Общество и культура 90-х

Практически революционные события 90-х годов в России повели за собой не только резкую ломку всей прежней системы социальных отношений, культуры, ценностей, но и вызвали к жизни новые общественные отношения, нормы и ценности, которые ранее считались криминальными и аморальными. Свобода от всех ограничений и сдерживающих общество жестких норм (включая и нравственность) и правил - стало новым правилом жизни постсоветской России.

Общественная жизнь в 90-е годы до предела была насыщена борьбой за выживание и устройство лучшей жизни населения страны в крайне сложных социально-экономических условиях, когда фактически произошел раскол нации на две неравные части: малую и «успешную», вписавшуюся в жесткий и очень ограниченный формат российского рынка, а также большую и «неуспешную», претерпевшую качественную деградацию своего образа жизни. Как раз в эти годы, довольно многочисленный советский средний класс, сформировавшийся в сытое брежневское время, окончательно рухнул.

Миллионы людей, ранее работавших на государственных предприятиях промышленности, социальной и культурной сферы вынуждены были искать себе новые рабочие места, причем с явным понижением своего социального статуса. Зато эти новые «профессии» 90-х -палаточных торговцев, таксистов, охранников, прислуги у «новых русских» и т.д., кормили их семьи. Вот почему, люди этих новых профессий могли вполне считать себя даже успешными, на фоне общей обездоленности. В тоже время они находились на самом краю немногочисленного слоя успешных россиян. И лишь очень малая часть из них смогла подняться наверх.

А вот высшим слоем «успешной» части российской нации, его «сливками»- стал узкий класс крупных предпринимателей и статусных чиновников. Они вместе с деятелями российского шоу-бизнеса сосредоточили всю полноту государственной, экономической, финансовой и информационной власти в стране. Именно эта «новорусская» космополитичная «элита» поставила все российское государство на службу своим узкогрупповым и узкоклановым интересам.

Им то противостоял, то пересекался и смыкался с ним -российский криминалитет. Последний в 90-е годы фактически вышел из тени и пытался даже легализоваться. Это было особенно заметно в первую половину 90-х гг. Однако криминальные «новые русские» не смогли противостоять ресурсной силе государства находившегося в руках, так называемых узаконенных олигархов. И несмотря на то, что между откровенными криминальными авторитетами, «ворами в законе» с одной стороны, и российскими крупными бизнесменами (олигархами) с другой, граница была условной (поскольку и олигархи частенько «убирали» своих конкурентов через киллеров), все же победа оказалась за легальными коммерсантами. Благодаря действиям силовых структур уровень криминалитета к концу 90-х годов в стране был снижен.

Зато средний и мелкий предприниматель в стране чувствовал себя откровенно неуютно. Их в любой момент поджидали: череда финансовых банкротств, вымогательство чиновников и правоохранителей, бандитский рэкет и даже убийство со стороны многочисленных криминальных сообществ того времени. Государство фактически не защищало этих бизнесменов, а люди в форме брали товар у предпринимателей часто бесплатно. И бизнесмены были вынуждены на свой страх и риск откупаться от бандитов, искать «крышу» и т.д. Зато большим плюсом для коммерсантов того времени было то, что они фактически не платили налогов. От этого страдали пенсионеры и бюджетники, на которых у государства откровенно не было средств.

Месячная заработная плата для многих категорий граждан, особенно кто работал не в частном секторе, превращалась в долгожданный праздник, который ждали порой по несколько лет. Особенно это было характерно для сельской местности, поскольку дела в сельском хозяйстве в то время выглядели особенно удручающе. В 1998 г. сельскохозяйственное производство, даже после некоторого подъема в 1996 г., составило лишь 43,4 % к уровню 1990 года (Кагарлицкий Б.).

В условиях анархического капитализма, не укрощенного государством, трудовые отношения в России строились в формате неформальных отношений между работодателями и работниками. Все трудовые договора и контракты в подавляющем большинстве существовали на бумаге и не выполнялись на практике. Работа без отпускных, в праздничные дни, с возможностью увольнения работника в любой момент были нормой в частном секторе. Часто работа была и вовсе, без какого либо договора и оформления. К концу 1990-х лишь 17% осуществляли все положенные налоговые платежи, а примерно треть не делала этого вовсе (Независимая Газета 18.03.1998.).

В самом конце 90-х годов ранее популярные идеи широкой самостоятельности регионов от Центра и даже отделения от него постепенно сходят- на нет. Зато процветает широкий федерализм, где выбранные населением губернаторы являются вполне самостоятельными фигурами, сочетающими в себе одновременно и "князей" и "царских воевод". В тоже время в стране наблюдалась своеобразная московизация всей российской жизни. Москва стала своеобразной Меккой для тех, кто отправлялся из захудалых и безденежных провинциальных городов в столицу, за деньгами, славой и жизненным успехом. Москва отбирала самых энергичных и деятельных лучших провинциалов, тем самым обедняя и так еле дышавшую на ладан провинцию. Население быстро расслаивалось. Причем часть его, молодые и средние возраста быстро осваивались в новой системе рыночных и социальных связей. Другая часть, более старшего возраста заняла позицию глухого неприятия новой России и ее ценностей. Маргинализация населения, по словам историка Александра Шубина, стала повсеместным явлением.

