Явление: Больничная палата 2 страница

 

КОМБРИГ (крайнему солдату): Командира ремроты ко мне.

 

 

ГЕНЕРАЛ:                Ну, как настроение, ребята, в бой готовы?

 

Солдаты, предчувствуя конец смотра, повеселели.

 

СОЛДАТ:                  Мы-то готовы, хоть сейчас. На жаре стоять надоело.

 

Стоящий солдат напротив, весело.

 

ГЕНЕРАЛ:                 Как с питанием? Жалобы есть?

 

СОЛДАТЫ (хором): Никак нет!

 

Командование армии «не забывало» бригалу. Кое - что менялось, появлялись: новое вооружение, овощи и фрукты на столах, но ненадолго. Все знали,

что обычно в столовой их ждёт каша или картошка с салом,  кисель с мухами

и горячий суп.

 

ГЕНЕРАЛ (удовлетворённо): Хорошая рота. Спасибо за службу!

                                   

                                    Родина вас не забудет. О вас помнят.

Советское Правительство утвердило льготы для воинов-интернационалистов.

В мирные дни нашей страны вы показываете чудеса героизма, теряете своих товарищей. После боевой операции командование по заслугам оценит вас.

Вы будете представлены к правительственным наградам.

 

(К командиру).               Сколько в вашей роте награждено в этом году?

 

ПОЗНЯКОВ:             Кто посмертно – те все.

Кто с тяжёлыми ранениями – к ордену.

Всего в этом году: орденами – 18, медалями – 19.

 

ГЕНЕРАЛ:                 Ну, а вы, ваш замполит роты? Где остальные офицеры?

 

ПОЗНЯКОВ:             Мне с замполитом ещё рано иметь награды, офицеров больше налицо нет. Лейтенант Иванов тяжело ранен, представлен к ордену, потерял глаз, в Союзе. Старший лейтенант Гвоздёв легко ранен, болеет желтухой, сейчас в Союзе, представлен к медали «За боевые заслуги». Лейтенант Беспалов контужен, в госпитале после подрыва на мине, достоин представления к награде. Прапорщик Семёнов в госпитале, тиф, достоин поощрения.

 

ГЕНЕРАЛ:                Да-а, не смешно, Логов! А как в остальных ротах бригады?

 

Отходят от солдат в сторону.

 

КОМБРИГ:                Где хуже, есть лучше. По 3-4 офицера, прапорщика.

 

ГЕНЕРАЛ:                 Буду докладывать. Необходимо доукомплектование подразделений.

 

КОМБРИГ:                Прошлое пополнение в мае мы учили 2,5 месяца.

К операции не успеем. Они приходят к нам, выстрелив по 2-3 раза из автомата, это пушечное мясо, неизбежные потери. Их готовят 3 месяца. Чему только

их там учат? Этих учителей бы сюда, к нам на денёк, хотя бы на одно сопровождение колонны.

 

ГЕНЕРАЛ:                    Ну, а кто это сделает, кроме вас, кто знает, чему надо учить? Я об этом уже докладывал. Меры принимаются.

 

Подходит Позняков, на ходу поправляет портупею, ставшую непривычной.

 

ПОЗНЯКОВ:            Товарищ генерал, одна просьба. Замените нам автоматы. Стволы износились: в среднем солдаты выстреливают за один день сопровождения по половине цинка, около 500 патронов, на сегодня технический износ состовляет по 10000 патронов в среднем на каждый автомат. Также обстоит и с пулемётами на БТР. На складе вооружения стволов

на замену нет.

 

Логов хмурится в ожидании реакции генерала.

 

ГЕНЕРАЛ:                Хорошо. Об этом я позабочусь. Ну, а вам с офицерами надо подумать о потерях. Главнее жизни и смерти ничего нет. Иначе и людей положишь, и задачу не выполнишь. Иди, командир, людей не забудь переодеть во всё лучшее. Нечего жалеть обмундирование. Знаю вас: на смотр в новом,          а на операцию идёте, в чём мать родила, в кедах и тапочках.

 

На плацу, со стороны подразделений,  слышны произносимые офицерами строевые команды. Солдаты уходят. К комбригу строевым шагом подходит Катин и докладывает.

