Реформы Ездры и Неемии. Канон Торы

Реформы Ездры и Неемии. Канон Торы

Мы уже упомянули о том, что когда персидский царь Кир разрешил иудеям возвратиться из Вавилонии на родину, то далеко не все они захотели воспользоваться этим разрешением. Значительная (может быть, даже большая) часть предпочла остаться в стране "пленения", где они привыкли и прижились, а некоторые даже разбогатели.

В 1893 г. археологическая экспедиция Пенсильванского университета производила раскопки древневавилонского города Ниппура. В одном из раскопанных зданий была обнаружена комната, заполненная клинописными табличками. Это оказался архив хозяйственных документов торгово-ростовщического дома Мурашу, процветавшего во второй половине V в. до н. э. Оказалось, что в этих документах то и дело встречаются еврейские имена, что свидетельствует о наличии в районе Ниппура значительного иудейского населения. В большинстве своем - это землевладельцы, они берут у Мурашу деньги в долг под проценты и выплачивают долги большей частью натурой: зерном и мукой, фигами, пивом, овцами. Некоторые из них вынуждены закладывать свои участки ростовщику. Но есть среди имеющих дела с домом Мурашу и торговцы, некоторые - довольно богатые, и государственные служащие - сборщики налогов, писцы.

Вавилонские евреи считали своей религиозной обязанностью уплачивать определенные взносы в пользу иерусалимского храма, поскольку они продолжали считать его своим единственным религиозным центром. Взносы отправлялись в Иерусалим со специальными людьми, которые, видимо, не ограничивались лишь отвозом денег, но и активно вмешивались в дела иудейской общины (Зах. 6:9-10). В этом была заинтересована главным образом верхушка вавилонского еврейства и часть иерусалимского жречества Яхве, также не вернувшаяся в свое время на родину.

Чем могли эти жрецы Яхве заниматься на чужбине? Как уже говорилось, у них не было там своего храма и не могло быть; их "священное писание" - Книга закона категорически предписывала совершать культ Яхве только в избранном богом месте, т. е. в иерусалимском храме. Но если иудейские жрецы в Вавилонии не имели возможности приносить своему богу жертвы и существовать за этот счет, то это не значит, что религиозная жизнь иудеев в Вавилонии вообще прекратилась. В молитвенных домах, которые на чужбине стали очагами религиозной жизни, иудеи молились, решали общие дела и слушали проповеди жрецов, пророков, а также "соферов".

Само слово "софер" означает, собственно, "писец" или "книжник", но в Иудее "софером" называли прежде всего ученого-богослова, хотя некоторые из них выходили из жреческого сословия. Книжник обычно не принимал непосредственного участия в храмовом культе и ему не приписывали дара божественного откровения, способности чудесным образом провидеть и предсказывать будущее. Он был ученым, теологом.

Упоминания о подобного рода людях встречаются и в допленной литературе, а Иеремия сурово порицал книжников, которые лживым пером своим превращают учение Яхве в ложь (Иер. 8:8). Очевидно, толкования этих книжников по каким-то религиозным вопросам не совпадали со взглядами самого Иеремии, чем они и вызывали его гнев. Но в вавилонском плену и в послепленный период именно книжники в сотрудничестве с пророками и жрецами занялись подготовкой нового "священного писания" для своего народа - будущей Торы. К середине V в. работа над составлением Торы была в основном закончена. Тора - значит "учение" или "закон". Через некоторое время это "учение" действительно стало законом, которому официальным актом любому еврею было предписано подчиняться под страхом смертной казни. Сообщается об этом в двух книгах Ветхого завета: Книге Ездры и Книге Неемии.

Как считает библейская критика, нынешние Книги Ездры и Неемии содержат подлинные мемуары этих лиц, несколько обработанные рукой позднейшего редактора. Вместе с тем в Книги Ездры и Неемии вошел ряд официальных документов, и в частности подлинные тексты эдиктов двух персидских царей: Кира - о разрешении иудеям вернуться на родину и построить храм Яхве (1 Езд. 1:2-4) и распоряжение Артаксеркса I (464-423 гг.) о наделении Ездры особыми полномочиями для поездки в Иудею.

