Митрофанов Сергей Александрович

Митрофанов Сергей Александрович - специальный корреспондент газеты «Тульские известия», краевед. Член Союза журналистов России. Автор трех книг.  Лауреат премии Ю.В.Андропова, лауреат конкурса «России верные сыны». Награжден медалью ордена «Стражу Отечества» с мечами, нагрудными знаками, в том числе Министерства Обороны России.

Из архивных документов УФСБ

 

Александра Клюева: «Трупы восьми человек уже были доставлены в клуб шахты». Малоизвестные эпизоды оккупации Щекинского района в 1941 году в рассекреченных архивных материалах Управления ФСБ России по Тульской области

«Мне известно, что на шахте № 8 треста «Щекинуголь» немцами было замучено и затем расстреляно 8 человек советских граждан; трое (как будто) из них были гражданскими, а 5 человек – военными. Вообще никто не знает, где, когда и при каких обстоятельствах они были расстреляны, так как их трупы обнаружены были уже в марте 1942 года».

Это фрагмент протокола допроса как свидетеля жительницы поселка Огаревка Щекинского района Тульской области Александры Клюевой, 1905 года рождения, по соцпроисхождению из крестьян-середняков, уроженки д. Хмелевец Житовского сельсовета Щекинского района, кастелянши ремесленного училища № 9 в Огаревке, матери двоих детей, коммунистки с 1928 года. Образование – сельская школа. Допрос производился в августе 1944-го. До Октябрьской революции Александра Андреевна была учащейся и находилась на иждивении родителей, а после 1917 года трудилась по найму на различных предприятиях. Секретарь профорганизации, депутат и член исполкома поссовета.

В период оккупации Александра Андреевна находилась в деревне Хмелевец и нигде не работала. После изгнания гитлеровцев с территории района с 17 декабря 1941 года сразу стала трудиться «на старой своей работе председателем исполкома депутатов трудящихся в поселке Огаревка». С женщиной 25 августа 1944 года общался оперуполномоченный Щекинского РО УНКГБ по Тульской области. Его интересовало, что знает Клюева о преступлениях немцев на обслуживаемой Огаревским поссоветом территории, в частности, об убийстве 8 человек.

«Не помню точно числа, в марте 1942 года мне в поссовет позвонил как будто бывший председатель шахткома Королев Григорий Алексеевич и просил придти на шахту, так как там обнаружили трупы людей, – вспоминала допрашиваемая. – Когда я пришла, то трупы восьми человек уже были доставлены в клуб шахты и находились в одной комнате. Часть из них были разуты, часть в ботинках. Одежда полностью находилась на них. При осмотре их было обнаружено, что все они были убиты путем расстрела разрывными пулями в голову, большинство в затылок, так что лицо трудно узнать. В карманах одежды обнаружены документы: паспорта, пенсионерная книжка, фотокарточки; были нитки с иголками, кусочки сахара; красноармейских книжек не было, очевидно, они были изъяты немцами. Из разговоров с жителями шахты я выяснила, что трупы были обнаружены в сгоревшем в отвале шахты углю. Кто-то из женщин ходил в бывший отвал за углем и, думая, что из снега торчит полено дров, откопал руку, а за ней труп. Когда стали его отрывать полностью, то обнаружилось, что в яме этой не один человек, а восемь; всех их отрыли и доставили в клуб. Впоследствии мы их схоронили в братской могиле около шахты № 8. Подробнее по этому вопросу могут показать Королев Григорий Алексеевич и Поликарпов Иван Васильевич, так как первый из них был председателем шахткома, а второй – помощником заведующего шахтой, и они в обнаружении, отрывании, а затем в похоронах их приняли самое горячее участие. Обнаруженные трупы были незнакомыми, исключая одного, которого по документам удалось установить, что он <из> Щекинского района Яснополянского сельсовета – Обезьянин. Документы всех замученных впоследствии были переданы в милицию» (по материалам архива УФСБ РФ по Тульской области. Ф. 5. Оп. 7. Д. 24. Л. 52-54 об.).

Кроме того, Клюева рассказала о том, что на шахте № 9 немцы повесили 4 рабочих шахты: Василия Юдина (примерно 1900 года рождения, коммуниста, трудился предположительно слесарем), Воробьева (помощника начальника шахты, в возрасте около 40 лет) и его 15-летнего сына, а четвертого человека женщина не знала. «В деревне Огаревка в начале декабря немцы схватили и повесили четырех человек, чьи и откуда они – не установлено, – добавила Александра Андреевна. – Эти люди были заподозрены немцами в принадлежности к партизанам. При повешении их публично к ним на груди были повешены доски с надписью: «Партизан», но сами они сказали собравшимся, что они не партизаны, а шли домой с трудового фронта» (архив УФСБ РФ по Тульской области. Ф. 5. Оп. 7. Д. 24. Л. 54 об.-55).

