2020-07-12
150
31
Сразу же собрал он отовсюду войска и велел им встретиться в Вавилоне; из близких и родных выбрал подходящих людей; между одними распределил соответствующие должности, других взял с собой на войну. (2) Когда настал срок похода, все сошлись в Вавилон. Пешего войска было больше 400 тысяч;[49] всадников не меньше 10 тысяч. С такой армией Дарий вышел из Вавилона и направился в Киликию; с ним были жена, дети - сын и две дочери - и мать.
(3) Александр еще при жизни Мемнона узнал, что Хиос и города на Лесбосе захвачены, Митилена взята силой. Мемнон с 300 триер и пешим войском собирается идти на Македонию, а большинство эллинов готово восстать. Его охватила великая тревога, (4) но когда ему принесли известие о кончине Мемнона, тревога эта несколько утихла. Вскоре после этого он тяжко заболел[50] и, жестоко страдая, созвал врачей. (5) Никто не брался его лечить, и только Филипп, акарнанец родом, заявил, что он будет действовать решительно и быстро и своим лекарством изгонит болезнь. (6) Царь радостно его выслушал, так как ему сообщили, что Дарий с войском уже выступил из Вавилона. Врач дал ему выпить лекарство - в помощь пришли природа больного и удача, Александр сразу выздоровел. После такого неожиданного избавления от гибели он почтил врача великими почестями и принял его в число самых дорогих друзей.[51]
32
В письме к Александру мать его, давая ему много полезных наставлений, между прочим, посоветовала остерегаться Александра линкейца.[52] Он отличался мужеством, был преисполнен гордости и, находясь в свите Александра среди его друзей, пользовался его доверием. (2) Обвинение это подтвердилось множеством других основательных улик. Александр был схвачен и в ожидании суда посажен в оковах под стражу.[53]
Александр, узнав, что Дарий находится от него на расстоянии нескольких дней пути, послал Пармениона с войском заранее захватить проходы и так называемые "Ворота".[54] Парменион, вторгшись в эти места, прогнал варваров, успевших захватить ущелья, и завладел проходами. (3) Дарий, желая облегчить войску поход, отослал обоз и лишних людей в Дамаск, в Сирию.[55] Узнав, что Александр успел захватить ущелья, и думая, что он не отважится вступить в бой на равнине, Дарий быстро двинулся ему навстречу. (4) Местные жители пренебрежительно отнеслись к малочисленному македонскому войску; потрясенные величиной персидской армии, они оставили Александра и, перейдя на сторону Дария, с великой готовностью доставляли персам еду и всяческое снаряжение, предсказывая по своим соображениям победу варварам.
Александр овладел Иссом, важным городом, который был потрясен внезапностью нападения.
33
Лазутчики сообщили, что Дарий находится от него в 30 стадиях[56] и грозно надвигается со своим выстроенным в боевом порядке войском. Александр, понимая, что боги дают ему случай одним сражением покончить с владычеством персов, воодушевил подобающим словом воинов на решительный бой. Пешие полки и конные отряды он расположил в соответствии с характером места: конницу поставил впереди всего войска, а пехоту поместил сзади в резерве. (2) Сам он, во главе правого крыла, двинулся на врага, имея при себе цвет конницы. Левое крыло занимали фессалийские всадники, выделявшиеся своим мужеством и опытностью. (3) Когда войска оказались на расстоянии полета стрелы, варвары забросали Александра и его солдат таким количеством дротиков и стрел, что, сталкиваясь между собой на лету, они теряли свою силу. (4) Трубы с обеих сторон подали сигнал к бою; македонцы первые согласно и оглушительно закричали, им ответили варвары, и соседние горы откликнулись эхом более громким, чем самый крик: казалось, 500 тысяч человек одновременно издали вопль.[57] (5) Александр оглядывался во все стороны, стремясь увидеть Дария. Узнав его, он сразу же со своими всадниками понесся на него, стремясь не столько одолеть перса, сколько своей рукой обеспечить победу. (6) Одновременно с ним и все остальные всадники вступили в бой, и началась кровавая сеча. Доблесть сражавшихся делала исход битвы сомнительным. Победа склонялась то в одну, то в другую сторону; положение поочередно менялось. (7) Ни одна стрела, ни один взмах мечом не пропадали впустую: людей было так много, что нельзя было промахнуться. Поэтому много воинов пало (раны были спереди); неистово сражаясь до последнего вздоха, солдаты расставались с жизнью раньше, чем с доблестью.