 

КАТИН:                    Товарищ гвардии подполковник! Исполняющий обянности командира ремроты старший лейтенант Катин по вашему приказанию прибыл.

 

ГЕНЕРАЛ (стоявший поодаль): Ремонтник? Ну, вы что, не можете организовать восстановление боевой техники? Запчасти есть? У вас же других задач нет, крути гайки и крути.

 

КАТИН:                    Товарищ генерал! Рота специалистами обеспечена на одну треть.  Ремонтируют технику и вооружение  по 10 - 14 часов в сутки,

от жары на ладонях ремонтников волдыри. Электрооборудование в ремонтных машинах большей частью изношено и перебито пулями, к нему запчастей нет.

 

ГЕНЕРАЛ:                Что за офицер?

 

КОМБРИГ:               В настоящий момент он исполняет обязанности командира ремроты. Скоро прибудут два офицера для доукомплектования штатного расписания. Ходит с колоннами. Вчера участвовал в проведении второй дополнительной автомобильной колонны бригады с боеприпасами, продовольствием и ГСМ.

 

ГЕНЕРАЛ:                Да, верно, вчера в автобатальоне из Шинданта душманы сожгли четыре «КАМАЗа» на Кокаране, возле мечети. А у вас сгорел БТР. Люди целы?

 

КОМБРИГ:               Мы потеряли ранеными солдата и прапорщика.

В автобате убитых – 2 и ранено – 3.

 

ГЕНЕРАЛ (Катину): Ну, а Вы?

 

КАТИН:                    Мы успели проехать до обстрела колонны душманами.

 

ГЕНЕРАЛ:                Там сумел, а здесь не сумел? Два бэтээра этой роты должны быть готовы к утру.

 

КАТИН:                      Есть. Но они, не очищены от крови…

 

КОМБРИГ:                Катин! Передать майору Володину: это приказ ему

от меня, а тебе завтра быть в колонне. Сегодня Вам лично поставит задачу мой Заместитель по  вооружению.

 

Город Кандагар. За «Черной площадью», в сопровождении колонны, БТР-60 ПБ  был подбит из РПГ и сгорел. 1984 год.

ЯВЛЕНИЕ 4

 

Утро. Пять часов. Солнце уже встало. Пять офицеров собираются возле палатки на сопровождение колонны. Один разбирает и осматривает автомат.

Ковалёв умывается из трёх литровой банки, пальцем чистит зубы.

Кто-то бреется без зеркала опасной бритвой. Другой сидит, чешет живот.

На груди блестит офицерский номерок на тонкой верёвке. Все без знаков различий. Катин стоит, рассуждает. Кто-то ходит в трусах туда-сюда,

в руках штаны, ища свои ботинки, рассматривает у всех обувь.

 

КАТИН:                    Серёга! Ты ночью от своих земляков пришёл босиком…

 

Кто этот генерал  по должности?

 

ПОЗНЯКОВ:             Да Бог его знает, хоть бы погоны генеральские прицепил. Одет в эксперименталку, нам такое обмундирование не светит.

 

ЖИВАНОВ:              Ты ещё много узнаешь. Здесь тоже разных «героев» хватает. Убедишься, если что у них просишь, так обязательно «бакшиш» надо, подарок – в порядке вещей. Вот вчера два сопровождающих офицера без знаков различий были с генералом. На лице озабоченность. Их страшно волнует,                как у нас дела. И как бы это без них мы вообще жили? Наверное, потом там,

в Кабуле, расскажут штабным бабам такое, что те будут писать кипятком…

И отказа героям не будет…

Ну, разве такому молодцу можно не отдаться…

 

Подходит Катин.

 

КАТИН:                    Ну, что, дед?

 

ЖИВАНОВ:             Погоди, Шура, попьём чаю, ты же знаешь, что пока эти колонны соберутся, потом их штабные проинструктируют о том, чего надо

и не надо…

 

Достаёт из кармана три сухаря.

 

Подходит солдат с чайником и кружками, ставит на землю.

 

ПОЗНЯКОВ:            Витя, расскажи лучше, как наш Логинов слушал указания. Это мой комиссар – Витя Девятериков, второй раз в Афгане. Из тех, кто входил в 1979. Ну, изобрази, Виталя.

 

Все молча берут кружки с чаем и ставят рядом с собой, одеваются.

