Северный шаманизм и древнейшая религия ариев

 

В недоступные страны далекого севера направлялись, «летая» на птицах, священные мудрецы индийского эпоса. На далекий север за Скифией совершал свой «полет» и Аристей. Эти воздушные странствия можно рассматривать как часть шаманского камлания. В пользу такой трактовки говорят многочисленные исследования по этнографии и истории религии, прежде всего народов Севера.

«Шаман во время камлания, — пишет крупный советский этнограф С. А. Токарев, — часто падает без сознания; это невольно должно наводить зрителей на мысль об отлете его „души“; бред и галлюцинации шамана нередко состоят в том, что он видит далекие страны и громко рассказывает о своих странствиях».

Путешественники и этнографы XIX — начала XX в. оставили подробные описания шаманских камланий у различных народов Севера. Вот как, например, описывал шаманский ритуал В. И. Анучин: шаман, одетый в особые облачения, искусственно приводит себя в возбужденное состояние, затем начинает петь и ударять в бубен, как бы призывая духов. «Когда духи соберутся все, шаман возвещает об этом особо резким выкриком и одновременно делает несколько прыжков… духи собираются поднять шамана… С этого и начинается существенная часть камлания». Наконец духи «возносят» шамана вверх, под облака, для осмотра горизонта. В песне шаман повествует о том, что именно он видит: «„Я уже высоко. Енисей вижу на сто верст вверх и на сто верст вниз. Вот чум. Кто там? Ага, это старый Синтип сидит… Эй, духи, поднимай выше. Буду смотреть дальше…“ Шаман, постепенно повествуя о последующем в пении, поднимается в небо, спускается в подземелье, летает во все страны света, делает много превращений; обыкновенно он превращается сам в птицу или пользуется услугами духа-птицы».

По рассказу нганасанского шамана (записан А. А. Поповым), он назывался птицей и долго летал по берегу моря, добираясь до высокой горы, где жила хозяйка вод. Шаман должен был пройти дороги всех миров: он «путешествовал» в нижний мир, к морю без конца и края и, наконец, «возвращался» на землю, «постигнув» тайны всевидения и всеслышания, даже шептание трав.

По религиозным представлениям, бытовавшим у ряда народов Сибири, шаман мог предсказать будущее, сообщить о приближающихся несчастиях, отослать свою душу в отдаленные области, «узнать, где что происходит»; лишь после «возвращения» души шаман определял судьбу страждущего. Шаман считался исцелителем болезней, способным изгнать злых духов. Он гонялся за «виновником» болезни, принимая облик птицы: «Превратившись в ворона, понесемся плавно… превратившись в ястреба, наблюдаем сверху… превратившись в орла, наблюдаем со всех сторон» (из песни тувинского шамана, по материалам С. И. Вайнштейна).

Сходные представления были отмечены в начале XIX в. и у лапландцев (саами) на севере Скандинавии: душа шамана отделяется от его тела и принимает образы различных животных: как олень, она проносится по земле, как птица, парит в воздухе, как рыба, уходит в глубь моря. Так и шаман, хотя и лежит в состоянии полного транса, «путешествует» в различные миры, затем его душа «возвращается», он вновь «оживает». Лапландцы верили, что шаман может разузнать все, что случилось с их родственниками, живущими в далеких селениях. Находясь в экстатическом состоянии, шаман громко пел и ударял в бубен, затем, как бы умирая, падал на землю. Душа в это время «улетала» туда, куда он ее посылал. Верующие с нетерпением ожидали возвращения души, которая «оживляла» шамана. Тогда и рассказывал он все, что «видел» в состоянии транса, предостерегал от несчастья, предсказывал судьбу. По представлениям лапландцев, шаман должен был иметь специальную помощницу, которая оберегала его тело во время «путешествия» души и в необходимых случаях «отыскивала» душу шамана, если та долго не возвращалась, случайно «заблудившись» в горах или на дне озера.

Особую роль в северном шаманизме играл культ птицы: в образе птицы шаман (или его душа) «отправлялся» в дальние странствия, как бы «пролетая» по знакомым и мифическим странам. Птица считалась покровителем шамана — недаром атрибуты его костюма уподоблялись частям тела птицы и ее оперению. Подобные сведения о культе птиц в сибирском шаманизме приводит выдающийся русский этнограф Л. Я. Штернберг (1861–1927). Птица считалась творцом шаманов, от птицы будто бы рождается истинный шаман. Согласно финской мифологии, шаманы сыновья небесного бога — орла. По свидетельству В. И. Анучина, у угорских народов Западной Сибири существовало поверье, что орел был первым шаманом и научил человека шаманить.

