2020-06-10
494
Теоретические положения и выводы, сформулированные Б. Уорфом, привлекли внимание лингвистов, психологов, философов, антропологов, что обусловило проведение ряда экспериментов с целью подтвердить или опровергнуть гипотезу.
В частности, во второй половине ХХ в. активно предпринимались попытки подтвердить гипотезу на материале названий цветов и оттенков в разных языках мира. Здесь можно вспомнить ставшую уже классической работу Б. Берлина и П. Кея «Базовые цветообозначения» (Basic Color Terms, 1969), в которой ученые выделили 11 базовых цветов и разработали иерархию системы цветообозначений в языках мира [5].
Американский исследователь Р. Маклори также проводил эмпирическую проверку гипотезы лингвистической относительности в конце 1980-х годов и разработал теорию «позиционирования» (vantage theory).
К научным работам, подтверждающим ГСУ, можно отнести эксперимент А. Блума в 1981 г. с участием людей, говорящих на китайском и английском языках. На основании полученных результатов он определил, что структура языка играет важную роль в когнитивных процессах, потому что китайский и английский языки отличаются в передаче гипотетического смысла [5]. Именно работа А. Блума дала новый толчок исследованиям в данной области.
Другое свидетельство подтверждения дает исследование А. Ниекава-Ховард, которая сравнивала пару языков английский - японский и пришла к выводу, что восприятие происходящих событий, свойственное носителям японского языка, определено структура японской грамматики определяет
Следует назвать и работы, экспериментально опровергавшие гипотезу. К ним можно отнести эксперименты, проводимые Т. Ау и Л. Лиу, которые повторяли эксперимент А. Блума на паре языков китайский - английский и опровергли полученные им результаты. Исследование Й. Такано также не подтверждает положительные результаты, полученные А. Блумом, в итоге им были высказаны предположения, что помимо прочих факторов различия полученных результатов объясняются ошибками в методологии и критериях проведения экспериментов [5].
Впоследствии стало очевидным, что гипотеза неприменима к области восприятия цветов, потому что восприятие цветов обусловлено индивидуальными физиологическими особенностями человека и строением зрительной системы. Это подтвердили эксперименты, поставленные Э. Рош, сравнивавшей два языка, заметно отличающихся по количеству названий основных цветов: английский, имеющий множество слов для разных цветов, и язык дани, где присутствуют только два названия цветов. В результате выяснилось, что носители языка дани различают цветовые категории не хуже носителей английского языка [5].
Дж. Люси изучал вопрос влияния грамматических категорий на мышление и обозначил критерии проведения эксперимента по проблеме [5].
Американский лингвист, основоположник генеративной грамматики Н. Хомский разработал теорию универсальной грамматики, где изложил достаточно веские аргументы, опровергающие положения гипотезы. Н. Хомский выдвинул идею о врождённости языковых способностей. По его мнению, грамматика универсальна и заложена природой, что в своей основе все языки едины, а все существующие различия поверхностны, что врожденные способности человека позволяют ему овладевать любым языком [1]. Его последователь С. Пинкер также посвятил свои исследования опровержению положений гипотезы [9].
Можно утверждать, что Б. Уорф стал родоначальником изучения метафорических значений в современной лингвистике. Приведенный им пример стал классическим: empty gasoline drums (пустые цистерны, предназначенные для бензина). Во время своей деятельности в должности инженера по технике безопасности в страховой компании Уорф заметил, что люди недооценивают пожарную опасность пустых цистерн, полагая, что в них могут содержаться легко воспламеняемые остатки бензина. Он предположил, что существует лингвистическая причина подобного поведения. Английское слово empty (пустой) предполагает его понимание, как «отсутствие содержимого в емкости», а следовательно и отсутствие опасности, а с учетом еще и переносного значения слова: «ничего не значащий, не имеющий последствий», то ситуация с пустыми цистернами концептуализируется в сознании носителей языка как безопасная [2].
Исследования Э. Сепира, Б. Уорфа отмечены в числе работ, которые подтолкнули Дж. Лакоффа и М. Джонсона к выводам, что язык отражает концептуальную систему его носителей, а языковые метафоры помогают структурировать обыденное восприятие и мышление [5].
