Ситуация постмодернизма в современной философии и культуре

СТРУКТУРАЛИЗМ, ПОСТСТРУКТУРАЛИЗМ И ПОСТМОДЕРНИЗМ В СОВРЕМЕННОЙ ФИЛОСОФИИ

Структурализм. Формирование и эволюция структуралистической методологии в гуманитарном знании.

 

Герменевтическая исследовательская методология порождает ряд важных проблем, не имеющих однозначных ответов. Главная из них – как в гуманитарных науках добиться объективной картины мира, которую дают естественные науки? Если вся культура – это текст, то что в нем искать? Ведь текст говорит что-то важное для конкретного, индивидуального человека. Как докопаться до источника текста? Искать его в биографии автора? Да, но так ли четко привязаны биография автора и содержание текста? Насколько верно текст описывает реалии прошлых эпох? Быть может, это искаженная реальность, квазиреальность? Далее – язык. Может ли он быть объективным показателем и трансформатором реалий прошлого?

В начале ХХ века выходит в свет работа швейцарского лингвиста Фердинанда де Соссюра «Курс общей лингвистики», положившая начало новой методологии исследования феноменов культуры (в частности, и языка), которая впоследствии была названа его критиками структурализмом. Основные идеи работы в данном направлении следующие:

1. Язык объявляется Соссюром как система, в которой следует различать элементы: собственно язык и речь. Язык – общее, речь – единичное, конкретное проявление языка, его вариации, система значений.

2. Как быть с вариациями? У любого знака есть две стороны: внешняя (то, как звучит слово), его акустический образ - означающее и вторая сторона – означаемое, подразумеваемое, то, что имеет в виду говорящий, собственно коллективное психическое содержание. Задача лингвистики как науки – изучать означаемое. Как это делать?

Можно говорить о двух волнах структурализма:

1. 20-30-е гг. ХХ века – русский структурализм.

2. 60-е годы ХХ века – собственно структурализм, или французский структурализм, в лице таких его представителей, как Леви-Стросс, Р.Барт, Ж.Лакан.

В начале 70-х годов наступает период критики структурализма, что привело к постструктурализму (Делёз, Фуко, Деррида и др.).

В 1928 году вышла работа русского исследователя Владимира Яковлевича Проппа «Морфология сказки», положившая начало структурному анализу текста. На богатом материале собранных Афанасьевым сказок Пропп обнаружил следующее: в них бросается в глаза кажущаяся пестрота их персонажей. Однако если отвлечься от сюжетной канвы, то можно создать некий функциональный каркас – каждый герой выполняет строго определенные функции. Во всех сказках можно обнаружить главного героя (х), с которым происходят некие события, у него есть помощник (у) (волк, Конек-Горбунок, Коровушка и т.д.). Есть злые персонажи – Кащей-бессмертный, Баба-Яга, Мачеха (Z), советник, который предостерегает, советует. Проанализировав более 100 сказок, Пропп обнаруживает, что всех персонажей не так уж много – 17. И далее, рассматривая их функциональные отношения, Пропп пришел к выводу: все сказки имеют одинаковую структуру. Главный герой нарушает общепринятые нормы поведения, устоявшийся порядок, запрет, после чего с ним происходят, как правило, 3 приключения. В итоге герой изменяется, он переходит в новое качество, резко меняется его жизнь. Пропп объясняет это тем, что у многих древних народов (у славян, в частности) существовал обычай – обряд инициации (посвящения), когда человека готовили к взрослой жизни и с этой целью устраивали для него различные испытания.

Важны следующие выводы, к которым пришел Пропп:

1. В текстах заложены объективные, не зависимые от человека автоматизмы или алгоритмы мышления, по которым он движется и освещает реальность.

2. Эти алгоритмы необходимо обнаружить, выявить, разбив на единицы мышления: анализ и синтез, поскольку они лежат не на поверхности.

3. В результате – вывод: существуют объективные структуры языка вне связи с субъектом (позже Леви-Стросс выразил это так: не люди думают мифами, а мифы думаются между собой).

Таким образом, если у Соссюра язык – единая структура действительности, то у Проппа – логическая структура – объективная реальность, существующая по своим законам и вне связи с субъектом.