34
Командиры каждого полка, сражаясь впереди своих подчиненных, собственной доблестью побуждали многих на подвиг. Люди были все в ранах; грозно и по-разному бились, стремясь к победе. (2) Оксафр, брат Дария, восхваляемый за мужество, увидав Александра, неудержимо несущегося на Дария, поторопился разделить судьбу брата. (3) Взяв из своего отряда лучших всадников, он пробился с ними к Александру и, считая, что любовь к брату доставит ему громкую славу у персов, завязал, бой перед Дариевой колесницей: сражаясь умело и храбро, он убил многих. (4) Александр и его воины тоже отличались мужеством, и скоро перед Дариевой колесницей образовалась гора трупов. Все стремились нанести удар царю, бились со всем пылом и нисколько не щадили своей жизни.[58]
(5) В этой схватке пало много видных персов-военачальников; среди них Атизий Реомифр и Стабак, сатрап Египта.[59] Много пало и македонцев; сам Александр, окруженный со всех сторон неприятелем, был ранен[60] в бедро. (6) Лошади, впряженные в колесницу Дария, покрытые ранами, в страхе перед грудами наваленных вокруг тел закусили удила[61] - и вскоре Дарий оказался в гуще врагов. В этой крайней опасности царь сам схватился за вожжи, нужда заставила его забыть о своем высоком сане и преступить закон, положенный у персов для царей. (7) Слуги Дария подвели ему другую четверню, но пока он пересаживался, началась свалка; враги теснили Дария, и его охватил страх и ужас;[62] персы, заметившие смятение царя, бросились бежать; когда за ними последовали и всадники, окружавшие царя, то бегство стало всеобщим. (8) Так как бежать приходилось по крутизнам и сквозь теснины, то люди, сталкиваясь, падали и топтали друг друга; многие погибли, хотя и не от вражеской руки. Грудами лежали тела; одни совсем безоружные, другие во всеоружии. Некоторые, держа в руках обнаженный меч, пронзали им и убивали пытавшихся его отнять.[63] Большинство, вырвавшись на равнину и гоня во всю прыть лошадей, добралось до союзных городов. (9) Македонская фаланга и персидская пехота продолжали еще некоторое время сражаться, но поражение всадников было как бы вступлением к полной победе македонцев. Вскоре все варвары обратились вспять, и так как многотысячной толпе пришлось бежать в теснинах, то вся окрестность наполнилась трупами.
35
С наступлением ночи персы без труда рассеялись по окрестностям, а македонцы прекратили преследование и занялись грабежом: больше всего в царских палатах, где было много богатства.[64] (2) Из царской сокровищницы расхищено было много серебра, немало золота, огромное количество роскошных одежд. Награблено было немало богатства также у царских друзей, родных и прочих военачальников. (3) По древнему персидскому обычаю, за армией на колесницах, обитых золотыми пластинками, следовали женщины не только из царской семьи, но из семей родственных и дружественных царю. (4) Не зная меры богатству, предельно изнеженные, они везли за собой каждая множество драгоценной утвари и женских уборов. Страдания захваченных в плен женщин были ужасны.[65] (5) Те, которые раньше, по изнеженности своей, с трудом переносили переезд в роскошных повозках, закутанные так, что ни одна часть тела не оставалась обнаженной, теперь в одних хитонах и лохмотьях, рыдая, выбегали из палаток, громко взывая к богам и припадая к коленям победителей. (6) Срывая дрожащими руками свои уборы, бежали они с распущенными волосами по неприступным местам и, встречаясь с другими беглянками, молили о помощи тех, кто сам нуждался в защите. (7) Одни солдаты тащили несчастных за волосы; другие, сорвав одежды, хватали обнаженных, ударяли их тупым концом копья и, пользуясь случаем, попирали то, что составляло их честь и славу.
