Первые большие прорывы

Новаторские исследования в конце 1970-х впервые показали, что плацебо может запускать выработку эндорфинов (естественные анальгетики человеческого тела – не хуже лекарственных препаратов). В своем исследовании Джон Ливайн, доктор медицины и философии из Калифорнийского университета в Сан-Франциско, давал плацебо вместо обезболивающего препарата 40 пациентам стоматолога, которым только что удалили зуб мудрости. Ничего удивительного: поскольку пациенты думали, что получили лекарство, снимающее боль, большинство из них испытали облегчение. Затем пациентам давали антидот к морфинам (налоксон), который химически блокирует клеточные рецепторы, восприимчивые к морфинам и естественным эндорфинам. Стоило исследователям ввести налоксон, как к пациентам снова вернулась боль!

Было доказано, что благодаря эффекту плацебо у пациентов вырабатывались собственные эндорфины – наше природное обезболивающее.

Это стало вехой в исследовании плацебо, ибо означало, что облегчение, которое испытывали пациенты, присутствует не только в голове, но и в теле, в их состоянии бытия.

Если человеческое тело может быть само себе аптекой, производящей собственные анальгетики, то почему бы ему так же не обладать способностью вырабатывать по мере необходимости и другие натуральные лекарства, – с его-то несметными запасами химических элементов и целительных компонентов? И эти природные лекарства, наверное, могут действовать не хуже, а то и лучше тех, что прописывает врач?

Еще одно исследование проводил в 1970-х психолог Роберт Адер, доктор философии Рочестерского университета, добавивший восхитительное новое измерение в изучение плацебо – элемент обусловливания, выработку условного рефлекса. Условный рефлекс, впервые описанный русским физиологом Иваном Павловым, подразумевает связывание естественной функции с условным обстоятельством. Например, собаки Павлова связывали звук колокольчика с пищей после того, поскольку Павлов звонил в колокольчик всякий раз перед тем, как их покормить. Со временем у собак выработался условный рефлекс – стоило им услышать колокольчик, как у них тут же непроизвольно выделялась слюна в предвкушении кормежки. В результате этого типа обусловливания их организм стал физиологически реагировать на новый раздражитель в окружающей обстановке (в данном случае, колокольчик) даже в отсутствие естественного стимула (пищи), вызывающего эту реакцию.

Следовательно, в случае приобретенного (условного) рефлекса можно сказать, что подсознательная программа в теле (я больше расскажу об этом в следующих главах), по-видимому, доминирует над сознательным умом и берет управление на себя. Таким образом, у тела вырабатывается рефлекс, заменяя разум. Поэтому в опытах Павлова собакам было достаточно только услышать звук колокольчика, и их психическое и химическое состояние непроизвольно и автоматически менялось. Их вегетативная нервная система, которая действует вне осознания, автоматически брала управление на себя. Итак, обусловливание приводит к подсознательным внутренним изменениям в организме, связывая прошлый опыт с ожиданием результатов в данной ситуации (это называется ассоциативной памятью), пока эти ожидаемые или предвкушаемые конечные результаты не произойдут автоматически. Чем сильнее условный рефлекс, тем меньше наш сознательный контроль над этими процессами и тем машинальней становится подсознательное программирование.

Адер начал с того, что попытался исследовать, как долго такие приобретенные (условные) рефлексы могут сохраняться. Он поил лабораторных крыс подслащенной водой, в которую добавлял циклофосфамид, вызывающий желудочную боль. После выработки у крыс условного рефлекса, связывающего сладкий вкус воды с болью в брюхе, он предположил, что вскоре они откажутся пить такую воду. Он намеревался выяснить, как долго они будут избегать пить сладкую воду – измерить время, в течение которого будет сохраняться их приобретенный рефлекс.

Однако поначалу Адер не знал, что циклофосфамид также подавляет иммунную систему, а поэтому был весьма удивлен, когда его крысы вдруг начали неожиданно дохнуть от бактериальных и вирусных инфекций. Внеся коррективы в свои эксперименты, он продолжал давать крысам сахарную воду (насильно кормя их через пипетку), но уже без циклофосфамида. Несмотря на то что крысы уже не получали иммунодепрессант, они все так же погибали от инфекций (в то время как контрольная группа, которых поили только сладкой водой без препарата, продолжала здравствовать). Объединившись с иммунологом Рочестерского университета, доктором философии Николасом Коэном, Адер обнаружил, что условный рефлекс, связывающий вкус подслащенной воды с действием лекарства, подавляющего иммунитет, был настолько сильным, что употребление простой подслащенной воды вызывало у крыс тот же физиологический эффект, что и лекарство – передавало нервной системе сигнал подавлять иммунную систему.

Подобно Сэму Лонду из главы 1, крысы Адера дохли из-за одной только «мысли». Исследователи начинали догадываться, что психика явно способна подсознательно влиять на тело за счет каких-то пока неисследованных механизмов.