В Книге Ездры вставлена, очевидно, редакторской рукой характеристика автора мемуаров. Ездра происходил из знатной жреческой фамилии садокидов, и он был "книжник, сведущий в законе Моисеевом" (7:1-6). Каким-то образом иудей Ездра вошел в милость к персидскому царю Артаксерксу I (464-423) и на седьмом году правления последнего Ездре был вручен царский указ, текст которого полностью приводится в книге и библейской критикой признан в основном аутентичным, имеющим лишь небольшие редакторские добавления. В этом указе Ездре повелевалось "обозреть Иудею и Иерусалим", т. е. произвести инспекцию страны, как это обыкновенно периодически делалось в Персидской державе. Но было в миссии Ездры и не совсем обычное: ему поручалось "доставить серебро и золото, которое царь и советники его пожертвовали богу Израилеву, которого жилище в Иерусалиме... и все серебро и золото, которое ты соберешь во всей области Вавилонской, вместе с доброхотными даяниями от народа и священников, которые пожертвуют они для дома бога своего, что в Иерусалиме" (7:14-16). Царь предоставил Ездре в Иудее важные полномочия: "Ты же, Ездра, по премудрости бога твоего, которая в руке твоей, поставь правителей и судей, чтобы они судили весь народ... всех, знающих законы бога твоего, а кто не знает, тех учите. Кто же не будет исполнять закон бога твоего и закон царя, над тем немедленно пусть производят суд, на смерть ли, или на изгнание, или на денежную пеню, или на заключение в темницу" (Езд. 7:25-26). В тексте царского указа при словах "чтобы обозреть Иудею и Иерусалим" сделано примечательное добавление: "...по закону бога твоего, находящемуся в руке твоей" (7:14). Оказывается, Ездра вез с собой в Иудею не только золото и серебро для храма, но и "закон бога", т. е. составленную в Вавилонии жрецами Яхве, пророками и книжниками Тору.

25 марта 458 г. до н. э. Ездра выехал из Вавилона.

С ним отправились еще более 2000 человек иудеев, пожелавших вернуться в страну своих отцов.

В Иудее Ездра застал сложную обстановку. Страна в течение нескольких лет сильно страдала от засухи и неурожаев, и тяжелее всего, конечно, это ударило по крестьянству, "народу земли". По свидетельству источника, "был большой ропот в народе и у жен его на братьев своих иудеев. Были такие, которые говорили: нас, сыновей наших и дочерей наших много; и мы желали бы доставать хлеб и кормиться и жить... Поля свои, и виноградники свои, и домы свои мы закладываем, чтобы достать хлеба от голода... Мы занимаем серебро на подать царю под залог полей наших и виноградников наших... а вот, мы должны отдавать сыновей наших и дочерей наших в рабы... Нет никаких средств для выкупа в руках наших..." (Неем. 5:1-5).

Бедствующее население перестало поставлять в храм жертвенные приношения, и часть храмового штата левитов, певцов и другого обслуживающего персонала "разбежались, каждый на свое поле" (13:10). Оставшиеся при храме священники открыто пренебрегали своими обязанностями (вспомним горькие жалобы Яхве в Книге Малахии). Иерусалим был в запустении еще и потому, что стены его, разрушенные еще при Навуходоносоре, никак не удавалось восстановить.

По-видимому, в течение нескольких лет попытки Ездры навести свои порядки в Иудее встречали сильное сопротивление. А затем из Вавилона приехал в Иерусалим еще один иудей, тоже царский посланник. Его звали Неемия. При дворе персидского царя он занимал высокий пост царского кравчего. В 446 г. он испросил от царя Артаксеркса I назначения на пост наместника в Иудею.

