Безымянные герои крепости

В НОЧЬ НА 27 ИЮНЯ - пограничники Кижеватова захватили в плен немца, который сказал им, что Брест давно взят, а с крепостью решено покончить не позже 1-го июля.

УТРО 27 ИЮНЯ - враг приступает к решительным действиям: цитадель и другие районы крепости потонули в огне и дыму. На форт обрушилась тяжелая артиллерия, авиация, а затем в атаку пошли танки с пехотой. Автоматчики шли нагло, во весь рост, будучи уверены, что все огневые точки в крепости подавлены. Но и на этот раз они ошибались. И на этот раз их встретил сильный огонь, в танки полетели связки гранат, ударило противотанковое орудие, и враг опять был вынужден отступить. Не принесли ему успеха и последующие атаки. Ежеминутно слышится угрюмый тяжелый гул, такой, что

«и поля подрагивают, шкурой шевеля»,

такие ухающие разрывы, что
И березки, вдруг затрепетав,
Оглядываются, на носки привстав,
И опрашивают: "Все ли ещё живы?»
(Строки из стихотворения Михаила Гершензона)
ВЕЧЕР 27 ИЮНЯ - из донесения немцев высшему командованию: «…от одного пленного узнали, что в Восточном форту обороняются около 20 командиров и 370 бойцов, а также женщины и дети. Душою сопротивления является будто бы один майор и один комиссар…»
ВЕЧЕР 27 ИЮНЯ - защитники Восточного форта вновь попытались вырваться из крепости. В стремительной атаке удалось достигнуть вражеских позиций, где завязалась ожесточенная рукопашная схватка. Вырваться из окружения смогли не более 30-и человек: многие погибли и были ранены, остальные вынуждены были отступить.
…После попытки прорыва группы Фомина и Зубачёва стало ясно, что
дальнейшие атаки приведут только к полному истреблению гарнизона и ускорят захват крепости противником, так как в казармы вернулась едва ли половина атакующих. И тогда боец Александр Филь, сопровождавший Фомина, при свете очередной немецкой ракеты увидел, что исхудавшее, заросшее лицо полкового комиссара мокро от слёз. Фомин, все эти дни сохранявший спокойствие и уверенность, плакал слезами гнева и отчаяния, в которых слились воедино и сознание его бессилия спасти людей, и душевная боль при мысли о погибших, и предчувствие неизбежней и мрачной судьбы тех, кто ещё пока остался в живых. Никто не заметил этих слез, и уже вскоре все услышали его обычный голос, отдающий распоряжения.
Попытки прорыва на участках 44-го и 84-го полков были прекращены.

28 ИЮНЯ - …Гитлеровцы продолжали применять снаряды, разбрызгивающие горючую жидкость, огнемёты. А что такое танковые огнемёты? Идут танки вдоль подвалов, в резервуаре этих танков имеется специальная жидкость, которую спускают по шлангам. Под высоким давлением эта жидкость горит. Фактически, в подвал спускали струю огня и заливали огнём всех, кто там был. Температура достигала 1500 градусов. Плавились даже кирпич и стекло. Кроме того, вперемешку с бомбами самолёты сбрасывали бочки с бензином. Всё вокруг рушилось, горело и плавилось, но защитники крепости продолжали упорно сопротивляться, отвергая все предложения о капитуляции и прекращении сопротивления.