36
Те из македонцев, в которых было много доброты, видя эту перемену судьбы, сочувственно отнеслись к несчастным женщинам и сжалились над бедствиями тех, которые лишились подобающего почета и уважения, оказались среди чужеземцев и врагов и шли в плен, горестный и позорный. <*(Это, однако, не было отношение большинства солдат).*>[66] (2) До слез жалели Дариеву мать, его жену, двух взрослых дочерей и мальчика-сына.[67] (3) Перемена в их судьбе, огромное и неожиданное несчастье, постигшее их на глазах у всех, естественно располагало к состраданию видевших это. (4) Остался ли Дарий в живых или погиб вместе с остальными, - они не знали; они видели, что вооруженные мужчины грабят их палатку; что они позволяют себе неподобающие поступки, не зная, кто их пленницы; что вместе с ними вся Азия уже оказалась в плену. Жены сатрапов припадали к ним и молили помочь; они были не в силах это сделать и сами просили защиты. (5) Слуги Александра, захватив палатку Дария, приготовили там купанье и обед и, зажегши множество светильников, поджидали царя, чтобы, вернувшись после погони и застав к услугам своим все, что было у Дария, он увидел бы в этом счастливое знамение, предвещавшее ему власть над всей Азией.[68]
(6) В сражении погибло: у варваров больше 100 тысяч пехотинцев, всадников не меньше 10 тысяч;[69] у македонцев около 300 пехотинцев и человек полтораста всадников.[70] Таков был исход битвы при Иссе в Киликии.
37
Дарий, побежденный в битве, бросился бежать и, меняя одного за другим лучших коней, мчался во всю конскую прыть, стремясь ускользнуть от Александра и добраться до сатрапий внутри материка. (2) Александр с конницей друзей и лучшими всадниками[71] из других отрядов гнался за Дарием, стремясь захватить его. Промчавшись стадии 200, они около полуночи повернули обратно в лагерь. Смыв в бане усталость от всех трудов, они предались отдыху и сели за еду. (3) Кто-то пришел к жене Дария и к его матери[72] и сказал им, что Александр вернулся из погони с доспехами, снятыми с Дария. Женщины подняли великий крик и плач; толпа пленниц разделила их скорбь, встретив громким рыданием эту весть. Царь, узнав, почему они горюют, послал Леонната, одного из своих друзей, успокоить их смятение, утешить Сисигамбу[73] и всех, кто с ней, сказав, что Дарий жив и что Александр позаботится о них как подобает; он желает утром навестить их и на деле показать свое дружелюбие. (4) Пленницы, которым выпало такое необычайное и совершенно неожиданное счастье, почтили Александра как бога и прекратили свои рыдания. (5) Царь на рассвете вместе с самым любимым другом своим, Гефестионом, пришел к женщинам. Оба они были одеты одинаково, но Гефестион был выше и красивее, и Сисигамба, приняв его за царя, пала перед ним ниц. Присутствовавшие стали качать головой и руками показывать на Александра. Сисигамба, устыдившись своей ошибки, простерлась сызнова перед Александром. (6) Но царь, подняв ее, сказал: "Не волнуйся, мать! Он тоже Александр".[74] Назвав старую женщину именем матери, самым ласковым на земле словом, он дал понять несчастным, как дружественно будет он с ними обращаться впредь. Подтвердив, что она станет для него второй матерью, он на деле доказал правдивость своих слов.