Неемия действовал энергично. Весь народ был согнан на строительство стен Иерусалима, и к 445 г. Иерусалим уже оказался под защитой городских стен и начал быстро заселяться. Из окрестных деревень и городов были возвращены в Иерусалим сотни разбежавшихся храмовых служителей.

После этого Ездра и Неемия пошли на решительный шаг. В Книге Неемии об этом повествуется следующим образом: "Когда наступил седьмой месяц, и сыны Израилевы жили по городам своим, тогда собрался весь народ, как один человек, на площадь, которая пред Водяными воротами, и сказали книжнику Ездре, чтоб он принес книгу закона Моисеева, который заповедал Яхве Израилю. И принес священник Ездра закон пред собрание мужчин и женщин, и всех, которые могли понимать... и читал из него... И весь народ отвечал: аминь, аминь... и поклонялись и повергались ниц пред Яхве лицем до земли... и левиты поясняли народу закон..." (Неем. 8:1-8).

Таким образом, Ездра и Неемия повторили то, что двумя веками ранее сделали царь Иосия и первосвященник Хелкия - добились официального признания привезенной Ездрой книги "Законом", заповеданным Моисею самим Яхве.

Другой мерой, предпринятой при поддержке или по инициативе тех же Ездры и Неемии, был запрет смешанных браков между иудеями и иноплеменниками. Ревнители Яхве, очевидно, имели основания опасаться, что в результате таких браков может серьезно пострадать религия Яхве. Вспомним, что автор Книги Малахии обвинял иудеев, женившихся на "дочерях чужого бога", в вероломстве. По свидетельству источника, Ездра сперва собрал представителей жречества, левитов, и мирян и потребовал от них дать торжественную клятву - обязательство удалить от себя не только своих жен иноплеменного происхождения, но и родившихся от них детей (1 Езд. 10:3-5). Затем дано было знать по всей Иудее, чтобы все мужчины явились в Иерусалим, "а кто не придет чрез три дня, на все имение того... будет положено заклятие (т. е. оно будет изъято.- М. Р.), и сам он будет отлучен" (10:8). Народ собрался. "И сидел весь народ на площади у дома божия, дрожа как по этому делу, так и от дождей. И встал Ездра священник и сказал им: вы сделали преступление, взяв себе жен иноплеменных, и тем увеличили вину Израиля. Итак покайтесь в сем пред Яхве богом отцов ваших, и исполните волю его, и отлучите себя от народов земли и от жен иноплеменных. И отвечало все собрание, и сказало громким голосом: как ты сказал, так и сделаем" (10:9 - 12). Была учреждена особая комиссия, в которую должны были явиться виновные в этом грехе для расторжения браков с язычницами.

Вряд ли эту жестокую меру удалось осуществить так легко. Неемия, вторично приехавший в Иудею спустя много лет, сообщает в своих мемуарах: "Еще в те дни я видел иудеев, которые взяли себе жен из азотянок, аммонитянок и моавитянок; и оттого сыновья их в половину говорят по-азотски или языком других народов, и не умеют говорить по-иудейски". Виновными в этом грехе оказались даже некоторые члены первосвященни- ческой семьи. "Я, - повествует Неемия, - сделал за это выговор и проклинал их, и некоторых из мужей бил, рвал у них волоса и заклинал их богом, чтобы они не отдавали дочерей своих за сыновей их и не брали дочерей их за сыновей своих и за себя" (Неем. 13:23-25).

Ясно, что среди иудеев в послепленные времена далеко не все были такими ригористами, как Ездра и Неемия, и что многие вовсе не считали брак с иноплеменницей изменой своему богу. Более того, можно утверждать, что некоторые из этих людей даже решились в защиту своего мнения выступить, как мы бы теперь сказали, "на страницах печати", правда анонимно. Два литературных произведения на эту тему дошли до нас в составе завета - это Книга Руфь и Книга пророка Ионы.