...из немецкого донесения: «…продолжается обстрел Восточного форта
крепости, но... успеха не было видно».
...Лед и продукты кончались. Гаврилову пришла мысль проложить подземный ход к Обводному каналу, до которого было несколько сот метров. Работа шла днём и ночью, копали все, у кого выдавался час-другой между боями. Песок выносили во внутренний двор. Но судьба опять была против: когда уже дошли под землёй до вражеских позиций, ночью произошел обвал...
...Гаврилов с первых дней обороны в окровавленной повязке, однако, никто не замечал в нём и тени слабости. Не показывал он своих мучительных страданий и после сильной контузии. Петр Михайлович понимал: от его поведения и настроения зависит психологический климат среди личного состава. И он держался.
ВЕЧЕР 28 ИЮНЯ - С белым флагом вышла из крепости большая часть женщин и детей. Все эти дни женщины ухаживали за ранеными, бесстрашно шли под огонь, поднося боеприпасы обороняющимся бойцам, а были и такие, которые становились в ряди защитников крепости, сражаясь плечом к плечу со своими мужьями, отцами и братьями. ИМЕНА этих героинь, по большей части, ОСТАЛАСЬ НЕИЗВЕСТНЫМИ, но они сражались так, что гитлеровцы в своих донесениях утверждали, что в крепости находится «женский батальон». Критическое состояние женщин и, особенно, детей, тревожило командование всё больше и больше. Было решено, что ничего другого не остается, как вывести их из подвалов с белыми флагами. И вот по двору цитадели потянулись группы заплаканных женщин. Голодные, обессиленные от жажды, едва прикрытые лохмотьями, они шли молча. Их не страшила смерть - слишком часто они ее видели в прошедшие дни. Женщин больше пугал позор плена и неизвестность: что будет с детьми? И увидят ли они еще когда-нибудь остававшихся в казармах мужей? К Северным воротам женщин и детей пропустили. Но над группой, что шла к Тереспольским воротам, покуражились вволю: остановили всех на берегу, поставили заслоном перед собой и долго стреляли но развалинам. Понимали, каково будет защитникам крепости смотреть на эту «забаву».
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ: фашисты отпустили их, женщин и детей. Завоеватели были сильны, самоуверенны, они еще не знали, что это такое «народная война». Но потом, когда развернулась партизанская война, фашисты стали снова разыскивать именно их, жён офицеров и солдат Брестской крепости: ходили с облавами по всем окрестным деревням. Именно тогда, уже в 1942 году была обнаружена и расстреляна вся семья Кижеватовых - мать, жена и трое детей, младшей, Галочке, было всего три года. Расстреляна семья Мулиных: жена и маленькая девочка. Расстреляна семья Чистяковых - жена и два мальчика-дошкольника. В деревне Жабенки казнили 120 жен и детей защитников Брестской крепости, в Великорите - восемьдесят. Массовые казни прошли в Ракитнице, Радваничах. Галину Корнеевну Шабловскую в 1943 году повесили во дворе Кобринской тюрьмы. Четверых маленьких девочек женщины-крестьянки, совершенно чужие, спрятали в разных деревнях.
29 ИЮНЯ 8 ЧАСОВ УТРА - из донесения командования 45 немецкой
дивизии: «авиация сбрасывала много 500-килограммовых бомб: результата
нельзя было видеть. Такое же действие имел новый оживленный обстрел
Восточного форта танками и из штурмовых орудий».
УТРО 29 ИЮНЯ - ушли оставшиеся женщины и дети
...Восточному форту предъявлен новый ультиматум: жизнь или смерть! В
течение часа должен быть выдан Гаврилов и его заместитель по политчасти,
затем все остальные должны сложить оружие и тогда им будет гарантирована жизнь. Но бойцы не пошли на это. На партийном собрании защитники Восточного форта приняли решение: «Ультиматум фашистского командования о капитуляции отвергнуть и стоять насмерть!»

ПОЛДЕНЬ 29 ИЮНЯ - из донесения 45-й немецкой дивизии: «Авиация опять начала сбрасывать 500-килограммовые бомбы. При этом была сброшена 1800-килограммовая бомба, попавшая в угол стены крепости и потрясшая своей детонацией весь город».
А бойцам уже стоять невмочь -
Ночь прошла, и снова день и ночь.
В Минске-враг, кругом паучий крест -
Но стоит, как прежде крепость Брест!

Поглядев в трубу из-за реки
На последний штурм пошли враги-
Но лишь стали к Бресту подступать-
Камни Бреста ожили опять!
…Кижеватов перед выходом на прорыв пограничников сказал Потапову, что раны истощают его силы, которых не хватит для решительного броска, и
поэтому он остается в цитадели. Действительно, Кижеватов был уставший,
измученный, весь в окровавленных повязках. Его пограничники решили было остаться с командиром, но он отдал свой последний приказ: выбраться из крепости, разыскать своих и воевать так, как дрались на пограничной заставе здесь, в Брестской крепости.

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ: хотя многим бойцам из группы Потапова и удалось проскочить на Западный остров и скрыться в кустарниках, но в конце концов все были пойманы фашистами с помощью розыскных собак....Через несколько часов после прорыва группы Потапова фашисты начали генеральный штурм крепости...

Уже трижды штаб 45-й армии докладывали высшему командованию о взятии крепости, а она и не думала поднимать белый флаг. В донесениях менялись даты: 24-е, 27-е, 29-е, а крепость вела бой. Оправдываясь, генералы вермахта беззастенчиво врали, что крепость обороняют „школа ГПУ” и особый „женский батальон”, что в крепости мощная корпусная артиллерия, а острова и Цитадель усеяны бронированными колпаками и танками, закопанными в землю, поэтому 45-я немецкая пехотная дивизия получила дополнительно еще девять тяжелых мортир.

