2020-06-10
858
Известно, что человек, носитель языка, воспринимает окружающую действительность и на основе своих впечатлений создаёт свою систему представлений о мире, свою картину мира. Термин «картина мира» был введён в науку на рубеже 19-20 веков Г. Герцелем и М. Планком, которые употребляли его по отношению к физической картине мира. В философии и лингвистике его стали употреблять В. фон Гумбольдт, К. Ясперс. Картина мира – это «…мировоззрение человека, создавшееся в результате его физического опыта и духовной деятельности».
Индивидуально-авторская картина мира – «субъективный образ объективной реальности», который сначала отражается в сознании автора, а затем вербализуется в художественном тексте. Картина мира в литературном произведении создаётся языковыми средствами и воплощается:
1) В отборе элементов содержания художественного произведения;
2) В отборе используемых языковых средств: определённых тематических групп языковых единиц, повышения или понижения частотности отдельных языковых групп, употребления индивидуально-авторских средств. Художественная картина мира вбирает концепты, присущие не только данному этносу, но и отдельному авторскому восприятию мира – индивидуальные концепты писателей, художников, режиссёров.
Творческое задание: прочитайте статью В. Набокова «Искусство перевода». Дайте краткую характеристику буквальному переводу в понимании В. Набокова
Переводчик – истинный «творец» в области «словесных превращений» - должен не только довольствоваться удачными интерпретациями, но и порой признавать свои «грехи». «Самое невинное зло», за которое, пожалуй, стоит немного поругать переводчика – «это ошибки, допущенные по незнанию или непониманию». Второй грех представляется более тяжким и наказуемым, ведь здесь присутствуют уже домыслы самого переводчика относительно того фрагмента текста, который он, в силу отсутствия усердия, не потрудился расшифровать, «не брезгуя – при этом – самым поверхностным значением слова». «Третье зло в цепи грехопадений настигает переводчика, когда он принимается полировать и приглаживать шедевр…». В противовес переводчикам-дилетантам видный деятель искусства слова, американский и русский писатель Владимир Набоков вырисовывает образ идеального, по его мнению, переводчика, которому подвластно «воссоздать шедевр иностранной литературы». Он глубоко убеждён, что «прежде всего он должен быть столь же талантлив, что и выбранный им автор, либо таланты их должны быть одной природы». Более того, «переводчик должен прекрасно знать оба народа, оба языка, все детали авторского стиля и метода, происхождение слов и словообразование, исторические аллюзии», а также «обладать способностью к мимикрии, действовать так, словно он и есть истинный автор…».
Набоков также признаётся, что при переводе на английский язык «нескольких русских поэтов, которые прежде были исковерканы плохими переводами или вовсе не переводились», «буквальный перевод в той или иной мере всегда бессмыслен», ведь в результате него получится не что иное, как «глупое, плоское и ничего не выражающее английское предложение». Он убеждает нас в том, что «связь между словами, несоответствие различных семантических рядов в различных языках предполагают еще одно правило, по которому три главных слова в строке образуют столь тесное единство, что оно рождает новый смысл, который ни одно из этих слов по отдельности или в другом сочетании не содержит». Набоков подчёркивает важность отхода от «буквализмов» в поэзии, поскольку к ним невероятно сложно подобрать рифму в иностранном языке. К тому же, не стоит забывать, что буквализмы зачастую не передают тот эмоциональный настрой, который отчётливо прослеживается в оригинале, являются более «поверхностными», «горбатыми и ухабистыми». Набоков убеждён, что именно из-за внедрения буквализмов, «таинственное преобразование смысла» порой становится невозможным.