В 50-е годы выходит работа Леви-Стросса «Структурная антропология», определившая новый этап в развитии структурализма – собственно структурализм (или, как его называют, французский структурализм). Леви-Стросс работает с мифами и в них обнаруживает несколько типов ситуаций. К примеру, в мифе об Эдипе описывается сложная ситуация, определяемая как парное родство (бинарная оппозиция); далее – как правило, при переводе имен мифических героев с греческого обнаруживается их некая физическая ущербность (хромоногость, уязвимость какой-то части тела…), т.е. зерно мифа – парнородство и недостача природы. На основе изучения богатого этнографического материала и мифологии Леви-Стросс приходит к выводу о том, что мифы – алгоритм освоения мира. Все культурные проявления – разные вариации проявления одной и той же структуры. Однако само понятие «структура» имеет различные языковые нюансы: структура – что-то жесткое, структура - много разных комбинаций, структура – это возможности, то, что может сложиться. Основная установка структурализма – есть некие объективные структуры, которые действуют и существуют вне связи с субъектом и которые проявляются в его структуральном воображении, в «ментальных структурах» («не люди думают мифами, а мифы думают между собой»).

 

Постструктурализм.

В начале 70-х годов наступает период критики структурализма, что привело к появлению постструктурализма. Основными представителями этого течения являются Р.Барт, Ж.Деррида, Ж.Делез, Ю.Кристева, В.Гваттари.

Основная установка постструктурализма – разрушить сложившееся в классическом структурализме представление о том, что структуры – необходимый и главный момент всякой упорядоченной действительности. Постструктуралисты указывают на тот факт, что внутри всякой структуры есть некие неструктуируемые элементы, более важные, нежели сама структура, поскольку, если они выйдут из-под контроля структуры, то они могут ее разрушить. Примером тому могут служить различные социальные потрясения: бунты, революции и прочее.

Таким образом, структуры меняются, что-то уходит, они могут проявлять себя бурно – это первое.

Второе – почему структура как способ обработки мира должна быть логичной? Как показывают события, структурные отношения можно отодвинуть, перешагнуть через них.

Третье – структурализм формулирует вариации, но они не сводимы одна к другой. Одна и та же внешне структуируемая форма может иметь разное содержание.

Критикуя классические установки, постструктуралисты строят иные концепции. Однако установка на то, что есть некие объективные структуры, которые действуют в нашей голове, остается и в этих концепциях.

В целом постструктурализм, в отличие от структурализма, опираясь на семиотическое истолкование реальности, центрирует внимание на «внутриструктурных параметрах, «изнанке» структуры. Их объединяет то, что как структурализм, так и поструктурализм проявляют интерес к проблемам языка и опираются на концепцию знака как единства означающего и означаемого.

Для постструктурализма реальность – это языковая реальность или текстуализированный мир. Указывая на такую особенность классической метафизики, как логоцентризм, стремление во всем найти порядок и смысл, отыскать первопричину, они обвиняют ее в навязывании этой доктрины миру, человеку, всему, на что направлена мысль человека, и в неспособности понять алогичную сущность мира, в наложении запрета на любые свободные интерпретации, в навязывании тексту его формы говорящим субъектом.

Согласно постструктурализму, текст всегда задан собственным комментарием, текст всегда есть своя собственная интерпретация и не может быть объектом интерпретации.

Постструктуралисты ввели в философский оборот ряд понятий, с помощью которых им удается противопоставлять свою философскую парадигму классической.

Так, понятие «ризома», переводимое как клубневидная система, корневище, они противопоставляют «корню» или «стержню», которые представляют метафизическое обозначение структурализма. Структура – это корень, стержень, в отличие от мочковатости, размытости ризомы. «Корень» или «стержень» одномерен в своем стремлении постичь глубину, в то время как «клубень», «луковица» содержат в себе скрытый стебель, который может развиваться куда угодно и каким угодно образом. Таким образом, ризома – семиотическое звено как клубень, в котором спрессованы разнообразные виды деятельности: лингвистической, жестикуляционной, познавательной. Логика корня (Делёз, Гваттари) – логика древовидных, жестко ориентированных структур, логика ризомы – логика неравновесной целостности, отличающейся неизбывной креативной подвижностью. Ризома не стабильна, она метастабильна.

И далее, согласно Делёзу, ризома – хаосмос – корешок (среда, обладающая безграничным, имманентным потенциалом смысловыражения) занял место мира корня, это среда, всегда готовая к космическому упорядочиванию.