38
Он надел на нее царский убор; вернул прежний почет и подобающие почести; отдал всех служанок, которые были даны Дарием, и прибавил от себя не меньшее число; заявил, что для девушек он выберет мужей лучших, чем выбрал бы Дарий, а мальчика воспитает как собственного сына и удостоит царских почестей. (2) Он подозвал его к себе и поцеловал; видя, что тот смело глядит на него и ничуть не пугается, сказал Гефестиону и его спутникам, что этот шестилетний ребенок смел не по летам и будет гораздо лучше своего отца.[75] Он заявил, что позаботится о чести ее сана: ее окружит такой же почет, какой окружал в дни былого счастья. (3) Он еще много говорил с женщинами, и от его слов, жалостливых и добрых, от этой великой и неожиданной радости они залились неудержимыми слезами. На прощанье он протянул каждой правую руку, и его хвалили не только облагодетельствованные им - эту безграничную доброту одобрили все соратники. (4) Я же вообще думаю, что среди множества прекрасных деяний, совершенных Александром, нет ни одного большего и более достойного памяти историка. (5) Осады городов, сражения и прочие воинские деяния удачно заканчиваются благодаря счастливому случаю или доблести, но только мудрый почувствует жалость к тем, кто целиком оказался в его власти.[76] (6) Большинство по глупости своей в счастье превозносится; благоденствие[77] делает их гордецами, и они забывают о том, что человек - существо слабое и бессильное. Поэтому и оказывается, что для большинства счастье бывает как бы тяжкой ношей, которую они не в силах нести. (7) Да встретит же Александр, живший за много поколений до нас, и в последующих веках суд справедливый и достойный его добродетели![78]
39
Дарий, достигнув Вавилона и собрав тех, кто уцелел в битве при Иссе, не пал духом, хотя его и постигло великое несчастье. Он написал Александру, прося его и в счастье не терять человеческого облика и отпустить пленных за большой выкуп. Он добавил, что если Александр пожелает стать ему другом, то он уступит ему всю Азию до Галиса. (2) Александр собрал друзей, но скрыл от них подлинное письмо и показал своим советникам другое, которое написал сам и которое соответствовало его собственным намерениям. Послы ушли ни с чем.[79] (3) Дарий поэтому отказался от письменных переговоров и занялся большими приготовлениями к войне: вооружил тех, кто при отступлении бросил все оружие; набрал новые полки; велел прибыть из глубины Азии[80] армиям, которые он, стремительно собравшись в поход, оставил на месте. (4) Он вложил столько рвения в дело создания армии, что солдат у него оказалось вдвое больше, чем было при Иссе: у него собралось 800 тысяч пехотинцев, 20 тысяч всадников; было еще много колесниц с серпами. Все это произошло в течение этого года.
[1] Ктесикл был архонтом с июля 334 года по май 333 г. до н.э. В списке Бротона (1,138 f.) С. Сульпиций Лонг – один из консулов 337, и Л. Папирий Красс – один из консулов 336. Последний по–видимому повторяется в гл. 29.1.
[2] Юстин, 11.5.10.
[3] Юстин, 11.5.12; Плутарх, Александр, 15.4; Арриан, 1.11.7.
[4] Диодор является нашим единственным источником, подробно перечисляющим войска Александра. Юстин (11.6.2) дает просто 32000 пеших и 4500 конных; Плутарх (Александр, 15.1), 30.000–43.000 пеших и 4000–5000 конных; Арриан (1.11.3) «не намного больше, чем» 30000 пеших и 5000 конных. Плутарх (De Fortuna aut Virtute Alexandri, 1,3 [327D/E]) утверждает, что Аристобул дает численность 30000 пеших и 4000 всадников, Птолемей – 30000 пеших и 5000 конных, и Анаксимен – 43000 пеших и 5500 конных. Плутарх (Александр, 15,1) добавляет, что Александр имел только семьдесят талантов (по Аристобулу) и запасов только на тридцать дней (Дурис), а Онесикрит заявлял, что он имел долг в размере 200 талантов. Следует отметить, что данные Диодора для кавалерии суммируются в 5100, и в 4500, как указано.
Диодор правильно называет Филоту командиром кавалерии «друзей» и Калласа – фессалийцев, но Эригий не получил командование союзной кавалерией до ареста Александра Линкеста зимой 334/3. Кассандр является ошибкой, или, в противном случае, он неизвестен, Аристон командовал разведчиками на Гранике и позже (Berve, Alexanderreich, 2, nos. 138 и 302).
[5] Эти цифры не приведены в других местах.