 

 

ДЕВЯТЕРИКОВ (изображает): Комбриг молодец, стоит сзади и на лице,  

как Кутузов на военном совете в Филях – ничего не берёт в голову.

Глаза прикрыты: то ли от солнца, то ли от того, что устал, всё, что говорят каждый раз. Их потом на операции никого рядом не будет.

 

ЖИВАНОВ:             Зато после всего…  как вороны слетятся: то вы не так сделали, это не по боевому уставу, а если где-то хорошо, то оказывается,

что там были все, и все чем-то руководили, чуть ли не вместе ехали…

Награды всегда кому есть получать…

 

КОВАЛЁВ:               Вас послушать, так как у Высоцкого: «Там все места порасхватали, надеяться осталось на авось».

 

КАТИН:                    Ну, вчера и нажарились на плацу. У меня был тепловой удар, пришлось уколоть поромидол.

 

ЖИВАНОВ:              Теперь задача отряда. Володя, идём вначале к повороту, расставляем БТРы через каждые 7-10 машин. Ты, Головной, идёшь медленно, по обочине ни в коем случае. Пулемёты заряжены, готовы открыть огонь

в любую минуту. Наблюдатели только высовывают головы или автоматы, заряженные трассерами. И так до въезда в город. Там ждём.

Бой за улицы может быть от двух до шести часов. Это как наши уважаемые «друзья-духи» настроены.

                                   Миша Позняков по рации скажет, когда ехать.

По Кандагару идём на предельной скорости. Помни, всё, что впереди

на дороге, должно с неё уйти – это твоя задача: пулемётом или корпусом БТРа.

                                  Два дня назад поставили, с …, автобус специально поперёк. Я его в лепёшку. Хотели колонну расстрелять перед поворотом

на площадь с пушками.

 

СОЛДАТ:                  Товарищ капитан, рота к выезду готова. Оружие заряжено. Личный состав на месте. Связь с Центром боевого управления бригады проверена.

 

Все уходят.

 

ЖИВАНОВ:              Когда уже вы научитесь обращаться с оружием, студенты.

 

Берёт из рук 1-го офицера АКС, что-то отгибает, щёлкает и перезаряжает его ребром ладони, и как бы, удивляясь, объясняет, как устранить тугой ход переводчика огня АК.

 

Понял?

 

1-ый ОФИЦЕР:        Сейчас попробую.

 

Берёт в руки и разряжает свой АКС, снова подсоединяет к нему магазин, затем бьёт ладонью в затворную рукоятку, перезаряжает, морщится от боли.

 

                                   Да, б…, кто это придумал?

 

ЖИЛИН:                   Духи, они воюют с шести лет, и нам есть, чему у них поучиться… Мы меняемся, а они остаются, и всех видят, кто есть кто…

Это они очень хорошо себе представляют…

 

 

 

Примерно, это было так, «местный житель» изготовился для стрельбы.

 

ЯВЛЕНИЕ 5

 

Восемь офицеров стоят в кругу, вдали видна пустыня, горы. Столб со щитом. На щите надпись: «Выезд на обочину – смерть!» мимо них проходят в разных направлениях солдаты, деловито, не обращая внимания, автоматы небрежно держат у бедра, руки придерживают оружие. Офицеры по очереди пьют воду

из фляги, передавая по кругу. Офицеры колонны стоят в панамах и в ремнях

с сумками для магазинов на боку, кое у кого автоматы на плечах.

Одеты по-разному. Все без портупей.

 

КОВАЛЁВ:               Что слышно? «Связь»?

 

1-ый ЛЕЙТЕНАНТ:   Бой на «Чёрной площади». «Вертушки» работают

в городе.

 

КОВАЛЁВ:               Артиллерия отработала?

 

1-ый л-т:                    Больше часа били в развалинах, только пехота вперёд, духи из «безоткатных и стрелкового» мочат вовсю.

 

КОВАЛЁВ:               Раненые есть?

 

1-ый л-т:                    Ещё полчаса назад один лёгкий у Познякова, а сейчас, наверное, кому-то уже п…ц прилетел.

 

1-ый ОФИЦЕР колонны: От своих  тоже, наверное, бывает..?