В постструктуралистской концепции была высказана идея «смерти автора» - метафора, в которой раскрывается концепт о независимости существования текста от внешних взаимодействий.

Критикуя классическую философию за идею о том, что в ней результаты какой-либо деятельности всегда связаны с субъектом (индивидуальным или коллективным), с автором, постструктуралисты (Барт) делают вывод о том, что авторство следует понимать по-другому - не как предписание текста некой персоне с ее биографией, а как способ бытия текста этого автора. Так, Фуко указывает на то, что Гермеса Трисмегита не существовало в том смысле, как существовал, например, Бальзак, а то, что ряд текстов поставлены под одно и то же имя, говорит о том, что между ними установились отношения преемственности, гомогенности, взаимного разъяснения. Здесь текст существует независимо от автора, он не продуцируется на деятельность субъекта, автора или читателя, а является имманентной процессуальностью языка. Деррида высказывается еще жестче – в тексте реально имеет место не интерпретационная деятельность субъекта, а моменты истолкования мысли.

Мишель Фуко – структуры языка производят эффект мысли; Юлия Кристева – структуры языка обладают безличной продуктивностью.

Ролан Барт – чтение и письмо – это не правда человека, а правда языка; уже не «Я», а сам язык действует, перфолирует. «…высказывание … превосходно совершается само собой, так что нет нужды наполнять его личностным содержанием говорящих; «язык учит нас понимать человека, а не наоборот».

Ситуация постмодернизма в современной философии и культуре. 

Постмодернизм – явление, характерное в последние десятилетия для Запада, выразившееся в конструктивной критике принципов классического рационализма и традиционных ориентиров метафизического мышления. Наличие многочисленных любопытных концепций постмодернизма свидетельствует о возникновении новой культурной ситуации, однако постмодернизм не имеет четкого определения. Постмодернизм не является логическим понятием, определяющим реальною существующий объект.

В современной социально-философской литературе различают понятия «постмодерн» и «постмодернизм». Под «постмодерном» понимают то, что в рамках восточноевропейской традиции принято называть Новое время (с его рационализмом и сциентизмом). Модернизм – это экстремистское отрицание мира Модерна (его апофеоз – консервативная революция, фашизм, нацизм), а постмодернизм – это не-экстремистское отрицание все того же Модерна. Отождествлять в этом контексте Модерн с модернизмом и Постмодерн с постмодернизмом нельзя.

Под «постмодернизмом» понимают теоретическую рефлексию, теоретический уровень анализа этой культуры, приобретающий вид определенных концептуальных конструкций и философских теорий. Таким образом, если первоначально под постмодернизмом понималось одно из современных направлений в искусстве и философии, то в настоящее время имеется в виду в целом современная фаза развития западноевропейской культуры.

Введенный первоначально 30-е годы для обозначения течений в искусстве, пришедших на смену модернизму 10 – 20-х гг., термин постмодернизм был воскрешен в 60-е годы американским литературоведом И. Хассаном для описания некоторых новых веяний в американской литературе и художественной критике.

Термин «постмодернизм» возник в 30-е годы в контексте художественной критики, слово «постмодерн» впервые было употреблено Арнольд Тойнби для обозначения нового периода в развитии западной цивилизации в 1947 году.

Постмодерниз­м не является оформленной, систематизированной философской или научной школой, это, скорее, новое мировоззрение, мировосприятие и мирочувствование, проявляющееся как тенденция в литературе, искус­стве, науке, литературоведении, философии, социологии. Между тем эта духовная и интеллектуальная тенденция, с одной стороны, оказывает влияние на мас­совое сознание, а с другой – сама подпитывается сдвигами в мировоззре­нии широких народных масс. Утверждать, что на смену культуре модерна пришла культура постмодерна, нет оснований. Заявления о преодолении модерна оказались преждевремен­ными. Модернистское мировоззрение и по сей день четко проявляется в странах осуществляющих «догоняющее» развитие – транзитивных, развивающихся. Да и в США, Западной Европе не наблюдается абсолютного доминирования постмодерна. Поэтому можно говорить о том, что на смену безраздельному господству культуры модерна приходит эпоха их сосуществования, при котором происходит усиление постмодернистских тенденций, а общество, культура, мирочувствование людей становится все в большей степени постмодернистскими.

