гуманитарную помощь в Сирию и для этого не нужно было никаких sms. И все это, разумеется, происходило под руководством того же самого президента, что и полгода тому назад. Посмотрел Иван Иванович эти новости и засомневался, так ли долго он спал или может быть ему почудилось? Тогда он пошел в магазин и наконец-то обнаружил, что изменилось за полгода, которые он провел во сне. Цены изменились. Странно, - подумал Иван Иванович, - во сне было ровно наоборот - очень много событий, а цены все время оставались неизменными. И тут Иван Иванович снова засомневался, но уже в другом - может быть его сон и был реальностью? Может быть он не проснулся, а наоборот заснул и сейчас как раз спит и видит сон? И подумав об этом, Иван Иванович очень захотел проснуться... |
-------------------------------------
= на злобу дня =
КАК КИТАЮ УДАЛОСЬ