А в деревне Городна Щекинского района, со слов допрашиваемой, немцы арестовали Егора Семеновича Русанова (примерно 1900 года рождения, члена ВКП/б/, начальника участка шахты № 9) и Дорошенко (кандидата в члены ВКП/б/, начальника вентиляции шахты № 9). Еще в период оккупации «труп Русанова был обнаружен за поселком в овраге недалеко от школы. На шее у него был ремень, лицо искажено. Видно было, что человек был зверски замучен и перенес тяжелые пытки. Труп Дорошенко был обнаружен среди других замученных на шахте № 2».

Женщина также сообщила, что в деревне Кутеповка Щекинского района в своем доме был арестован коммунист заведующий динамитным складом шахты № 9 Иван Филиппович Трусов, труп которого «был впоследствии найден около города Щекино».

«Неизвестно, когда и при каких обстоятельствах немцами были убиты два красноармейца. Трупы их были обнаружены на стадионе в поселке Огаревка уже после изгнания немцев из Щекинского района» (архив УФСБ РФ по Тульской области. Ф. 5. Оп. 7. Д. 24. Л. 55-55 об.). Клюева поведала и о том, что в поселке Огаревка частыми были перебои с водой. Поэтому жители спешили придти пораньше к водопроводному крану. Как-то утром – ранее разрешенного немцами времени – «вышел за водой нацмен, татарин, и был застрелен немецким часовым «на месте преступления». А на территории Житовского сельсовета при конвоировании пленных красноармейцев было убито 5 человек. «Двое из них были не в состоянии идти дальше от истощения, двое пытались бежать, а один с кружкой в руках спустился к ручью, зачерпнул воды и хотел напиться. Все они были пристрелены немцами» (архив УФСБ РФ по Тульской области. Ф. 5. Оп. 7. Д. 24. Л. 55 об.). Затем женщина рассказала офицеру госбезопасности о том, что оккупанты искали члена партии Николая Васильевича Алехина, эвакуировавшегося в деревню. Гитлеровцы допрашивали его мать Наталью. «Ее посадили в машину и велели указывать дорогу, где находится сын. Однако после этого ее никто ни живой, ни мертвой не видал, очевидно, погибла за сына, который этим спасся» (архив УФСБ РФ по Тульской области. Ф. 5. Оп. 7. Д. 24. Л. 55 об.)

Не так давно тульский исследователь Александр Яковлев выявил уникальный немецкий документ, хранящийся в одном из зарубежных архивов и имеющий прямое отношение к судьбе Алехиных. В нем идет речь о положении дел на оккупированной гитлеровцами территории Щекинского района. Эта архивная находка вызвала у местных краеведов удивление и подтолкнула их к поиску дополнительной информации о судьбе щекинцев, о которых говорится в документе. В частности, в нем упоминаются мать большевистского комиссара Наталья Алехина из деревни Огаревка и ее сын Николай. Вот этот документ.
«Штаб 623-го артиллерийского полка
Квартирное расположение, 15. 11. 1941.
Касательно: представления коммунистки.
Разведывательный отдел при 4-ой танковой дивизии.
Представленная женщина Алехина Наталья Васильевна из Огаревки по совпадающим показаниям остальных квартиросъемщиков и соседей – мать большевистского комиссара по имени Николай Васильевич.
Упомянутый после вступления немецких войск со своей женой и своей матерью удрал в лежащее на удалении приблизительно 7 километров от Огаревки место, якобы Малахин (предположительно Малахово. – С. М.), и там еще продолжает бесчинствовать.
Подпись за начальника
/Подпись/
Обер-лейтенант и адъютант полка.

 

«Повешаны, как партизаны за взрыв машины»

«Повешаны, как партизаны за взрыв машины»: злодеяния гитлеровцев в Ясной Поляне

– Два мальчика-комсомольца расстреляны были в Ясной Поляне. За что – не знаю. Может, в разведку шли. Может, просто перемещались и их поймали. И там же прикопали. Где-то лежат мальчишки…Посадку-то я знаю, идущую вдоль дороги, это у остановки Школьная, но где они там лежат? – рассуждает щекинский поисковик Андрей Марандыкин. – Мне про это говорили: внук, которому бабушка это примерное место показывала.

Далее я приведу документ, связанный с другими злодеяниями гитлеровцев в районе Ясной Поляны и выявленный мною в 2019 году в Государственном архиве Тульской области. Это составленное 8 июня 1943 года заявление колхозницы колхоза «Путь Ильича» Яснополянского сельсовета Щекинского района Тульской области Наталии Дмитриевны Власовой.