Возникновение и становление постмодернизма. Постмодерн как этап развития общества, как культурная «эпоха» свя­зан с разрушением непримиримого социального противостоя­ния, с падением идеологических, национальных, религиозных барьеров, с эпохой создания информационного общества и универсальных коммуникаций. Вместе с тем, для постмодерна характерна равнозначность всех сфер социальной жизнедеятельности (экономи­ки, политики, права, культуры и пр.); отсутствие центриро­ванности и иерархии внутри этих сфер, плюрализм, доминирование либерализма, отказ от евроцентризма.

В 1979 г. в книге французского философа Жан Франсуа Лиотара «Состояние постмодерн», многие черты постмодернизма впервые предстали в наиболее радикальном и рельефном виде. Книга вызвала оживленные споры и дискуссии, которые помогли постмодернизму получить окончательное признание, придали ему философское и глобальное измерение и сделали из него своеобразную сенсацию.

В 80-е годы постмодернизм распространяется по всему миру, достигает впечатляющего успеха и триумфа. Благодаря средствам массовой коммуникации он становится модой, неким фирменным знаком времени, своеобразным пропуском в круг избранных и посвященных. Вместе с тем, хотя постмодернизм и стал международным явлением, более всего он характерен для Западной Европе, поскольку именно здесь в наиболее четком виде имели место предшествующие ему три эпохи: Античность, Средневековье и Современность (Модерн). На других континентах эпоха Современности часто оказывается в размытом виде, а в истории США отсутствуют Античность и Средневековье.

Однако, далеко не все признают наличие постсовременности. В частности, немецкий философ Юрген Хабермас считает, что утверждения о возникновении некой постсовременности являются необоснованными. По его мне­нию, «современность – это незавершенный проект». Культура модерна дала положительные результаты, далеко не исчерпала себя и в ней есть чему продолжаться в будущем. Речь может идти лишь об исправлении допущенных ошибок и внесении поправок в первоначальный проект.

В XX веке разразились две мировые войны, чудовищные по масштабам бедствий, отмеченные варварским истреблением миллионов людей, сделавшие сомнительной саму мысль о гуманизме. Помимо этого человечество прошло через многие другие события и испытания, глубоко изменившие жизнь и мироощущение людей. Два из них заслуживают особого внимания, поскольку именно они во многом объясняют феномен постмодернизма.

Первое из них – экономический кризис 30-х годов. Это потрясение вызвало к жизни фашизм, который в свою очередь породил вторую мировую войну. В то же время кризис изменил характер капитализма и капиталистического производства. Реальная опасность социально-экономической и политической катастрофы заставила господствующий класс пойти на серьезные уступки и коррективы. Благодаря этому производство переставало быть производством ради производства, его непосредственной целью становились не только прибыль, но и потребление, в которое теперь включалось подавляющее большинство населения, раньше в нем не участвовавшее.

Новая ситуация объективно вела к снижению остроты прежних социальных конфликтов и противоречий. Она создавала вполне приемлемые для человека условия существования, которые распространялись на две трети общества. Более того, в Швеции предпринимается попытка построить общество «трех третей», то есть общество, в котором все имеют достойные условия существования, что составляет главную особенность так называемого «шведского социализма».

Второе важное событие – экологический кризис, явно обозначившийся в 60-е годы. Этот кризис обесценил великую идею преобразования и покорения природы. Почти достигнутая победа человека над природой оказалась на самом деле мнимой, пирровой, т.е. равносильной поражению. Этот кризис парализовал, убил прежний футуризм, устремленность в светлое будущее, ибо это будущее оказалось слишком пугающим. В равной мере экологический кризис обесценил открывшиеся возможности общества потребления. Он как бы отравил положительные и привлекательные стороны такого общества, создал ситуацию, похожую на пир во время чумы. Кризис все сделал хрупким и обреченным. Упомянутые и другие события и явления и вызвали пере­ход современности в постсовременность. Результатом осмысления происшедших изменений в обществе и культуре стал постмодернизм.

Опыт середины XX в. дал много нового яркого материала для критиков модернистского мировоззрения. Нацистская Германия показала всему миру один из крайних вариантов воплощения в жизнь модернистского проекта создания рационального общества: уничтожение психически больных людей и «неполноценных» рас, превращение уничтожения людей в фабричное производство. Сталинизм продемонстрировал миру другой вариант того же проекта: строительство «светлого будущего» с помощью массового террора, принудительного труда, воспитание народа с помощью тотального страха и т.д. Возникновение тоталитарных государств развеяло мифы о возможности реализации свободы и равенства, построения справедливого общества, подорвало веру в светлое будущее – футуризм.