Ранее сверхполитизированность общества в последние годы горбачевской перестройки теперь резко упала, и сменились почти полной потерей интереса к политике. Глубокое недоверие к власти стало нормой, что ясно показывало ее отчужденность от простых людей. Население, ранее разочаровавшееся в коммунистической идеологии, теперь в массе своей быстро разочаровалось в либерально-демократической идеологии. Наступил кризис идентичности. Общество металось и не находило ответа на вопросы «кто мы?» и «откуда мы?» (Н.В. Шишова, Т.В. Акулич, М.И. Бойко и др.).

Это вновь актуализировало интерес к собственной истории. Неожиданно для либеральных политиков у россиян проснулся интерес к, казалось бы, зашельмованной в годы перестройки фигуре Сталина. С одной стороны популярность по опросам у населения имел западник Петр I, с другой державный почвенник- Сталин. Культурные запросы населения все больше примитивизировались, и чуть ли не целиком диктовались разными уровнями материального потребления людей. Отныне культ вещей и личного благополучия индивидов заслонил для них все общественные проблемы. Личная жизнь, личный успех, частная жизнь, семья, впервые вышли на первое место в системе жизненных ценностей, значительно потеснив коллективизм, государствоцентризм. В 90-е годы XX века, впервые в истории России как никогда произошло замыкание на личном, а не на общественном, что было традиционно для нашей страны. Россиянин все больше отгораживался от общества своей семьей, домом, бытом.

Во второй половине 90-х годов в России происходил своеобразный «вузовский бум». Высшее образование с появлением массы негосударственных вузов хотя и стало платным, но очень доступным практически для всех категорий населения, из-за резкого снижения требований к учащимся. Яркий пример, когда неконтролируемое количество снижает уровень качества. Зато дети новорусского номенклатурного чиновничества и буржуазии устремились за рубеж, в страны Запада, за дорогим, но качественным университетским образованием.

Телевизор окончательно вытеснил все другие новостные коммуникаторы и стал главным информатором социума. Чтение книг и газет резко сократилось. Огромной популярностью пользовались информационные и развлекательные передачи. Так, по итогам 1997 г. наиболее популярными среди населения телепередачами стали Поле чудес (11%), «Угадай мелодию» и «Моя семья» (по 5%). Набирала моду советская сюжетика, которая облеклась в музыкально развлекательные «Старые песни о главном» К. Эрнста (Дубин Б.В.). Характерно, что само возвращение на экраны советской культурной тематики сопровождалось с попытками ее как-то обуржуазить, «огламурить», «одеть» ее в современный новорусский наряд.

Зато на низовом и массовом уровне, особенно в малых городах и селах общий уровень культуры населения стремительно опускался - дичал. На фоне отстуствия работы и массового пьянства населения. В связи с общей варваризацией культуры и высоким уровнем криминала, особенную популярность имели кровавые боевики, детективы, а также светская хроника поп-звезд культовых идолов массовой культуры. Сериалы «Бандитский Петербург», культовые фильмы «Брат» и «Брат-2» способствовали романтизации жизни криминального мира, с его суровыми законами лишенными какой-либо сентиментальности брутальными героями, которые с помощью насилия восстанавливают порушенную в обществе справедливость.

Главный культовый герой «Брата-2», простой и находчивый, хладнокровный и стойкий Данила Багров, прошедший через чеченскую войну и получивший бандитскую «закалку», стал для многих символом русского национального характера жестокого времени 90-х годов. Буквально на цитаты разошлось, его, Данилы Багрова знаменитое в конце фильма вопрошание американца и его же ответ американскому собеседнику: «В чем сила? Разве в деньгах? А я вот думаю, что сила в правде: у кого правда, тот и сильнее!»

В таком суровом и жестоком мире, где сама российская жизнь становится фронтом войны для всех, и на экране и в жизни уже нет места романтикам, добрым и душевным (как это было в СССР) героям. Их место заняли суровые и хладнокровные мужчины, расчетливые женщины, в которых царит культ ницшеанской силы и безжалостной вседозволенности. 90-е годы самым серьезным образом перепахали и даже частично изменили сложившийся ранее национальный характер россиян и русских. Холодная деловитость и ярко выраженный индивидуализм- стали характерной приметой многих людей, тех безжалостных лет России 90-х. Но это уже было слишком для нации, еще недавно проживавшей в тепличных условиях советского патернализма.

К концу 90-х годов в стране возник мощный общественный запрос на искоренение издержек наследия 90-х годов. Власть этот запрос интуитивно услышала. «Политический Отец» 90-х годов Борис Ельцин 31 декабря 1999 г. уступил свое место человеку, способному вывести страну из распутицы «лихих 90-х».