«В моем доме жило шесть человек финнов и в другой половине трое немцев. 11 ноября (1941 года. – С. М.) ко мне пришел мой старший сын, Власов Николай /1911 года рождения/, который до этого проживал со своей семьей в 18 километрах от нашей деревни.

13 ноября взорвалась немецкая машина, которая стояла недалеко от нашего дома. Начали искать виновных. 14 ноября утром немцы собрали всех мужчин, в том числе и моих двух сыновей: Леонида и Николая. Леонида и всех остальных колхозников отпустили, а Николая повесили, потому что сочли его за партизана, так как он пришел из другой деревни. Возвратившись, сын Леонид говорит мне: «Николаю будет смерть, потому что его считают виновником взрыва». Я хотела выйти из дома и посмотреть, что будут делать с сыном. Но немец накрыл меня шинелью и начал бить. Я только в окно видела, как провели моего сына Николая и Алдохина со связанными руками и без фуражек. Так они и повесили их, моего невинного сына ни за что ни про что, и три дня не разрешали снимать трупы.

На столбу повесили доску с надписью на русском языке: «Повешаны, как партизаны за взрыв машины, если повториться, то будут вешаться в два-три раза больше». Сняли немцы эти трупы только 17 ноября и заставили их похоронить.

Я очень тяжело это переживала и все время плакала, но немцы, бывшие у меня в доме, плакать не разрешали, они ругались, и поэтому мне часто приходилось уходить из дома, чтобы у соседей на свободе поплакать. Немцы и это запрещали делать, подозревая меня, что я имею связь с партизанами.

У меня в доме проживала эвакуированная с Косой Горы женщина с ребенком, когда ее ребенок плакал, то немцы плевали в него и выгоняли.

При отступлении немцев из нашей деревни они заминировали подвал с картошкой, разминировали пришедшие наши бойцы.

Так проклятые изверги погубили моего сына.

/Подпись/ /Власова Н./

Показание и подпись руки гр[аждан]-ки Власовой Н.Д. заверяю.

Председатель исполкома Яснополянского совета депутатов трудящихся Щекинского р[айо]-на Тульской области /Подпись/ /С. Бурленов/».

Источник: ГАТО. Ф. Р-2515. Оп. 1. Д. 19. Л. 122-123.

А вот что 8 июня 1943 года рассказывал об оккупации Ясной Поляны другой очевидец, Владимир Михайлович Литвиненко, 1889 года рождения, уроженец одной из деревень Полтавского уезда Полтавской губернии. В Тульскую область он приехал в 1929 году, сначала работал в школе-десятилетке слесарем-электромонтером, а затем в Яснополянской больнице им. Л. Н. Толстого.

«Когда немцы пришли на территорию больницы, то офицеры поселились в двухэтажном доме, – вспоминал мужчина. – Топили они печи, вытаскивая колья из ограды, которая окружала территорию больницы. Затем стали рубить мебель – шкафы, стулья, кресла, картины, жгли портьеры.

На 5 или 6 день пришли танки и навели свое орудие на памятник Толстого, разбили его, затем то же самое сделали с памятником Иосифа Виссарионовича Сталина.

Прожив несколько дней при немцах, я понял, что далее жить в таких условиях невозможно, кругом начали забирать народ, начались аресты. Со мной в одном доме проживали женщины, одна из них по фамилии Родина, которая завела знакомство с немцами, началось наговаривание на меня, т.е. стали издеваться, чтобы я ушел из этой квартиры, и я ушел из деревни.

Не помню, сколько прошло дней, но по деревне прошел слух о том, что арестованы 4 человека, двух из них вскоре выпустили, а двух повесили как будто бы за то, что они бросили бомбу в немецкую машину.

Я видел, как против дома Базыкина немцы прибили к двум столбам доску и одного повесили с одной стороны, а другого – с другой. Когда они повесили туляка, то он еще шевелил ногами, а нашего односельчанина Власова, видимо, повесили мертвого. При этой казни присутствовали две шеренги немцев, которые, видимо, были настроены весело: разговаривали, смеялись, а немногие присутствовавшие односельчане стояли, стиснув зубы. Через 10 минут после этого все разошлись.

Почему немцы не сожгли больницу и почему остались кухня и прачечная? По-моему, из тех соображений, что эти здания не приспособлены к жилью, а немцы уничтожали те здания, где можно разместить армию.

Один немец хотел снять с меня сапоги, но увидев, что они холодные, бросил их обратно.

Под угрозой оружия они заставили меня привозить сено.

Когда я переехал на деревню, я старался меньше показываться, так как если меньше двигаешься, то меньше придираются, а если двигаешься чаще, начинают придираться».