                       

ЖИВАНОВ:              Бывает… «Вертушки» работают, а по ним духи, попробуй точно попади из неё, когда она идёт на высоте 50-100 метров

и лавирует от огня. Когда они заходят, ищи укрытие надёжнее…

 

2-ой ОФИЦЕР колонны: Есть надежда, что пройдём без огня?

 

ЖИВАНОВ:              А где гарантия, что сапёры в этой кутерьме всё заметят? После очередной «проводки» колонн и «сопровождения», 2-3 дня все улицы под контролем у духов. Попробуй, найди, где в этот раз мины и фугасы закопали?

 

3-ий ЛЕЙТЕНАНТ:  Главное, скорость и дистанция; они ждут, когда машины соберутся до кучи в любом месте города, вот тогда мало не покажется…

 

3-ий ОФИЦЕР колонны: Так каждый раз?

 

ЖИВАНОВ:              Бывает, вообще без стрельбы, здесь не угадаешь.

КАТИН:                     Беспалов долгое время стоял на «Чёрной площади», позывной «Робот 1» при нём мало стреляли, изучил духовскую «кухню».

А сейчас там другой офицер, пока приспособится…

Но если бы только одна «Чёрная», там дальше ещё более «прекрасные» места: отметка 1007, Кокаран и Нагаханский поворот, вот где «свадьбу» могут устроить.

 

КОВАЛЁВ:                     А это что за офицер к нам идёт?

 

ЖИВАНОВ:              Это, наверное, из офицеров штаба, а может «особист». Послали проверять готовность к выходу, проехаться до городка ООН перед самым Кандагаром…

Там наши армейские советники стоят, а также из КГБ, МВД и прочий люд…

щас всё услышим…

 

ЛЕЙТЕНАНТ:          Ну, тогда посади его в «КАМАЗ», в нём всё видно, как в телевизоре, кому надо и кому не надо. Смотри в фуражке, автомат и два магазина, хорош гусь…

 

Подходит офицер одетый строго по форме, в фуражке, в звании майора, ждёт, когда ему все представятся, поправляет портупею.

 

ЖИВАНОВ (тихо всем): Никак новый комбат у наших соседей. Ну, пусть проедет быстро поймёт, что к чему.

                              

ОФИЦЕР колонны:  Начальник колонны капитан Весёлов.

 

МАЙОР:                    Новый командир «пустынного» мотострелкового батальона майор Козлов.

 

ОФИЦЕР колонны:  Прошу в мой «КАМАЗ», идёт головным.

 

МАЙОР:                    А вы откуда?

 

ОФИЦЕР колонны:   Автобат из Шинданта, обычно ходим на Север. В этот раз «подфартило» к вам на юг. Идём пустыми домой.

 

МАЙОР:                    А что, там у вас спокойнее?

 

ОФИЦЕР колонны:  Там другие трудности, но здесь третий раз еду и всё             не везёт: то подожгут, то на подрывах 3-4 машины теряем.

 

КАТИН:                    Вам приходилось участвовать в прохождении боевой техники на парадах в Союзе?

 

МАЙОР:                    Бывало, не в Москве, но в столице союзной Республики Армении, в Ереване.

 

ЛЕЙТЕНАНТ:          Щас, «духи» у нас примут парад на «Черной площади»!

Если «хреново» пройдём, им не понравится, поставят оценку «два» из пары гранатомётов. А если им понравится прохождение, может, и пропустят.

А может, после подрывов, КАМАЗы сразу пойдут в «ремфонд» «духам»,

они «моментом» всё поснимают с подбитых машин после нашего ухода.                           

 

МАЙОР:                   Ну, а вы подбитую технику ремонтируете?

 

ОФИЦЕР колонны:  Какой там после этого ремонт, если сгорит – одна рама с мостами и короб от кабины, а подрыв, так это уже запчасти на колёсах.

 

КАТИН:                     Ремонтировать можно после подрывов. Из трёх единиц техники, обычно, одна получается…

 

МАЙОР:                    А вы Катин? Вот мне вас и нужно. Сколько и чего неисправно в моём «хозяйстве» в пустыне, в курсе?