Потери фашистов здесь, в Брестской крепости только за первую неделю войны составили 5 % от общих потерь врага на всем советско-германском фронте за то же время. Лишь одна 45-я пехотная дивизия потеряла 1137 солдат и офицеров (эти цифры взяты из доклада генерала артиллерии Брандта, причем они, эти цифры, были ещё очень занижены). В Бресте это соединение оставило три огромных кладбища, а представитель командования группы „Центр” указывал, что боеспособными в 45 дивизии остались только разведывательный отряд, противотанковый дивизион аритиллерийский полк и тыловые службы. Большой урон понесли также действовавшие на флангах 31-я и 34-я пехотные дивизии и части усиления.
НА РАССВЕТЕ 30 ИЮНЯ - штурм возобновился с невиданной силой.
Последовали артобстрелы и бомбежки огромной интенсивности. Обстрел продолжался без передышки день и ночь. Мины дождем сыпались на двор цитадели, методично перепахивая каждый метр земли, кромсая осколками кирпичные стены казарм, превращая в лохмотья железо крыш. Яростно ревели крупноколиберные штурмовые пушки врага, постепенно разрушая крепостные строения. Вперемешку с бомбами самолеты сбрасывали бочки с бензином и порой некоторые участки крепости превращались в море огня. Стены зданий, служивших убежищем для защитников крепости, становились дымящимися развалинами, где, казалось, не могло остаться никого и ничего живого. Но проходило немного времени, и из этих руин снова раздавались пулемётные очереди, трещали винтовочные выстрелы.
Уцелевшие бойцы, раненые, опалённые огнем, оглушённые взрывами,
продолжали борьбу. Вот какие строчки были в одном из немецких
донесений: „Саперному батальону было поручено очистить этот дом. С крыши дома взрывчатые вещества были опущены к окнам, а фитили зажжены. Были слышны крики, крики, стоны раненых при взрыве русских, но они продолжали стрелять”.
...Взорвана часть казармы, где помещался штаб обороны группы Зубачева и Фомина. Одновременно с этим в здание угодила крупная бомба, почти все
бойцы и командиры погибли. А оставшиеся в живых, засыпанные обломками, в тяжелом состоянии попали в плен. Фомин и Зубачев, к тому же, ещё и раньше были не раз ранены.
30 ИЮНЯ 1941 ГОДА - комиссару Фомину судьбой было уготовано
единственному из комсостава крепости быть расстрелянному на глазах своих товарищей. Случилось это так: тех, кто еще мог идти, гитлеровцы повели из крепости. У Холмских ворот они устроили обыск, чтобы выявить коммунистов, комиссаров и командиров. Документов и других свидетельств и улик не оказалось. Ничем внешне не отличался от других и полковой комиссар, стоявший в общей шеренге в изодранной одежде. Но нашёлся предатель, решивший вызвать расположение фашистов своим предательством, думавший этим спасти свою шкуру. И тогда, по приказу офицера, автоматчики вывели ЕФИМА МОИСЕЕВИЧА ФОМИНА на берег Муховца и у крепостной стены расстреляли.
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ: ненадолго пережил Фомина и тот, кто его предал. Фашисты и не подумали предоставить ему какие-либо преимущества. Точно также избив предателя, как и всех остальных, они оставили его в рядах его бывших товарищей. И когда наутро, после ночевки в каком-то сарае, остался один труп, лежащий на сене, это не удивило даже гитлеровцев. Пленных погнали дальше, не проводя никакого расследования.
ИВАНА НИКОЛАЕВИЧА ЗУБАЧЕВА приняли за простого бойца. Но и он, сполна познав ужасы плена, тоже погиб. Произошло это уже в 1944 году. Крайне истощённый и больной туберкулезом, 3убачев был замучен в лагере
Хаммельбург.