ГАТО. Ф. Р-2515. Оп. 1. Д. 19. Л. 118-119.

Автором выявлены в ГАТО показания еще одного очевидца казни, устроенной фашистами в Ясной Поляне. Этот свидетель – Марфа Сергеевна Михеева, колхозница колхоза «Путь Ильича» Яснополянского сельсовета Щекинского района. По ее словам, 29 октября 1941 года, когда немецкие войска подходили к деревне, она с односельчанами находилась на работе в колхозе. Война и мир… «Налетели аэропланы, – вспоминала она 8 июня 1943 года, – начали бомбить деревню, мы спрятались в окопы. Весь день и ночь мы просидели в окопах. На следующий день, 30 октября, в деревню вошли немцы, начали ловить и бить кур, потом стали ходить по дворам и спрашивать, есть ли куры и свиньи. Входят ко мне в дом, в доме была одна девочка – дочка. Немец спрашивает у нее: «Хины есть?» (видимо, так немцы произносили слово «свиньи». – С. М.). Дочь сказала: «Нет».

ГАТО. Ф. Р-2515. Оп. 1. Д. 19. Л. 120.

В доме Михеевой во всех жилых помещениях разместились шесть немцев. Владельцев же дома оккупанты отправили жить в чуланчик. Однажды немец принес откуда-то кусочек ветчины и для того чтобы сварить его, переломал все стулья и начал ими топить печь. Женщина стала корить фашиста: мол, дрова же есть, а на чем сидеть будем? Но тот пояснил, что дрова сырые. Но на этом «чудачества» «пришельца» из Германии не закончились. «Он топил печь до тех пор, пока не лопнул чугунок. Я говорю ему: «Что же ты наделал, пан?» Тогда он взял чугунок и выбросил его».

Далее Марфа Сергеевна рассказала о том, что 14 ноября 1941 года в деревне повесили двух человек («колхозников», указала она). Один «из нашей деревни», второй «из Болохова» (ныне город в Киреевском районе Тульской области).

«Висели они против моего дома трое суток. Один из них Власов Николай Иванович, 1911 года рождения, и второй – Алдохин Алексей Иванович, 1919 года рождения. Около дома Власовых 13 ноября взорвалась машина, неизвестно почему. На следующий день утром немцы собрали 60-летних стариков и молодежь и начали искать виновных, отобрали из них четверых. Я спрашиваю у мужа: «Что такое?» Он ответил: «Вешать будут». Потом говорят: двоих немцы оправдали, а двоих, Власова Николая и Алдохина Алексея, повесили. Висели они против нашего дома трое суток, руки у них были связаны назад, и с непокрытыми головами.

На третий день немцы сказали матери Власова: «Хочешь – бери, а не хочешь – закопаем», мать взяла и хоронила сама».

ГАТО. Ф. Р-2515. Оп. 1. Д. 19. Л. 120-121.

А вот что по этому поводу говорится в докладной записке «О злодеяниях немецко-фашистских захватчиков на территории Щекинского района за период его оккупации в 1941 году»: «В деревне Ясная Поляна повешены как партизаны колхозник Власов Николай Иванович, 1912 года рождения, беспартийный, и с ним неизвестный гражданин с Косогорского завода» (архив УФСБ РФ по Тульской области. Ф. 5. Оп. 7. Д. 24. Л. 43 об.).

Гитлеровцы, по словам Михеевой, за время полуторамесячного пребывания отбирали у селян и кур, и коров, и картофель. Дверь немцы никогда не закрывали – и это поздней-то осенью и зимой, заметьте («войдут в дом, а дверь открытой оставят, а говорить им ничего нельзя было, ругались и били»): очевидно, опасались прихода партизан. При этом – дополнительная мера безопасности – около каждого дома в Ясной Поляне стоял патруль и не выпускал никого из селян из жилья позже 16 часов. Кстати, на улицу нельзя было выходить с 16 часов до 7 утра – не разрешалось в это время идти даже за водой. Иначе – смерть. Так, в Щекинском районе немцами за нарушение запрета хождения в определенное время «был расстрелян на поселке Огаревка татарин, фамилия, имя и отчество не установлены» (архив УФСБ РФ по Тульской области. Ф. 5. Оп. 7. Д. 24. Л. 44).

«Когда отступали, то зажгли школу, больницу, Дом отдыха и выселки и в самый последний момент был подожжен музей.

14 декабря, вечером, пришла наша Красная Армия, освободила нашу деревню от немцев. Приход нашей армии мы встречали со слезами, радостью». Все сказанное Михеевой подтверждала колхозница Мария Ивановна Зябрева.