По религиозным представлениям, бытовавшим у обских угров, душа нередко принимает образ птицы, ее может видеть только шаман, да и в загробный мир душа отправляется в облике птицы. По эвенкийской легенде, некий человек захотел жить на верхней земле. Отыскал он большую птицу, которая сказала ему: «Запаси на три года еды, одежды, воды, дров». Положил он все это на птицу, и поднялись они в воздух. Долго летели; наконец увидел он лестницу, ведущую в верхний мир, поднялся по ней, но прогнал его шаман из небесной обители: «Иди на свою землю». Сел опять человек на птицу и улетел обратно домой, где рассказал сородичам о полете в верхний мир. По представлениям эвенкийских шаманов, лишь шаман во время особых камланий мог попасть в верхний (или утренний) мир, где восходит солнце, где вечный день и богатая растительность. Обычным же людям туда проникнуть не удавалось. Особым почитанием пользовался ворон, ему приносили жертвы, он — один из главных персонажей шаманских ритуальных танцев.

Шаманское камлание ученые сравнивают с состоянием нервно-истерического припадка. Шаманами могли быть, как правило, люди впечатлительные, страдающие галлюцинациями, даже склонные к эпилепсии, но регулирующие благодаря специальной тренировке свое состояние. Шаманы нередко прибегали к помощи искусственных возбудителей, принимали различные наркотические средства, приводящие их в особое возбуждение, экстаз. Об этом имеются многочисленные свидетельства этнографов и путешественников.

Приведенные материалы о шаманском культе и религиозных представлениях у народов Севера находят много любопытных и часто прямых аналогий в эпической и религиозной традиции древней Индии, Ирана, Скифии. Вспомним об Аристее: принимаемый им облик ворона, состояние особой одержимости, в котором он совершал «путешествие» в далекие края, «полет» души, оставлявшей безжизненно лежащее тело, рассказы о «странствиях» души в недоступную страну Севера. Или об Абарисе — он «путешествовал» по воздуху, переправляясь через моря и горы, мог во время «странствий» изгонять болезни, делать предсказания и даже усмирять ветры и морские бури.

Выше приводились и некоторые предания из «Махабхараты»: о «полетах» божественных риши, о «путешествиях» почтенных мудрецов на птицах в различные страны света и особенно в северную обитель «блаженного» народа; к вершинам Меру «летал» на птице Гаруде муни Галава, осматривая знакомые и незнакомые страны, летал, «не чувствуя своего тела»; «парил» подобно ветру мудрец Нарада; «странствовал» по небу, как птица, йогин Шука.

 

Невкушающие, вкушающие (лишь) воздух, реющие в воздухе, как птицы,

Великие риши в лунные четверти посещают превосходную гору (Меру).

 

Танцующий Шива. Индийская живопись Кангра. XVIII в. н. э.

 

Пройти туда никто из смертных не может, об этом нельзя даже помыслить, но «слетаются» туда риши, и «в дни смены (четвертей) луны в этой горной округе слышатся звуки бубнов, барабанов, раковин, свирелей». С божественной помощью «отправились» на северный склон Меру, на побережье Молочного моря три великих риши и достигли Белого острова. Однако они не могли ничего увидеть, и голос с неба им сказал: «Вы, муни, туда, откуда вы все пришли, немедля уходите!»

Определенные черты шаманизма можно найти и в описании одного из главных индуистских богов — Шивы (именуемого также и Рудрой). Необычен облик этого «божества могучей силы и экстаза»: с распущенными спутанными волосами танцует он в небе, испуская страшные крики, подобно лунатику предводительствует он безумными, после танца впадает в экстаз, опьяняется священными напитками; он пребывает на вершине Меру и наводит ужас на всех, кто видит его. И сейчас в Индии с культом Шивы связаны экстатические танцы и опьяняющие напитки.

Показательно, что греческие писатели — участники похода Александра Македонского в Индию — называли этого индийского бога Дионисом, т. е. именем греческого бога виноделия (он же Вакх) и вакханалий. Греки рассказывали, что почитатели «Диониса» в Индии совершали вакхические обряды, танцевали, впадая в экстаз, играли на цимбалах, били в барабан и колокольчики. Следуя, очевидно, за индийской традицией, эллины, побывавшие в Индии, связывали Диониса-Шиву со священной горой Меру.