[6] Известный храм в Илиуме (Арриан, 1.11.7; Плутарх, Александр, 15.4).
[7] Может быть, Диодор исказил свой источник; жертвоприношение Александра не упомянуто более нигде, и это может быть ошибкой Аристандера (Berve, Alexanderreich, 2, № 117.). Ариобарзан был сатрапом Фригии в 388–361 до н.э., а затем арестован и наказан как мятежник. Его статуя, возможно, была свергнута в то время.
[8] Ср. глава 21.2, ниже, и Арриан, 1.11.7–8, который утверждает, что оружие несли перед ним в бою. Щит нес Певкест при штурме крепости маллов в 325 (Арриан, 6.9.3).
[9] Битве Гранике описывают Юстин (11.6.8–13), Плутарх (Александр, 16), и Арриан (1.12.6–16.7). Хороший анализ этого и других сражений Александра дается генерал–майором J. F. C. Fuller, The Generalship of Alexander the Great (1958).
[10] Арриан, 1.12.9.
[11] Описание этого боя отличается от описания Арриана (1.13) в двух отношениях, которые не могут быть согласованы. Там, нападение происходит в конце дня и в нижнем течении Граника, где река течет по относительно плоской местности, но и в глубоком и илистом русле. Он, также как Плутарх (Александр, 16), описывает действия, происходящие между македонцами, пытающимися переправиться, и персами, удерживающими берег реки. Диодор, в противоположность, помещает битву на рассвете, и позволяет македонцам переправиться без труда и вступить в бой с персами на другом берегу. Вероятно, он локализовал битву выше по течению, в предгорьях. По словам Плутарха (Александр, 16.2), битва произошла в македонском месяце Дайсии, но, так как он считался не благоприятным в военном отношении, Александр приказал переименовать его во второй Артемисий. См. далее выше, p100, к сведению 114.
[12] Новизна этого расположения состоит в том, что каждая армия разместила свои конницы по фронту в пункте соприкосновения. Это, возможно, не было специально запланировано. Александр бросил свою конницу через реку, чтобы получить плацдарм, а персы, естественно, противопоставили свою конницу, по частям вводя в бой.
[13] Арсит был сатрапом Фригии Геллеспонтской, Спифридат – Лидии и Ионии (Арриан, 1.12.8). Арриан к именам этих персов добавляет Петина и Нифата, но не дает боевой порядок персов. Он дает из воевавших против македонцев, кого Диодор опускает, в 1.14.1–3. Арсама (Аршама, Курций, 3.4.3; Арриан, 2.4.5) сатрапа Киликии.
[14] Юстин (11.6.11) дает силы персов как 600.000, Арриан (1.14.4), а 20.000 пеших и 20.000 всадников.
[15] Этот комментарий является рационализацией после события. Пехота персов не выдвинулась навстречу македонской коннице.
[16] Это было почетное звание для высшей аристократии в Персидской империи, а позднее в эллинистических царствах.
[17] По словам Арриана (1.14.6–7), Александр открыл бой соединенными силам под командой Птолемея, сын Филиппа, вероятно, одного из телохранителей, который был убит в Галикарнасе. Это были отборные войска, в том числе разведчики Аминты, сына Аррабея, таксис фаланги и ила «друзей». Его задача была разорвать персидскую линию. Тогда Александр, как обычно, атаковал с «друзьями» косым строем персидский центр.