Книга Руфь

Книга Руфь

Книга Руфь - это маленькая новелла, подлинно художественное произведение. Это рассказ о жизни одной израильской семьи в эпоху судей, написанный настолько без претензий и правдоподобно, что в ней хочется видеть реальную историю. Позднее иудейские богословы так ее и поняли и автором ее объявили пророка Самуила. Но современная научная критика другого мнения. По языку с поздними словами и выражениями и по идеям, которые проводятся в этой книге, ее уверенно относят как раз ко времени реформ Ездры и Неемии и, может быть, даже более позднему.

Автор переносит действие в глубокую древность - "в те дни, когда управляли судьи". В голодный год из иудейского города Вифлеема выехала одна семья и переселилась в страну моавитян, соседнего народа. Через некоторое время глава семьи Елимелех умирает. Его вдова Ноеминь и двое сыновей остались жить в земле Моава, и сыновья взяли себе жен из местного населения, моавитянок. Одну из них звали Руфь. Но вскоре умерли и оба сына Елимелеха. А вдова его, Ноеминь, узнав, что на родине ее хороший урожай, решила вернуться в Вифлеем, где у нее остался дальний родственник, знатный и богатый человек по имени Вооз. Обеим снохам своим Ноеминь предложила остаться на их родине, в домах их родителей. Одна из них так и сделала. Другая - Руфь - отказалась. Пожалев свою старую свекровь, она сказала: "Куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой бог-моим богом; и где ты умрешь, там и я умру и погребена буду... смерть одна разлучит меня с тобою".

И вот Ноеминь и Руфь пришли в Вифлеем. Они страдали от голода. "И сказала Руфь моавитянка Ноемини: пойду я на поле и буду подбирать колосья... позади жнецов". По древнему обычаю это разрешалось только последним беднякам, не имевшим своего поля. И Руфь пошла на это. Она попала на поле, принадлежащее Воо- зу. Вооз, увидев чужую женщину, подбиравшую колосья, расспросил о ней своих слуг, которые, однако, знали о ней только то, что она моавитянка, пришедшая из Моава со своей свекровью. Обратившись к Руфи, Вооз сказал ей: "Мне сказано все, что сделала ты для свекрови своей по смерти мужа твоего, что ты оставила твоего отца и твою мать и твою родину и пришла к народу, которого ты не знала вчера и третьего дня; да воздаст Яхве за это дело твое, и да будет тебе полная награда от Яхве бога Израилева, к которому ты пришла..." Вооз не только разрешил Руфи собирать колосья на своем поле, но и накормил ее вместе с работниками. Так Руфь собирала колосья во время жатвы и кормила этим свою свекровь.

А когда жатва кончилась, Ноеминь сказала Руфи: "Вот, Вооз, со служанками которого ты была, родственник наш; вот, он в эту ночь веет на гумне ячмень; умойся, помажься, надень на себя нарядные одежды твои и пойди на гумно, но не показывайся ему... Когда же он ляжет спать, узнай место, где он ляжет; тогда придешь и откроешь у ног его и ляжешь; он скажет тебе, что тебе делать". Руфь выполнила приказание свекрови. Ночью Вооз, проснувшись и увидев у своих ног женщину, спросил: "Кто ты?" Она сказала: я Руфь, раба твоя, простри крыло твое на рабу твою, ибо ты родственник". По обычаям древнего Израиля брат, а за отсутствием брата и другой близкий родственник человека, умершего женатым, но бездетным, обязан был жениться на его вдове; родившиеся после этого дети считались детьми покойного, чтобы "его имя не угасло".

В ту ночь Вооз, не коснувшись Руфи, отправил ее домой. А на следующий день, призвав свидетелей, объявил: "Руфь моавитянку, жену Махлонову, беру себе в жену, чтоб оставить имя умершего в уделе его, и чтобы не исчезло имя умершего между братьями его и у ворот местопребывания его... И сказал весь народ... и старейшины: мы свидетели; да соделает Яхве жену, входящую в дом твой, как Рахиль и как Лию, которые обе устроили дом израилев..." (По Библии Рахиль и Лия были женами патриарха Иакова, который почитался родоначальником народа Израиля.)