 

КАТИН:                    Я неделю назад вернулся оттуда. Из 23 БТРов меньше половины на ходу. 3 пушки в вашей приданой артиллерийской батарее требуют ремонта, текут откатники, много стреляют. Стрелковое почти всё требует замены: изношены стволы. 4 танка с повреждениями, простреленные корпуса

и башни, у 2-ух надо менять гусеницы, всё в трещинах от подрывов.

О снабжении скажу отдельно, без свидетелей.

 

ЖИВАНОВ:                   Да-с, картинка. О чём в штабах в Союзе думают, ведь докладывают.

 

2-ой л-т:                     Так они живут по-мирному в Союзе: если что-то неисправно, из боевого бокса перетащат в ПТО, а здесь снимай

с боевой позиции, оголяй роту.

 

КОВАЛЁВ:               Кажется, дали команду.

 

СОЛДАТ:                  Товарищ старший лейтенант, команда «Вперёд!»

(подходит с докладом)

 

КОВАЛЁВ:                По машинам! Заводи!

(кричит)

 

Все разбегаются по машинам.

 

ЯВЛЕНИЕ 6

 

Открытая палатка. Ковалёв, неодетый по пояс, сидит на кровати, расстелив

на табуретке перед собой карту, на другой табуретке стоит трёхлитровая банка

с водой…

Входит Катин и Позняков, обутые в тапочки и кроссовки, на груди висят офицерские номерки – жетоны.

 

КАТИН:                    Привет, Владимир!

 

КОВАЛЁВ:               Шура! Слышать тебя столь же радостно, как и видеть. Миша! Привет!

 

КАТИН:                    Чем занимаешься?

 

Подходит и садится напротив.

                                    

                                    Ну и жара, Пить хочется жуть, с утра литра по три уже хлебанули.

 

Катин и Позняков по очереди пьют воду и закуривают вместе.

 

КОВАЛЁВ:               Завтра опять идём на сопровождение. Глаза болят от карты. Не могу взять в толк, почему в тот раз нас пропустили?

 

КАТИН:                     Это надо спасибо сказать ребятам Миши. Они поработали на славу.

 

КОВАЛЁВ:               Миша, как вы там справляетесь?

 

ПОЗНЯКОВ:             Как обычно, «заваруха» началась на «Чёрной площади». Вначале по домам и развалинам часа два вокруг «бухали» артиллерией, потом вертушки «духов» «капельками» - «пятисотками» угостили. Танки старшего лейтенанта Гайдулина выходили на свои места

на предельной скорости и с ходу вели огонь.

                                   Моя пехота шла, как всегда, вдоль стен, ну а потом

я пошёл на хитрость. БТРы выскочили из-за крайних домов на полкорпуса вперёд и, поливая развалины из пулемётов, дали возможность пехоте пробежать на свои позиции и спрятаться в укрытие.

                                   А там духи «растяжки» поставили, пришлось закидывать гранатами. Слава Богу, никого не зацепило. Попросил «вертушки» ударить из «эрэсов», повторили заход…

                                   Духи оставили развалины. А потом, в течение того времени пока вы проезжали, мы им просто не давали поднять головы.

Вот только опять эта чёртова яма за площадью с сюрпризом была.

Каждый раз одно и то же…                                

КОВАЛЁВ:               Да-а, сапёрам не сахар с вами работать.

 

ПОЗНЯКОВ:             Если бы только сапёрам… Им вначале работать приходится, но я вперёд пехоты их не пускаю. Вот, моим мальчикам тяжелее

всех танкистов, артиллеристов, лётчиков вместе взятых, особенно, когда надо выходить на места и сниматься в конце. Вот тут-то смотри в оба. Одно слово пе-хо-та…

 

КАТИН:                     Миша, а что за «заваруха» была в обед, я по радио слышал?

 

ПОЗНЯКОВ:             А, это возле ГСМ на стыке моей и 5-ой роты около двух часов вышла группа «духов» по винограднику и арыку в развалины возле дороги. Их заметили мои наблюдатели: снайпер Алёксей Сапелкин и пулемётчик Вячеслав Гончаров. Вначале они их прижали пулемётом, а потом

я навёл трассерами туда огонь танков. Хорошо сработали. Алексей «пришил»

кого-то в чёрной афганской одежде, в каске и бронежилете, с белым лицом. Эти, как их там, «Чёрные аисты» или «гуси», что ли, х… их знает, из этих супервоенных парней из Европы. Он слишком близко подлез.