[18] Если Александр, как можно предположить, нес щит на левой руке, это было бы возможно для копья, чтобы пройти через него и нагрудник и застрять в правом наплечнике (не в плече, так как Александр не был ранен; Плутарх, Александр, 16,5), хотя это потребовало бы невероятно сильного броска, тем более, что оружие, брошенное правой рукой, должно пройти по всей длине сквозь щит. Все это предполагает некоторое преувеличение, если не путаницу, и вряд ли македонская кавалерия носила щиты; Александр показан без оного на мозаике из Дома Фавна в Помпеях, что, конечно, изображает битву при Иссе, а не на Гранике (ср. Berve, Alexanderreich, 1,104, n4; такие картины, как Доро Леви, Антиохийская напольная мозаика, 2 (1947), LXIX, которые, однако, показывают, что конница может нести щиты, так и Полибия, 6.25, и Арриан 1.6.5 и 4.23.2, конные отряды несли щиты только тогда, когда они ожидали, что будут сражаться спешенными). Если этот щит такой же, как гоплон, взятый из Илиума и упомянутый ниже, гл. 21.2, может быть, как Арриан сообщает (1.11.7–8), что на самом деле его нес телохранитель (это, конечно, делает ход копья более легко объяснимым). На мозаике, Александр носит плащ поверх нагрудника, и крепится застежкой на правом плече.
[19] То есть, Спифридат и Ресак. Этот инцидент сообщается по–разному. По Плутарху (Александр, 16.4–5) Ресак и Спифридат напали на Александр одновременно; царь убил последнего, а второй разбил его шлем и был пронзен Клитом копьем. У Плутарх в De Fortuna Aut Virtute Alexandri, 1.2 (326 F), Спифридат и Митридата антагонисты. У Арриана, 1.15.7–8, Митридат является зятем Дария. Александр сбил его копьем. Ресак разбил шлем Александра, но был повержен царем, а он – Спифридатом, чья рука была отрублена Клитом. Текст Диодора здесь позволяет предположить, что Александр также был сброшен на землю, и фигура имеющаяся на двух рельефах саркофага Александра в Константинополе, с разбитым шлемом и сломанным копьем, может быть Александром в битве при Гранике, но это все очень неопределенно.
[20] Ср. глава 18. 1 выше.
[21] Арриан, 1.16.3, дает длинный список потерь персов, но не включает имя Атизия. Диодор дает это имя также среди персов, которые пали при Иссе (глава 34.5).
[22] Допустив всей своей кавалерии занять первую линию, затем разгромленную македонцами, персидские командиры оставили свою пехоту без защиты с флангов и тыла, и с малыми шансами на выход из боя. Арриан (1.16.2) говорит только об уничтожении фаланги греческих наемников. Согласно Диодору, пехота персов ушла с потерей до тридцати процентов от ее боевого состава.
[23] Плутарх, Александр, 16.7, дает потери персов как 2500 всадников и 20.000 пехотинцев; Арриан – 1000 всадников и большая часть греческой фаланги, за исключением 2000, которые были захвачены в плен.
[24] Македонские потери 9 пехотинцев и 120 всадников (Justin, 11.6.12), 9 пехотинцев и 25 всадников (Плутарх, Александр, 16,7), или 30 пехотинцев и 60 всадников (в том числе 25 «друзей», Арриан, 1.16.4). Они были удостоены статуй (Юстин, Плутарх, Арриан, ll. cc.; Velleius Paterculus, 1.11.3–4).
[25] Плутарх, Александр, 17.1. Рассказ Арриана, 1.17–18.2, полнее.
[26] Плутарх, Александр, 17.1; Арриан, 1.18.3–19.6.
[27] Арриан, 1.20.1. Морское операции были возобновлены через полгода под командованием Гегелоха и Амфотера (Курций, 3.1.19).
[28] См. книгу 20.7.
[29] Его жена Барсина, дочь Артабаза, была взята в плен после Иссы и считалось, позже родила Александру сына Геракла.
[30] Арриан, 1.23.7–8. Ада была «династ» Карии раньше смерти своего старшего брата и мужа, Идрия (Книга 16.69.2), но был свергнута своим младшим братом Пиксодаром (Книга 16.74.2;. ср. Страбон, 14.2.17 [647 ]).
[31] Арриан, 1.20.5–23.6. Диодор опускает неудачную атаку Александра на Минды (Арриан, 1.20.5–7), и своем повествовании говорит скорее с персидской, чем с македонской стороны (W. W. Tarn, Alexander the Great, 2 (1948), 73 f..).