США показали третий крайний вариант реализации модернистского мифа о науке как реальном средстве достижения светлого будущего: атомные бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки, стали первым аргументом в пользу предупреждения скептиков прошлого о том, что наука может привести не к светлому будущему, а к уничтожению или деградации человечества. Прогресс военной техники, назревание экологической катастрофы дали толчок к укреплению скептического отношения к возможностям науки улучшить человечество, к осознанию ее потенциальной опасности. Подъем национально-освободительного движения по всему миру, приведший к краху казавшихся несокрушимыми колониальных империй в 60-е годы, вызвал рост скептицизма относительно универ­сальности и превосходства западноевропейской культуры. Антигуманные использования плодов развитие науки и техники в условиях либеральной демократии развеяло миф о всесилии науки и возможностях человеческого разума.

Развитие сту­денческого и молодежного движения в западных странах в 1960-е годы, появление влия­тельной и массовой контркультуры, способствовали развитию сомнений относительно наличия единой ценностной системы всего общества. Возникновение многообразных субкультур, прежде всего молодежных, подорвало уверенность в единстве культуры, в линейном характере ее развития. Культурный мультиплюрализм стал своеобразной реакцией на идеологическую и культурную монолитность (монологизм) индустриального общества.

Философский постмодернизм существенным образом изменил лицо философии ХХ века, которой все в большей мере присущи следующие особенности.

1. Отказ от узкого, преимущественно рационалистического способа философствования, критика разума.

2. Переход к более плюралистическому, толерантному философствованию. Признание того, что истина не может быть одномерной и однозначной. Переход к принципу диалога, встречи, «вопрошания и ответов».

3. Отказ от евроцетризма, использование в философии творческой интуиции, вчувствования, эзотерического знания.

4. Возникновение целого ряда новых проблем, проблемного поля (наука, техника, диалог, бессознательное, экзистенция, порядок из хаоса, культура как текст, мир повседневности, дискурс, открытые системы, нелинейное развитие, глобальный эволюционизм, глобальное моделирование и др.).

5. Понимание того, что знание и понимание – не одно и то же, возникновение герменевтики и феноменологии, а на их основе целого ряда научных дисциплин (эвристики, понимающая психология и социология и др.).

6. Освобождение философии от идеологического пресса и догматизма.

7. Философия и ее понятийный аппарат оказались подвержены влиянию естественнонаучных и технических дисциплин: естествознания, математического анализа, системного подхода, синергетики. Произошло «онаучивание» философии.

8. Философия и ее понятийный аппарат оказались подвержены влиянию гуманитарных наук, гуманитарного знания, что отразилось на ее категориальном аппарате, особенное явственно это видно в постмодернизме. Произошла «гуманизация» и «гуманитаризация» философского знания.

9. Философия отходит от вульгарного, примитивного, догматизированного материализма. Материя предстает как живая самоорганизующаяся открытая система, способная к творчеству нового («порядок из хаоса»). Универсум предстает как некое единство материального и идеального, граница между которыми становится все более зыбкой и проницаемой. Становится возможным интеграция естественнонаучного и гуманитарного знания.

10. Философия ХХ века формирует новый тип рациональности, новый стиль мышление, идущей на смену «картезианскому» разуму, ложившемуся в ХVII-ХVIII вв. в эпоху Просвещения. «Герменевтический» (интерпретирующий) разум и «синергетический» (способный схватить единичное, уникальное, спонтанное, нелинейно развивающееся) разум – две ипостаси нарождающегося нового типа рациональности.

11. Философия обладает эвристической силой: она открывает новые проблемные области (философия жизни, культуры, техники, новое звучание приобретают онтология, эпистемология, герменевтика, феноменология)

12. Происходит отказ от понимания линейного развития, на место прогресса приходит понимание развития как коэволюции (сопряжения).

13. «Жесткий» рационализм уступает место синтезу научного и мистического знания, использованию также иррациональных методов познания. Приходит понимание, что наука – не единственное средство постижения реальности, что определенное знание о мире содержится и в мистических учениях Востока, религиозных и мифологических системах. Это дает возможность синтезировать рационалистическую философию Запада и мистическую философию Востока.