 

Часть шиваитского храма. XVI в. н. э. Ассам

 

Интереснейшие сведения о шаманских чертах в древнейших религиозных представлениях индийцев сохранила «Ригведа». В одном из ее гимнов поется о Длинноволосом («Кешине») и мудрецах-муни, одетых в бурые запачканные одеяния и опоясанных ветром, которые, находясь в экстазе, следуют за полетом ветра. «Возбужденные, мы поднимаемся на ветрах, как на наших конях, а вы, смертные, можете видеть лишь наши тела». Парит в воздухе, созерцая сверху все вокруг, Длинноволосый — верный друг богов во всех их начинаниях, поется в гимне. Двигается по следу апсар, гандхарвов и крылатых небесных зверей-птиц; бог Вайю разводит ему хмельной напиток, когда он вместе с богом Рудрой пьет из чаши опьяняющий сок; подобно Длинноволосому в исступлении парят в небе мудрецы-муни, и видят смертные лишь их тела, оставленные на земле.

«Буйные ветры понесли меня вверх — ведь я напился сомы; понесли меня вверх соки сомы, и пять народов показались мне пылинкой… одно мое крыло на небе, другое опустил я вниз — ведь я напился сомы! Я вознесся до облаков — ведь я напился сомы!» Этот текст «Ригведы» обычно рассматривается как хвастливый рассказ бога, захмелевшего от священной опьяняющей сомы. По мнению же известного филолога Д. Н. Овсянико-Куликовского (1853–1920), в гимне передается не опьянение бога, а состояние человека, который впал в экстаз, испив возбуждающей сомы. Очевидно, это экстатическое возбуждение жреца, познавшего таинства опьяняющего напитка. Напившись сомы, он «поднимается» к небу, «парит» в облике птицы и сверху как бы «взирает» на земные народы, кажущиеся ему соринкой в глазу.

 

«НАПИТОК БЕССМЕРТИЯ»

 

Ритуал сомы занимал большое место в религии древних ариев. Соме целиком посвящены одна из десяти книг «Ригведы» и некоторые гимны других книг. Слово «сома» — иранское «хаума» — образовано от глагола «су» («ху») — «выжимать, приготовлять сок». Сомой-хаумой называли растение и сок, который из него получали, а также их божество. Представление об этом священном растении и соответствующий ритуал восходят к общеарийскому периоду. «Ригведа» и «Авеста» дают схожие описания способа приготовления опьяняющего напитка — сомы: собранное растение мочили в воде, толкли пестом в ступе или выжимали из него сок специальными каменными давильными прессами. Сок процеживали сквозь цедилку и наполняли им сосуды, в которых он смешивался с водой, молоком, ячменными зернами, кислым молоком. Полученная смесь бродила, приобретая особый вкус и способность оказывать возбуждающее действие.

Соме приписывались особые чудодейственные свойства. Ее пили жрецы во время ритуальных церемоний и жертвоприношений, возливали в жертвенный огонь, приносили в жертву различным богам. Сома считалась напитком бессмертия («амритой») богов; «дарующей бессмертие» называлась и хаума. Древние индийцы и иранцы верили, что этот напиток давал богам необъятную силу и могущество; даже великий бог Индра, чтобы убить дракона Вритру, выпил священную сому. Человеку, выжимающему и возливающему сому, пьющему ее, сома будто бы дарила продление жизни, исцеление от болезней, приток энергии и жизненной силы. «О, сома-царь, продли нам сроки жизни, как солнце — весенние дни. Продли нам жизненный срок, о сома, чтобы мы жили» («Ригведа»). «Я призываю опьянение тобой, о золотистый хаума, — силу, победоносность, исцеление, энергию для тела, всестороннее знание» («Авеста»). «Отвращающим смерть», дарующим «долгую жизнь», «целительным» называют хауму священные тексты зороастрийцев.