ДЕНЬ 30 ИЮНЯ - борьба шла за каждое помещение, за каждый переход в
казематах, за каждый подвал. В крепости стоял сплошной гул.
ВЕЧЕР 30 ИЮНЯ - фашисты захватили лазарет и расстреляли почти всех
раненых и больных.
ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР 30 ИЮНЯ - Гаврилов с горсткой бойцов укрылся в подземных убежищах. Сам Гаврилов тяжело ранен.Потери людей катастрофические. Младший сержант Родион Семенюк в Восточном форте, во дворике одного из казематов выкопал яму, уложил знамя 393 отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона в брезентовое ведро, накрыл его цинковым ведром и закопал.
Крепость не сдалась!
Она просто истекла кровью…
Но и после всего этого ужаса в крепости оставались ее несдавшиеся
защитники. Я об этом расскажу чуть позже, а сейчас хочется особо
остановиться на трудностях, которые довелось испытать защитникам крепости в эти страшные 10 дней.

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ: просто невозможно представить ту невообразимо трудную обстановку, в которой с начала до конца пришлось бороться гарнизону Брестской крепости. Здесь каждый метр земли был не один раз перепахан бомбами, снарядами и минами. Здесь воздух был пронизан свистом осколков снарядов и пуль, и грохот взрывов не затихал ни днем, ни ночью, а наступавшая недолгая тишина казалась еще более страшной и зловещей, чем ставший уже привычным обстрел. В крепости горело все, что могло гореть. Пожары не прекращались ни на час в течении более чем месяца, и над крепостью всегда стояло густое облако дыма. Огонь проникал даже в подвалы: кое-где от высокой температуры плавились даже кирпичи. С дымом смешалась сухая горячая пыль, пропитанная пороховой гарью. Пыль и дым душили горло и рот, проникая глубоко в легкие, вызывали мучительный кашель и нестерпимую жажду. Это было самой жестокой мукой, так как воды не было: водопровод вышел из строя в первые минуты, колодцев в крепости не было, не было и запасов воды. В первый день удалось набрать воду из рек, но затем немцы стали зорко стеречь все подходы к рекам и обводным каналам. Десятки бойцов заплатили жизнью за попытку зачерпнуть хотя бы котелок воды. Пробовали все, что можно: связывали фляги веревкой, крепили к ним груз и в сумерках бросали из окон в реку. При малейшем грохоте начинали строчить немецкие пулеметы и дырявили фляги. Если получалось не поднять шума, фляги вытаскивали полупустыми. Если порой удавалось ночью обмануть фашистов и добыть котелок воды, то прежде всего шла она для охлаждения кожухов станковых пулеметов «максим», которые без этого могли перегреться и выйти из строя. Вся остальная вода поступала в подвалы - для детей, раненых и женщин, каждому из которых доставался один скупой глоток из крышечки от немецкой фляги. Бывало, человеческие силы не выдерживали этого и люди сходили с ума. Пытались рыть колодцы, но земля осыпалась, а в меленьких ямках не было воды. Чтобы облегчить мучения, бойцы брали в рот сухой песок, пили даже собственную кровь, но все это только обостряло страдания…Кроме того, стоял нестерпимый запах разложения: солнце палило, а убитых было столько, что их даже не успевали присыпать землей. Не хватало пищи. Почти все продовольственные склады сгорели или были разрушены в первые часы войны. Из них удалось достать очень немного, небольшой запас оказался в полковых столовых, кое-что забирали из ранцев убитых немцев, начали есть мясо убитых лошадей, но жара лишила и этой пищи. Люди превращались в ходячие скелеты, но руки продолжали сжимать оружие. Не было медикаментов и перевязочных материалов. Женщины разорвали на бинты свое белье, простыни и наволочки. Но и этого было мало. Люди наспех перетягивали свои раны чем попало или вообще их не перевязывали и продолжали сражаться. Тяжелораненые умирали от заражения крови. Закончился одеколон, заменявший йод. Операции делали обыкновенным ножом без хлороформа и наркоза. Но молодые ребята, едва совладав с болью, брали оружие и заменяли погибших товарищей.