После этого Руфь стала женой Вооза и родила сына, которого назвали Овидом. Книга кончается словами: "Овид родил Иессея; Иессей родил Давида". Так моавитянка Руфь оказалась прабабкой царя Давида.

Эта на первый взгляд непритязательная история в действительности содержала в себе большой полемический заряд. Какова главная идея, вдохновившая автора Книги Руфь?

Автор, подчеркивая иноземное происхождение своей героини, явно стремился показать, что иноземные женщины не обязательно представляли собой опасность и проклятие для израильской семьи, что среди иноплеменниц есть такие, которые не только признают Яхве своим богом и Израиль своим народом, но и поступают столь благочестиво и благородно, что заслуживают признания родственников-израильтян, одобрения всего народа и благословения самого Яхве. Ведь Яхве предопределил, чтобы именно иноземка Руфь стала праматерью Давида, царя, от которого произойдет и сам будущий мессия.

Если такова была главная идея книги, то очевидно ее позднее происхождение. Это был протест против безжалостных мер Ездры, Неемии и их сторонников, наиболее фанатично настроенной части иерусалимского жречества и пророков, поставивших себе целью максимально очистить Израиль от иноплеменных элементов, которые могли бы внести в него языческую заразу. Все это было ими заранее предусмотрено в священном писании, ставшим отныне мощной опорой для этих ортодоксов. Теперь им было на что ссылаться. Перед тем как решить вопрос об изгнании иноплеменных жен вместе с их детьми, по свидетельству автора Книги Неемии, "в тот день читано было из книги Моисеевой вслух народа и найдено написанное в ней: Аммонитянин и моавитянин не может войти в общество божие во веки..." (Неем. 13:1). Во Второзаконии (Книге Моисеевой) к этим словам добавлено: "и десятое поколение их не может войти в общество Яхве во веки" (Втор. 23:3). Автор Книги Руфь, выступивший со своим произведением в эти годы, видимо, был смелым человеком. Мы помним, как Неемия расправлялся с теми, кто не захотел отослать своих жен-иноплеменниц. Бывшие у власти ортодоксы не стеснялись в мерах, чтобы сохранить свое влияние на народ.

Книга пророка Ионы

Книга пророка Ионы

Хотя Книга Ионы введена в собрание книг 12 "малых пророков", но и по стилю своему и по содержанию она относится к тому же жанру, что и Книга Руфь.

Главным героем книги является Иона, сын Амафиин. Это, по-видимому, реальное историческое лицо. В 4-й Книге Царств о нем упоминается как о пророке, жившем в Израильском царстве при царях Иоахазе, Иоасе и Иеровоаме II, т. е. в конце IX- первой половине VIII в. Тогда на Израиль бесконечно нападали его соседи, в особенности цари Дамаска. Иеровоаму удалось не только отразить нападение Дамаска, но и самому перейти в наступление. В этой связи летописец вставил в текст несколько строк об Ионе; рассказав об Иеровоаме, о том, что этот царь "восстановил пределы Израиля от входа в Емаф до моря пустыни", летописец добавил: "по слову Яхве бога Израилева, которое он изрек чрез раба своего Иону, сына Амафиина, пророка из Гафхефера" (4 Цар. 14:25).

Больше об этом древнем пророке Ионе нигде в Библии не упоминается.