Ну, а потом «духи» навязали бешеную перестрелку около часа,

пока под прикрытием огня не утащили трупы обратно.

 

КАТИН:                    И в прошлый раз были эти же ребята, когда ещё Беспалов был, он расказывал.

 

ПОЗНЯКОВ:            Пожалуй, так и есть. Ну, ничего, я для следующего раза приготовлю им что-нибудь другое, «повеселее». Они учились в колледжах

и спеццентрах, а у меня батя – фронтовик. Помню хорошо его рассказы,

и в училище чему-то нас учили, тех, кто хотел…

Чего-нибудь придумаем… и для Европы… с чалмой.

 

КАТИН:                    А мы едем и знаем, что от наших «фэйсов» у кого-то уже тошнит.

 

ПОЗНЯКОВ:             Привыкайте, братаны, теперь постоянно быть под прицелом: или своим, или чужим, чувствую, лучше уже не будет.

 

КОВАЛЁВ:                А как вы потом сворачиваетесь? Так же, как входите?

 

ПОЗНЯКОВ:             Не, по-другому. Здесь главное, ловить момент: «духи» караулят всегда, поэтому обычно мы начинаем уходить резко, в готовности открыть огонь. Ну, а если не дают сняться, Беспалов придумал челночный маневр БТРом.

                                   Во время обстрела из гранатомётов БТР выходит на полкорпуса из-за дома, наводчик выпускает по коробке патронов из пулемётов, а водитель, заранее включив заднюю передачу, сдаёт назад.

                                   Как только кончаются патроны в лентах пулемётов, другой БТР делает в этот момент бросок вперёд и так, по очереди прикрывая друг друга, уходят от дома к дому.

                                    Валера молодец, мыслитель, всегда придумает что-нибудь. У него с местными жителями полный контакт. От них он узнал,

что против нас бледнолицие ребята.

 

КАТИН (с иронией):     Он крайне приветлив с ними и всегда при встрече перецелует, обласкает их грязные «хари».

                   

ПОЗНЯКОВ:             Да ты сам не лучше, вечно у тебя какие-то свояки

из местных. Вчера на выезде из города смотрю, дух бежит и кричит: «Сане!

Сане!» - друга встретил! А бойцы думают – может, Катин решил продать

что-нибудь из запчастей или бочку масла, договариваются, когда,

за сколько и где. А?

 

КАТИН:                    Они всё правильно понимают. А я всегда в курсах,

что почём продают и как там, впереди, чисто или труба дело… а иначе

как знать…?

 

ПОЗНЯКОВ:            В этом ты прав, солдаты всё прекрасно понимают. Война – дело живое, «казёнщины» не терпит. Каждый вначале выкручивается,

как умеет, потом уже понимаешь, как надо. Я, когда начал ротой командовать, думал по старинке: всё по уставу, «закручу гайки» и дело пойдёт.

А оказывается, наши военные знания не годятся для этой войны

в горах и пустынях с древними подземными коммуникациями.

Мир быстро меняется, технический прогресс дал современное вооружение

всем сторонам войн и конфликтов.

Здесь положения наших боевых уставов надо применять избирательно,

по обстановке, а это другая, новая тактика ведения боя.

Современная боевая наука – это тактика применения штурмовых груп усиленных мотострелковых, десантных батальонов во взаимодействии

с представителями всех родов войск.

Танки, пушки, вертолёты, сапёры, и прочее…

Нечто подобное я читал в мемуарах маршала Чуйкова о боях в Сталинграде.

Офицеры потом подсказали, да и солдаты за словом в карман не лезут,

что им терпеть, вернёмся завтра из боя или нет?

Через месяц я потребовал полной откровенности, говорю им: я тоже человек

и могу ошибаться. Лучше со мной поругаться, только не чиноподчинение

и рабское молчание. Зато сейчас душа в душу.

Понимают с полуслова, что надо и не надо… тоже…

 

КОВАЛЁВ:               Это может привести к тому, что они «сядут» мне на шею.

 

ПОЗНЯКОВ:             Не бойся, не сядут. Офицерская честь держится

на личном примере, а не на гоноре!

Забота о солдате и бесконечное уважение к его мнению и есть честь!

