Ивлиев (Ианнуарий), архм. Евангелие от Марка. Богословско-экзегетический комментарий. М, 2014. С. 407-411

Самые древние рукописи Евангелия от Марка обрываются необычно, стихом Мк 16:8: «и никому ничего не сказали, потому что боялись». Необычность такого окончания Евангелия не только и даже не столько в его смысловой незавершенности, сколько в форме. Дело в том, что в греческом оригинальном тексте последнее предложение обрывается союзом «ибо» (гар). То есть подстрочный перевод таков: «и никому ничто сказали, боялись ибо». Во всем гигантскомкорпусе грекоязычной литературы науке известен толькоодин случай, когда союзом гар заканчивается предложение, более того, вся книга. Это новонайденная комедия Менандра «Угрюмец».

Такой конец Евангелия уже в древности казался загадочным, недосказанным. Поэтому у переписчиков возникла потребность завершить Евангелие чем-то более подходящим,более понятным и приемлемым. Так появились различныедописывания Евангелия от Марка. Например, то, котороесуществует в Синодальном переводе и которое в науке называется «средней концовкой» (Мк 16:9-20). Существуюттакже рукописи с «краткой концовкой», состоящей толькоиз одного стиха. Есть и одна древняя рукопись с довольнодлинным концом Евангелия[1]. Есть также рукописи с разными комбинациями упомянутых концовок. В текстологии существует несколько предположений относительно причинытакой неопределенности. Одни исследователи выражаютмнение, что необычное завершение Евангелия от Марка, как бы оборванное на стихе 16:8, вполне согласуется с замыслом евангелиста. Большинство же полагает, что уже в древности настоящий конец Евангелия был утрачен, и последующие переписчики пытались как-то восполнить эту утрату различными приписками. Это мнение опирается, в частности, на тот факт, что принятая в православной традиции каноническая «средняя концовка» (Мк 16:0-20) представляет собой собрание разрозненных стихов, не объединенных одним стилем или одной идеей. Эти стихи частью заимствованы из других канонических Евангелий, а частью предельно кратко обобщают то, о чем в других Евангелиях рассказано подробно.

О явлении Воскресшего Иисуса Христа Марии Магдалине подробно рассказано в Евангелии от Иоанна (Ин 20:1, 11-18). Выше это место уже цитировалось. Евангелие от Луки все рассказывает иначе. В нем говорится, что не одна Мария Магдалина, но также «Иоанна, и Мария, мать Иакова, и другие с ними» рассказали о случившемся апостолам. Но «показались им слова их пустыми, и не поверили им» (Лк 24:10-11). Это неверие апостолов упоминается и у Марка, у которого речь об одной лишь Марии Магдалине. Только ей не поверили апостолы.

Эти два стиха (Мк 16:12-13) предельно кратко резюмируют длинный и содержательный рассказ Евангелия от Луки о встрече двух апостолов с Воскресшим на пути из Иерусалима в Эммаус (Лк 24:13-35).

Стих 14 о явлении Воскресшего апостолам за вечерей кратко обобщает то, что подробно рассказано в Евангелии от Луки (Лк 24:35-49). Только у Марка присоединен еще упрек ученикам за их неверие и жестокосердие.

Стихи 15-16 почти буквально повторяют заключительные слова Евангелия от Матфея: «Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и СвятагоДуха» (Мф 28:19).

Несколько выделяются стихи 17-18, в которых говорится о знамениях и чудесах, которые смогут совершать именем Иисуса уверовавшие в Него. О том, что апостолы наделены силой исцелять и изгонять бесов, говорилось в Мк 3:15; 6:13. О говорении на новых языках в Евангелиях не говорится, но подробно сообщается в Деян 2:4; 10:46; 19:6; 1 Кор 14:2-40. О змеях - в Лк 10:19; Деян 28:3-6. В целом же стихи 17-18 напоминают слова Иисуса в Евангелии от Иоанна: «Истинно, истинно говорю вам: верующий в Меня, дела, которые творю Я и он сотворит, и больше сих сотворит, потому что Я к Отцу Моему иду» (Ин 14:12). Разумеется, не надо понимать все в буквальном смысле. Не следует думать, что христианин должен быть способным брать в руки ядовитых змей и пить отраву, не боясь повредить себе. Уже в святоотеческой экзегезе евангельские обетования понимались как метафоры. Так толкует этот отрывок о «знамениях» святитель Григорий Двоеслов: «Следует тщательно поразмыслить об этих знамениях и силах. Конечно, Святая Церковь ныне духовно совершает то, что некогда совершала через апостолов телесно. Когда священники ее, возлагая на верующих руки, благодатью изгнания бесов воспрещают злым духам обитать в их разуме, разве не бесов они изгоняют? Когда, оставляя мирские речи прежней жизни, верующие изрекают святые тайны и воздают, насколько могут, хвалу и силу своему Создателю, разве не на новых языках они говорят? Когда они своими добрыми наставлениями изгоняют зло из сердец других людей, не змей ли берут они?»

Эти стихи формально и кратко говорят о Вознесении (ст. 19) и о дальнейшей миссионерской деятельности церкви (ст. 20).

В целом при чтении заключительного отрывка Евангелия от Марка, от 99го до 20-го стиха 16-й главы, слишком бросается в глаза его отличие в языке и стилистике от остального текста Евангелия. Кроме того, что этого отрывка нет ни в одном из главных древних списков Евангелия, его стихи ощущаются как «нечто прибавленное, приписанное (впечатление, которое сказалось даже в старой легенде, согласно которой они были дописаны Марком уже в Александрии). Разумеется, богословского значения для оценки канонического авторитета последующего текста подобные соображения не имеют и не могут иметь; текст входит в канон не в силу своей принадлежности тому или иному автору, но в силу правомочного решения принявшей его вселенской Церкви, в силу его, как говорят, «рецепции» народом Божьим».

Важное значение этого отрывка заключается в том, что в нем изложена задача церкви. Человек, вписавший этот отрывок в Евангелие от Марка, несомненно, верил, что на церкви лежат определенные задачи, возложенные на нее Иисусом Христом: задача проповеди, задача исцеления. Обе эти задачи имеют источником «Господне содействие».

Евангелие заканчивается радостной вестью о том, что верующие христиане всегда живут в присутствии и в силе того, кто был распят, воскрес, «вознесся на небо и воссел одесную Бога».

[1] Это длинное дополнение после Мк 16:8, которое, по-видимому, возникло в II-III вв., содержится в рукописи W (V в.), хранящейся в Вашингтоне. Его принято называть Freer-Logion.