Книга Ионы начинается словами: "И было слово Яхве к Ионе, сыну Амафиину: встань, иди в Ниневию, город великий, и проповедуй в нем, ибо злодеяния его дошли до меня". Из последующего становится ясным, о чем должен был проповедовать Иона жителям Ниневии: он должен был возвестить им, что Яхве намерен через 40 дней разрушить этот великий город. Но Иона вместо того, чтобы выполнить повеление Яхве, направляется в порт Иоппию (Яффа) и садится там на корабль, следующий не в Ниневию, а совсем в противоположную сторону - в Испанию, в город Фарсис (Тар- тес). Он сделал это, чтобы бежать "от лица Яхве" (причина бегства выясняется позже). Рассерженный Яхве поднимает в море великую бурю. Страшась погибнуть вместе с кораблем, члены его экипажа начали молиться каждый своему богу, а когда и это не помогло, стали бросать жребий, чтобы таким образом боги дали им знать, по чьей вине их постигла эта беда. Жребий выпал на Иону, который тут же повинился в своем непослушании Яхве и сам предложил бросить его в море: "Бросьте меня в море, и море утихнет для вас, ибо я знаю, что ради меня постигла вас эта великая буря". Так все и произошло, Иону бросили в море, буря утихла, но Яхве не дал погибнуть Ионе в морской пучине: "И повелел Яхве большому киту (в оригинале - "большой рыбе". - М. Р.) поглотить Иону; и был Иона во чреве этого кита три дня и три ночи... И помолился Иона Яхве богу своему, из чрева кита... И сказал Яхве киту, и он изверг Иону на сушу" (Иона. 2:1-2).

После этого Яхве вторично повелел Ионе идти в Ниневию, и на этот раз Иона послушался. Он пришел в этот "город великий у бога, на три дня ходьбы". "И начал Иона ходить по городу... и проповедовал, говоря: еще сорок дней и Ниневия будет разрушена!" Жители Ниневии "поверили богу, и объявили пост, и оделись во вретища". То же сделал и царь Ниневии и отдал приказ, "чтобы ни люди, ни скот, ни волы, ни овцы ничего не ели, не ходили на пастбище и воды не пили, и чтобы покрыты были вретищем люди и скот и крепко вопияли к богу, и чтобы каждый обратился от злого пути своего и от насилия рук своих. Кто знает, может быть, еще бог умилосердится и отвратит от нас пылающий гнев свой, и мы не погибнем". Жители Ниневии выполнили приказание своего царя, "и увидел бог дела их, что они обратились от злого пути своего, и пожалел бог о бедствии, о котором сказал, что наведет на них, и не навел" (Иона. 3).

Но Иона "сильно огорчился этим и был раздражен". Пророк даже осмелился выговорить своему богу за то, что тот не сдержал своего слова уничтожить Ниневию: "О, Яхве! не это ли говорил я, когда еще был в стране моей? Потому я и побежал в Фарсис, ибо знал, что ты бог благий и милосердый, долготерпеливый и многомилостивый и сожалеешь о бедствии". Бог проявил непоследовательность, Ниневия осталась в целости, и Иона теперь будет выглядеть в глазах людей лгуном и лжепророком. Это настолько огорчило Иону, что он просит бога: "Возьми душу мою от меня, ибо лучше мне умереть, нежели жить". И сказал Яхве: "Неужели это огорчило тебя так сильно?"

Огорченный и раздраженный, Иона ушел из города и "сел с восточной стороны у города, и сделал себе там кущу (шалаш. - М. Р.)... чтобы увидеть, что будет с городом". Он, видимо, все еще надеялся, что Яхве сдержит свое слово и истребит язычников. А Яхве поступил по-иному: "произрастил Яхве бог растение, и оно поднялось над Ионою, чтобы над головой его была тень и чтобы избавить его от огорчения его; Иона весьма обрадовался этому растению". Но оказалось, что бог не только для этого вырастил растение, у него была еще другая цель. "И устроил бог так, что на другой день при появлении зари червь подточил растение, и оно засохло". А когда взошло солнце, "навел бог знойный восточный ветер, и солнце стало палить голову Ионы, так что он изнемог и просил себе смерти... И сказал бог Ионе: неужели так сильно огорчился ты за растение?" Иона признался: "Очень огорчился, даже до смерти". И тогда Яхве сказал Ионе: "Ты сожалеешь о растении, над которым ты не трудился и которого не растил, которое в одну ночь выросло и в одну же ночь пропало: мне ли не пожалеть Ниневии, города великого, в котором более ста двадцати тысяч человек, не умеющих отличить правой руки от левой (т. е. - детей малолетних. - М. Р.), и множество скота?"