Уорфианские традиции оказали влияние и на ряд работ по прагматике языка. Прежде всего, это работы М. Сильверстейна, изучавшего способность носителей языка к восприятию и осознанию используемых ими грамматических категорий. Сильверстейн предложил называть данную область исследований «метапрагматикой» [2].
В 1960 году Дж. Фишман, проделав огромную работу, опубликовал классификацию основных направлений изучения ГСУ, где распределил различные подходы к рассмотрению гипотезы по мере сложности [5].
Д. Некоторые из вышеуказанных исследований доказывают, насколько тесно переплетаются язык и культура. Благодаря им существенно продвинулось изучение проблемы когнитивных затруднений при обработке информации на иностранном языке. Гипотеза способствовала исследованиям в области языка и поведения человека, изучению феномена двуязычия и выявлению различий в мышлении двуязычных индивидов. Ученые Й. Такано и А. Нода продемонстрировали существование «эффекта иностранного языка», когда двуязычные индивиды могут испытывать затруднения в нелингвистических задачах на размышление, что объясняется временным снижением мыслительных способностей людей, если они владеют иностранным языком хуже, чем своим родным [2].
Среди немногочисленных отечественных ученых XX века, исследовавших данную область, следует отметить вклад В.А. Звегинцева, который предложил подробный анализ основных положений ГСУ, указав на ряд существенных недочетов и неверных ее толкований. В последнее время среди российских ученых наблюдается интерес к исследованию проблем когнитивной лингвистики, в частности, в области пространственного восприятия и концептуализации. В 2006 г. была опубликована работа Б.М. Величковского «Когнитивная наука: Основы психологии познания» [6].
Среди современных зарубежных ученых следует упомянуть С. Левинсона и его исследовательскую группу, которые непосредственно занимаются вопросами лингвистической относительности, в частности, концептуализацией пространства [5].
По мере накопления эмпирического материала исследователи стали выделять сильную и слабую стороны теории: в основе «сильной версии» отражено положение о том, что различия в языке определяют различия в мышлении; слабая сторона предполагает, что присутствует связь между различиями мыслительных процессов людей и языком, носителями которого они являются, но они не обязательно им обусловлены [5].
Е. Преобладание в западной науке принципа антропоцентризма с конца XX в. обусловило новое прочтение и толкование ГСУ. Сторонники направления политической корректности оказывают влияние на языковой код современного английского языка, требуя убрать те языковые единицы, которые задевают чувства и оскорбляют достоинство индивидуума, и найти для них соответствующие гендерно-нейтральные единицы или положительные эвфемизмы, чтобы путем воздействия на мышление людей через язык исключить дискриминацию по расовой, половой принадлежности, возрасту, состоянию здоровья, социальному статусу и т. п. [10].
Представители феминистского движения приводят ГСУ в качестве научного обоснования языковых реформ, направленных на изменение отношения к женщинам в обществе. Э. Эндрюс в своей статье на тему культурной чуткости и политической корректности утверждает, что использование культурно обусловленного и гендерно-нейтрального языка основано на том, что «язык отражает процесс мышления и даже может управлять мышлением», то есть на «сильной версии» ГСУ [8].
Изменения происходят на разных уровнях современного английского языка. Американские лингвисты пытаются объяснить природы подобных замен в языке, однако на данный момент не существует прочных доказательств того, что языковые изменения влияют на мышление [3].
Любопытно отметить, что некоторые ученые, тщательно следящие за строгими правилами антиплагиата, забывают указать основоположников теории лингвистической относительности, понятиями которой они оперируют. В 2012 году произошел скандал, связанный с публикацией статьи израильского лингвиста Г. Дойчера в «New York Times» на предмет того, что язык определяет восприятие мира. После этого в редакцию пришло письмо от американского психолога Л. Бородицки из Стэнфорда, где она обвинила Г. Дойчера в заимствованиях из ее работ без указания ссылок. Помимо прочего, при решении этого спора редактор газеты справедливо указал авторам на то, что они использовали примеры из выполненных другими учеными исследований связи языка и мышления без упоминания их имен [1]. На самом деле, этот случай еще и демонстрирует интерес современного научного сообщества к исследованиям взаимодействия мышления и языка.