[32] В соответствии с Аррианом (1.20.10) Неоптолем, сын Аррабея и брат того Аминты, который сопровождал Александра в качестве штабного офицера (Арриан, 1.12.7; 14,1; 28,4) дезертировал к персам и был убит в результате нападения на Галикарнас. Диодор здесь ставит его на македонской стороне – и ввиду продолжающегося доверия Александра к его брату, это более разумно объяснить.
[33] Только два человека из таксиса Пердикки; событие произошло через несколько дней (Арриан, 1.21.1). Может быть Пердикка пытался повторить свой успех в Фивах (глава 12.3)? Это был вид подвига, который Александр вознаградил бы свободно. Пьянство, возможно, было фикцией, так как Пердикка действовал без приказа.
[34] Два афинских стратега, выдачи которых требовали после захвата Фив (глава 15,1). Cp. Realencyclopädie, 5 (1905), 2852 f.; 5A (1936), 575. Арриан (1.10.4) упоминает Эфиальта, но не Фрасибула.
[35] Арриан упоминает две вылазки осажденных, одна или другая из которых может быть идентифицирована с этой (1.21.5–6; 22.1–3).
[36] Арриан, 1.22.1.
[37] Арриан, 1.21.5.
[38] Ср. Арриан, 1.22.4–6, который просто ссылается на Птолемея с двумя таксисами фаланги.
[39] Арриан, 1.22.7, приводит в качестве причины желание избавить граждан Галикарнаса от ужасов блокады.
[40] Арриан, 1.23.1.
[41] Арриан, 1.23.6.
[42] Арриан, 1.24.3, говорит лишь то, что Парменион был отправлен обратно в Сарды в основном с немакедонскими войсками, перейти оттуда во Фригию.
[43] Предположительно Диодор пытается сказать, что эта история была в его источнике, и слишком интересна чтобы быть пропущеной. Он на самом деле в этот момент опустил все другие события Писидийского похода Александра, в том числе чудесное прохождение Климакса, а также знаменитая история о гордиевом узеле. О них рассказали Курций (3,1), Юстин, 11,7, Плутарх (Александр,17–18 0,2), и Арриан (1.24.3–2.4.6). Аргумент Тарна (Alexander the Great, 2.72), что эти популярные истории не были в источнике Диодора становится несостоятельным, если его источником был Трог (p13).
[44] Здесь и далее, Диодор использует термин «петра» для крутых и изолированных скалистых холмов, которые не редкость в Азии, и которые представляют превосходные крепости. Эта история нигде более не сообщается. Фрейя Старк (Journal of Hellenic Studies, 78 (1958), 116;. cp. Alexander's Path (1958), 250 f.) определяет это место Чандир в Памфилии. Аппиан (Bell. Civ 4.10.80) сообщает ту же самую историю Ксанфа, традиционно уничтоженного на этой дороге три раза (Геродот, 1,176; Плутарх, Брут, 31), и это было что–то вроде литературного топоса (также Диодор, книга 18.22.4–7; Страбон, 14.5.7 [671]). Страбон (14.3.9 [666]) отмечает, что это разрушение было необходимо, чтобы открыть проходы.
[45] Никострат был архонтом с июля 333 года по июнь 332 году до н.э. Бротон (1.139) список консулов на 336 г. до н.э. дает Л. Папирий Красс и К. Дуиллий. Последний, по–видимому, уже был назван Диодором гл. 17.1.
[46] Арриан, 2.1, дает аналогичный отчет, но заявляет, что Митилена не была захвачена, пока не умер Мемнон.
[47] Курций, 3.2.10–19, сильно напоминает о роли Демарата у Геродота. Харидем не упоминается у Юстина, Плутарха, или Арриана (за исключением, 1.10.4–6).
[48] Это кажется невозможным, что Диодор может быть прав здесь. Харидем не всегда послушный долгу афинянин, но он был одним из стратегов, которых Александр требовал после захвата Фив, и который был вынужден бежать, как Эфиальт и Фрасибул (глава 25,6). Вполне возможно, что Харидем посетил двор Филиппа в 354 г. до н.э., когда его покровителем стал друг Филиппа Керсоблепт, но большая часть деяний Харидема прошла в операциях против македонцев (Berve, Alexanderreich, 2, нет. 823).