Но тяжелее всего бойцам было видеть страдания женщин и детей. Они с
бессильным отчаянием наблюдали, как смерть от голода и жажды с каждым
днём все ближе подкрадывается к их детям, жёнам и матерям. Не только
борьба, но и вся жизнь, весь быт осажденного гарнизона с самого начала
обороны были отмечены сверхчеловеческим напряжением как физических, так и моральных сил людей. Эти особые условия и придают эпопее Брестской крепости тот исключительный героический и трагический характер, который делает ее неповторимой в истории Великой Отечественной войны.
Люди, покуда сердца стучатся. Помните!
Какою ценой завоевано счастье -пожалуйста, помните!
ИЮЛЬ 1941 ГОДА
1 ИЮЛЯ - командование 4-й немецкой армии в своем донесении докладывало что, будто бы, в результате девятидневной упорной осады, крепость взята. Однако и на этот раз оно пошло на явную натяжку и обман.
Да, по существу крепости уже не было. Почти все ее укрепления и здания
лежали в руинах. И всё же в самых различных местах днем и ночью
завязывались перестрелки, раздавались взрывы гранат. Борьба продолжалась, несмотря на то, что главные группы защитников центральной цитадели перестали существовать как организованное целое. Только характер этой борьбы изменился, Уже не было единой обороны, не было постоянного взаимодействия и связи между отдельными группами обороняющихся. Оборона как бы распалась на множество мелких очагов сопротивления, но само сопротивление стало ещё упорнее и ожесточённее. Люди поняли, что вырваться из кольца осады им не удастся. Оставалось одно - держаться, во что бы то ни стало, драться до последнего.
Нет, назад ни шагу, я лучше мертвый сам
На эту землю лягу, чем эту землю сдам.
ПЕРВЫЕ ДНИ ИЮЛЯ - фашисты автоматными очередями прочёсывают
развалины казематов.
ДО 2 ИЮЛЯ удерживали Северные ворота бойцы 44-го полка.
В НОЧЬ НА 2-е ИЮЛЯ командиру пулеметного отделения полковой школы 455-го стрелкового полка Алексею Романову с группой бойцов удалось прорваться через вражеское кольцо. Путь их на восток, к фронту был остановлен немцами в КОНЦЕ ИЮЛЯ.
2 ИЮЛЯ - в Белом дворце, в подвале начали рыть колодец.
4 ИЮЛЯ - показалась спасительная влага.
…В Восточном форту осталось около 20-и бойцов продолжающих действовать: в ночных вылазках было убито немало фашистов.
…Враг врывается в казематы у Восточного форта. Горстка израненных,
обессиленных бойцов уже не в силах сдержать врага. Они успевает лишь
спрятать знамя своего противотанкового артиллерийского дивизиона...
…Из последних сил держатся и обороняющиеся у Белого дворца...

…Небольшая группа бойцов и командиров 98-го отдельного противотанкового артдивизиона приняла свой последний бой. Многие бойцы последними выстрелами покончили с собой. Другие, израненные и обессиленные, были взяты в плен. В руки врага в тяжелом состоянии попал и командир Иван Филиппович АКИМОЧКИН. После того, как он отказался отречься от партии, Акимочкина расстреляли на глазах бойцов.
5 ИЮЛЯ - к казарме саперного батальона со стороны противника приблизился советский старший сержант. Дальше идти он не мог - удерживала веревка, один конец которой стягивал ему руки, а другой тянулся к гоготавшим гитлеровцам. Бедняга был весь в крови. Присмотревшись, все увидели, что у него отрезаны уши, а на лбу вырезана звезда. Старший сержант стал просить наших бойцов застрелить его, чтобы положить конец мучениям. Они выстрелили, но только не в него, а в верёвку и перебили ее. Старший сержант бросился к казарме, но добежать не успел - фашистская пуля сразила его. И тут же, безо всякой команды изо всех окон и подъездов ударили по извергам пулеметы, автоматы и винтовки.
8 ИЮЛЯ - командование 45-й немецкой дивизии в очередной раз послало
вышестоящему командованию донесение о взятии крепости, считая, что
оставшиеся очаги сопротивления будут подавлены в ближайшие часы. Но уже на следующий день число этих очагов увеличилось, и стало ясно, что борьба затянется.
ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР 12 ИЮЛЯ - группа Гаврилова пошла на провыв в разные стороны. Сам Гаврилов не смог пробиться сквозь кольцо врагов и затаился в капонире рядом с конюшнями. Здесь он решил выждать, когда враг снимет осаду, и тогда снова попытаться пробраться в леса. К концу десятого дня он стал терять сознание, бредить.

14 ИЮЛЯ - погибли последние семеро из защитников Инженерной казармы. Они не заметили в развалинах гитлеровцев. Звук гулко рванувшего гранатомёта оказался для них последним.
15 ИЮЛЯ - у Тереспольских ворот дал свой последний бой безымянный солдат. В этот день вдоль кольцевой казармы проходило подразделение фашистских автоматчиков. Когда оно приблизилось к воротам, вдруг в середину строя сверху упала связка гранат. Мощным взрывом фашистов разбросало во все стороны. И тут же из пробитой снарядами и бомбами башни, возвышавшейся над воротами, бросился на землю и насмерть разбился красноармеец.
Имя его неизвестно!
20 ИЮЛЯ - на стене одного из помещений западных казематов неизвестный защитник крепости оставил надпись: «Я умираю, но не сдаюсь. Прощай, Родина. 20.VII.41.».