Этими словами бога неожиданно обрывается рассказ об Ионе.

Книга пророка Ионы - одна из самых "молодых" книг в составе канона пророков. Библейская критика уверенно утверждает, что она была составлена после плена и даже после реформы Ездры и Неемии. Язык книги - поздний, много слов арамейского происхождения (арамейский язык получил распространение у иудеев в период персидского господства и даже позже). Автор явно жил в эпоху, когда Ниневия была уже давно разрушена (т. е. после 612 г.), он говорит о ней как о городе из легенд.

Автор взял героем своей книги Иону, потому что нуждался в фигуре древнего пророка, от которого сохранилось только имя. Он выбрал Ниневию, потому что о ней осталась память как об огромном языческом городе, столице Ассирии, державы, сыгравшей такую роковую роль в истории Израиля. Все остальное, включая фантастическую "великую рыбу", поглотившую Иону и затем низвергнувшую его по приказу бога, рассказ о проповеди Ионы в Ниневии и о чудесном растении, сотворенном богом на один день, - откровенная выдумка автора. Но какую цель этот автор преследовал, какую идею стремился провести в этой выдуманной истории?

Ясно, что урок, который преподал Яхве Ионе, был адресован не только древнему пророку. Он предназначался автором книги своим современникам, и в особенности тем ортодоксам и фанатичным ревнителям Яхве, которые, борясь с язычеством в самом Израиле, переносили свою ненависть на весь языческий мир и, видя, что он не гибнет от руки Яхве, как это много раз обещали и обещают пророки, с раздражением и огорчением задавали вопрос: "доколе?" Автор Книги Ионы не напрасно вывел своего героя в таком неприглядном свете и вложил в уста Яхве суровый выговор своему пророку: Иона пожалел погибшее растение, которое к тому же не сам вырастил; как мог он так дурно подумать о боге, поверить в его желание погубить прекрасный город? Как мог Иона подумать, что бог Яхве не пожалеет его жителей, обратившихся "от злого пути", совсем невинных детей их и даже их скот?

В Книге Ионы Яхве благ, милосерден, долготерпелив и, даже причиняя бедствие, сожалеет об этом. И так бог относится не только к своему "избранному народу", он жалеет и язычников и вовсе не хочет их гибели, напротив, он хотел бы, чтобы язычники раскаялись, перестали творить злые дела и остались в живых. Поэтому он терпит их. Яхве послал своего пророка к язычникам Ниневии, чтобы тот своей проповедью способствовал их обращению; не такова ли обязанность каждого израильтянина: не ждать, когда язычники обратятся к нему в поисках истинного бога, а самому идти к ним, не отталкивать их от себя, а привлекать, не изгонять обратившихся язычников из общины израилевой, а способствовать их превращению в настоящих иудеев по вере и по крови.

Книга Ионы была открытым вызовом иерусалимскому жречеству и поддерживавшим его пророкам, которые, стремясь изолировать Израиль от внешнего иноплеменного окружения, видели в этом лучшее средство сохранить свое влияние на народ, свою власть и доходы.

Вместе с тем появление у иудеев в послепленный период литературных произведений типа Книги Ионы и Книги Руфь ознаменовало наступление нового этапа в развитии религии Яхве: в ней усиливаются тенденции к прозелитизму; идеи Второисаии о великой миссии Израиля нести свет истинной веры, веры Яхве, народам, прозябающим во мраке язычества, становятся важной составной частью иудейского богословия. Пройдет некоторое время, и сами ортодоксы сочтут возможным включить и Книгу Руфь и Книгу пророка Ионы в состав своего священного писания.

Сложнее получилось еще с одним произведением, тоже вошедшим в канон Ветхого завета, с Книгой Иова.