Так?   Научи его всему, как сам умеешь, одень, дай отдохнуть по-человечески, да чтоб сыт был всегда, и он за тебя голову отдаст, не думая.

У нас в роте в госпитале каждый день навещаем своих – я, или комиссар,

или взводный. Пусть даже без ничего, пришёл на часик-другой, всегда есть

о чём поговорить, успокоить, вселить надежду. Да и как забудешь, если душой прикипел к ним?

 

КОВАЛЁВ:                    Мужики, я за четыре с половиной года в Союзе

от офицеров слышал только одно: куда солдата не целуй, везде «задница»:

или напьются, или в самоволку, или воровство какое-нибудь, особенно те,

кто прослужил от года до полутора лет.

 

ПОЗНЯКОВ:             Так это в Союзе.

Вот, кто так думает, тому здесь ж…

А уж если есть бардак, так это бардак со смертями и большой кровью…

Ты возьми во внимание маленькую разницу: прослужил и провоевал, да ещё неизвестно за что и ради кого? Кстати, приходи ко мне на утренний осмотр, каждый может показать что-нибудь на своём теле.

Конечно, что бы ими командовать, нужна ещё десятикратная жёсткость,

но это качество приобретаемое, от тебя не уйдёт и это. Ты правильный парень, и скоро сам быстро поймёшь, как и с кем поступать.

Кстати, а как у тебя с инженерной подготовкой?

Мины иностранных армий осваивать приходилось?

 

КОВАЛЁВ:                    Разумеется, во время итоговой проверки сдавали правила и меры безопасности при обращении с взрывчатыми веществами, неразорвавшимися снарядами, изучали мины свои и иностранных армий.  

Знаю и обучал личный состав, как сделать огневую трубку, как произвести расчёт на время горения бикфордова шнура, на срабатывание детонирующего

и детонацию инициирующего заряда.

 

ПОЗНЯКОВ:                 Всё понятно. Тебе необходимо срочно сходить

в сапёрную роту, и пройти курс обучения у старшего лейтенанта Шедуйкиса или у их замполита Игоря Пузанкевича. В сапёрной роте в палатке оборудован учебный класс со всеми боевыми минами, которые встречались в Кандагарской провинции.

                                   Заодно договоришься о проведении практических занятий по подрыву фугасов, мин, особенно противопехотных, пластиковых итальяшек последнего духовского завоза. Вот и проверишь свой личный состав, кто что умеет.

                                   Без этого знания народ положишь и сам долго не проживёшь…

                                    Обязательно изучи, как ведётся карта минных полей, это азбука здесь на заставах. Минных полей очень много и своих и духовских. Они их постоянно перемещают на дорогах возле себя. Зарабатывают с… на смертях. Сами рвутся постоянно дети их без ног от подрывов и всё равно мины закапывают. Заработок и всё.

Короче,  ездить будешь аккуратнее…

 

КОВАЛЁВ:                    Это я понял, откладывать не буду.

 

КАТИН:                          Я как ремонтник езжу везде и у всех бываю, и тебе скажу, 80 процентов потерь боевой техники бригады по причине подрывов

на минах и фугасах. Отвечаю. Это суть местной войны, кто на кого успел поставить…

 

КОВАЛЁВ:               Ребята, а где сейчас может быть Живанов? Солдаты говорили, где то здесь, в бригаде.

 

КАТИН:                    Я сегодня слышал от вашего комбата, что он вызван

в Кабул, в штаб армии, в отдел кадров.

 

ПОЗНЯКОВ:             Ну, понятно, уточнить замену и другие вопросы.              В Кабуле, в кадрах, просто так ничего не делается…

Не подмажешь – не поедешь…

 

КАТИН:                    А купить для жены и детей ему что-нибудь надо? Здесь в городе ничего нет и цены сумасшедшие, а наш магазин внешпосылторга

пустой, как духовской дом после осмотра его «народной» афганской армией…

 

ПОЗНЯКОВ:            Ну, ладно, давай ещё по сигарете и уходим. Завтра сопровождение и всё сначала.

 

Все поднимаются. Ковалёв сворачивает карту. Заправляются перед выходом, небрежно засунув руки в карманы, выходят. Прощаются.

 

 

ЯВЛЕНИЕ 7