Были оставлены и другие надписи на стенах казематов. Вот они:

«Нас было пятеро: Седов, Грутов И., Боголюбов, Михайлов, Соливанов В. Мы приняли первый бой 22. VI.1941. Умрем, но не уйдем».
«Нас было трое, нам было трудно, но мы не пали духом и умрём как герои.
Июль, 1941 г.»
«Нас было трое москвичей: Иванов, Степанчиков, Жунтяев, которые обороняют эту церковь, и мы дали клятву: умрем, но не уйдем отсюда. Июль 1941г.»
«Я остался один. Степанчиков и Жунтяев погибли. Немцы в самой церкви.
Осталась последняя граната, но живым не дамся. Товарищи, отомстите за нас».
23 ИЮЛЯ - находившийся долгое время без сознания майор Гаврилов пришёл в себя от грохота кованых сапог. Видно, его громкие стоны привлекли внимание гитлеровцев. Но Гаврилов не собирался сдаваться живым. Он отбивал все попытки врагов ворваться в капонир гранатами и огнем из пистолета. В амбразуру влетела немецкая граната. Багровый огненный шар ослепил глаза, удар огромной силы погасил сознание.
ВЕЧЕРОМ 23 ИЮЛЯ - гитлеровцы привезли в лагерь только что захваченного в крепости майора. Он был в полной командирской форме, но вся она превратилась в лохмотья. Лицо было покрыто копотью и пылью и обросло бородой. Он был ранен, находился в бессознательном состоянии и выглядел истощённым до крайности. Это был в полном смысле слова скелет, обтянутый кожей. Гаврилов, а это был он, не мог даже сделать глотательного движения, не хватало для этого сил. Но немецкие солдаты, взявшие его в плен, рассказали врачам, что этот человек всего час тому назад, в одиночку, принял с ними бой, бросал гранаты, стрелял из пистолета и убил и ранил несколько немцев. Они говорили об этом с невольным почтением, поражаясь силе духа советского офицера и было ясно, что только из уважения к его храбрости, пленного оставили живым и приказали вылечить. В течение нескольких дней на него, как на чудо, приезжали из Бреста посмотреть немецкие офицеры и солдаты.

ПОСЛЕ 25 ИЮЛЯ - один из радистов 262 стрелковой дивизии, которая
находилась около Малоярославца и вместе с другими соединениями готовилась нанести контрудар по 16-й немецкой армии, действующей в том районе, вдруг услышал позывные радиостанции пограничников Брестской крепости, хотя все считали, что в крепости все давно погибли. Вслед за позывными радист принял следующую радиограмму: «Положение тяжелое, крепость падает. Уничтожаем гадов, сами взрываемся». Затем следовала шифрованная подпись, но радист ее не разобрал. Через полчаса радиограмма повторилась, но подпись радист снова не разобрал. Больше, сколько он не посылал запросов, радиостанция пограничников Брестской крепости уже не отвечала ему.
НЕИЗВЕСТНО, КТО БЫЛИ ЭТИ ЛЮДИ, взорвавшие себя вместе с врагами там, в Брестской крепости, спустя более месяца после начала боёв.
ПОСЛЕ ПОЛУДНЯ 30 ИЮЛЯ - в концлагерь № 307, находящийся в 30-50 км от Бреста привезли четырех человек из Брестской крепости. Все они имели по нескольку ранений. Последняя их попытка уйти к Бугу не удалась. Потерявшие возможность сражаться, уже практически безоружные, они ушли в подземные казематы. Немцы через каждые два часа предлагали им сдаваться, но бойцы отвечали пением «Интернационала». Так продолжалось более суток.
30-го ИЮЛЯ фашисты пустили в подземелье газы. Дышать стало нечем и бойцы решили выйти и принять смерть под солнцем. С пением «Интернационала» они вышли из каземата. Немцы, несмотря на «Интернационал», не стреляли. Один из офицеров снял каску перед защитниками крепости, и все немецкие солдаты последовали его примеру, отдавая дань верности воинскому долгу наших воинов. Вид их был ужасен. Они ослабели настолько, что еле стояли на ногах, поддерживая друг друга.