[49] Юстин (11.9.1) также дает 400.000. Неизвестный писатель Истории Алесандра (Оксиринхский папирус 1798 (Frag. 44, кол. 2.2/3) и Арриан (2.8.8) дают силы персов как 600.000.
[50] От усталости, а по Аристобулу, от купания в холодной реке Кидн (Арриан, 2.4.7).
[51] Другие авторы добавляют, что Александр был предупрежден Парменионом против врача, но Александр показал письмо Филиппу, когда пил лекарство (Курций, 3,5–6; Юстин, 11.8.3–9; Плутарх, Александр, 19; Арриан, 2.4.7–11; П. Оксирих 1798, Frag 44, Col 1).
[52] Юстин (11.7.1–2) и Арриан (1,25) говорят, что заговор Александра была выдан персидским пленным, и помещают инцидент раньше. Возможно, по этой причине, Тарн (Alexander the Great, 2,68) считает, что «мать царя» здесь была матерью Дария Сисигамба. Но он признал, что она еще не знала, Александрп и не было мотива для такого предупреждения; Олимпиада, с другой стороны, была в тесном общении с сыном и бдительно оберегала его. Отчет Диодора является очень надежным.
[53] Александр принадлежал к правящей семье Линкесты. Двое его братьев были казнены царем Александром при восшествии на престол, но этот Александр продемонстрировал свою преданность и оставался надежным другом царя. Он был, однако, возможным претендентом на трон Македонии, и, несомненно, подозревался Олимпиадой. Он был казнен без предъявления конкретных обвинений в момент заговора Филоты (глава 80.2).
[54] На самом деле, Сирийские ворота, ср. Арриан, 2.5.1, называет их просто «другие ворота».
[55] Курций, 3.8.12; Арриан, 2.11.9–10.
[56] Немного меньше, чем четыре мили (Курций, 3.8.23). Из всех историков, Диодор не сообщает, что Дарий занял Исс в тылу Александра, и его рассказ очень условен. На самом деле, Дарий создал укрепленные линии вдоль северного берега реки Пинар, а Александр был вынужден поменять позиция и двигаться через холмы на востоке. Ср. Полибий, 12.17–23; Курций, 3.8–11.15; Юстин, 11.9.1–9; Плутарх, Александр, 20.1–5; Арриан, 2.8–11. Сражение в конце месяца Маимактерион, возможно, в ноябре, 333 г. до н.э. (Арриан, 2.11.10), или несколько ранее (MJ Фонтана, Kokalos, 2 (1956), 47).
[57] Это общие силы персов, как приведено выше, гл. 31,2.
[58] Курций, 3.11.8. Это сцена изображена на мозаике Александра из дома Фавна в Помпеях.
[59] Реомитр был упомянут в качестве командира кавалерии на персидском правом крыле на Гранике (глава 19,4). Курций (3.11.10) упоминает смерть Атизия, Реомитра, и Сабака, сатрапа Египта; Арриан (2.11.8) имена Аршама, Реомитра, Атизия, Сабака из Египта, и Бубака. Хотя Диодор сообщил о смерти Атизия при Гранике (глава 21,3), вполне возможно, что он здесь более нигде не неизвестный Антиксий.
[60] Самим Дарием, в соответствии с Харесом (Плутарх, De Fortuna Aut Virtute Alexandri, 2.9 [341B]). рана Александра упоминается Курцием (3.11.10), Юстином (11.9.9), Плутархом (Александр, 20,5), и Аррианом (2.12.1).
[61] Буквальный перевод «они стряхнули (или вытряхнули) свои удила», но трудно понять, как лошади могли это сделать. Курций (3.11.11) употребляет ту же и идиому, как «iugum quatere», «сбросить ярмо». Если, как это было предположено во введении (p13), Диодор использовал Трога в качестве источника, может быть, что он вставил на это место перевод латинского изречения. Можно считать, что лошади стали на дыбы, трясли и качали головами, что делало управление ими практически невозможным. Таковыми они представлены на мозаике Александра.