Задачи для самостоятельной работы по учебным вопросам:

1. Познакомьтесь с отрывками из книги «Логика смысла» известного французского постмодерниста Жиля Делёза.

«Смысл – это несуществующая сущность. Становление не терпит никакого разделения или различения на до и после, на прошлое и будущее. Сущность становления – движение, растягивание в двух смыслах-направлениях сразу. Здравый смысл утверждает, что у всех вещей есть чётко определённый смысл; но суть парадокса состоит в утверждении двух смыслов одновременно.

Парадокс чистого становления с его способностью ускользать от настоящего – это парадокс бесконечного тождества: бесконечного тождества обоих смыслов сразу – будущего и прошлого, дня до и дня после, большего и меньшего, избытка и недостатка, активного и пассивного, причины и эффекта. Неограниченное становление становится идеальным и бестелесным событием.

Чистое становление, беспредельность – вот материя симулякра, поскольку он избегает воздействия Идеи и ставит под удар как модели, так и копии, одновременно.

Событие и есть смысл как таковой.

События – подобно кристаллам – становятся и растут только от границ или на границах».

Дайте ответы на вопросы.

1. Что такое симулякр в объяснении Делёза?

2. В каких условиях возникает симулякр?

3. Что является причиной распространения многочисленных симулякров в культуре ХХ в.?

4. Каковы последствия (положительные и негативные) распространения

симулякров в культуре?

2. Прочтите отрывок из произведения Александра Зиновьева «Запад. Феномен западнизма»:

«Западнизм рационализировал человека. Он исключил из его «внутреннего мира» все излишнее, всякий психологический хлам, идейную запутанность, склонность к избыточной рефлексии, чрезмерную опосредованность между идеей и делом. Зато западнизм сделал человека для построения человеческих объединений огромного масштаба и с высоким уровнем социальной организации. Западоид есть высший уровень эволюции человека. Это искусственно выведенное существо, а не результат чисто биологической эволюции. О нем с полным правом можно сказать, что это сверхчеловек… Сверхчеловек – это не то всесторонне развитое и совершенное во всех отношениях существо, о котором говорили мечтатели прошлого, а именно реальный западоид, то есть внутренне упрощенное, рационализированное существо, обладающее средними умственными способностями и контролируемой эмоциональностью, ведущее упорядоченный образ жизни, заботящееся о своем здоровье и комфорте, добросовестно и хорошо работающее, практичное, расчетливое, смолоду думающее об обеспеченной старости, идеологически стандартизированное, но считающее себя при этом существом высшего порядка по отношению к прочему (незападному) человечеству».

Дайте ответы на вопросы.

1. Совпадает ли мнение А. Зиновьева о «Сверхчеловеке» с мнением Ф. Ницше? Поясните свой ответ.

2. Спровоцировало ли на ваш взгляд появление такого «Сверхчеловека» явление постмодернизма?

3. Прочтите притчу, написанную Джоном Фаулзом:

Жил однажды на свете принц, который верил во все, кроме трех вещей, в которые он не верил. Он не верил в принцесс, он не верил в острова, и он не верил в Бога. Отец принца, король, сказал ему, что таких вещей на свете не существует. Так, во владениях отца не было ни принцесс, ни островов и никаких признаков Бога; и принц верил своему отцу. Но вот однажды принц сбежал из дворца и оказался в другой стране. И в этой стране он с любого места побережья мог видеть острова, а на этих островах странные, вызывающие волнение в крови, существа, называть которые у него не хватило духу. В то время, как он был занят поисками лодки, к нему подошел человек в вечернем наряде.