В зороастризме, в ведийской религии и индуизме жертвоприношение хаумы-сомы — одна из основных частей священного ритуала, рассматриваемая как акт приобщения к богам, их бессмертию и вечной жизни. Такое значение ритуал сомы имел уже в общеарийский период. Много позднее, в развитых формах религий индийских и иранских народов, например в зороастризме, этот ритуал в значительной степени выступает лишь как обрядовый символ приобщения к божеству. Уже в древних ведийских и авестийских книгах опьянение сомой и хаумой как божественное, священнодейственное, вещее противопоставляется иным видам опьянения, которые в священных текстах порицаются. В одном из ведийских сочинений «Шатапатхе-Брахмане» говорится: «Сома — это процветание и свет, сура — несчастие и темнота» (сура — ведийское название обычного, «светского» хмельного напитка). Аналогичное утверждение встречается в «Авесте»: «все другие хмельные напитки» приводят к демону гнева и неистовства, «и только он, напиток хаумы», ведет к священной истине.

Древние черты культа сомы наиболее отчетливо выражены в Ведах. Сома — напиток и божество экстаза, это и само состояние экстаза, но возбуждение особого свойства, как бы приоткрывающее тайны божественной силы: «клокочет страсть и неистовство, о капля сомы». «Мы выпили сомы, мы стали бессмертными, мы достигли света, мы нашли богов», — поется в одном из гимнов «Ригведы». Яркими эпитетами награждали сому авторы гимнов, называли мудрым, вдохновляющим, поющим, упоительным, чарующим, владыкой мысли, лучшим открывателем просторов, наполняющим сердце, вождем поэтов.

 

Сцена ритуального опьянения. Кушанская эпоха. Музей в Матхуре

 

Культ сомы был тесно связан с магическим песнопением. Священные заклинания — мантры — произносили жрецы при приготовлении и возлиянии сомы; в состоянии экстаза пелись гимны о соме: «Как ездок погоняет коня, так и пение возбуждает сому». И вместе с тем сама сома, верили авторы священных текстов, рождает гимны, она — отец гимнов, владыка песни, опьяненный сомой подобен певцу: пребывая в экстазе, он одновременно и чародей, знающий силу божественных заклинаний.

 

Прозорливцы приветствовали Сому криками,

Певцы во главе жертвы,

Имея любимого перед глазами.

 

Авторы гимнов «Ригведы» считали, что сома подобно ветрам ввысь несет каждого, кто приобщается к ее таинствам, способна доставить верующего в бессмертную, нерушимую обитель богов, туда, где «светящиеся миры… где высшее место солнца… где пребывают радость и веселье».

Как ведийские жрецы при исполнении обряда сомы произносили заклинания-мантры, так и в «Авесте» говорится, что хаума является «защитой и опорой» мантры — священного магического слова; хаума дарует «всестороннее знание», проникновение в тайное.

С конца XVIII в. вплоть до настоящего времени ученые ведут жаркие споры о том, какое же растение «скрывается» под сомой (хаумой). Предлагались самые разные идентификации: вереск, разновидность горной руты, грибы, эфедра, молочай, конопля и т. д. Дело в том, что, когда ученые заинтересовались этим вопросом, у последователей индуизма и зороастризма для приготовления ритуального напитка употреблялись различные растения.

Попытки точно определить, какое же именно растение предки индоиранцев называли сомой, вряд ли смогут привести к бесспорной идентификации. На протяжении своей многовековой истории предки авестийских иранцев и индийских ариев расселялись по обширным территориям с различными географическими условиями, климатом, растительностью. Следуя своим культовым традициям, они изготовляли ритуальные напитки, находя пригодные для этого растения; в разных географических зонах ими являлись, очевидно, различные «плоды земли», дававшие необходимый культовый эффект. Еще в ранних индийских сочинениях зафиксировано положение, по которому разрешалось заменять традиционный вид «сомы» некоторыми другими растениями — травами, злаками, кустарниками. Но все они должны были обладать сходными свойствами, оказывать эйфорическое воздействие. Уже ранний комментатор «Ригведы» Саяна писал, что если невозможно добыть точно ту сому, о которой говорит священное писание, то следует взять «путику» — определенный вид вьющегося растения; если нет и ее, то темную траву «арджунани». Ритуальные тексты разрешают в качестве «заменителей» сомы применять зерна ячменя, некоторые сорта пахучих трав и т. д.

Современные зороастрийцы — парсы — для изготовления хаумы обычно употребляют эфедру. Еще в работах XIX в. было высказано предположение, что именно эфедра и являлась тем растением, которое предки ариев называли сомой.[16]