Новое в создании пространства и времени

Время в «Житии» в соответствии с языческой моделью мироздания предстает как единство троичности: всемирные вехи, события русской истории и жизни конкретного человека. Знаковым явлением избран судьбоносный символ — солнечное затмение. Оно уравнивает сущность происходящих событий. Бог своим знаком показал равенство трагедии общехристианского характера, этноса и личности.

Время маскируется событиями, совершающимися в пространстве. Так, в краткой автобиографической справке указывается место рождения без названия даты появления на свет. В традициях канона жанра жития сообщаются факты жизни семьи, но без указания времени. Читателю предлагается констатация ситуации становления человеческого в человеке, созревания «страха Божия» и мысли о необходимости спасения души.

События маскируются пространством. Впервые в жанре Жития человек поставлен в необъятность России: Центр, Север, Сибирь,Дальний Восток. Время измеряется пребыванием Аввакума в определенном месте. Для писателя важно не время, а место, потому что место — арена ошибок людей разного положения и разной духовности. Не упомянув даты своего рождения, Аввакум отмечает передввижение в связи со службой, что маркировано количественными измерениями во времени: «в двадцать лет поставлен в попы», «а когда еще в попах был», «когда в Москву прибрел», «когда же привезли меня на двор», «вскоре другие прогнали снова меня с того места».

Изображение жизни протопопа Аввакума в своеобразном пространстве и времени отразило в переосмысленном виде инициацию — «...обряд родового общества, обеспечивающий посвящение, переход его членов в новую половозрастную группу. Основой инициации являлась идея бессмертия. Именно она создала универсальную модель, согласно которой после смерти вновь наступала жизнь: жизнь-смерть-новая жизнь. Для того, чтобы человек получил новый статус, он должен был ритуально «умереть» и «снова родиться — уже иным». Этот обряд приобрел с течением времени более широкое значение.

Психологизация повествования

  Контраст является основным авторским приемом, при помощи которого Аввакум драматизируети психологизирует повествование. Эпизод, в котором Аввакум будучи ребенком увидел смерть домашнего животного, и это оставило огромное впечатление в его душе, как и эпизоды, в котороых сообщалось о родителях («Отец <...> прилежаше пития хмельнова» — «мати <...>постница и молитвенница бысть...»), имеет два плана, включает в себя два события, контрастно соотнесенные одно с другим: смерть «соседкой скотины» и сложное психологическое состояние человека, ставшего очевидцем этого, в душе которого рождается новое, неизведанное ранее чувство христианской любви и сострадания всему живому и в то же время естественное стремление спасти собственную душу.

Стиль

Новаторство жития Аввакума особенно ярко обнаруживается в его языке и стиле. В. В. Виноградов произвел стилистический анализ «Жития», проследив «сплетение... двух форм стиля» — формы сказа и проповеди и обусловлен ное этим своеобразное переплетение церковно-киижных и простонародно- речевых элементов.

Новаторство стиля «Жития» проявилось в от ступлении от признаков письменности, в приближении к строю устной речи, в воссоздании стиля устного рассказа, рассчитанного не столько на читателя, сколько на предполагаемого слушателя.

Для стиля Аввакума характерно отсутствие спокойного эпическоо повествования. Его житие состоит изз ряда искусно нарисованных правдивых драматических сцен, построенных всегда на острых конфликтах. Эти драматическе сцены соединены между собой лирическими и публицистическими отступлениями. Аввакум либо скорбит, либо негодует, либо иронизирует над противниками и самим собой, либо горячо сочувствует единомышленниками печалиться об их судьбе.

Исследователи стиля Аввакума в местах наиболее драматических отмечаютналичие ритма и рифмы, звуковых повторов, аллитераций и ассонансов.

Работа Аввакума над стилем «Жития» была тесно связана с процессом художественного отражения реальной действительности и вопло щения его идейного замысла. Аввакум сознательно отбирал из огромного житейского материала лишь то, что с наибольшей силой и полнотой вы ражало пафос его подвижнической жизни. Он сам подчеркивал, что рас сказывает в своем «Житии» далеко не все, ибо «всего много говорить», «много тех бед мелких сказывать», и довольно четко сформулировал ос новной принцип отбора своего материала: «стану сказывать верхи своим бедам».

Стилевое новаторство Аввакума в конечном счете объясняется его своеобразным бунтарством, его сцязью со стихийным народным социально- религиозным движением против усиливавшегося феодального и церковного гнета. Противоречивая природа этого движения, объясняющаяся конкретно-историческими условиями, явилась объективным основанием про тиворечивого идейного содержания «Жития», отразившего реальные формы этого движения и в одно органическое целое соединившего, с одной стороны, идеи протеста и борьбы против разных светских и духовных «начальников», с другой стороны, идеи религиозного служения божьему делу, идеи страдания, терпения и смирения. С этим противоречивым идейным содержанием «Жития» и связано органическое единство двух

 основных стилевых потоков — народно-поэтического просторечия и религиозной книжной символики.

Особенности стиля жития и других сочинений Аввакума позволяют говорить о неповторимой творческой индивидуальности этого талантливейшего писателя второй половины XVIIв., ярко отразившего характерные черты переходной эпохи.