- Это настоящие острова? - спросил юный принц.
- Разумеется, это настоящие острова, - ответил ему человек в вечернем платье.
- А эти странные волнующие существа? - Это самые настоящие, самые подлинные принцессы.
- Тогда Бог тоже должен существовать! - воскликнул принц.
- Я и есть Бог, - ответил ему человек в вечернем наряде и поклонился. Юный принц изо всех сил поспешил к себе домой.
- Итак, ты вернулся, - приветствовал его король-отец.
- И я видел острова, видел принцесс и я видел Бога, - заметил ему принц с упреком. Король отвечал непреклонно:
- На самом деле не существует ни островов, ни принцесс, ни Бога.
- Но я видел их!
- Скажи мне, во что был одет Бог?
- Он был в вечернем наряде.
- Были ли закатаны рукава его пиджака? Принц вспомнил, что рукава были закатаны. Король улыбнулся.
- Это обычная одежда мага, тебя обманули. Тогда принц вернулся в другую страну, пошел на тот же берег и снова встретил человека в вечернем наряде. - Король, мой отец, рассказал мне, кто вы такой, - заявил ему принц с возмущением.
- Прошлый раз вы обманули меня, но на этот раз этого не пройдет. Теперь я знаю, что это ненастоящие острова и ненастоящие принцессы, потому что вы сами - всего лишь маг. Человек на берегу улыбнулся в ответ:
- Ты сам обманут, мальчик мой. В королевстве твоего отца множество островов и принцесс. Но отец подчинил тебя своим чарам, и ты не можешь увидеть их. В раздумье принц вернулся к себе домой. Увидев отца, он взглянул ему прямо в глаза.
- Отец, правда, что ты не настоящий король, а всего лишь маг?
- Да сын мой, я всего лишь маг.
- Значит, человек на берегу был Богом?
- Человек на берегу - другой маг.
- Я должен знать истину, истину, которая лежит за магией!
- За магией нет никакой истины, - заявил король. Принцу стало очень грустно. Он сказал «Я убью себя». С помощью магии король вызвал смерть. Смерть стала в дверях и знаками подзывала к себе принца. Принц содрогнулся. Он вспомнил о прекрасных, но ненастоящих принцессах и о ненастоящих, но прекрасных островах.
- Что же делать, - сказал он. Я смогу выдержать это. - Вот, сын мой, - сказал король, - вот и ты начинаешь становиться магом.
  Можно ли связать этот текст с постмодернистской философией и почему?

4. Какие постмодернистские идеи заключены в следующих изображениях:

Это интересно:

Даже правдивый человек – фальсификатор, ибо под волей к истине он скрывает подлинный мотив – сумрачную страсть осуждать жизнь.

Жиль Делез

Радикальнейший отрыв прошлого от настоящего есть факт, который суммарно характеризует наше время. Неожиданно мы ощутили себя еще более одинокими на нашей земле; мертвые умерли не в шутку, а всерьез и окончательно, и больше они ничем не могут помочь нам. Улетучились последние остатки духа преемственности, традиции. Модели, нормы и правила нам больше не служат. Мы принуждены решать свои проблемы без активной помощи прошлого, в абсолютном актуализме, будь то проблемы искусства, науки или политики. Европеец остался одиноким, рядом с ним нет тех, кто «ушел в реку» истории; подобно Петеру Шлемилю, европеец потерял собственную тень. Это именно то, что случается, когда наступает полдень.

Хосе Ортега-и-Гассет

Телевизор приучил нас, что террорист – это человек, который взрывает бомбу в месте большого скопления народа. Юридически говоря, это неправда. Терроризм – это воздействие на органы власти или на население путем внушения им чувства беззащитности перед угрозой. Чувство страха. Собственно, страх – это и есть синоним терроризма. Не будет СМИ, которые каждые пять минут во всех подробностях смакуют детали терактов – не будет и терроризма. Он просто перестанет иметь смысл.

Илья Бушмин

Только постмодерн способен адекватно выразить идею духовного Сопротивления, не профанируя её. Мы верим, что постмодерн станет духовным и эстетическим прорывом за пределы глобалистской «матрицы» манипуляции массовым сознанием. Основной задачей постмодерна сегодня становится расширение «дозволенных» границ дискурса. Отсюда – и парадокс постмодерна: он продолжает оставаться «не ко двору» при любых «режимах».

Владимир Семенко

Настанет время, когда человек устанет от норм права, от знаков и символов морали, окружающих его повсюду. Он придет к нотариусу, адвокату, судье с единственным вопросом - можно секунду я побуду один, чтобы никто не нарушил моего покоя?

Жак Деррида

Но основа индустрии новостей - прежде всего торговля новостями, лучше всего драматическими. Не то чтобы средства массовой информации не желали горнить военную музыку - просто они ближе не к горну, а к шарманке, которая исполняет то, что записано на фонетический валик. Так что в нынешние времена любому, кто затевает войну, обеспечена пятая колонна в лице собственной печати».

Умберто Эко

Я не знаю, как моё Я предстаёт для Другого постольку, поскольку я как Я существует лишь для Другого. И именно эта неопределенность определяет предмет.

Славой Жижек